Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

раивают, в сущности, никого. Но ни у кого недостало ни ума, ни воли найти третий путь». Андрей Нуйкин: «То, что сейчас происходит в стране, вызывает переоценку такого рода событий... Все эти “ непримиримо враждующие” партии демократов, социалистов, комму нистов и т. д. — не больше чем “нанайские мальчики”, отвлекающие внимание народа от самого главного, что происходило в стране, — от раздела гигантского имущества богатейшей державы...». И горь Шафаревич: «...Безрассудный расстрел, совершаемый госудаственной властью, — это подрыв нравственных корней народа... А зд есь впервые в истории такой расстрел был превращен в телешоу и виден на экранах. После такой демонстрации многое в жизни на шей страны потеряло смысл» 30.

Что, собственно, явилось глубинной причиной драматического конфликта властей в России — личная неприязнь лидеров, ло гика борьбы стоявших за ними группировок? И действительно ли э то был конфликт между реформаторами и реваншистами? Был ли он не избежен в столь резкой форме? Может быть, любые элементы сдер - жек и противовесов несовместимы с российской политическ ой традицией и неизбежно ведут к губительной конфронтации? Но ведь на Украине и в Белоруссии, республиках с той же политической культурой, столкновения исполнительной и представительной властей в рассматриваемый период не привели к таким потрясениям.

Разумеется, система власти, образовавшаяся в 1991 г. в России на основе искусственного склеивания институтов, принадлежавших раз-

ным эпохам, не могла быть функциональной. Кстати, подобные переходные системы возникали на первых порах в разных постк оммунистических государствах. В Польше в первые годы действовал Сейм, в котором 65% мест принадлежало компартии. Одновременно с па р- ламентом, контролировавшимся компартией, пост президент а занимал лидер антикоммунистической «Солидарности» Лех Вале нса — ситуация, почти аналогичная российской. Смешанный характер был присущ системе власти Болгарии, Украины, Чехословакии, в которых элементы старого режима сосуществовали с новыми инст итутами. Преобразование смешанных, сформированных на скорую ру ку систем проходило болезненно и не без борьбы, но нигде это не при-

вело к кровопролитию. На драматическую развязку в 1993 г. в России повлияли факторы, которые отсутствовали в других пост коммунистических странах. Так, нигде не было столь выраженного тяготения двух демократически избранных институтов к монополи и на власть, которое, видимо, исключило мирное завершение конф рон-

тации.

В период с 1991 по сентябрь 1993 г. Россия впервые за долгое время получила политическую структуру, в которой были элементы противовесов и сама власть оказалась демонополизированной . Появились независимый парламент и Конституционный суд. Однако вскоре оказалось, что расчленение власти произошло до того, ка к возникшие правящие группы научились жить в условиях плюрали зма, до того, как они научились договариваться.

Разумеется, противоречия между ветвями власти, обусловленные не только содержанием их функций, но и различиями корпора тивных интересов обслуживающих слоев, неизбежны. В России эт и противоречия углублялись отсутствием реальной многопартийности, которая канализирует разнообразные интересы, облегчает ра зрешение конфликтов. В таких условиях интересы устремлялись «н аверх» без предварительной обработки, усиливая напряженность в верхнем эшелоне. Институты власти вместо согласования «обработанных» партиями интересов сами превратились в своего рода «супе рпартии», которые начали отражать две противоположные ориентации — либерально-технократическую и национал-популистскую. По степенно конфликт все более делался средством самореализации и для основных политиков, и для целых институтов власти. Для некот орых из них борьба была идеальной средой, вне которой они не знали, как действовать. И чем более явным был разрыв между полити кой и обществом, тем агрессивнее становилась борьба властей и и х лидеров, которая превращалась в способ их существования.

Конечно, на характере политической борьбы сказались и неуда- чи в реализации либерально-технократического курса, кото рые вынудили ельцинскую группу искать виновных, и нередко справедливо, в другом лагере. Свою роль сыграли и амбиции лидеров пар ламента. Ментальность основных действующих лиц была схожей : их характеризовало стремление к монополии на власть и неспо собность к диалогу. Личные качества лидеров и их советников, которые могли работать именно в конфронтационном режиме мышления и д еятельности, оказали огромное влияние на ход борьбы и ее зав ершение.

Впрочем, конфликт был заложен уже при формировании россий -

ской власти. Ведь еще в мае 1991 г. в закон о российском президенте была включена статья, согласно которой высшая власть в России принадлежала парламенту. Без этого положения Съезд народных депутатов никогда не согласился бы на введение в России президентства. Но после того, как Съезд утвердил закон о президенте, ст оронни-

ки Ельцина начали требовать все больше власти. Когда осенью 1991 г.

Ельцин получил от Съезда дополнительные полномочия, его п ротивоборство с парламентом стало неизбежным. И та, и другая ст орона считала себя единственным центром власти, и их лидерам са ма мысль о взаимных уступках, видимо, была непереносима.

Борьба властей имела и экономические причины. Речь шла о стремлении различных групп влияния контролировать приватизацию. Причем исполнительная власть была гораздо ближе к во жделенным рычагам контроля над собственностью, что, очевидно , не давало спокойно спать лидерам парламента.

Таким образом, причины политического кризиса были достаточ- но сложны, и их ни в коем случае нельзя сводить только к сущ ествованию системы советов и деятельности парламента. Спору нет, существование двухуровневого парламента в виде Съезда и Ве рховного совета блокировало принятие назревших решений, осложн яло политический процесс, вносило в него элементы митинговости. Однако массовость Съезда, многочисленность его фракций с оздавали для исполнительной власти немалые возможности для лав ирования. Но это требовало работы с депутатами, от чего президен тская команда фактически отказалась. Любопытно, что попытки президента и парламента проецировать свою борьбу вниз, в регионы и республики, удались далеко не везде. В большинстве регионов можно было наблюдать сотрудничество и взаимодействие на уровне местных властей. Здесь уже начался иной процесс, который вышел на поверхность в 1993 г., — процесс консолидации местных элит в про-

тивовес Центру.

Как бы то ни было, мирный ход российской трансформации ока - зался нарушенным, произошло кровопролитие, и его политические и психологические последствия еще долго будут оказывать воздействие на развитие событий в России. Ведь фактически в сент ябре — октябре 1993 г. было ликвидировано табу на насилие в Москве. Ни Горбачев, ни инициаторы августовского путча в 1991 г. не осмелились пойти на жесткое насилие в столице. Роспуск парламента и то, что за этим последовало, осложнили утверждение в российск ой политике цивилизованных, а потому и предсказуемых правил иг ры. Это был сокрушительный удар по процессу демократизации российско-

го общества.

В какой-то степени 1993 г. стал для России развилкой; после известных событий дальнейшее движение общества к консолид ированной демократии замедлилось. Стало очевидно, что российски й правящий класс и политические классы в других посткоммунистических

странах — в Венгрии, Польше, Болгарии, Чехии — сделали ставку на

противоположные ценности. В первом случае была избрана оп ора на лидера и персоналистский курс, во втором правящие элит ы предпочли опору на институты, очевидно, понимая все последств ия превращения лидера в стержень новой власти.

Оформление нового режима

После «сентябрьской революции» либералы-технократы не стали терять времени и быстро сформировали предвыборный блок «Выбор России», лидером которого стал Гайдар. Но само оформление нового блока показало, насколько разошлись пути отдельных реформаторов и какие расхождения возникли между демократами « первой волны», которых представляла «ДемРоссия», и новой поставг устовской бюрократией, которая группировалась вокруг Гайдара. Новая номенклатура, сделав упор на часть предпринимателей, исполнительный аппарат, некоторых региональных боссов, была еще вынуждена идти на союз с «демороссами», которые имели определенную базу

èструктуры на местах. Но было ясно, что это не союз равных и динамичные технократы-«гайдаровцы» постараются освободитьс я от союзников как можно быстрее. Им уже претил революционариз м, митинговость и лозунги «ДемРоссии». Что касается «Выбора России», то это объединение стало претендовать на то, чтобы ст ать партией президента. В широком массовом сознании оно и стало т акой партией. Правда, как вскоре обнаружилось, это еще не было га рантией успеха на выборах.

Àтем временем началась предвыборная кампания. Ельцин на этот раз разрешил совмещение должностей на высшем уровне в исп олнительной и представительной власти. Это означало фактич еский отказ от разделения властей и возвращение к практике совм ещения постов, когда министры, сидя в парламенте, принимали для себя законы, затем их выполняли и сами себя контролировали. Росси йские министры и вице-премьеры ринулись в погоню за депутатскими мандатами, некоторые из них возглавили списки предвыборных блоков, сразу дав им возможность занять привилегированное полож ение по отношению к другим объединениям. С «вредной» практикой ра зде-

ления властей было покончено.

После ликвидации советов в ельцинском лагере произошло т о, что

èдолжно было произойти: исчезновение консолидирующего фактора привело к расколу команды, которая с самого начала бы ла весьма разношерстной. Второй эшелон политиков, поднятый самим Ель-

циным, решил, что ему пора бороться за первые роли. Речь идет в

первую очередь о самостоятельной игре Сергея Шахрая, к ко торому вскоре присоединился второй вице-премьер Александр Шохи н, сформировавшие свою Партию российского единства и согласия (ПРЕС), которой явно благоволил премьер. Фактически это бы ла первая попытка создать нечто вроде двухпартийной систем ы, в которой власть «перекатывалась» бы от одной дружественной группировки к другой. Правда, вскоре стало ясно: между «Выбором Ро ссии» и ПРЕС отношения более чем прохладные. Но этим политическ ое размежевание в российском кабинете не закончилось. Минис тр сельского хозяйства Александр Заверюха вступил в аграрный пр едвыборный блок, в котором состояла бывшая коммунистическая номенклатура. Став «многоблочным», правительство переключило сво е внимание на предвыборную борьбу, а до управления руки уже не доходили.

Тем временем Ельцин издал указ, которым разрешал республиканским президентам и назначенным им чиновникам (главам администрации краев, областей и округов) баллотироваться в верхню ю палату парламента — Совет Федерации. Вся верхушка исполнительно й власти стала энергично «бороться с двоевластием» — тем более что новая ситуация совмещения постов создавала для нее удивительные возможности, ведь парламентский статус давал неприкосновен ность и позволял действовать, используя государственные рычаги, собственность и административную должность, совершенно бесконтр ольно.

Что же до президента, то для него гораздо важнее были не пер и-

петии предвыборной борьбы, на которую он взирал равнодушн о, а подготовка нового проекта Конституции. Впервые появилас ь возможность сделать ее такой, как хотел сам Ельцин. В случае ее принятия участь нового парламента должна была мало волновать п резидента.

После многочисленных правок президентский проект Конст итуции был наконец опубликован. В нем соратники Ельцина, поль зуясь победой в «сентябрьской революции», вернулись к суперпре зидентскому режиму. Сам Ельцин, по свидетельству многих его соратников, собственноручно правил текст и имеет полное право считат ься его основным автором. Согласно этому проекту президент становился

не просто главой государства, но и высшим арбитром, возвышающимся над всеми ветвями власти, что весьма напоминало, скажем , конституционные монархии начала XIX в. Наконец, Ельцин реализовал свою мечту о настоящей «пирамиде власти»: ему не нужно был о больше тратить энергию на парламент, он получал собственное карман-

ное правительство, которое мог отправить в отставку в люб ой мо-

мент, его больше не должен был беспокоить самостоятельный Конституционный суд. Что же касается отрешения президента от должности, то установленная в проекте процедура делала его пр актиче- ски невозможным. Для этого необходимо было не только согласие двух третей членов обеих палат, соответствующие решения Верховного и Конституционного судов, но и серьезные доказательства наличия преступного характера действий президента. Причем вся эта сложная процедура должна была уложиться в трехмесячный с рок.

Помимо ликвидации зачатков системы противовесов презид ентский проект повышал роль верхней палаты — Совета Федераци и, который формировался из региональных начальников. По зам ыслу разработчиков Конституции Совет Федерации должен был сл ужить буфером во взаимоотношениях между президентом и Госдумой, хотя при слабости нижней палаты и всемогуществе президента та кой буфер вряд ли был нужен. Но полномочия верхней палаты давали возможность довольно консервативной региональной бюрократ ии торпедировать инициативы политических партий и движений, пр едставленных в Госдуме. На эту опасность с самого начала справедливо указывал Виктор Шейнис. Он также предупреждал, что проект Конституции закладывал в государственное устройство несколько бомб замедленного действия, связанных главным образом с переизбытком президентской власти и суженными прерогативами парламе нта. Добавим, что не менее сильным «взрывным устройством», зал оженным в декабрьский проект, было то, что он блокировал изменения

конституционного устройства, которое создавалось под ко нкретную личность и базировалось на преходящих интересах.

Немаловажным аспектом нового конституционного порядка в России было ограничение роли судебной власти. Создание в июле 1992 г. Конституционного суда с полномочиями давать оценку правовым и конституционным актам было огромным шагом вперед в прибл ижении России к цивилизованной системе управления. Осенью 1993 г. Ельцин распустил Конституционный суд и вплоть до 1995 г. Россия существовала без этого института.

Проект новой Конституции, которую разрабатывало окружен ие президента и которая фактически являлась «конституцией победи-

теля», конечно, не мог быть ни отражением, ни основой полити че- ского и общественного консенсуса. Новый Основной закон за креплял позиции относительно узкой правящей группировки, т. е. имел конъюнктурный характер, и уже в этом была его уязвимость. Изменение настроений в обществе и новый баланс политических сил рано

или поздно привели бы к попыткам пересмотреть Конституци ю. Еще

одним уязвимым местом нового проекта была его опора на ли дера, который становился основной гарантией стабильности системы, что ослабляло институциональные и правовые структуры, предо пределяло персоналистcкий характер управления. Так что в новую Конституцию уже с самого начала закладывался источник будущих конституционных и политических кризисов.

Но это мало волновало победителей. Для Ельцина именно одобрение нового проекта на референдуме было главной задачей, гораздо более важной, чем выборы в новый парламент. И это понятно, ибо сам факт одобрения новой Конституции давал ему возмож ность действовать, не обращая внимания на парламент. «Что касается Конституции, то ее следовало принять любой ценой, — писал Нико лай Петров, — и вместо тактики убедить была избрана тактика протащить» 31. В этих целях был даже изменен закон о референдуме, предусматривавший для принятия решений по конституционным вопросам порог в 50% голосов общего числа избирателей (именно так ой порог действовал полугодом ранее на апрельском референд уме), и был установлен порог в 50% от числа проголосовавших. Чтобы о п- равдать введение новых правил в нарушение закона, референ дум был назван «всенародным голосованием».

А предвыборная кампания уже шла полным ходом. Явным фаворитом в предвыборной гонке был пропрезидентский «Выбор Р оссии», подавлявший своей массированной рекламой. Его лидеры были явно уверены в победе. Достаточно активно, особенно на мес тах,

вели борьбу коммунисты и их союзники аграрии. На демократиче- ском фланге сформировалось новое движение — «Яблоко», осн ователями которого стали Григорий Явлинский, Владимир Лукин и Юрий Болдырев. Их целью стало создание демократической альтернативы ельцинскому режиму. Патриотическая оппозиция явно не сумела оправиться от сентябрьского шока и действовала слабо. Громко заявившая о себе Либерально-демократическая партия Вл адимира Жириновского, уже неоднократно прежде пытавшегося про рваться в политические лидеры, не вызвала особого интереса. На с амого Жириновского смотрели скорее как на казус, но отнюдь не се рьезное явление. Большинство предрекало полную победу пропрезидент-

скому блоку.

Наступил день выборов. Первые результаты голосования, которые начали поступать в Москву с Дальнего Востока и из Сиби ри, вызвали даже не шок — паралич президентских структур и полное недоумение ведущих российских аналитиков, что только под твержда-

ло, как мало политическая элита знала свое общество. До сих пор в

памяти возникают фантасмагорические сцены празднования «Нового политического года» на телевидении, задуманное прид ворной ратью, чтобы возвестить обществу и миру о наступлении новой политической эпохи, в которой будут доминировать пропрезидентские силы. Собравшийся в Кремле московский истеблишмент, попивая шампанское, взирал на огромный экран, на котором должны бы ли появиться предварительные итоги голосования. И тут случилось непредвиденное: даже в ранее лояльных Ельцину и реформатора м районах пропрезидентский «Выбор России» уступил жириновца м или коммунистам с их союзниками аграриями.

Телевизионные камеры запечатлели калейдоскоп растерянных лиц, засуетившихся ведущих, общее замешательство почти по Гоголю, Юрия Карякина, восклицающего: «Россия, ты одурела!», и, на - конец, Жириновского со свитой, дефилирующего с победным в идом по кремлевской зале. Достойное завершение ельцинской «ре волюции»...

Результаты выборов в парламент и итоги «всенародного голосования» по Конституции таковы. Участвовало в голосовании 54,4% избирателей. ЛДПР получила 22,79% голосов и 64 места в парламенте, «Выбор России» — 15,38% и 66 мест, КПРФ — 12,35% и 48 мест, «Женщины России» — 8,10% и 23 места, Аграрная партия — 7,9% и 33 места, «Яблоко» — 7,83% и 27 мест, ПРЕС — 6,76% и 19 мест, Демократическая партия России (ДПР) — 5,50% и 14 мест. Остальные партии не преодолели 5%-ный барьер. За президентский блок в целом

проголосовало только 20% участвовавших в выборах, или 10% изби - рателей. Никогда еще не было так много недействительных бюллетеней (7%) и проголосовавших против всех кандидатов (17%), что явилось проявлением недовольства властью и всеми полити ческими силами.

За новую Конституцию высказалось 57,1%, против — 41,6%. Фактически ее поддержали около 31% российского электората. В 24 с убъектах Федерации проект был отвергнут, в том числе в 8 из 20 республик. В 17 регионах (не считая Чечни) референдум не состоялся из-за низкой явки избирателей. Согласно заключению группы Александра Собянина, реальное участие в выборах и голосовании по К онсти-

туции было менее 50%. Все остальное составили приписки. Так что Конституция не была принята даже по президентскому положению 32.

Впрочем, чуть ли не сразу начали возникать подозрения, что принятие Конституции стало результатом подтасовок. Общественное мнение особенно взволновала история с «потерей» около 7 м лн го-

лосов. Но президентская команда так и не удосужилась что-либо объ-

яснить и просто проигнорировала все протесты и требовани я разобраться.

Вячеслав Костиков потом вспоминал, как встретил председателя Центризбиркома Николая Рябова у кабинета Ельцина сразу п осле голосования. Рябов показал ему результаты — «более 50% избирателей, принявших участие в голосовании, проголосовало за принят ие Конституции» 33. Но после совещания с Ельциным в сводке Центризбиркома появилась иная цифра — 60% избирателей поддержали Конс титуцию. Вот так делались дела! Костиков вспоминает, что ему впоследствии попался документ, который Рябов приносил президенту, он увидел исправление и, несомненно, узнал почерк исправившего.

Но формальности были соблюдены, а официальные протесты пр о- тив фальсификаций проигнорированы. Было заявлено, что Конституция принята. Для Ельцина это было главным.

Результаты парламентских выборов вряд ли можно назвать утешительными для либералов. Возникла ситуация, когда часть избирателей проголосовала за президентскую Конституцию, отвергнув при этом пропрезидентский блок. Это, видимо, объяснялось преж де всего тем, что люди выступили за стабильность и порядок, ибо пр овал Конституции мог привести либо к усилению противоборства , либо к установлению авторитарного режима. Но одновременно многие высказались против модели реформ, которая связывалась с л идерами «Выбора России». Результаты выборов показали явное ослабление поддержки правящей группы в обществе.

Любопытно, что Ельцин не проявил нервозности по поводу ре - зультатов парламентских выборов, а был скорее настроен спокойно: ведь для него главным был референдум. Более того, он, видимо, даже чувствовал определенное удовлетворение тем, что его не подвела интуиция и он не бросил весь свой авторитет или то, что от него осталось, на поддержку «Выбора России». Ельцин начал постепенно дистанцироваться от соратников-либералов еще до вы боров.

Вот как реагировали на результаты выборов отдельные политики. Гайдар: «Мы недооценили, что измученные люди предпочтут сладкую ложь скучной правде». Явлинский: «11—12% голосов — этот тот уровень, на который мы рассчитывали». Жириновский: «Я бы хо тел

начать готовиться к президентским выборам».

Поразмышляем над двумя вопросами, весьма важными для уясн е- ния тогдашней атмосферы. Почему либералы на декабрьских выборах не получили свой приз, на который, очевидно, рассчитыва ли, и в чем сущность феномена Жириновского? Эти вопросы взаимос вя-

заны. Разумеется, свою роль сыграла неумелая предвыборная кампа-

ния «Выбора России». Избирателю настойчиво внушалось, что это государственная партия и альтернативы ее победе быть не может, что напоминало недалекие времена, когда аналогичная аргументация вдалбливалась относительно КПСС. Господство «выбороссовской» пропаганды в СМИ сослужило плохую службу партии. Однако еще важнее то, что партия Гайдара попала в ловушку — в восприятии масс «Выбор России» стал ответствен за политику, в то время как сам Гайдар уже больше года не был у власти.

Что же касается раскола демократических сил, то он, как ни п окажется парадоксальным, оказался позитивным фактом. За блок Явлинского и партию Шахрая голосовали недовольные радикал ьно-ли- беральным курсом, который ассоциировался с именем Гайдара, т. е. эти партии поддержали те либерально настроенные избират ели, которые иначе скорее всего остались бы дома. Так что раздробленность демократических сил расширила поле демократов в но вом парламенте, а не сузила его.

Результаты декабрьских выборов 1993 г. позволяют судить о сохранении в умонастроениях российского общества тоски по СССР,

чувства национального и исторического поражения, вызванного распадом Союза, но, главное, об усилении неудовлетворенности основными политическими течениями, присутствовавшими на р оссийской сцене, — либерально-демократическим и левым. Именно э ти обстоятельства побудили часть избирателей отдать свои голоса ЛДПР, которая сумела воплотить то, что отвечало настрою части

общества, — невовлеченность в деятельность власти, погряз шей в коррупции, державнические акценты, противопоставление себя как либералам, так и коммунистам и претензии на роль «третьей силы». Наконец, прагматикам в ельцинском лагере удалось возложить на либералов ответственность за свои провалы на протяжении 1993 г., сделав их объектом недовольства широких слоев общества.

Все сказанное во многом объясняет неудачи либералов, но все же не раскрывает причин успеха Жириновского. Конечно, свою роль сыграло и то, что Жириновский во время предвыборной борьб ы был искусственно огражден от конкуренции на оппозиционном поле и это позволило ему «забрать» голоса, которые иначе были бы отданы

Руцкому и другим национал-патриотам, находившимся в тюрьм е. Сам Жириновский попытался, и не без успеха, создать впечатление че- ловека, который выступает против проводимого либералами курса, но лояльного Ельцину и новой Конституции. Кстати, существ овало мнение, что избиратели Жириновского в ряде регионов облег чили

прохождение президентской Конституции. Но это не объясняет все-