VI Происхождение славян

1. Глубины исторической памяти

Жизни семей (укр. родын) и народов сходны между собой. Проживают, скажем, в каком-то селе Ивановы. Дед, а то и прадед живы ещё, а уже подросли внуки-правнуки, отцы которых достигли расцвета и теснят своих старых родителей. Эти три-четыре поколения - словно разделившиеся, но сосуществующие родные народы. Взаимоотношения между ними могут сложиться по-разному, причём и поврознь, и в общем жилище. Различными образами можно исследовать учёным, писателям и проч. их судьбы-судьбу. Можно, например, доказать, что у Петра да Сидора общая разве только фамилия; что у прадеда Никиты и правнука Николки - матери не только разные, но из враждующих сёл… Ситуаций много, различные цели преследуют их исследователи. Цели должны служить бытию, а не наоборот. Недаром же Лев Силенко три раздела-"дня" своей "МАГА ВІРА" назвал "Совесть Исторической Науки". Увы, авторам первых томов официозных изданий историй славянских народов, увы! Общая история родов-племён-народностей-народов, перечисленных в конце предыдущей главы, подаётся - по чужеземным указкам ещё IХ-XVIII веков - навроде тех Петра да Николки. В современной историографии господствуют те из учёных, которые так или иначе выполняют "социальный заказ" - политиков вкупе с церковниками - по "омолаживанию" славян и других индоевропейских народов до библейских Сотворения Мира да Рождества Христова. Находятся даже, и немало, такие патриотов, которые усматривают добро в этой лжи: "молодой мы народ, энергичный!". Пускай, мол, правнук Николка в хате правит, а прадед Никита - ума от него набирается… Между тем, "история - учительница жизни", а не пособие для суицидоносных губителей цивилизации. Убить её - мировыми войнами, голодоморами, злоупотреблениями научных свершений - нетрудно: стоит лишь начать перелицовывать историю по Талмуду, по "Капиталу", по "Майн Кампф". А начинают с отсечения венедов от (в)энетов, этрусков от русенов, склавинов от сколотов; с приписывания воскресающему Индре кровожадности библейского Самсона да вседозволенности "истинного арийца" и проч… есть - увы! - и такие, вполне благонамеренные, интерпретаторы истоков славян. Факты, исследование их истинных взаимосвязей, обнародование восстановленной этим картины - вот где проявляется совесть историка! Таким был В. Н. Даниленко. Далеко не святой, но старался. Как и его научный соперник Б. А. Рыбаков - своим "Язычеством древних славян" (1981) доведший до логического завершения высший виток развития советского славяноведения, начатый "Космогонией первобытного общества" (1965, 1997-1999) Даниленко, рукопись "Этногенеза славян" которого украли коллеги. Увы!.. В названной книге академик Рыбаков впервые поставил вопрос о началах народов не от первых письменных упоминаний о них, а от глубин их собственной памяти - запечатленной в традиционных узорах, преданиях, мифах. При этом он показал, что славяне помнят о мамонтах - вымерших в Европе около 14 тысячелетий назад!.. Между тем официально (см., например: П. П. Толочко и др. Давня історія України. - К., 1995) продолжают считать, что доисторическое, т. е. дописьменное, прошлое праславян не глубже середины ІІ - конца І тыс. до н. э., а "письменные источники фиксируют славян в середине І тыс. н. э., когда последние выступают на историческую арену Европы в виде уже сформированной могучей общественно-политической силы" - которой до этого, мол, у славян не бывало. Стоит ли говорить, что вышеуказанные книга и выводы Рыбакова тут не приводятся - хотя ссылки на менее важные публикации есть. Приведя составленную академиком Рыбаковым карту прародины славян от истоков Дона до устья Одера, авторы "Давньої історії України" не привели его пояснений: то была общность праславянского этапа (последовавшего за протославянским и пращурским, представленными свидерской, трипольской и др. археологическими культурами ХІІІ - ІІ тыс. до н. э.), отраженного тшинецкою культурой ХV-XI веков до н. э. и за нею последующими. Не стоит и говорить, что остаются невыясненными связи славянско-"тшинецкой" культуры с предшествующими "среднеднепровской" и "трипольской". А ведь исследование её приморского или "усатовского" ответвления способно раскрыть тайну тогдашнего появления (в)энет(д)ов и прочих славянских племен в Малой Азии, на Аппенинском да Балканском полуостровах и в др. западных регионах. Следует подчеркнуть, что даже такие прогрессивные академики как археолог Б. А. Рыбаков да содружественный ему языковед О. Н. Трубачев (Этногенез и культура древнейших славян. - М., 2002), не отваживались преступать некоторых официальных ограничений. Поэтому они не ссылались в своих исследованиях ни на Веду славян (найденную сербским этнологом С. И. Верковичем в Родопских горах и дважды изданную в конце ХІХ в.), ни на Влес-книгу, которая начинает историческую память славян именно со времён мамонтов - с 21-тысячелетнего прошлого. Такая дата согласовывается и с одним из мифов Киевщины (В. Гузій. Золота очеретина. - Броварі, 1997), относящим начало света на 198 столетий назад. ХІХ тысячелетия до н. э. достигают легенды древнейшего в мире архива Каменной Могилы (А. Г. Кифишин. Древнее святилище Каменная Могила. - К., 2001). Говорить о существовании в те времена славян нельзя - ибо тогда не существовало еще их пращуров: носителей индоевропейской и даже евразийской общностей. Однако это не мешает объяснить указанные даты двумя обстоятельствами. (Мы касались их во вступлении к книге, но стоит здесь повториться.) Во-первых, максимальным оледенением Европы в ХХ-ХVII тыс. до н. э. Оно привело к открытию календарей и зарождению письменности да истории - т. е. к фиксированию и анализу событий с целью предусмотрения подобных катастроф и др. Во-вторых, прапращуры славян оказались на стержне формирования древнейшей исторической памяти. А её хранители стали и первыми "историками" Каменной Могилы да подобных святилищ, и прямыми предками славян. Еще категоричнее, нежели академик Б. А. Рыбаков, призывал "прислушиваться к народному мнению, а не к измышлениям ученых" историк-самоучка Ю. П. Миролюбов. Ему принадлежит честь обнародования как Влес-книги, так и "Сказов Захарихи" (Мюнхен, 1990), названных так по прозвищу народной сказительницы. Эта украинская крестьянка была, наверное, из плеяды последних "историков" (см. выше) - которым надлежало слово в слово запоминать и нести из поколения в поколение важнейшие предания. Такая передача священных знаний досихпор существует в Индии. Считалось, что в Росии подобная, былинная традиция сохранилась только на севере и достигает лишь кануна татаро-монгольского нашествия. Но когда Ю. А. Шилову (Прасторія Русі - України. - К.-Хм., 1998) удалось продатировать истоки украинских легенд и мифов о Берегине, Рахманском Великдне, Савур-могиле и др., - то открылись вдруг предшествующие Шумеру 6200-3102 годы до н. э.! V тысячелетием до н. э. - временами Триполья (Аратты) - датируют В. Гузий и Л. Шайнюк легенду болота Оврут о царевне с дитям на золотой ладье. "Сказы" же были отчасти записаны Юрой Миролюбовым в начале ХХ в. "с голоса самой сказительницы, другие же были воспроизведены по памяти". Истоки их достигают "допотопных времён" каменного века. В "Сказе про Родню Волынскую" представлен он так:

За ти стари часы, аж люди киями бились, а ни каминного молота, ни секыры не знали, а вместо ножа гострого костяницу брали (…) И в ти часы найшли люди секыру каминную, та молоты кременные (…)

Подобные сведения представлены и в украинской сказке "Про Дымка и зятя его Андрушка".