Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

Примаков оказался в ловушке: чтобы оставаться влиятельным премьером, он должен был консолидировать власть, но любая попытка консолидации воспринималась как участие в президе нтской борьбе. Стабилизационный ресурс Примакова был ограничен не только предвыборной борьбой, но и отсутствием правовых ос нований для самостоятельной активности. Ельцин мог в любой мо мент вернуться к формуле единовластия. А это заставляло Примак ова постоянно думать, как избежать тех унизительных ситуаций, в которые до него попадали его предшественники. Единственным из вестным способом был добровольный уход с поста, но вряд ли само Лг премьера удовлетворял подобный исход, который мог быть воспринят как неудачное завершение его добротной карьеры.

Однако отодвигание «лидера-арбитра» в тень вряд ли могло продолжаться до бесконечности. Дело даже не в эмоциях и власт олюбии Ельцина. Ельцинское единовластие обросло механизмам и и обслуживающими его слоями, в частности, технократами, «олиг архами», некоторыми региональными группами. Поэтому переход влияния, а тем более важнейших полномочий к премьеру неизбежн о должен был вызвать оборонительную реакцию обслуживавши х ельцинское президентство групп.

Следует отметить, что Примаков в силу своей стабилизирующей функции отчасти консервировал режим, отодвигая в будущее решение его структурных конфликтов и создавая иллюзию, чт о ситуацию временного умиротворения за счет неформальног о раз-

деления власти можно заморозить. На самом же деле структурные противоречия режима рано или поздно потребовали бы разре шения, примаковский кабинет мог стать предтечей и конституц ионной реформы, и авторитарного поворота, и нового углубления системного кризиса.

Наконец, оранжерейная атмосфера, которая защищала Примак о- ва в первые месяцы, уступила место откровенному критицизму. Что касается либералов, то они свою позицию по отношению к пра вительству Примакова уже определили, и она была отрицательн ой. Все более жестко начал критиковать премьера и Явлинский. Так, он довольно откровенно заговорил по поводу перспектив Примак ова стать

президентом России. «Этого не случится. Примаков не будет избран президентом, потому что для этого ему придется показать, ч то он сможет достичь успехов в экономической сфере», — заявил Я влинский 2. А в это он не верил. Подозрение относительно реальных планов Примакова начали высказывать сторонники Лужкова, рев ниво

следящие за рейтингом премьера.

Правительство все активнее критиковали за бездеятельно сть и пассивность 3. Для того, чтобы удержаться, Примаков должен был выходить за пределы роли пассивного дублера президента и предпринимать самостоятельные шаги. А это неизбежно вынуждал о его вступать в борьбу наравне с другими политическими актера ми. Кстати, феномен Примакова позволяет увидеть разницу в логике развития общества и режима. Дальнейшее выживание общества треб овало от премьера решительных структурных шагов по преодолению кризиса. Выживание президентства требовало от него лишь и сполнения «карманной» роли. Выходя за пределы этой роли, Прима ков начинал порождать ситуацию двоевластия, что раскалывало режим и превращало премьера, призванного быть стабилизатором п резидентства, в дестабилизирующий фактор.

На фоне усиливавшейся критики Примакова справа и уже обозна- чившегося похолодания его отношений с президентским окружением региональная элита продолжала относиться к Примакову положительно, несмотря на то, что он не заигрывал с нею, даже наоборот, все время говорил о необходимости усиления исполнительной вертикали, не боясь отпугнуть региональных боссов. Премьер выдвинул идею снятия глав субъектов, предложил отказаться от выборности губернаторов. Это было воспринято как заявка на то, ч тобы стать инициатором централизации власти и перестройки Фе дерации в более работающую систему. Примаков поддержал и идею укрупнения субъектов Федерации. Его слова «Мы потеряли Сове тский

Союз, мы не дадим потерять Россию» вполне могли рассматриваться как лозунг политика с президентскими планами 4.

Компартия по отношению к правительству Примакова вела се бя сдержанно. Так, она поддержала бюджет. Но в то же время в виду приближающихся выборов Зюганов начал постепенно дистан цироваться от кабинета. 23 января он заявил, что для выхода из кри зиса нужна «качественно иная политика». Судя по всему, коммунисты решили понемногу критиковать Примакова, не желая брать отве тственность за его курс 5. Нельзя было исключить, что по мере приближения выборов критицизм коммунистов мог ужесточиться. Пр авда, в случае нападок на премьера со стороны либералов и прези дент-

ской группировки коммунисты скорее всего энергично вста ли бы на его сторону. Самому Примакову, который претендовал на роль центриста, откровенная и активная поддержка компартии была с овершенно ни к чему.

В январе Ельцин слег — теперь уже с «кровоточащей язвой желуд-

ка». И в этот момент Примаков сконцентрировал на себе вним ание,

выступив с письмом парламенту, в котором предложил подписать политический пакт о ненападении. 23 января он направил в Думу пакет документов с предложением обеспечить политическу ю стабильность и проектами федеральных законов по этому вопросу. В послании на имя Селезнева он предложил «временно не испол ьзовать часть своих конституционных прав» всем ветвям власт и — президенту и парламенту. Он предлагал также, чтобы в совместном заявлении властей была изложена «система согласованных обязательств президента, Федерального собрания и правительст ва, добровольно взятых ими в целях обеспечения политической ста бильности РФ на предвыборный период». Суть пакта была в ограниче- нии конституционных полномочий основных ветвей власти: президент не распускает Думу и не отправляет правительст во в отставку, Дума прекращает процедуру импичмента президента и не допускает действий, которые могут повлечь ее роспуск, пра вительство также не ставит вопрос о доверии, что может привести к роспуску Думы. Кроме того, Примаков предложил предоставить п резиденту социальные гарантии после его ухода с поста.

Большинство обозревателей пришло к выводу, что примаковский «пакт» имел целью сохранить правительство до президентс ких выборов. Ельцину фактически предлагалось царствовать, не вмешиваясь в текущее управление. «Пакт» был многими воспринят ка к доказательство решения премьера присоединиться к предвыбор ной гонке. На самом же деле у Примакова, видимо, были другие цели: ос оз-

нав, что нерасчлененность власти и непредсказуемое поведение как президента, так и Думы не даст ему удерживать хрупкое равновесие, он решил убедить всех заключить перемирие, оживив основное содержание политического соглашения «под Черномырдина». Трудно сказать, насколько он сам верил в его вероятность — одно де ло было требовать заключения такого соглашения о безопасности правительства и прекращении огня в момент назначения на премьерску ю должность, когда это соглашение имело все шансы быть принятым; другое дело — предлагать всем «жить дружно» в момент, когда основные силы начали президентский марафон 6.

Примаковская активность вызвала недовольство всех канд идатов

на президентский пост, в первую очередь Лужкова и Явлинского. Кроме того, было ощущение, что Ельцин застигнут врасплох п редложениями премьера и потому не мог скрыть раздражения. Не которые аналитики сразу решили, что предложение пакта — это ош ибка, промах Примакова. Он, дескать, слишком раскрылся и вызвал огонь

на себя. Уже никто не сомневался, что у премьера появились далеко

идущие планы, а это сразу делало его мишенью для атаки всех претендентов на кремлевский пост. Но самое главное — Примаков вызвал еще большее охлаждение в своих отношениях с президен том. Правда, стоит упомянуть и о том, что давно ждавшие от Примакова знака умеренные силы (часть распавшейся «партии власти») решили, что пора сплачиваться вокруг премьера. Инициатива При макова вызвала и положительный отклик в обществе: ничего, что м ирного договора элит не получилось, главное было в том, что премьер его предлагал, и не его вина, что остальные отказались.

Президент же тем временем начал пытаться восстановить св ою роль. Это выразилось в его неожиданной поездке в Амман 8 фев раля для участия в похоронах короля Иордании Хусейна, которую Ельцин предпринял, несмотря на протесты врачей. Он хотел быть со всеми остальными лидерами, он стремился доказать, что все еще владеет ситуацией, и не желал, чтобы там, на съезде мирового президентского клуба, Россию представлял Примаков. Поездка в Амман стала свидетельством того, что Ельцин не собирался удовлетвориться рамками «двойного лидерства». Вскоре последовали уже н е только символические, но и конкретные действия президента, ко торый начал методично сужать самостоятельность премьера.

Весна 1999 г. принесла новое обострение политической ситуации. Перечислю лишь основные события, которые так или иначе по влияли на политический климат этого периода: волна компроматов, усиление нападок не только на кабинет, но и на премьера, сезонное

оживление президента и его недовольство активностью Примакова, «дело Скуратова», вытеснение из власти Березовского, у вольнение Бордюжи и формирование Ельциным нового штаба «лоялис тов», начатый Думой процесс импичмента президента и, наконец, н атовские бомбардировки Сербии, которые вызвали резкую реакци ю в российских политических кругах. Все это свидетельствова ло о завершении короткого периода перемирия, которое, впрочем, было относительным. «Двойное лидерство», полгода назад ставшее а мортизатором, облегчившим сохранение режима, начинало исчерпы вать свой политический ресурс — не потому, что эта формула правления была негодна для России, а потому, что при отсутствии четко очер-

ченных функций председателя правительства она могла вести либо к новому противоборству, либо к возвращению премьера к роли механического подстраховщика президента.

В январе произошло оживление либералов и технократов. Осн о- вой их сплочения стала откровенная антипримаковская лин ия. Ев-

гений Ясин был первым, кто в концептуальной форме изложил ос-

новной тезис либералов, который можно сформулировать сле дующим образом: «Нам с правительством Примакова не по пути, и м ы будем его жесткими оппонентами». Ясин писал: «Появилась компромиссная фигура Евгения Примакова, принятая Думой на “ура” . Выиграли только коммунисты». Когда кабинет начал свои действия, продолжал Ясин, стало ясно, что «период либеральных реформ за кон- чился». Делая прогноз о будущем развитии, Ясин наиболее вероятным сценарием считал следующий: «До парламентских и президентских выборов держится сравнительно “умеренная” инфляци я — до 100%. Производство вяло падает, производя впечатление некоторой стабилизации. То же и с уровнем жизни. Вроде бы ситуация особо не ухудшается, но и не улучшается. Мы получаем кредит МВФ, но минимальный, реструктуризацию долгов, которая ничего не решает. К выборам приходим в состоянии максимальной неопределенн ости. Что будет со страной после них? Неясно: несемся как знаменитая птица-тройка с Чичиковым на борту» 7. Разумеется, Ясин был прав, делая вывод, что выжидательный курс правительства Примак ова не выведет страну из экономического кризиса. Но в то же время либералы требовали от Примакова невозможного — перечеркнуть ту политическую роль, на которую он был приглашен и во имя которой и было создано правительство, т. е. роль умиротворителя, который нейтрализовывал чрезмерную агрессивность Думы и левой о ппозиции, и перейти к политике, которая неизбежно вызвала бы нов ое размежевание. Кроме того, существовал неписанный закон, соглас-

но которому ни одно правительство, даже обладающее сильно й поддержкой, не рискует проводить радикальные экономические реформы в период избирательной кампании.

Либералы пытались консолидироваться в борьбе как с коммунистами, так и с кабинетом Примакова, не делая между ними разл и- чий. Примаковское правительство было для них гораздо опас нее коммунистов хотя бы потому, что оно представляло левый центризм и имело все шансы получить поддержку и правящего класса, и общества и стать реальной альтернативой прежней формуле развития. Следовательно, для правых было исключительно важно толкн уть этот кабинет в объятия левых или хотя бы отождествить их в обще-

ственном сознании и таким образом восстановить конфронт ационную идеологическую схему, к которой они так привыкли и в рамках которой их вновь мог поддержать Ельцин, всегда откликавшийся на антикоммунистические лозунги.

В позиции либералов не было ничего удивительного. Они свое

отношение к Примакову высказывали и раньше. Сам же премьер

должен был остаться доволен этой критикой — ведь нападки либералов гарантировали ему поддержку центристов и левых. Хотя ему не следовало упускать и то обстоятельство, что оживление либ ералов было на руку президенту, для которого либералы в его полной изоляции могли оказаться единственным верным союзником.

Впрочем, в лагере либералов вскоре возник раскол — некото рые из тех, кто понимал необходимость сотрудничества с Примаковым во имя самовыживания, начали менять риторику. Так, банкир Владимир Потанин признался в интервью, что «никогда либералом не был». Более того, он стал открыто критиковать своих бывших соратников: «Официально идеология правительства (имеются в виду предшествующие правительства. — Ë. Ø.) считалась либеральнорыночной, а мышление у многих его членов было госплановое . <...> Тогда Ясин, Уринсон, Чубайс и, конечно, Гайдар считали, что рынок сам все отрегулирует и ничего делать не надо. <...> Я не считаю идею государственного регулирования неправильной». А вот что Потанин заметил о роли «олигархии»: «Вы прекрасно видите, что олиг архи играют ровно такую роль, которую власть им хочет отвести н а самом деле... Власть все-таки первична по отношению к любого рода бизнесу» 8. Потанин выбрал идеологию «государственного регулирования», которую проповедовал Примаков. Видно, плохи были д ела у ОНЭКСИМбанка. Впрочем, большинство бывших «олигархов» те р- пеливо ждали помощи и кредитов от правительства, и потому их внешняя лояльность кабинету Примакова была гарантирова на.

Но не все «олигархи» были готовы пойти на мировую с Примак о- вым. Борис Березовский, ставший в свое время символом росс ийской «олигархии», оказался в первых рядах борцов с примак овским правительством и с самим премьером. Признаки противостоя ния между ними появились в феврале. Особенно оживленно обсужд алось их столкновение по поводу контроля над ОРТ. Эта телекомпания периодически поливала Примакова грязью. А после одной из инфор- мационно-аналитических программ Сергея Доренко премьер , видно, не выдержал: Доренко исчез из эфира, а у Березовского на ОРТ начались проблемы. Сам Примаков, по-видимому, считал ниже своего достоинства высказываться об отношениях с Березовск им. Зато

ведущий «олигарх» в выражениях не стеснялся. 2 марта он попытался предпринять открытую атаку против правительства. «Со стороны правительства идет реальная попытка перехвата власти», — предупредил он, рассчитывая не столько на широкую публику, которую было уже не запугать никакими перехватами власти, а на слу шате-

лей в семье Ельцина 9.

Думаю, излишне искать личные мотивы взаимной неприязни Примакова и Березовского — они не столь важны. Более сущес твенны не психологические, а политические корни их разногласий: Примаков и Березовский олицетворяли противоположные подхо ды к государству. Примаков был государственником, а ведущий «олигарх» рассматривал государство как свою вотчину. Люди со столь антагонистическими воззрениями не могли симпатизировать друг другу, они неизбежно должны были оказаться в разных лагерях. Их неприязнь усиливалась и тем, что Березовский продолжал претенд овать на роль центра влияния. Он не желал смириться с мыслью, что необходимо покинуть политическую сцену. Не исключено, что он не мог примириться с тем, что он не смог сделать Примакова своим з аложником, как это удалось проделать с Черномырдиным: тактика, столь долго не дававшая сбоев, вдруг оказалась неэффективной 10. Примаков же, в свою очередь, видимо, не мог позволить Березовском у мелькать в государственных коридорах. К тому же попытки Березовского удержаться «в свете рампы» делали его оптимальным кандидатом на роль первого объекта примаковской атаки на «олигархов». Так что сопротивление Березовского было даже на руку Примакову, если он хотел прослыть чистильщиком российской политики 11.

Пока же не без участия Березовского на некоторых телекана лах (в первую очередь на ОРТ) и на страницах ряда газет началас ь массированная кампания против отдельных членов правительства, главным образом против Кулика и Маслюкова, которые обвинялись в

коррупции. Разумеется, это был удар против самого премьера. Если бы удалось заставить его избавиться от вице-премьеров, он бы показал слабину, потерял поддержку Думы — и это было бы начало его падения. Примаков это понимал и не мог себе позволить отст упить. Он попал в очередную ловушку: даже если он сам был недоволен своими вице-премьерами, ему приходилось их поддерживать.

Между тем ельцинское окружение уже не скрывало недовольства Примаковым. Если у его членов и были вначале некоторые сим патии к Примакову, они быстро исчезли. Сам Ельцин на протяжении марта — апреля, казалось, каждое свое движение рассматрив ал как средство противостояния Примакову. Он явно тяготился ролью сим-

волического монарха, ревновал, и эту ревность, видимо, разж игали и поддерживали те люди, которые исполняли функцию канала связи президента с внешним миром.

Ряд символических шагов Ельцина, в частности, его встречи с другими лидерами (с Чубайсом, Явлинским, Лужковым, а вскоре и с

Черномырдиным), несомненно, имели цель если не унизить При ма-

кова, то заставить его нервничать. Уже не было сомнений, что весной Ельцин отказался от той формы лидерства, которая осен ью 1998 г. облегчила выход из предыдущего кризиса. Он, очевидно, понимал, что дальнейшее функционирование связки Ельцин — Пр имаков будет лишь наращивать политический потенциал премьера. А этого Ельцин не хотел и не мог допустить. Так, что он сам начал разрушать стабилизирующую роль Примакова. Раздражение през идента и атаки на Примакова справа объективно, даже помимо жел ания премьера, толкали его все больше влево, в объятия коммунис тов. Тем временем «Независимая газета» опубликовала список возможных кандидатов на пост премьера, в котором были имена Серг ея Степашина,НиколаяАксененко,ИгоряИванова,ГеннадияСелезнева,Александра Волошина 12. Бывшие враги — технократы и некоторые «олигархи» — объединили усилия, чтобы сбросить премьера, не подда ющегося контролю. Конечно, их противник обладал завидной выдержкой, он

был не новичок в кремлевских играх, но силы были неравны...

Новое перетягивание каната

Вернемся немного назад. В феврале началась новая эпопея. П резидент, несмотря на нездоровье, специально приехал в Кремль (2 февраля), чтобы утвердить отставку генерального прокурора Юрия Скуратова. Формальным поводом стало поведение Скура това, якобы порочащее честь и достоинство прокурора (в Москв е по-

лучила хождение видеозапись любовных похождений мужчин ы, «похожего на генпрокурора», которая была даже показана по Российскому телевидению). По странному стечению обстоятельств именно в тот день, когда Скуратов был вынужден под давлением президентской администрации написать заявление об отставке, н ачались обыски в принадлежащих Березовскому структурах. Связать эти два события не составляло труда. Впрочем, как выяснилось позднее, выдавливание Скуратова началось после того, как 22 января п о запросу Генпрокуратуры в Швейцарии начались обыски в офисе строительной компании «Мабетекс» 12à. В любом случае было очевидно, что от генерального прокурора пытались избавиться, и это делали

те, дела которых не просто находились в производстве, но уж е было достаточно оснований считать, что следователи приблизил ись к той черте, за которой некоторые влиятельные в России люди могли столкнулись с реальной угрозой своему благополучию 13.

Вскоре оказалось, что среди дел, которые начала распутыва ть

прокуратура, были связанные с фирмами, которые могли иметь пря-

мое отношение к окружению Ельцина и даже к его семье (в пер вую очередь с компанией «Мабетекс», получившей эксклюзивные права на реставрацию Кремля и других зданий, находившихся в вед ении Управления делами президента). Вполне естественно, что многие восприняли «дело Скуратова» не как невесть откуда взявшееся стремление президентской команды укрепить мораль высших чино вников,

àкак проявление страха перед возможными разоблачениями . Ситуация вскоре осложнилась тем, что некогда тишайший и ло-

яльный президенту Скуратов, вопреки ожиданиям, не смирился, а начал сопротивляться: он не только не пожелал добровольно уходить

ñдолжности, но, напротив, с удвоенной энергией занялся делами (например, в отношении Березовского), которые могли вызвать обвал московской политической сцены 14.

Наблюдатели не успели осмыслить подробности скуратовск ой истории, как случилась новая сенсация: в начале марта Ельц ин был вынужден снять Березовского с поста исполнительного сек ретаря СНГ (Березовскому вменялась в вину деятельность, не совме стимая

ñэтой должностью, и систематическое невыполнение решений Совета безопасности). По слухам, снятие Березовского послед овало после ультиматума, который якобы поставил перед Ельциным Примаков. Если это так, то премьер нашел убедительную аргумен тацию, коль скоро президент решился освободиться от «друга семь и». Конечно, решение Ельцина было нелегитимным — его должны были принимать коллективно президенты государств СНГ. Но Ельцин ис-

правил свою ошибку, обзвонив коллег и таким образом смягчив их раздражение. Удаление Березовского лишний раз продемонстрировало логику, которой следовал президент: он всякий раз избавлялся от людей, которые либо выходили за пределы отведенных им ф ункций, либо начинали своими действиями дискредитировать ег о президентство. В любом случае отставка Березовского знамено вала победу Примакова (даже если он не был к этому причастен) и означа- ла, что, несмотря на проскальзывавшее у президента раздра жение против Примакова, он в нем еще нуждался. Впрочем, эта победа Примакова была частичной. Для полного низвержения против ника, олицетворявшего враждебную премьеру тенденцию, нужен был

более мощный удар — удар по «империям» Березовского. Он вскоре последовал.

Тем временем скуратовская история приняла неблагополучный для президента оборот: 18 марта Совет Федерации не принял отставку генпрокурора — против высказались 142 сенатора. Кремль, р ешив

избавиться от Скуратова старым способом компромата и жес ткого

давления, совершил непростительную ошибку. Впрочем, дело было не только в том, что сенаторов разозлил сам способ, которым пытались освободиться от генпрокурора. Скуратов и его коллеги в генеральной прокуратуре сумели произвести впечатление на членов верхней палаты «выемками документов» в «олигархических» стр уктурах и решениями о привлечении к уголовной ответственности Бе резовского и Смоленского 15, которые у сенаторов явно не вызывали симпатий. Члены Совета Федерации фактически выразили недове рие президенту, более того, своей поддержкой Скуратова они давали понять, что сомневаются в чистоплотности президентской команды, а возможно, и президентской семьи. Ельцин терял последн юю опору — вряд ли его советники просчитали возможность такого удара. Между тем всегда осторожные сенаторы не только выразили недоверие Ельцину, они самим этим фактом автоматически поддержали новый центр притяжения, исподволь формировавшийся вок руг Примакова. Возникшей ситуацией не преминули воспользова ться левые, начавшие раскручивать тему коррупции в верхах и ст аравшиеся ускорить процесс импичмента.

В этот момент совсем некстати для Кремля в Москву приехал а швейцарский федеральный прокурор Карла дель Понте. Генпрокуратура тотчас же допустила утечку информации о том, что де ль Понте привезла с собой все необходимые документы о счетах президентского окружения. С подачи неукротимого коммуниста Илюхин а распространились сведения о счетах Дьяченко, якобы открытых в авст-

ралийских банках 16. Президентской команде пришлось пережить немало неприятных минут.

Затянувшаяся эпопея со Скуратовым (по крайней мере летом 1999 г. она все еще продолжалась) позволила сделать несколько выводов. Стало ясно, что некоторые ведомства, ответственные за правопорядок, могут сделаться неуправляемыми и даже пытатьс я действовать против президента и его окружения (часть прокур оров открыто поддержала Скуратова и тем самым противопоставила себя президентской администрации). Одновременно не вызывало с омнений, что отныне борьба с коррупцией станет решающим и, возм ожно, самым эффективным орудием в борьбе за передел ельцинского

наследства. Причем в этой борьбе ельцинская команда могла оказаться в весьма уязвимом положении, что, собственно, и показала история со Скуратовым. После того, как прокуратура осмелилась предпринять шаги против известных всей стране лиц, связанных с правящей верхушкой, уже не было сомнений, что органы правосудия

имеют немало компрометирующих материалов на высшие эшел оны