Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

полномочия, заявив, что кто-то очень хочет, чтобы он в Чечне «сломал себе шею». Так, оно, видимо, и было. В Москве некоторые больше стремились отделаться от слишком активного генерала, чем решить проблему Чечни. Перед началом переговоров президент рекомендовал Лебедю «воздержаться от комментариев по этому вопросу в средствах массовой информации». Более того, он потребов ал от Лебедя возвращения ситуации в Чечне «до 5 августа», т. е. до захвата боевиками Грозного. А это было невозможно без кровопролития.

Лебедь не стал прислушиваться к пожеланиям президента и и з- брал свою линию. Он демонстративно отстранил от участия в переговорах Доку Завгаева и начал челночную дипломатию, встре чаясь только с лидерами боевиков, причем в атмосфере исключител ьной секретности. Наконец, после восьмичасовых переговоров Ле бедь и один из лидеров сепаратистов, начальник чеченского генерального штаба генерал Масхадов в местечке Хасавюрт 31 августа подп исали «Совместное заявление» и «Принципы взаимоотношений меж ду Российской Федерацией и Чеченской Республикой». Суть эти х соглашений такова: 1) вывод федеральных войск; 2) откладывание объявления статуса Чечни на пять лет; 3) формирование объедине нной комиссии, которая должна осуществлять контроль за выполн ением соглашений.

Тогдашний пресс-секретарь Лебедя Александр Бархатов воспроизводит в своей книге сцены переговоров генерала с чеченц ами. Лебедь вел себя с достоинством, сдержанно и одновременно сурово.

Очевидно, в его личности или в его прошлом было нечто, что заставило чеченцев поверить ему. Они увидели в нем честного и обязательного партнера 5.

Масхадов впоследствии говорил о Лебеде того периода: «Во время войны мы столько раз встречались с представительной де легацией России: Михайлов, Вольский, Степашин, Куликов... Сколько было переговоров, сколько подписанных документов! Но подпишеш ь документ, а завтра начинают бомбить... Потом появился генерал Лебедь. Я поверил этому человеку. Сразу понял: он будет воевать или установит мир. Одно из двух. Он взялся за мир, я с ним согласился, пожал ему руку, и мы закончили войну» 6.

«В этой войне нет побежденнных», — заявил Лебедь после под писания соглашений с чеченцами. Но это было скорее пожелание, ибо чеченцы восприняли подписание соглашений как признание Россией поражения. Сам же Лебедь чувствовал, что совершил невозможное, и его распирало от гордости. Он не мог удержаться, и после пе-

реговоров, выступая на митинге перед чеченцами, сказал: «К онста-

тируем факт, что лучшие политики — это военные политики. Мы показали миру, как умеют договариваться генералы. Смешно, правда? Генералы умеют договариваться, а политики нет». Ответом были крики «Ура!» и «Аллах Акбар!». В один день Лебедь стал героем Чеч- ни. После подписания соглашений в Чечне несколько дней почти не было жертв.

Однако Лебедь торжествовал рано. Когда он еще до подписания соглашений приезжал в Москву и добивался приема у Ельцина, тот не пожелал с ним встретиться. После второго тура выборов д ля генерала все вдруг изменилось. Если прежде Лебедь мог попас ть к президенту в любое время, то теперь Ельцин вообще перестал ег о принимать. Генерал выполнил свою роль, и в планы Ельцина не входило держать возле себя человека, открыто ставшего претендовать на роль его наследника.

Когда же торжествующий Лебедь вернулся в столицу после подписания соглашений с чеченцами, его встретили холодно, с нескрываемым раздражением. Одним языком вдруг заговорили совсе м разные люди — Чубайс, Лужков, Зюганов. Все они резко выступили против хасавюртовских соглашений. Большинство представителей российской политической и интеллектуальной элиты также выс казалось о неприемлемости поражения для России. Мотивы этого неодо брения были различны. Некоторые опасались, что, вернувшись победителем, Лебедь станет претендовать на роль российского де Голля и станет еще агрессивнее рваться к власти. Другие боялись , что от-

деление Чечни станет началом распада Российской Федерац ии. Даже демократы стали сомневаться в оправданности соглашений с Чеч- ней. «Россия потеряет контроль за всем Кавказом, образуется сплошная дуга мусульманских государств: Турция — Иран — Азербайджан — Дагестан — Чечня», — говорили они. Но главным аргументом против хасавюртовских соглашений было то, что они противоречили Конституции России. Опасались, что Чечня превратится в хрони ческую угрозу безопасности России, особенно ее южных окраин. В эт ом сходились и коммунисты, и патриоты, и либералы. Глеб Павловский говорил: «Теперь в российскую политику входит регион нового типа — партия-государство Ичкерия, официальная идеология кото-

рого — победа над Россией как основание суверенитета... Оно будет осуществлять свои интересы “убивая всех, кто мешает”» 7. Правда, почему-то все, кто так беспокоился о силе и целостности рос сийского государства, не думали о десятках тысяч жизней, которые уже были заплачены за эту целостность, и о тех тысячах жизней, котор ые еще

могла перемолоть эта война.

Впрочем, вскоре проявился драматизм чеченской ловушки: Че ч- ня после всего происшедшего уже не могла оставаться в составе России, но не имела сил и на самостоятельное выживание. Фактич ески независимая, но голодная и разрушенная Чечня действитель но превратилась в постоянно тлеющий очаг напряженности.

Лебедь по возвращении в Москву в глазах многих начал превращаться из триумфатора в предателя, в человека, который свел на нет все усилия по сохранению целостности России. Президент те м временем продолжал выдерживать паузу и хранил молчание. С Ле бедем он так больше и не встретился. И только после нескольких на пряженных дней ожидания в начале сентябре выступил Черномыр дин, который заявил, что президент одобрил соглашения. Видно, наверху решили, что иного выхода нет. Лебедь вздохнул с облегчением. На вопрос, сможет ли он обойтись без поддержки Ельцина, он самонадеянно заявил, что «может все», хотя от «откровенной под держки» не отказался бы 8. Однако одобрение президентом мирных соглашений с сепаратистами было относительным. Это можно было понять и по поведению премьера, который постоянно настаив ал на том, что соглашения с сепаратистами не означали разрушения целостности России.

Явно с одобрения верхов министр внутренних дел Куликов открыто выступил против хасавюртовских соглашений. «У меня лично есть опасение, — заявил он, — как бы за тактическим выигрышем мы не допустили стратегического проигрыша в будущем. Потеря Чечни

закладывает основу для создания исламского пояса на юге страны» 9. Наконец, вернувшаяся с каникул Дума в своем большинстве высказалась против хасавюртовских соглашений. Единственный из лидеров фракций, кто поддержал соглашения, был Явлинский. Хотя и у него были сомнения в том, что Хасавюрт учитывает российские ин тересы.

Российская элита очень трудно привыкала к поражению. В нача- ле октября обсуждением соглашений с Чечней занялся Совет Федерации. Его резолюция «О ситуации в Чеченской Республике» была противоречивой. Резолюция одобрила прекращение войны, но в то же время подтвердила территориальную целостность Росси и. А это означало перечеркивание соглашений. Между тем сами чеченцы

рассматривали соглашения как основу для своей независимости и, больше ни на кого не оглядываясь, начали активно создавать свои органы власти.

Летом и осенью 1996 г. генерал Лебедь не сходил с экранов телевизоров и со страниц газет. Он стал в России самой популярной лич-

ностью, и в этот период никто не сомневался, что в случае досроч-

ных президентских выборов он одержит уверенную победу. Лебедь стал открыто атаковать Ельцина, продолжая оставаться чле ном его команды, напомнив этим другого генерала — Руцкого. Впроче м, Лебедь был намного жестче, внушительнее и, возможно, опаснее . Ельцин на его выпады не реагировал. В публиковавшихся заявле ниях президента, которые готовило его окружение, постоянно под черкивалось, что Лебедь действует «по поручению президента». Явно ощущалось стремление не дать генералу перейти в открытую атаку и повторить путь Руцкого. Таким образом, Лебедь оказался в весьма выигрышной ситуации: он был внутри власти, что давало возм ожность создать свою базу и искать финансовые средства, и од новременно не чувствовал перед этой властью никаких обязательств. Это напоминало уже не только фрондерство Руцкого, но и путь на верх самого Ельцина в конце 80-х годов.

Наконец, Лебедь прямо заявил о необходимости передачи власти Черномырдину. «Иначе создается опасный прецедент, когда можно руководить страной от имени президента (прямой намек на Ч убайса. — Ë. Ø.), — говорил Лебедь. — Вот это меня не устраивает. Я предпочел бы иметь дело пусть с временным, но начальником» 10. В период отсутствия президента Лебедь театрально подвел итоги своих первых 100 дней «во власти», что обычно делал сам президент. Во время пресс-конференции по этому поводу он вновь подчеркн ул, что вопрос о передаче полномочий Черномырдину «будет утрясен, и мы будем работать с премьер-министром». Наконец, Лебедь открыто

начал шантажировать Ельцина, заявляя, что армия на грани б унта и страна «в ближайшем будущем может просто взорваться» 11. Стало понятно, что Лебедь начал предвыборную игру, надеясь на скорый уход Ельцина. Он довольно откровенно очертил и параметры своих возможных союзов. Так, он отмежевался от демократов, заявив, что это «вчерашние люди». Отмежевался он, но более сдержанно, и от Зюганова. Но в то же время не отрицал возможности союза с Лужковым, был предельно сдержан и в отношении Черномырдина. Ита к, генерал открыл сезон новой предвыборной борьбы.

Президент не имел сил осадить генерала, поведение которог о являлось прямым доказательством полного паралича власти. Теоре-

тически это был идеальный момент для переворота, который, однако, так и не произошел. И дело не только в том, что Лебедь не п роявил напористости и не сумел привлечь на свою сторону сою зников внутри власти. Режим уже начал вырабатывать иммунитет на угрозу силового захвата власти. Помимо этого, подавляющая часть влия-

тельных сил как в «партии власти», так и в оппозиции явно не хоте-

ла прихода в Кремль жесткого лидера с диктаторскими накло нностями. Таким образом, если у Лебедя и была возможность укрепиться изнутри, то он ее упустил.

В целом же ситуация в российских верхах стала напоминать настоящую драку под ковром. Журналисты в этой связи даже стали говорить о «трех медведях в берлоге». И действительно, между Чубайсом, Черномырдиным и Лебедем начался открытый спор о том, к то будет давать рекомендации президенту при кадровых назначениях, кто будет встречаться с ним без предварительного уведомления, кто будет считаться вторым в табели о рангах. Долго это продолжаться не могло, кто-то вскоре должен был покинуть сцену. Ситуацию осложняла и очередная волна компромата против президентской команды и в первую очередь против финансового организатора предвыборной кампании Чубайса в злоупотреблениях в расходов ании бюджетных средств 12. Это стало еще одним фактором, расшатывавшим и так слабую президентскую власть.

Ельцин решается на операцию

Скрывать тяжелое состояние Ельцина стало уже невозможно. Весь август его приближенные пытались изворачиваться. Пресс-с екретарь президента говорил о его «крепком рукопожатии», Чубайс — об «энергичном голосе». Выражение «президент работает с документами» стало означать, что Ельцин совсем плох. Но больше продолжать это

представление было нельзя, тем более что в Москву собирал ся канцлер Коль, который явно хотел узнать о состоянии здоровья « друга Бориса». Было решено сказать правду. Президент выступил по телевидению и сказал о своей болезни сердца и согласии на операцию. Ельцин заявил, что болезнь была неожиданно обнаружена во время обследования. Ему явно не хотелось говорить, что перед вто рым туром выборов у него случился инфаркт — иначе пришлось бы пр и- знать, что общество ввели в заблуждение и оно избирало на п ост президента человека, который не мог исполнять свои функци и.

Кремль продолжал «темнить» относительно характера опер ации и точного диагноза. В преддверии операции 10 сентября Ельци н

передал часть своих полномочий Черномырдину. «Силовые» министры теперь должны были подчиняться премьеру. Однако основной атрибут власти, «ядерный чемоданчик», Ельцин оставил при себе в больнице.

В сентябре либералы очередной раз попытались объединиться,

инициаторами стали гайдаровцы. Любопытно, что они не пригласи-

ли в либеральную коалицию «Яблоко», заявив, что его програ мма «насквозь государственническая». Однако было очевидно, что и эта коалиция маломощных объединений, уже показавших свою нес остоятельность в предыдущие годы, вряд ли окажется успешной. Но она могла и дальше поддерживать на плаву лидеров мелких группировок. Более удачную попытку, объединиться сделала оппозиция, создавшая Народно-патриотический союз России, костяк которого с оставили организации компартии, а лидером был избран Зюганов. В состав НПСР вошли Аграрная партия, «Держава» Руцкого, «Духо вное наследие» Алексея Подберезкина и т. д. Постепенно коммунисты, впавшие в прострацию после выборов, начали приходить в себя. Зюганов стал высказывать обеспокоенность состоянием зд оровья Ельцина. Напомнив, что «больная страна требует оперативно го управления», он требовал отставки Ельцина, передачи его п олномо- чий Черномырдину и назначения новых выборов. Отныне это с та-

ло лейтмотивом риторики лидеров КПРФ.

Коммунисты в этот период уже не таясь стали поддерживать Черномырдина. Он представлялся им наиболее удобной переходной фигурой, с которой можно договориться. Кроме того, Зюганов , видимо, рассчитывал, что после ухода Ельцина премьер станет его союзником в борьбе с Лебедем, которого коммунисты уже счита ли одним из основных своих врагов. Конечно, соглашательская политика лидеров КПРФ по отношению к правительству не могла вызвать восторга у непримиримых членов партии. Некоторые представители

оппозиции говорили: «Наши лидеры прекрасно освоили политику компромисса, она стала единственной стратегией оппозици онного движения. Именно эта потеря оппозиционности, потеря сопро тивляемости стали приносить нежелательные плоды» 13. Перед Зюгановым в этой связи встала сложная задача: с одной стороны, иск ать союзников внутри власти, с другой — продолжить борьбу с эт ой властью или с отдельными ее представителями, чтобы не растерять протестный электорат.

В это время Лебедь бросил новый вызов своим соперникам, от - правившись в Брюссель в штаб-квартиру НАТО. Там его принимали почти как главу государства, что не могло не вызвать раздражения в

Кремле. Тем более что Лебедь на своих первых на Западе смотринах понравился своей честностью, искренностью и даже неловко стью. Если учесть, что генерал уже не скрывал желания занять выс ший пост, а его рейтинг продолжал расти, он начинал представлять для власти немалую угрозу. Подошел момент, когда ельцинские соратни-

ки сказали себе, что от Лебедя надо избавляться. Был дан сигнал на-

чать травлю в средствах массовой информации. Лебедь по неопытности сам дал своим врагам немало поводов для атак. Пожалу й, самой большой его ошибкой была поддержка опального Коржако ва, что Ельцин вряд ли ему простил. Тем более что бывший телохранитель президента, который владел немалой информацией о нем и его семье, уже начал шантажировать их угрозами предать гласности некоторые неприглядные детали. Коржаков неоднократно заявлял, что располагает компроматом. «Да, действительно, у меня есть с екретные документы. Есть и другие предметы», — говорил Коржаков. Наметившийся союз двух генералов стал восприниматься Крем лем как прямая угроза.

Когда же Лебедь на совещании представителей воздушно-десант- ных войск был встречен как будущий лидер, терпению Кремля пришел конец. Давний недруг генерала министр внутренних дел Куликов обвинил его в подготовке вооруженного переворота. На прессконференции 16 октября Куликов говорил о «неуемном, маниакальном стремлении Лебедя к власти», в том, что он «однозначно и збрал силовой метод борьбы за власть» и готовит переворот 14. Лебедь пытался защищаться, но только подлил масла в огонь, не сдержа вшись по поводу президента. «В ходе прошедшей избирательной кам пании президента заездили, — играя желваками, заявил Лебедь. — ...Е сли потребуется драться, я буду драться. Но править страной от имени президента, сваливая при этом на него все недостатки, все п росче- ты, — этого не будет» 15.

Черномырдин постарался сохранить нейтралитет и прямо не поддержал Куликова, заявив, что «далек от мысли о путчах и мятежах», но считает, что «доморощенного бонапартизма в стране явно через край». Премьер, как всегда осторожный, не хотел открыто портить отношения с Лебедем (кстати, в начале 1997 г. суд не счел убедительными обвинения Куликова).

Отставка Лебедя была предрешена. Генерал показал, что не способен ни к политическим играм, ни к поиску союзников, без че го завоевать высший пост в России невозможно. Он проиграл вчистую, по крайней мере, в этот раз. Лебедь ошибся, считая, что Ельци н никогда не позволит изгнать его. Он плохо знал президента. Ельцин,

готовившийся к операции, не нуждался в постоянном источни ке опасности в Кремле. Очевидно, в необходимости срочно изба виться от генерала его убеждало и окружение, которое не хотело в слу- чае неблагоприятного результата операции иметь Лебедя поблизости от трона. Появившись на телеэкране, чтобы возвестить об от-

ставке Лебедя, Ельцин упомянул два факта: «Выборы еще в 2000 г., а

обстановка такая, что все стремятся на выборы» и (еще более эмоционально) «Повез Лебедь Коржакова в Тулу». Судьбу генерала решила не угроза переворота, в которую Ельцин, видно, верил слабо, а дружба с опальным Коржаковым. Прямо перед телекамерой дрожащей рукой, едва сдерживая ярость, больной Ельцин подписал указ об отставке Лебедя.

Эта отставка сопровождалась нервозными действиями Крем ля. В Москве были введены почти чрезвычайные меры, усилены мили цейские патрули. Премьер поручил «силовикам» провести в своих ведомствах разъяснительную работу и «сохранять спокойствие». Но все прошло спокойно, никто не выступил против изгнания Ле бедя. Только в Чечне это восприняли почти как национальную трагедию. Накануне отставки генерала Масхадов заявил: «Если они изб авятся от Лебедя, нам придется готовиться к войне». Были опасения, что все соглашения, подписанные Лебедем, утратят силу. Однако резких изменений в Чечне не произошло.

В ходе проведенных в тот момент опросов на вопрос: «Как Вы считаете, правильно ли поступил Ельцин, отправив в отстав ку Лебедя?» «правильно» ответили 22,6% респондентов, «неправильно» — 39,6%, «не знаю» — 37,8% 16.

Лебедь и после отставки продолжал оставаться харизматич еской фигурой, и сбрасывать его со счетов было рано. Извержение и з властных структур могло оказаться для него полезным. Все зависело от того, когда состоятся новые президентские выборы. Если досрочно,

то отставка давала ему возможность претендовать на роль л идера недовольных. Если Ельцин все же дотянул бы до конца срока, т. е. до 2000 г., шансы генерала сильно падали — он явно не бегун на марафонские дистанции. В случае консолидации режима возможно сть прихода в Кремль человека, олицетворяющего Антивласть, факти- чески сводилась к нулю. Правда, в эту консолидацию верилос ь с трудом.

Феномен Лебедя, однако, заслуживает определенного вниман ия. Генерал был единственным в тот момент российским политиком, буквально воспроизводившим некоторые черты политическо го портрета Ельцина. Как и его бывший босс, Лебедь не умеет играть по

правилам (странное качество для человека, который всю жизнь провел в армии). Он полагает, что иерархия не для него. Как и Ельцин, генерал принимает решения легко, не размышляя, словно бро саясь в воду. Лебедь тоже не приспособлен к управленческой работе, не может спокойно сидеть на месте, ему также нужно выплескивать стра-

сти, создавать ажиотаж. Лебедь, как и президент, не умеет ждать —

ему нужно получить все и сразу. Вряд ли президенту могло прийтись по вкусу собственное зеркальное отражение.

Еще одно чисто ельцинское свойство, которое рельефно проя в- ляется в поведении Лебедя: генерал пытался действовать под лозунгом укрепления порядка, одновременно провоцируя напряже нность, переходящую в схватку. После разрыва с властью генерал мог прийти в Кремль только на волне недовольства. Но при этом из всех тогдашних политиков только Лебедь мог сохранить режим как жесткую «вертикаль» через отрицание самого ельцинизма. Таким образом, генерал Лебедь, не пришедшийся ко двору, по фактуре своей политической роли и амбиций, по политическому рисунку был единственным наследником Ельцина, который мог сохранить его м одель лидерства — не исключено, что в более жесткой форме.

Новым секретарем Совета безопасности стал лояльный през иденту Иван Рыбкин. В 1994 г. он поддержал решение о вводе войск в Чечню, теперь ему надо было играть роль миротворца. Но это н а- значение не произвело особого шума. Сенсацией стало после довавшее вскоре назначение Бориса Березовского, одного из член ов «группы семи» — банкиров, финансировавших президентскую кампа нию, заместителем секретаря Совета безопасности. Находившийся до этого в тени один из наиболее влиятельных закулисных поли тиков и один из богатейших в России людей, которому приписывали , возможно, и незаслуженно, авторство многочисленных интриг, вдруг вышел из тени.

Ходили слухи о темных делах Березовского 17. Многие помнили, что говорил о Березовском Лебедь. Тот якобы пришел к нему после подписания хасавюртовских соглашений и сказал: «Такой бизнес развалили. Все же было так хорошо. Ну, убивают немножко, так всегда убивали и убивать будут». И Березовский не подал на генерала в суд за клевету. А до этого его публично обвиняли в коррупции и даже

âорганизации заказных убийств — и тут он молчал. Это гибки й человек, умеющий вовремя менять друзей. Он был близок с Коржаковым, затем переметнулся на сторону Чубайса, потом «раскрутил» Лебедя, дав денег на его предвыборную кампанию. Он же стал автором интриги по удалению Лебедя. Это явно неординарная личность с нема-

лыми способностями к созданию нестандартных схем. Его сам ым успешным изобретением и в области политики, и в сфере бизнеса было умение паразитировать. Ему вовсе не нужно было создавать собственные структуры — он внедрялся в уже существующие. Но у Березовского, судя по всему, есть весьма существенная слабость: он силен

âзакулисной игре, но, как многие манипуляторы и суфлеры, ст раст-

но желает нормальных, причем первых ролей и аплодисментов . Однако как только он выходил на свет рампы, оказывалось, что даже те, кто с ним рад дружить за кулисами, стесняются в этом при знаться, как будто дружба или отношения с Березовским — это что-то не совсем приличное... Как только Березовский получил официа льный пост, все поняли, что речь идет об очередном «отхватывании». Тем более что Березовский теперь отвечал за восстановление Ч ечни.

Назначение Березовского было воспринято как попытка гру ппы «олигархов» монополизировать власть, использовав болез нь Ельцина. Хотя пост заместителя секретаря Совета безопасности м ог быть важен только тем, что давал выход в официальную политику. Кроме того, Березовский только в случае необходимости играл «в команде». Скорее всего его вхождение во власть было обусловлен о личными интересами. Впрочем, судьба этого человека сама по себе не столь важна. Она интересна как показатель новых веяний в россий ской политике. Их суть в том, что начался захват высот как в экономике, так и в политике людьми нового поколения, не связанными с партийной номенклатурой. Эти политики и бизнесмены проявили потрясающую агрессивность, напористость, беспринципность в обеспечении своих интересов. Выигравшие на первом этапе трансформации группы влияния, сформировавшиеся еще в советские вр емена, неизбежно должны были встать перед дилеммой — либо поделиться с «новыми» властью, либо бороться с ними. Но на б орьбу с выскочками типа Березовского у многих представителе й номенк-

латурной школы не хватало ни ловкости, ни способности рис ковать. Правда, со временем интриги Березовского натолкнулись на яростное сопротивление аппарата и новой советского типа элиты , которую призвали для стабилизации ситуации, — примером могут служить действия премьера Примакова по нейтрализации, пожалуй, са мого влиятельного манипулятора. Но это случилось гораздо позже. А пока Березовский продолжал обыгрывать всех.

5 ноября Ельцину сделали операцию коронарного шунтирования. Любопытно, что именно в этот день состоялась и всеобщая ак ция протеста профсоюзов, в которой участвовали десятки тысяч человек, требовавшие выполнения президентом предвыборных обеща-

ний, в первую очередь выплаты зарплаты. Но это мало повлиял о на поведение правительства, которое пребывало в уверенност и, что и на сей раз все обойдется.

Операция на сердце прошла успешно. Ее проводила российская бригада медиков под руководством Рената Акчурина. На подс трахов-

ке был известный американский кардиолог Майкл Дебейки и д ва