Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

ганизационных усилий по созданию имиджа лидера «третьей силы». Необходимы были немалые финансовые вливания, переговоры с руководителями регионов. А драгоценное время уходило. У л идеров «третьей силы» не было хороших организаторов. Кроме того, основные банки уже сделали выбор в пользу Ельцина или Зюганова и не собирались тратить деньги на политиков второго эшелона. Н о даже

âслучае эффективной организационной работы успех предс тавителя «третьей силы» нельзя было гарантировать. Дело в том, чт о избиратели Явлинского, Лебедя и С. Федорова мало сочетались др уг с другом, более того, лидеры не могли их жестко контролировать. Это означало, что тот или иной электорат нельзя было автомати чески переложить из одного «кармана» в другой.

Тем временем в Москве развернулась дискуссия о том, чего вообще ждать от приближавшихся президентских выборов, что они могли изменить в жизни России. Такого рода дискуссии велись в «Клу- бе-93», созданном Вячеславом Никоновым, в редакции «Общей га зеты» и т. д. Сказанное там можно свести к двум подходам относительно развития российского общества после выборов. Сторонни ки первого подхода считали, что не следует придавать особого значе- ния тому, что произойдет после 16 июня. Возможная победа Зюганова не может быть революцией, говорили они, она будет лишь озна- чать переход власти от одной группы правящего класса к другой. Группы, стоявшие за Зюгановым, считали сторонники этой точки зрения, стремятся не столько к реставрации коммунизма, ск олько к

установлению своего контроля над собственностью и власт ью. Возможны были изменения в темпах приватизации, в соотношении сил, но полностью сменить направление развития Зюганов не мог. Более того, победа КПРФ могла стать для нее разрушительной, ибо неизбежно привела бы к расколам среди коммунистов. Поэтому выигрыш КПРФ мог бы даже оказаться более благоприятным для плюрал изации власти, чем победа «партии Ельцина», которая явно стре милась к монополии на власть.

Более того, высказывалось мнение, что победа Зюганова могла снять коммунистическую альтернативу с будущей повестки дня. Ведь

âэтом случае противостояние в 2000 г. велось бы уже не между ком-

мунистами и ельцинистами, а между иными силами. Сторонники этого подхода не раз отмечали, что коммунисты, одержав усп ех на выборах в Думу, оказались уже встроенными во власть. Они, дескать, уже несли ответственность за развитие. Кстати, точка зрен ия о «встроенности» во власть высказывалась и представителя ми самой

компартии 6.

Сторонники второго подхода считали, что главное преимущество Ельцина — его понятность, то, что он предсказуем даже в с воей непредсказуемости. Этого нельзя было сказать о Зюганове. Победа лидера коммунистов должна была привести к смене элит, причем по партийному принципу, ибо ему пришлось бы расплачиваться со своими сторонниками постами. А это привело бы к настоящей кадр овой революции и еще больше дестабилизировало бы и без того хр упкую систему управления в России. Опасным был бы приход к власт и неудачников, профессионально менее подготовленных к деятельности

âновых российских условиях и склонных к реваншу и мести, е ще более опасным — неизбежный передел собственности, которы й, как считали многие либералы, привел бы к гражданской войне. Пр отивники Зюганова были уверены: если коммунисты придут к влас ти, они все сделают, чтобы отменить все выборы.

Кто был прав в этом споре? Конечно, окончательно все прояснилось бы только после выборов. Но уже тогда можно было сделать ряд выводов. С одной стороны, действительно режим уже дост аточ- но окреп, и смена президента и правящих групп наверху вряд ли могла сразу кардинально изменить общее направление движения. Тем более что ряд сторонников Зюганова и он сам не собирались ме нять режим, а скорее пытались изменить в свою пользу соотношен ие сил наверху и завладеть собственностью. Однако такие шаги в у словиях недостаточной стабильности общества, незавершенности р ыночных и демократических преобразований имели бы далеко идущие послед-

ствия и усилили тлевшую под спудом напряженность. По крайней мере в экономике приход коммунистов к власти скорее всего обернулся бы очередной перекройкой основ. Так что ельцинская стагнация, от которой мало кто был в восторге, действительно могла оказаться менее вредной, чем зюгановское «обновление». Впроч ем, вскоре эта стагнация переросла в глубочайший системный кризис. Ситуация «двух зол» только подчеркивала тупиковость и обре ченность,

âкоторых очутилось российское общество.

По мере приближения президентских выборов в марте — апрел е все громче стали раздаваться голоса, либо выражавшие сомн ения в необходимости выборов, либо призывавшие к их отмене. 27 апре ля

было опубликовано «письмо тринадцати» — документ видных российских финансистов и предпринимателей, в котором шла реч ь о приближении неизбежной конфронтации между властью и ком мунистами и содержался призыв к полюбовному решению пробле мы. В письме говорилось: «Острота предвыборной борьбы толкае т по-

литиков разрезать клубок проблем одним ударом. Стоящие за ними

силы ждут своего часа. Они выйдут на свет на следующий день после победы, неважно, какой из сторон. ...Июньское голосование от разит волю меньшинства, все равно, белого или красного, которое получит мандат устанавливать правила жизни, отвергаемые бо льшей частью общества» 7. Письмо не указывало способа примирения. Но можно было сделать вывод, что речь идет об отмене выборов и формировании коалиционной системы власти, включающей и комм унистическую оппозицию. Примечательны были опасения предпр инимателей относительно возможных иррациональных действий Ельцина в случае его поражения.

Итак, деловой мир одинаково опасался и победы, и поражения обоих основных конкурентов, а также того, что могло последовать затем, а потому призывал их покончить дело миром. Разумеет ся, деловые люди не написали письмо спонтанно. «Письмо тринадца ти» появилось в результате переговоров группы банкиров (их лидером стал Березовский), членов коржаковской группы и представ ителей Зюганова, среди них Алексея Подберезкина, которому некото рые приписывали потом идею самого письма. Примирения не получ и- лось, потому что не могло получиться. Но некоторые последствия публикация «письма тринадцати» имела: она вызвала замешательство среди левой оппозиции 8.

Следующим событием, которое взволновало не только россий скую общественность, было заявление Коржакова, который в том ж е клю- че выражал опасения по поводу возможной конфронтации и та кже

призывал отменить выборы. Коржаков, зная о реальном физич еском состоянии президента, пытался остановить выборы, не веря, что тот выдержит кампанию. Это беспрецедентное заявление продем онстрировало, какую роль ельцинский телохранитель играл в пол итиче- ской жизни страны. В этой ситуации Ельцин постарался разв еять все сомнения, заявив, что выборы состоятся в срок. Одновременн о он приструнил Коржакова, открыто дав понять о недовольстве с воим приближенным. Правда, многие знатоки кремлевской кухни сч итали, что Коржаков не мог пойти на подобный шаг без ведома Ель цина, который любил такие провокационные шаги, позволяющие прощупать почву для последующих ходов.

Но в результате этих интриг никто до самого конца не был уверен, что выборы состоятся. На какое-то время все притихли, в ыжидая. Ведь и инициатива банкиров, и заявление Коржакова был и свидетельством напряженной борьбы вокруг Ельцина по вопрос у не только о том, как президенту сохранить власть, но и одновре менно

о том, кто сохранит свое место подле него.

В этот момент Ельцин был вынужден вернуться к чеченской п роблеме, понимая, что без ее решения для него не может быть по беды. По своему обыкновению он начал действовать в атакующем ст иле и 31 марта, выступая по телевидению, объявил план мирного урег улирования. Единственным позитивным элементом этого плана б ыла готовность Москвы пойти на диалог с Дудаевым, но через посредников. Ельцин так и не смог заставить себя согласиться на личную встре- чу с Дудаевым, хотя так многое можно было решить, и без длительных переговоров. По свидетельству журналистов, идею диало га президент вставил в выступление перед самым включением теле камер. «Не все члены моей команды согласны с этим», — сказал Ельцин. Таким образом, сложнейший вопрос решался на ходу, экспромтом. Говоря о посредниках, Ельцин упомянул «одного арабского шей ха», Нурсултана Назарбаева и почему-то бывшего диссидента Юрия Орлова. Все это выглядело крайне неподготовленно и несерьезно 9.

Но определенную надежду внушало обещание президента пре кратить все военные операции в Чечне с 31 марта и начать поэтап ный вывод федеральных войск из «спокойных районов». Как заяви л президент, контроль за ситуацией в республике будет переходить к местной власти. Что же касается основного «камня преткновен ия» — статуса Чечни, то Ельцин впервые заявил, что статус субъек та Федерации может быть изменен по согласованию «между Россией и самими субъектами». Начало переходного периода в Чечне должны были ознаменовать демилитаризация, созыв форума представителей Чеч-

ни и амнистия сепаратистов. Дудаевская сторона отнеслась к предложениям Ельцина настороженно. Впрочем, и в Москве ельцин ские мирные инициативы были восприняты довольно прохладно. Мн о- гие были уверены, что речь идет лишь о предвыборном шаге, сд е- ланном исключительно для умиротворения демократическог о спектра.

У военных мирные инициативы Ельцина вызвали крайне отрицательное отношение, и понятно, почему. Они восприняли это как очередное предательство, которое давало возможность боевикам перегруппироваться. После множества унизительных пораж ений и остановок армия в Чечне хотела победы любой ценой. В проти вном

случае она могла высказать на выборах негативное отношение к президенту. Да и в обществе пацифистские настроения ослабели и все больше ощущалось раздражение против строптивых чеченце в.

Свою версию событий в Чечне в этот период изложил Аслан Масхадов. Комментируя развитие событий уже после обнародования

мирного плана Ельцина, Масхадов говорил, что переговоры между

Чечней и Москвой должны быть двусторонними и сопротивлен ие никогда не признает московского вассала Завгаева в качестве третьей стороны на переговорах. Он подчеркивал: «После заявлений Ельцина о прекращении операций мы убеждаемся, что указ не выполняется. Продолжаются широкомасштабные боевые действия с пр именением авиации и артиллерии. По всей видимости, есть силы, к оторые могут не выполнять приказ президента. Может, это делается специально. Может быть, действительно возникла неуправляемая ситуация» 10. И действительно, бои в Чечне продолжались, и непонятно было, кто их инициатор. Каждая из сторон обвиняла в эт ом другую. Что касается Ельцина, то было неясно, намеренно он з акрывал глаза на действия своих войск или уже не контролировал генералов.

Как бы то ни было, инициативы Ельцина о переговорах с Дудаевым и на этот раз так ни к чему и не привели. Однако Москва пр еуспела в том, что пыталась осуществить уже давно. 21 апреля Дудаев, президент непослушной Республики Ичкерия, был убит в результате ракетного удара федеральных войск как раз в тот момент, когда он разговаривал по своему спутниковому телефону, как утверждают многие, с одним известным журналистом в Москве. По-видимому, этот телефон и помог российским военным навести ракетный удар. Так закончился один из актов кровавой драмы в Чечне. Преемником Дудаева стал его заместитель Зелимхан Яндарбиев. Но он уже не мог стать символом чеченского сопротивления. В Москве надеял ись, что

убийство Дудаева приведет к переполоху и хаосу. Однако чеченцы, несмотря на внутренние разногласия, продолжали держаться вместе.

Ельцин тем временем пустил в ход последнюю козырную карту — он пригласил в Москву нового лидера чеченских сепаратистов Яндарбиева и подписал с ним протокол о прекращении боевых д ействий в Чечне. Быстрота этого шага была поразительна и одновременно понятна. Ельцин продемонстрировал, что стремится к мир у в Чечне. Со своей стороны, и чеченцы достигли того, о чем мечтали, — переговоров в Кремле с самим российским президентом. Помимо этого, в их внезапной готовности к мирным переговорам с Москвой был трезвый расчет: сепаратисты отчаянно нуждались в передышке

для перегруппировки и перевооружения. Правда, это событие было омрачено следующим шагом Ельцина. Оставив чеченцев в Моск ве фактически в качестве заложников и не предупредив их, он с овершил молниеносный шестичасовой визит в Грозный (вернее, в аэропорт в районе Грозного, где находилась база российских войск), где

встретился с военными и заранее отобранными представите лями

мирного населения. Так Ельцин попытался доказать, что он не трус. Но практической пользы от этого визита было мало. Скорее запомнилось ощущение неловко сыгранного спектакля.

Правда, вскоре в Назрани все же было подписано соглашение о выводе российских войск с территории Чечни до конца августа и проведении свободных выборов с участием всех политическ их сил. Но эти соглашения имели тактический характер. Более того, они не учитывали позицию ставленника Москвы в Чечне Завгаева, ко торый не мог согласиться с тем, что его вычеркнули из переговоров. Было очевидно, что если чеченские выборы будут проводиться после вывода войск, у Завгаева нет никаких шансов остаться в Грозном. Поэтому он всячески пытался провести выборы, пока российски е войска находились в Чечне. Не обращая внимания на протоколы, п одписанные федеральным правительством, Завгаев начал подг отовку к выборам и президента, и местной власти 16 июня. Так что «третья сила» в Чечне, которую взрастила сама Москва, не собиралас ь мирно уходить со сцены.

Еще одним направлением активности Ельцина стало подписа ние договоров с регионами о разграничении полномочий. За два года Москва подписала более 20 таких договоров, из них почти поло вину

âпериод президентской кампании. Эти договоры расширяли с амостоятельность регионов. В обмен Ельцин надеялся на поддер жку местной власти на выборах. В конечном счете щедрость Ельц ина, раздававшего права и милости направо и налево, привела к тому, что

âРоссии возникла практика договорного права, которое ста ло действовать в ущерб Конституции. Но никто в тот момент не дума л о будущем и о принципах. Все готовились к выборам.

Ельцин, явно выдыхавшийся, продолжал гонку. Ему нужна была победа, он не мог ее упустить. Варианты перенесения выборо в не удовлетворяли его хотя бы потому, что он не хотел быть ничьим заложником. «В условиях возобладавших в российской политик е правил волчьей стаи Ельцину нужна была более весомая защита, чем широкие плечи Коржакова и сервилизм его придворных, готовых в любой момент качнуться в сторону сильного, — писала я в апр еле 1996 г. — Вспомним последнюю болезнь президента, когда, не на шут-

ку испугавшись, иные из его соратников уже начали поиск за пасного аэродрома. Ельцин же понимает, что преданность в политике — это излишняя роскошь. Он сумел удержаться на плаву в этом мутном водовороте столь долго, видимо, потому, что излишне на эту преданность не полагался» 11. Ельцину в ситуации, когда политическое про-

странство вокруг него сужалось, была необходима поддержк а обще-

ства. И только в этом случае он мог себя чувствовать уверенно. Ему не нужно было просить поддержки и помощи у «силовых» мини стров, у распустивших щупальца кланов. Кроме того, Ельцину бы ло совсем не безразлично, как на него будут смотреть на Западе и будет ли он там принят как законный член международного клуба п резидентов. Таким образом, на выборы необходимо было идти, и выборы нужно было выиграть.

Правда, было ясно и другое — даже в случае поражения Ельцин никогда не покинул бы Кремль. Вот какие у меня были по этому поводу ощущения весной 1996 г.: «Речь идет о человеке, который только что въехал в отреставрированную с царским блеском рези денцию, который уже принимает приглашения совершить официальные визиты осенью. Это человек, который убеждает всех, что России без него будет худо, и он — ниспосланный стране мессия... Политик, для которого, по отзывам знающих его людей, нет жизни без власти. Так неужели он спокойно уйдет сажать рассаду? Этот сценарий выглядит чересчур фантастическим... Но в случае сохранения Ельц иным своего поста нельзя полностью исключать досрочных прези дентских выборов. Вопрос о преемнике накладывает еще большую полит иче- скую нагрузку на премьера, который становится основной по дстраховкой правящей элиты» 12.

Очередное возрождение президента

К июню 1996 г. произошло, казалось бы, невероятное — из политического трупа Ельцин сумел превратиться в политика, кот орый возглавил список популярных лидеров. В начале года согласно опросам его были готовы поддержать только 8% опрошенных, а в июн е — уже 36%. Правда, тревожные данные продолжали поступать из се льской местности. Здесь Ельцину доверяли 14%, а Зюганову — 33% 13. Однако президент сумел восстановить значительную часть своей прежней базы в городах. Популярность же Зюганова росла оч ень медленно — с 20% в январе до 24% в июне 14. Что касается других кандидатов, то за Лебедя собиралось голосовать 10% респонде нтов, за Явлинского — 8%, за Жириновского — 6%. Большинство социоло-

гических центров прогнозировали приход на участки довол ьно большого числа избирателей — не менее 65—67%.

«Третья сила» так и не состоялась. Никто из потенциальных участников союза — ни Явлинский, ни Лебедь, ни С. Федоров, несмотря на предварительные договоренности, не захотел снять свою канди-

датуру накануне выборов. Более того, за несколько недель д о перво-

го тура прошли секретные переговоры между Лебедем и президентской командой. В Москве не было возможности сохранить тайну, и вскоре все уже знали о состоявшейся в мае встрече Ельцина с Лебедем. Ее последствия сразу стали заметны: Лебедь стал посто янно мелькать на телеэкране, что без одобрения президентского штаба было невозможно, у него вдруг появились средства на веден ие своей кампании. За спиной Лебедя возникла мощная поддержка. Сей час уже неважно, кому принадлежала идея привлечь на сторону президента Лебедя — Березовскому или кому-то еще. Идея эта срабо тала в пользу Ельцина.

Явлинский в этот период опять оказался под ударами, причем со всех сторон. Особое недовольство проявляли лояльные Ельц ину либералы и демократы из-за того, что он не последовал примеру Гайдара, который в конце концов, несмотря на свои весьма жестк ие заявления в адрес Ельцина, его поддержал. Явлинский этого делать не собирался. Отказ снять свою кандидатуру в пользу Ельцина Явлинский объяснял просто — он был готов поддержать Ельцина, но только при наличии гарантий со стороны президента, что тот изм енит свою политику. Стремясь получить голоса избирателей Явлинского, Ельцин заставил себя сделать шаг навстречу и провел с ним две встре- чи. Однако склонить Явлинского снять свою кандидатуру и п ризвать сторонников голосовать за себя Ельцину не удалось. Ему удалось другое: обвинить Явлинского в том, что тот требовал для себя по ст вицепремьера, что сам Явлинский категорически отрицал. После обви-

нений в торгашестве лидеру «Яблока» ничего не оставалось , как только парировать удар.

Явлинский обратился к президенту с открытым письмом, в ко тором определил те условия, при которых «Яблоко» может подд ержать его кандидатуру. В нем содержались требования по обновлению правительства и корректировке курса. Одним из требований Явл инского была отставка до 25 мая премьера и «силовиков» и гласное подписание пакта между президентом и «Яблоком». Жесткий тон пи сьма и содержавшиеся в нем условия делали соглашение невозможным. Но Явлинскому было важно подчеркнуть независимость свое й позиции. Президент, естественно, на письмо не ответил, и диалог между

ними был прерван. Не ответил же Ельцин потому, что в этот момент его команда заключила соглашение с Лебедем, который обязался принести голоса своих избирателей в копилку президента посл е первого тура. Что же касается Явлинского, то подконтрольные пре зиденту структуры получили указание бойкотировать кампанию стропти-

вого «яблочного» лидера. Отныне и Зюганов, и лидер «Яблока» ста-

ли для президентской команды самыми ненавистными против никами. С Зюгановым было все понятно, но Явлинского травили те, кого он еще недавно считал потенциальными союзниками.

Соратники Ельцина, все еще не уверенные в его переизбрани и, стали тем временем разрабатывать различные варианты сох ранения власти. Так, помощник президента Георгий Сатаров выступил с заявлением о подготовке коммунистами боевых дружин с целью ор ганизации путча. В «Независимой газете» был опубликован анони мный доклад о подготовке компартией путча для захвата власти. Делом срочно занялись суд и правоохранительные органы, но никаких доказательств террористической деятельности приверженце в Зюганова найдено не было. Ельцинская команда повторяла испытанн ый в 1993 г. прием — усиливала ощущение угрозы строю, чтобы иметь повод для реагирования в случае негативных для Ельцина итог ов голосования.

Экономическая ситуация накануне выборов была вовсе не ра дужной. Несмотря на массовые бюджетные вливания, люди во многих регионах по-прежнему не получали зарплату. К июню собрали только 60% налогов, а бюджет уже был израсходован на 70%. Укрощение инфляции усугубило старые проблемы: продолжали расти неплатежи, увеличивалась задолженность бюджетникам. За первые че тыре месяца уровень ВВП снизился на 4%, производство — на 4%, инвестиции — на 10%. Так как более 50% бюджетных доходов ушло на зарплаты и пенсии (в 1995 г. доля этих статей в бюджете составляла

27%), были сильно урезаны расходы на производство и капитало - вложения. Падение поступлений могло привести к новому витку кризиса в экономике 15. Вскоре, однако, правительство не выдержало президентской гонки и попросило Думу принять закон о пере числении в федеральный бюджет прибыли Центрального банка. Это фактически означало, что Центробанк должен был эмитировать д ополнительные 5 трлн руб., что вело к обесцениванию рубля.

Ельцин держался из последних сил — все, что можно было пооб е- щать, он уже пообещал. Новых политических средств у него в з апасе уже не было. Накануне выборов он выступил по телевидению и уверенно заявил, что полагается на свою интуицию, а интуиция г ово-

рит, что он победит уже в первом туре. Это было очень неосторожное заявление, и пользы от него не было: сторонников оно усп окоило, и некоторые из них, очевидно, не пошли голосовать, а коле блющиеся были раздражены чрезмерной самоуверенностью през идента.

И вот наступил день первого тура выборов. Явка была нескол ько

меньше, чем предполагали социологи, — 69,8%. За Ельцина проголо -

совали 35,28% избирателей (26,664 млн человек), за Зюганова — 32,03% (более 24,2 млн), за Лебедя — 14,52% (10,974 млн), за Явлинского — 7,34% (5,55 млн), за Жириновского — 5,7% (4,3 млн), за Федорова — 0,92% (0,699 млн), за Горбачева — 0,51% (0,386 млн), за Шаккума — 0,37% (0,277 млн), за Власова — 0,20% (0,151 млн), за Брынцалова — 0,16% (0,123 млн). Против всех проголосовало 1,54%, или 1,165 млн человек.

Итак, Ельцин лидировал, но с небольшим отрывом, который вря д ли мог его устроить. Но и такой отрыв был победой, если учес ть, с чего он начал. Более того, ельцинские помощники надеялись , что минимальный отрыв от Зюганова может оказаться даже полезным, ибо он должен был вызвать тревогу у антикоммунистической части электората и заставить ее объединиться вокруг президент а во втором туре.

Неожиданностью первого тура стало прежде всего резкое ус иление Лебедя, оттеснившего на четвертое место Явлинского. О чевидно, за генерала проголосовали те, кто не собирался голосов ать ни за кого. Он также забрал часть голосов у Жириновского и Зюган ова. Не исключено, что часть голосов Лебедь отобрал и у самого Е льцина. Фактически генерал стал основной сенсацией и основным победителем первого тура выборов. Что касается Явлинского, то он проиграл, ибо не смог попасть в тройку политических лидеров, ч то давало бы ему возможность влияния на формирование дальнейш их коалиций. Но в то же время поражение не было унизительным для

лидера «Яблока». Он доказал, что у него довольно прочная ба за сторонников. Он получил на 700 тыс. голосов больше, чем в декабре 1995 г. и на 1,3 млн больше, чем в 1993 г. Причем впервые за Явлинского голосовали в малых городах в провинции. Хотя он проиграл в Москве (в С.-Петербурге он вышел на второе место, и это было с о- всем неплохо), что было для него, конечно, ударом.

На следующий день после выборов Ельцин встретился с Лебед ем, и тайное стало явным. Лебедь вошел в команду президента и п ризвал своих сторонников голосовать за Ельцина. Правда, находясь в эйфории после победы, Лебедь потребовал у президента гора здо больше, чем раньше, — он хотел теперь стать рядом с Ельциным не

как его подручный, а как равноценный партнер. Но это требов ало изменения всей конфигурации власти и создания для Лебедя новой должности. После некоторого торга Лебедь, однако, согласился на должность секретаря Совета безопасности и помощника пре зидента по вопросам национальной безопасности. Очевидно, это р еше-

ние было следствием неопытности генерала. Ведь он согласился на