Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

отвести роль слепого орудия. Выбор Кириенко вполне мог быть проявлением строптивости Ельцина и отражением его стремлен ия доказать, что с ним следует считаться, в том числе и его собст венному окружению.

Существует и иное объяснение появления на сцене Кириенко . Явлинский говорил по этому поводу: «Скажем, мнение презид ента о назначении премьер-министра всегда формируется подковерным, кулуарным способом. Так был назначен Чубайсом Кириенко. Анатолий Борисович заплатил за это своим уходом из правительст ва. Чу- байс хотел убрать Черномырдина, потому что влияние на Виктора Степановича другой «олигархической» группировки казало сь ему чрезмерным. Предполагалось повторить схему с Гайдаром — великий президент и при нем гениальный мальчик. Потом другая группировка решила взять реванш» 1. Представляется, однако, что влияние Чубайса в этот период уже не было достаточным для того, чтобы провернуть эту интригу. Но если даже идея кириенковского премьерства была подсказана Ельцину технократами, она реали зовалась только потому, что укладывалась в схему его властной интуиции.

Так никому не известный молодой человек, которого Немцов из Нижнего Новгорода за год до этого привез в Москву как част ь своей команды, стал вторым человеком в России. Это был ошеломляю щий взлет. Впрочем, несмотря на неожиданность, выбор президента соответствовал логике его мышления, вернее, логике его прав ления, важным элементом которой всегда были приходящие и уходящие тех-

нократы. Кириенко, как и некоторые его предшественники, не имел корней в Москве, не был связан с основными кланами, во всяком слу- чае, открыто, был молод, честолюбив, энергичен и зависел иск лю- чительно от Ельцина. По существу, выбрав Кириенко, Ельцин в известной степени возвратился в 1991 г., когда он тоже сделал ставку на технократа, поразившего его своей уверенностью. Правда , на этом сходство ситуаций кончается. В 1991 г. президент еще думал о реформах и был готов пожертвовать для них своей популярност ью. В 1998 г. Ельцин больше думал о выживании, поэтому Кириенко отводилась совсем иная роль.

Мог ли Кириенко, как бы талантлив и уверен в себе он ни был,

сформировать сильное правительство, говорить на равных с такими «зубрами», как Строев, Селезнев, Лужков? Мог ли он внушат ь уважение региональным боссам и «олигархам», мог ли «пробиват ь» свои решения? В этом в Москве мало кто был уверен. Но самого Кири енко совершенно неожиданное предложение возглавить кабинет не

смутило: он не колеблясь, согласился. Задумывался ли он о последст-

виях этого шага для себя лично, а главное — для страны? В чем этот человек черпал уверенность в себе и в том, что ему известен выход, что он потянет? Возможно, видя тех, кто «рулил» рядом с ним, о н решил: почему бы и нет, ведь он явно не хуже... Словом, он взял на себя ответственность.

Ельцин был явно доволен своим выбором. Телекамеры фиксировали, как он с удовольствием, по-отечески глядя на молодого премьера, показывал ему новый кабинет. Президент любил патронировать...

Теперь дело было за Думой. Кириенко начал челночные рейды в парламент, где встречался с лидерами фракций и готовил почву для приближающегося голосования. Он вел себя уверенно и убеждал всех, что не собирается торговаться с думцами по поводу их подд ержки и не будет выдавать векселей, надеясь задобрить ведущие фракции.

Только потом оказалось, что полностью торгов ему избежать не удалось. Так, по признанию Александра Шохина, условием поддержки Кириенко со стороны фракции НДР было назначение Черномырдина на пост председателя совета директоров «Газпрома». И Кириенко «перед вторым голосованием заявил, что готов подписа ть все бумаги хоть сейчас» 2. Назначение не состоялось только потому, что Черномырдин хотел быть председателем только одной корпо рации — России.

Но парламент не сгибался, дважды провалив его кандидатуру. Собственно, это была реакция даже не на Кириенко, который у бол ь- шинства не вызывал отрицательных эмоций, а на самодурство Ель-

цина. Перед решающим третьим голосованием Ельцин прибег к тактике запугивания и обещаний, которая столько раз помогала ему: вновь был выпущен Шахрай, который обычно играл роль артил лерийской подготовки. Шахрай предупредил, что если Дума не одобрит кандидатуру Кириенко, то немедленно будет распущена. Это было ясно и без предупреждений. Но более внушительно в уст ах Шахрая прозвучала прямая угроза того, что выборы будут проведены по новому закону о выборах, который ликвидирует партий ные списки. Это означало, что пострадает в первую очередь оппозиция — коммунисты и «Яблоко».

Сам Ельцин перед голосованием выступил по телевидению. С уг-

рожающей и одновременно торжествующей усмешкой он заяви л, что дал распоряжение могущественному управляющему делами П авлу Бородину «решить проблемы депутатов», но только после голос ования. Это была угроза и взятка одновременно: депутатам, проголо совавшим за Кириенко, было обещано решить их бытовые проблемы. К ан-

дидат в премьеры был прав, когда заявил, что у президента «есть не-

мало возможностей и опыта» для того, чтобы добиться своег о. «Царь уверенно играет со страной», — с отвращением писали журналисты.

Ельцин действительно знал, что делал, и у него были основан ия быть уверенным в успехе. 17 апреля в ходе последнего и решаю щего голосования Дума 251 голосами «за» и 25 «против» одобрила кан дидатуру Кириенко. Остальные депутаты или не брали бюллетен и, или предпочли не голосовать. Ельцин добился своего, он «согнул» Думу. Впрочем, все стало ясно, когда Дума приняла решение третий раз голосовать «по Кириенко» тайно — это означало, что она сда лась и просто хочет сохранить лицо. Лишь «яблочники», чтобы снять с себя подозрения в продажности, решили бюллетени не брать. Любо пытно, во сколько обошелся Кириенко Бородину?

Можно было предположить, что депутаты, пройдя через униже - ние, вряд ли будут испытывать теплые чувства к Кириенко, а к Ельцину тем более. Вскоре парламент и прежде всего оппозиция припомнили президенту это выкручивание рук. То, что случилось в августе — сентябре, было во многом реакцией на унижение Думы в м арте — апреле.

Назначение Кириенко не означало, однако, что Ельцин совершенно очистил политическое поле от «олигархов» и начал жизнь с чистого листа. Вскоре последовали новые назначения, которые все поставили на свои места: Березовский был назначен исполнительным секретарем СНГ, что позволяло ему быть «гражданином СНГ». «Для многих это неожиданно, — несколько несуразно, с трудом подыски-

вая слова, объяснял Ельцин свое назначение. — Но я это проглочу. Это в интересах дела». Президент не проявлял особой заинтересованности в этом назначении, но на него давили буквально со всех сторон — и президенты новых государств, и домашние. Ельцину пришлось сдаться.

Почти одновременно на заседании совета директоров «ЕЭС Р оссии» Чубайс был назначен председателем (этого назначения он и добивался), что было невозможно без согласия президента и правительства. Это произошло вскоре после того, как Кириенко по чти поклялся перед камерами, что Чубайс этого поста не получит. Следовательно, президент не мог отказаться от сохранения сис темы

противовесов и от определенных обязательств перед разли чными силами. Впрочем, он следовал своей старой тактике: если сни мал кого-то из приближенных, то обычно он давал новую работу, если, конечно, по отношению к нему вели себя лояльно.

Правительство Кириенко начинает — и проигрывает

Молодой премьер быстро сформировал кабинет. Экономические министерства возглавили либералы. Тройку вице-премьеров составили люди из провинции: кроме уже известных Бориса Немцов а и Олега Сысуева в нее вошел Виктор Христенко. Но «силовики» и министр иностранных дел были прежние — Игорь Сергеев, Серге й Степашин, Евгений Примаков. Старое деление на экономический и политический блоки (последний подчинялся напрямую Ельцину ) сохранялось. Кириенко получил карт-бланш на управление экон омикой, но в кадровых решениях он был ограничен. Кириенко не мо г сам выбирать даже заместителей. Он был вынужден работать «на коротком поводке» у президентской администрации.

Новая ельцинская «революция», которая втянула страну в за тяжной политический кризис, была завершена. Многие западные аналитики оценили действия президента и формирование новог о кабинета с восторгом, рассматривая это как гарантию более дин амичного движения России по пути либеральных реформ. Вашингтонс кие круги, которые связали себя поддержкой Чубайса и его кома нды, торжествовали, полагая, что начинается долгожданный новы й период в реформировании России. По крайней мере, в США не было сомнений, что всю затею с назначением Кириенко провернул Чубайс.

А соратники «великого приватизатора», постоянно посещав шие Вашингтон, эту уверенность только укрепляли.

ÂМоскве было совсем иное отношение к результатам нового ельцинского пробуждения. На Кириенко смотрели не враждебно, но скорее осторожно и без всякой надежды. Его правительство рассматривалось скорее как короткий эпизод в российской политик е. Прямым следствием ельцинских действий было усиление полити ческой неустойчивости. Вытеснив Черномырдина, президент разруш ил механизм сдержек, важным элементом которого был прежний п ремьер. Старый баланс сил распался; каким станет новый, никто не

знал. «Партия власти», ориентированная на Черномырдина как преемника Ельцина, начала раскалываться на глазах. БЛльшая часть рос-

сийского правящего класса пребывала в растерянности. Усилились опасения, что президент предпримет новые импульсивные действия. Все большее раздражение вызывала семья Ельцина и узкий кр уг соратников, которые толкали его на резкие движения.

Âитоге общество получило ослабевшего президента, дискре ди-

тировавшую себя сделкой с Ельциным Думу, распадающуюся «пар-

тию власти» и политически слабое, лишенное поддержки в об ществе правительство. Кое-кого мог обрадовать тот факт, что коммунистическая оппозиция, проголосовав за Кириенко, потеряла лицо. Но это было сомнительное достижение, ибо в случае утраты ком мунистами своего электората и влияния им на смену могли прийти более радикальные и экстремистские силы.

Вначале была надежда, что новый кабинет, в котором отсутствовали заматерелые лоббисты, сможет дистанцироваться от привязок к «олигархам». Однако, как вскоре оказалось, Кириенко так и не сумел освободиться от всех зависимостей. Впрочем, его трудно в этом винить: как он мог выжить, не имея опоры? Приходилось идти н а диалог с группами влияния. Однако совершенно очевидно, чт о зависимость кабинета «выскочек» по крайней мере от некоторых прежде чувствовавших себя вольготно в правительственных кабинетах представителей клановых группировок была гораздо меньш е. Доказательством была волна атак на Кириенко, начатая карманны ми изданиями некоторых обиженных «олигархов».

Ельцин мог быть спокоен: теперь ему никто не угрожал, он очи - стил поле вблизи себя от конкурентов. Когда его вновь начали спрашивать о планах на 2000 г., он отвечал уклончиво: «Посмотрим». Но никто не сомневался, что президент начал подготовку к выборам в тот момент, когда отставил Черномырдина.

Между тем правительство оказалось в сложной ситуации. Кир и- енко, ознакомившись с положением дел, был вынужден опрове ргнуть

оптимистические прогнозы своего предшественника. Он при знал, что объем капиталовложений в январе — феврале снизился на 7,6% по сравнению с тем же периодом 1997 г. 30% государственных расходов должно было пойти на обслуживание внешнего и внутре ннего долга (по сравнению с 13% в 1996 г.). Премьер констатировал, что если эти тенденции продолжатся, что в 2000 г. 70% всех ресурсов пойдет на обслуживание государственного долга. Сбор налогов был меньше 10 млрд руб. в месяц, в то время как расходы достигали 2 5— 30 млрд. Долги по зарплате бюджетникам выросли в феврале на 21%. Месячный дефицит бюджета превышал 165 млрд руб.

У Кириенко было три варианта действий. Первый заключался в

попытке осуществить «семь главных дел» (количество «дел» могло варьироваться), которые не успела сделать команда Чубайс а — Немцова. Но и более опытному Чубайсу этот подвиг не удался. Кроме того, в новой ситуации прежней программы младореформатор ов, рассчитанной на сравнительно оранжерейные условия, уже было

недостаточно.

Второй вариант состоял в продолжении страусиной политик и Черномырдина, т. е. пытаться решать лишь наиболее срочные проблемы, гасить «пожары» и имитировать деятельность. Но пол е маневра для реализации стабилизации по-черномырдински суж алось с каждым днем. Россия лишилась того, что удерживало ее на плаву, — упали цены на нефть, и поддержание пирамиды ГКО требовало сверхусилий.

Оставался третий вариант — реализация новой концепции ре - форм, предусматривавшей непопулярные либеральные шаги и учет их социальной цены. Однако для этого нужна была сильная по ддержка, строительство политических союзов. Вряд ли Ельцин одо брил бы превращение своих технократов в самостоятельных поли тиков. Ведь он брал их на роли статистов.

Так что в любом варианте Кириенко упирался в тупик. Разумеется, фатальной неизбежности того, что вскоре последовало, не было. Можно было по крайней мере смягчить приближавшийся крах. Но это требовало не просто смелости, мужества, но и высочайше го профессионализма, способности прогнозировать развитие Рос сии и мыслить политическими категориями, а не только понятиями упрощенного прагматизма. Таких качеств у новой команды и ее советчи- ков не оказалось.

Приходится констатировать, что самое либеральное россий ское правительство оказалось в полном одиночестве. Даже рефор мистские круги относились к Кириенко со скепсисом, ожидая скорых не-

удач и падения. Это была группа одиночек, оказавшаяся под огнем критики сразу со всех сторон. Молча, но с нескрываемым злор адством провала «киндер-сюрприза» ожидали прагматики. Его отк рыто атаковали левые, что, впрочем, не было неожиданностью. С сам ого начала Кириенко не был поддержан «Яблоком», лидеры которо го считали, что страна уже не выдержит обучения нового премь ера. Явлинский сравнивал Кириенко с ребенком, который прогулива ется по подоконнику, не подозревая о высоте, с которой можно сорваться. «Олигархи» в лице Березовского не могли простить Кириенко того, что он помешал их планам, — это было не «их» правитель ство. Кроме того, новые младореформаторы стали постоянной мише-

нью издевок со стороны московской политической «тусовки ». Помню одну из встреч «Клуба 93», на которой присутствовали пред ставители всех политических ориентаций, кроме самых левых. В се с азартом клеймили новую команду технократов. И при этом, ви димо, понимали, что Кириенко вовсе не ответствен за те проблемы , кото-

рые ему приходилось расхлебывать. Но никто не ругал Черно мыр-

дина и вообще прагматиков, которые вертели правительство м в те- чение нескольких лет. Если отвлечься от политических привязанностей присутствовавших, причиной враждебности к Кириенко было то, что он был выскочкой, т. е. человеком не московского круга, который вдруг решился взяться за руль. Он был моложе многих п олитиков и аналитиков, считавших себя мэтрами. И вдруг такая п рыть! Это были одновременно и ревность, и неверие в возможность иного типа политиков для России, и привычка к постоянному брю зжанию. Хотя для недоверия Кириенко была и вполне обоснованн ая при- чина: у него действительно было слишком мало опыта, чтобы б раться за российские завалы, а обучение могло стоить слишком дорого. Можно было только позавидовать нервам и выдержке молодо-

го нижегородца — ему приходилось даже сложнее, чем Чубайсу, у которого всегда была определенная опора, а в последние годы и знание механизма аппаратных интриг. Его деятельность облегча- ла и вера противников в его эффективность. В случае с Кириенко не было даже последнего. Тем не менее я не помню случая, чтобы новый премьер на публике сорвался или проявил нервозност ь. Кириенко продемонстрировал выдержку и необыкновенную р а- ботоспособность. Его первые решения были достаточно прод уманны, он не допускал очевидных промахов в деталях, контролир о- вал буквально все. Раздражало в нем, пожалуй, одно: он все го ворил правильно, обволакивал своей логикой, к которой нельз я было придраться. Это был самый говорливый премьер. Но многосло -

вие и старательность Кириенко не убеждали, не внушали дов ерия и не успокаивали. Он продолжал производить впечатление серьезного, старательного... подмастерья. Может быть, мы просто не привыкли к молодым и динамичным менеджерам? В таком случа е Кириенко выпала судьба ответить на вопрос, пришло ли в России время для нового поколения политиков.

Май принес первый обвал. Цены акций на российском рынке уп а- ли на 10%, что было самым большим падением за последние годы. Акции «ЛУКойла» и «ЕЭС России» подешевели наполовину по с равнению с октябрем 1997 г. Капиталы начали покидать Россию. Давление на финансовый рынок было столь велико, что Центральны й банк

был вынужден резко поднять ставки рефинансирования. Но финансовый рынок продолжал разваливаться. 28 мая стал черным днем — ставки повысились с 30% до 150%! Это был опаснейший шаг, но другого способа избежать девальвации рубля не было. А деваль вация означала бы, что все усилия предыдущих лет пошли насмарку. Каби-

нет не мог на это решиться, хотя на него уже началось давлен ие.

Многие, в первую очередь экспортеры, начали требовать пер есмотреть курс рубля. Кириенко упорно отбивал атаки.

Нужно было, однако, срочно что-то предпринимать, и кабинет пошел по проторенному пути — просить деньги у Международн ого валютного фонда. Хотя Чубайс уже не входил в правительств о, было решено использовать его налаженные контакты на Западе. В качестве уполномоченного по связям с международными финансовы ми организациями Чубайс начал челночные рейсы в США. В конце мая в результате переговоров с МВФ в принципе было решено, что Россия получит следующий транш кредита в 670 млн долл. из пакета в 10 млрд долл., который выдавался сроком на три года. Переговор ы были как никогда тяжелыми. Не действовало даже обаяние Чубайса. Чи- новники МВФ уже не скрывали недовольства тем, что Россия п остоянно не выполняет принятых условий. Вашингтону и представ ителям президента Клинтона пришлось неоднократно вмешиват ься, чтобы ускорить выделение очередного кредита, без которог о Россия задыхалась. 30 мая Клинтон сам провел переговоры с МВФ. П од давлением Белого дома МВФ пришлось уступить, и его руково дители нехотя согласились выдать России деньги, ужесточив условия кредита.

Помню, как в те дни один из основных переговорщиков со стор о- ны МВФ Стенли Фишер в беседе в вашингтонском офисе Фонда К арнеги проинформировал, что МВФ все же даст России деньги. Пр и этом он был мрачен, скептичен. С особенным раздражением он го-

ворил о постоянном давлении со стороны российской стороны (оче- видно, имея в виду в первую очередь Чубайса), которая угрожала, что если МВФ не согласится дать деньги, в России произойдет не- что невообразимое. «Ну сколько можно шантажировать!», — в с ердцах восклицал Фишер. Создавалось впечатление, что речь уже идет о последних кредитах. Больше надеяться Москве было особен но не на что.

Пока шел торг в Вашингтоне, в самой России мрачная атмосфера продолжала сгущаться. Ельцин 23 июня был вынужден собрать с роч- ную сессию Думы с участием правительства. Президент был серьезно встревожен. Он просил, требовал, умолял парламент приня ть

антикризисную программу правительства, без которой было трудно надеяться на покладистость международных финансовых ин ститутов. На той же сессии Кириенко впервые признал весь драмат изм ситуации. Говоря о причинах резко ухудшившегося положения, он упомянул международный финансовый кризис, но не пощадил и пра-

вительство своего предшественника, заявив, что корни криз иса рос-

ли из 1995 г., когда у правительства «не хватило мужества пойти на фундаментальные меры с тем, чтобы изменить бюджетную ситу а- цию». Вместо того, чтобы улучшать сбор налогов и сокращать расходы, сказал он, кабинет пошел на увеличение долга, т. е. начал строить пирамиду ГКО.

В июле угроза падения рубля стала вполне осязаемой. Резервы Центрального банка, который пытался удерживать национальную валюту на плаву, сократились до 12 млрд долл., т. е. вдвое по сравнению с прошлым годом. Западные инвесторы начали укладывать че- моданы. Ельцин в отчаянии обратился к ведущим индустриаль ным нациям, прося уже 20 млрд долл. помощи. Россия стояла на грани такого же коллапса, который постиг Индонезию.

Экономические перипетии на время заслонили в России поли ти- ческие проблемы. Но они были не менее серьезны. Ельцин после мартовского политического кризиса так и не восстановил с воей базы, и было ясно, ему этого сделать не удастся. Бывшие соратники продолжали дезертировать из рядов президентской гвардии. Да же «друг семьи» Березовский вдруг заявил, что Ельцин должен пообещ ать не выдвигаться на третий срок. Виталий Третьяков в «Независимой газете» опубликовал свои соображения по выходу из политиче ского кризиса, предложив создать временный Госсовет, который осуществлял бы все властные полномочия вплоть до президентских в ыборов. В Москве это предложение было расценено как показате ль дистанцирования «олигархов» от президента. Пожалуй, никогда Ельцин

не был под таким огнем со всех сторон. Один из его ближайших соратников, находившийся рядом с ним на разных ролях с 1991 г. Шахрай заявил, что поддержит на следующих выборах Лужкова. Эт о был знак того, что с Ельциным совсем плохо — Шахрай никогда не допускал невыверенных действий и умел держаться на плаву. Разумеется, Шахрай моментально исчез из президентского окружения.

Бессилие Ельцина было очевидно, и правительству приходил ось бороться за жизнь, когда президент не мог ему особенно помочь. Неудача с приватизацией «Роснефти», которая должна была пополнить бюджет, была очередным ударом для Кириенко. Взять деньги для выплаты срочных долгов было негде.

Общество лихорадило. Появились новые формы протеста, с которыми было сложно справиться: отчаявшиеся шахтеры стали блокировать железные дороги. Их представители из Кузбасса и Воркуты прибыли в Москву и расположились лагерем перед Домом п равительства, уже не как укор, а как предупреждение. Шахтеры требова-

ли не только выплаты долгов, они требовали отставки Ельцина.

Шахтеров не трогали, а Лужков отдал распоряжение их кормить и опекать, что означало — мэр счел возможным начать самосто ятельную игру.

13 июля Ельцин встретился с лидерами фракций Думы и вновь попытался их уговорить одобрить антикризисную программ у Кириенко, что было основным условием очередного транша кредит а МВФ. Президент на сей раз был в необычайно миролюбивом настроении. Он уже не угрожал распускать парламент, а пытался убеждать. «Мы же одна команда, — говорил президент. — Больше не будет переворотов, не будет изменений в Конституции, не будет роспуска Думы и досрочных выборов». Пытаясь уговорить депутатов одобрит ь пакет правительственных мер, Ельцин даже намекнул, что не собир ается больше баллотироваться.

Этот день принес правительству некоторое облегчение — МВ Ф, Всемирный банк и Япония объявили, что выдадут России стаб илизационный кредит в 22 млрд долл. Решение было принято под же стким давлением Клинтона. Белый дом опасался, что если рухнет финансовая система России, то это вызовет цепную реакцию. Но кредит МВФ был обусловлен требованием немедленно начать бол езненные структурные реформы. Было решено, что большая часть де нег пойдет на укрепление резервов Центрального банка, а часть будет потрачена на выплату процентов по ГКО и на их реструктури зацию. Это означало, что международные финансовые институты решили спасать западных инвесторов, втянувшихся в «русскую руле тку» (они

являлись держателями ГКО на сумму около 16 млрд долл.). Но для этого парламент должен был принять антикризисную програ мму Кириенко.

После жарких споров Дума одобрила часть правительственн ых антикризисных мер, в частности, те из них, которые облегчал и налоговое бремя на промышленность. Но депутаты отказались поддержать увеличение налогов на граждан. Ельцин отреагировал м гновенно, подписав указы, увеличивавшие налоги и наложив вето на два закона о снижении налогов, принятые Думой. Это были антико нституционные шаги, ибо все решения по федеральным налогам до лжны получать одобрение Думы и быть ратифицированы Советом Фе-

дерации.

Только после этого МВФ окончательно решил выделить кредит. Но в ответ на упрямство Думы в последний момент Фонд снизи л его размер: Россия получила вместо 5,6 млрд долл. 4,8 млрд. Но и это было спасением для правительства (впоследствии представ ители

американской администрации утверждали, что деньги были и стра-