Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

Все произошло неожиданно быстро. Никто не хотел вдаваться в детали. Было ясно, что встреча посвящена лишь официальным похоронам СССР. Более ничего достигнуто не было. Не был даже определен механизм передачи власти от Центра новым субъектам и перераспределения собственности. Это имело негативные пос ледствия — началась борьба отдельных республик за советское наследство.

Некоторые наблюдатели, прежде всего в Москве, встретили и з- вестие об алма-атинской встрече с энтузиазмом. Хоть какое -то определенное решение было лучше сохранения прежней неясност и. «Сегодня очевидно, — писали «Известия», — что соглашение в Алма-Ате прервало процесс хаотического распада Союза, гарантировало координацию действий входящих в содружество государств» 60. Этот вывод, как оказалось уже вскоре, был чересчур оптимистичным, особенно в части, касающейся «координации действий».

Россия первой, не советуясь ни с кем, открыто начала действ ия по обеспечению за собой исключительного правонаследования. Уже 24 декабря Российская Федерация заняла место СССР в Совете б езопасности ООН. Причем произошло это весьма пикантным способом , который поверг в изумление дипломатов и свидетельствовал о б оригинальном и самобытном стиле российского руководства. Обыч но вся связь между членами Совета безопасности осуществляется в виде шифровок. Каково же было удивление ооновского аппарата, когда Юрий Воронцов, представитель СССР в ООН, просто передал в аппар ат ге- неральногосекретаряБутросаБутроса-ГалипосланиеЕльцина,пришед-

шее открытым факсом. На бланке российского президента за исходящимномером2338от24декабря1991г.говорилось,что«членствоСССР

продолжаетсятеперьРоссийскойФедерацией»иотныневме сто«СССР надо просто использовать новое название “Российская Фед ерация”». Далее в послании Ельцина указывалось: «Россия сохраняет о тветственность за права и обязательства СССР по Уставу ООН». Вот так просто был решен вопрос правопреемства бывшей сверхдержавы.

Впрочем, это был не единственный акт вступления России в с татус правопреемника Союза посредством указов президента и без всякого согласования с другими наследниками Союза. Еще 19 декабря Ельцин издал декрет «О передаче недвижимости и материаль ных

ценностей некоторых органов бывшего Союза ССР на баланс п резидента РСФСР». Согласно этому документу в ведение российских властей переходили Кремль и имущество высших органов власти Союза. Причем не только на территории России, но и за рубежом.

Российскому лидеру оставалось только поставить последн юю точ-

ку — заставить себя провести завершающий разговор с Горбачевым.

Это и произошло 23 декабря наедине и без свидетелей (потом к президентам присоединился Александр Яковлев). В течение девяти (!) часов победитель и побежденный подводили итог и Союзу, и своим взаимоотношениям. 25 декабря Горбачев подписал указ о сложении полномочий президента СССР. В итоге Ельцин получил от своего поверженного противника последний, но самый главный атрибут президентства — «ядерный чемоданчик», т. е. средства контроля за стратегическим ядерным оружием, а также секретные архивы КПСС. Так закончилось противостояние этих двух политических личн остей. Горбачев сдался без боя. Он мог торговаться, имея в своих руках «ядерный чемоданчик», но не стал этого делать. Во время отчаянной борьбы в течение последних месяцев он часто выглядел слабым

èдаже жалким. Но когда все окончательно стало ясно, он уходил с достоинством. Отошли на второй план его излишняя говорлив ость

èсуетливые действия. Стали очевидны масштаб этой противоречи- вой личности и ее драма — особенно на фоне мелочности тех, к то бросился делить наследство.

25 декабря в 19 часов по московскому времени страна услышала последнее, прощальное выступление Горбачева. Оно было строго и официально. Горбачев был сух. Когда он читал свое последнее заявление, чувствовалось огромное напряжение и одновременно опустошенность. Что он чувствовал тогда, знает только он сам. И, разумеется, будучи, несмотря на свою словоохотливость, скрытным че- ловеком, никогда об этом не расскажет. Из его выступления запом-

нились слова, произнесенные с особой горечью (здесь он нес колько отступил от официального тона): «Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно. И это самое главное завоевание, которое мы до конца еще не осознали. А потому еще не научи- лись пользоваться свободой» 61.

Да, Горбачев в те минуты выглядел хоть и поверженным, но внушающим уважение. Как выразился один из наблюдателей, само е важное было не в том, как он уходил, а в том, что он вообще приход ил. После речи Горбачева алый советский стяг над Кремлем сменился трехцветным российским флагом. Ликования же на Красной пл ощади так и не получилось. И в этом начале новой жизни было что-то

смутно-тревожное...

Эти чувства только усилились, как только стало известно, к ак победители вышвыривали побежденных. Уже на следующий день после разговора Ельцина с Горбачевым, т. е. 26 декабря, семью Горбаче- вых, не дав им времени собраться, заставили покинуть их рез иден-

цию. Причем даже отказывались подать грузовик, чтобы выве зти

вещи. Таким же образом выбрасывали советского президента из его офиса. Сам Ельцин, рассказывает Черняев, пришел инспектир овать горбачевский кабинет: «Расселись за овальным столом: он, Б урбулис, Силаев, еще кто-то. “Давай сюда стаканы”. Вбежал человек с б утылкой виски и стаканами. “Основные” опрокинули по стакану» 62.

Но жизнь и борьба имеют свою логику. Еще не просохли чернила под алма-атинскими соглашениями, как начались кухонные раздоры по поводу дележа советской собственности. Впрочем, споры возникали по каждому вопросу взаимоотношений между новыми государствами. Идиллического перехода к новому сообществу не получилось. Первой ласточкой стали трения между Россией и Украиной по поводу количества денежных знаков. Россия уже повысила зарпла ту на своей территории, а Украине для этого просто не хватило рублей.

На предложение Киева сделать предприятия Гознака совместными, Москва ответила решительным «нет». Отказалась она и в оче редной раз перенести дату отпуска цен, таким образом оставив не т олько Украину, но и другие республики неподготовленными к этому шагу. Но это были лишь первые признаки надвигавшихся проблем.

Итак, с Союзом было покончено. Конечно, свою роль сыграли ведущие лидеры — Горбачев, Ельцин, Кравчук, Назарбаев и другие, ускорявшие либо замедлявшие процесс распада и игравшие в сложные игры, в которых трудно было (и прежде всего им самим) предвидеть следующий ход, а тем более его результаты. Но личные амбиции и устремления отдельных участников действия, как бы ни были они важны, были

нередко обрамлением более глубоких тенденций и противоречий. Тол- чок процессам распада дал сам Горбачев своей политикой перестройки. Отмена шестой статьи Конституции о руководящей роли п артии и отказ от насилия означали снятие обручей, которые цементи ровали, скрепляли союзное государство. А после оттока власти в советы, легитимации власти республиканских элит через выборы, после провозглашения суверенитета России распад СССР уже был практическ и неизбежен.ПоследнийударпоСоюзунанесавгустовскийпутч.Посленегостал невозможен и процесс формирования нового сообщества, пос кольку консолидация власти в отдельных «осколках» СССР происходила на основе отталкивания от Центра и провозглашения отдельными респуб-

ликами собственного суверенитета.

Разумеется, тот сценарий ликвидации СССР, который был осуществлен, вовсе не был неизбежным. Могли быть и более разрушительные, и более благополучные варианты конца Союза. Удалось избежать худшего — вооруженных столкновений между Центром и рес-

публиками, а республик — друг с другом. Но не удался и оптимальный

вариант с сохранением единого экономического пространс тва по крайней мере на части территории СССР. Впрочем, вопрос, насколько последний сценарий был возможен в момент государственного строительства, лежит уже в области умственных упражнений .

Но вот что любопытно: иные из тогдашних соратников Ельцина по прошествии некоторого времени, когда уже стала ясна линия российской правящей группы и последствия распада СССР, начали приходить к выводу, что политика демократов в момент выхода из коммунизма была ошибочной. Так, по мнению Г. Попова, нужно было уговорить Горбачева остаться в качестве, скажем, председателя нового межреспубликанского Верховного совета, а Ельцина из брать одновременно и президентом СССР, создать новое межреспубликанское правительство, но только не под руководством представителя России. «Тем самым мы создали бы условия, чтобы ликвидация СССР

не стала бы его полным уничтожением, — писал Попов. — Итак, о шибку в тактике по отношению лично к Горбачеву демократы усугубили ошибкой в тактике по ликвидации бюрократического центра и имперского варианта СССР. В подходе к ликвидации СССР возобладал не демократ, а российский чиновник, для которого это было поводом занять престижное здание, переместиться в более прост орный кабинет, прикрепиться к новой поликлинике» 63. Трудно не согласиться с Поповым, но разве эти ошибки демократов не были очевид ны уже осенью 1991 г.?

Ï ð è ì å ÷ à í è ÿ

1 Горбачев М. С. Жизнь и реформы. — М.: Новости, 1995. — Кн. 2. — С. 584. 2 Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. — М.: Вагриус, 1997. — С. 78.

3 Крючков В. Личное дело. — М.: Олимп, 1996. — С. 197—198.

4 Коржаков А. Борис Ельцин: От рассвета до заката. — М.: Интербук, 1997. — С. 114. 5 Исаков В. Председатель Совета республики: Парламентские дневники . — М.: Па-

ëåÿ, 1996. — Ñ. 330—331.

6 Известия. — 1991. — 10 окт.

7 Об этих событиях см.: Кеворков В. Кремлевская оперетка, политический триллер. — М., 1997.

8 Независимая газ. — 1991. — 12 сент.

9 Попцов О. Хроника Царя Бориса: Россия, Кремль, 1991—1995. — М.: Совершенно секретно; Edition Q, 1995. — С. 52.

10Òàì æå. — Ñ. 138.

11Òàì æå.

12Попов Г. Снова в оппозиции. — М.: Галактика, 1994. — С. 217—218.

13Соловьев Вл., Клепикова Е. Борис Ельцин. — М.: Вагриус, 1992. — С. 331—333.

14Òàì æå. — Ñ. 349.

15Òàì æå. — Ñ. 357.

16Интерфакс. 1991. — 22 авг.

17Горбачев М. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 591.

18Грачев А. Кремлевская хроника. — М.: Эксмо, 1994. — С. 184.

19Лужков Ю. Мы дети твои, Москва. — М.: Магистериум, 1996. — С. 185.

20Известия. — 1991. — 30 авг.

21Ельцин Б. Записки президента. — М., 1994. — С. 53—54.

22Волкогонов Д. Семь вождей. — М.: Новости, 1998. — С. 400—403.

23Известия. — 1991. — 30 авг.

24Òàì æå.

25Ципко А. Что дальше? // Моск. новости. — 1991. — 15 сент.

26Комсом. правда. — 1991. — 11 окт.

27Моск. новости. — 1991. — 20 окт.

28Шахназаров Г. Цена свободы: Реформация Горбачева глазами его помощника. — М.: Россика; Зевс, 1993. — С. 297—298.

29Черняев А. Шесть лет с Горбачевым. — М.: Прогресс, 1993. — С. 513.

30Òàì æå. — Ñ. 511.

31Stern. — 1991. — 17 Nov.

32Независимая газ. — 1991. — 23 окт.

33Òàì æå.

34Шахназаров Г. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 154.

35Черняев А. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 510.

36Комсом. правда. — 1991. — 21 нояб.

37Комсом. правда. — 1991. — 23 нояб.

38Независимая газ. — 1991. — 22 окт.

39Ельцин Б. Быстрые реформы — единственный шанс России // Известия. — 1991. — 29 нояб.

40Ельцин Б. Записки президента. — С. 143.

41Грачев А. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 231.

42Михаил Горбачев: Я не знаю счастливых реформаторов [Интервью] // Независимая газ. — 1991. — 14 дек.

43Гайдар Е. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 150.

44Известия. — 1991. — 10 дек.

45Òàì æå.

46Òàì æå.

47Ельцин Б. Записки президента. — С. 150.

48Òàì æå. — Ñ. 151.

49Известия. — 1991. — 10 дек.

50Независимая газ. — 1991. — 17 дек.

51Известия. — 1991. — 12 дек.

52Ельцин Б. Записки президента. — С. 154.

53Òàì æå.

54Горбачев М. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 599.

55Известия. — 1991. — 10 дек.

56Грачев А. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 344

57Шахназаров Г. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 304.

58Моск. новости. — 1991. — 29 дек.

59Комсом. правда. — 1991. — 24 дек.

60Известия. 24 дек. 1991.

61Известия. 26 дек. 1991.

62Черняев А. Дневник помощника президента. — М.: Республика, 1997. — С. 306.

63Попов Г. Óêàç. ñî÷. — Ñ. 259—260.

он применим в России, несмотря на все ее своеобразие; во вся ком случае, это своеобразие не оправдывает полного игнориров ания мирового опыта демократизации.

В России, увы, процесс трансформации принял иной характер, и достижение политического и общественного согласия по вопросам создания нового государства мало кого волновало. Правда, с 1990 г. в Москве работала Конституционная комиссия (формально во главе с президентом), которая готовила проект новый Конституции России, — «комиссия Олега Румянцева», по имени ответственного секретаря. Была возможность разработать несколько варианто в конструкции новой власти, организовать широкое обсуждение кон туров будущей политической системы, приучая общество к политической ответственности. Однако, создав Конституционную комиссию, Ельцин о ней фактически забыл. Даже после августовского путч а он не заинтересовался проблемой формирования новых институто в, хотя, казалось бы, именно этим и нужно было заниматься.

Ельцин направил всю свою энергию на то, чтобы убедить V Съезд народных депутатов предоставить ему дополнительные пол номочия для проведения экономической реформы и, конечно, получил то, что хотел. Тогда он мог легко и без особого труда добиваться своих целей. Так, в соответствии с постановлением съезда от 1 ноября 1991 г. («О правовом обеспечении экономической реформы») президент получил право до 1 декабря 1992 г. издавать указы, которые подлежали приоритетному исполнению, приостанавливать действие др угих за-

конодательных актов, препятствующих проведению экономи ческой реформы. Таким образом, сужались чрезмерные полномочия парламента, который в соответствии с Конституцией РСФСР фактич ески являлся основным центром власти: Съезд народных депутато в РСФСР был «правомочен принять к своему рассмотрению и решить лю бой вопрос, отнесенный к ведению РСФСР». Правда, наличие столь широкого круга прав у парламента и одновременное придание д обавоч- ных полномочий президенту — это почва для их возможных ст олкновений. Многочисленные поправки к Конституции, которые был и приняты на протяжении 1990—1991 гг., — а штопали Основной закон изрядно — только усиливали хаотичность в построении росс ийской

власти, вели к смешению функций отдельных ее институтов и тем самым также закладывали возможность конфликтов между ни ми. Но, пожалуй, самым серьезным источником будущих столкновений, которые вскоре начали расшатывать российскую власть изнутри, стало противоречие между коллегиальностью и персонификацией власти,

между митинговым, вечевым характером советов, с одной сто роны,

и административно-авторитарным содержанием исполнитель ной власти — с другой. Сочетание президентства с советами, как показал уже горбачевский период, представляло собой смесь несовм естимого — гибрид, который нуждался в скорейшем реформировании.

Впрочем, структурные источники будущих столкновений, в свою очередь, были следствием того, что российская элита, все ещ е не переварившая идею разделения властей, пыталась подправи ть Конституцию и политическую систему по принципу перетягивания каната — перекладывая полномочия из одной корзины в другую, но не путем уравновешивания этих полномочий. Сама мысль о взаим ном сдерживании все еще отторгалась российским правящим кла ссом, в том числе и демократами.

Виктор Шейнис в конце 1991 г., говоря об упущенных шансах на принятие новой Конституции, сделал следующий прогноз, кот орый, увы, оказался верен: «Перед лицом неспособного выполнять свои функции парламента президент вынесет на референдум прое кт Конституции в жестком варианте, предусматривающем дисбалан с в пользу исполнительной власти и досрочный роспуск Съезда наро дных депутатов РСФСР». И дальше: «Этот сценарий может иметь два равно опасных исхода: поражение президентской инициативы... л ибо серьезное унижение не просто данного парламента, а парлам ентаризма в России» 1.

Удивительное равнодушие Ельцина к работе Конституционной комиссии можно расценить либо как непонимание значения кон ститу-

ционной основы государства, либо как нежелание иметь Конституцию, в которой президентство уравновешивалось бы парламе нтом. Не исключено, что он размышлял следующим образом: зачем нужны долгие и нудные прения о скучных материях, ведь можно пойти другим путем — через давление на депутатов и постепенное волевое расширение президентских полномочий. В любом случае пове дение Ельцина позволяло сделать вывод, что политическая реформ а, создание новых институтов и подкрепление их легитимности но выми выборами отнюдь не являлись его приоритетами.

В дальнейшем ельцинские соратники будут говорить, что он в 1991 г. просто не мог пойти на политическую реформу — парламент,

дескать, никогда бы его не поддержал. А идти на обострение Ельцин не хотел, ибо еще не был решен вопрос независимости России , и в ходе противоборства с Горбачевым российскому лидеру нельзя было раскалывать свою базу. Здесь можно согласиться только с тем, что для Ельцина действительно более важно было избавиться от Горба-

чева, и это занимало все его помыслы. Но после одобрения пар ла-

ментом Беловежского соглашения возникала возможность «продавить» и новые правила игры до того, как начался бы процесс м еждоусобиц внутри российского политического класса, что в сил у его неоднородности было неизбежным. Если бы Ельцин решился проводить политическую и конституционную реформы, он имел бы немалые шансы на успех. Осенью 1991 г. и в начале 1992 г. он все еще имел поразительную поддержку и мог уговорить, убедить или даже принудить парламент согласиться с ним. Ведь удалось же уговорить депутатов, среди которых демократы были в явном меньшинст ве, одобрить либеральную экономическую реформу и сделать пр езидента основным центром власти, пусть на время. Но ельцинская к оманда на это не пошла. Нет никаких свидетельств того, что Ельцин думал о том, как создать более демократическое устройство. П оддерживавшие его тогда демократы и либералы не проявляли по этому поводу никакого беспокойства. Напротив, многие соратники Ельцина в демократическом лагере стремились как раз укрепить е го единоначалие.

Кадры опять решают все

Ельцин, как типичный аппаратчик, в первую очередь занялся укреплением кадровой базы, расставляя своих людей на ключев ые посты. Он вознесся наверх в первую очередь благодаря стихийному сотрудничеству представителей союзной номенклатуры (которые в

равной мере хотели отмежеваться и от коммунистических фу ндаменталистов, и от команды Горбачева) с еще находившейся в эмбриональном состоянии и не имевшей рычагов власти российской бюрократией, а также демократическим движением. Демократы, ос обенно движение «Демократическая Россия», сыграли немалую ро ль в выдвижении Ельцина в лидеры российского Верховного сове та в мае 1990 г. и позднее в ходе выборов в июне 1991 г. российского президента. Исключительной была роль демороссов и других демок ратов в мобилизации москвичей в дни августовских событий на пом ощь «Белому дому».

Однако после августовского путча влияние демократов на п оли-

тические процессы стало стремительно падать. Отныне будущее и Горбачева, и самого Ельцина решалось не на площадях и митингах, где демократы все еще были сильны, а в кулуарах, в ходе переговоров между людьми российского президента и прагматиками и з союзных структур, в первую очередь представителями армии и др угих

«силовых» структур. Многое говорит о том, что победа Ельци на в

августе была обеспечена прежде всего союзными прагматиками, которые уже сделали выбор в пользу Ельцина. Дальнейшие назн ачения, скажем, маршала Евгения Шапошникова, генерала Павла Грачева, подтверждали этот факт. Заместитель главы российского правительства Юрий Скоков рассказывал о переговорах Ельцина в дни путча с командующим воздушно-десантными войсками Грачевым, который отказался штурмовать «Белый дом», а затем получил пост ми нистра обороны в новом российском правительстве. В те дни было много подобного рода переговоров. Но не следует впадать в заблуждение и рассматривать эти закулисные беседы в качестве российск ого «пакта Монклоа». Здесь речь шла не о создании новых институтов и расширении легитимности власти, а о способах монополизации в ласти одной группой через включение в нее представителей други х сил. Так что после августовских событий произошло нечто неожиданное для многих демократических соратников Ельцина, котор ые организовывали его победы на улицах, — президент-победитель начал забывать о них. Плодами победы над путчистами, а вскоре и над союзным Центром воспользовались совсем другие люди, порой с лучайно возникшие возле Ельцина. То, что рядом с президентом еще остались некоторые представители демократического движения , ниче- го не значило, ибо они не получили ответственных постов и не были допущены в узкий правящий круг. Ельцин вовсе не собирался благодарить бывших соратников по «межрегиональной группе» и «ДемРоссии». Вскоре стало ясно, что он вообще не намерен придер жи-

ваться лишь одной политической ориентации. Вокруг презид ента постепенно сформировались нескольких центров притяжения из враждующих между собой сил.

Люди из кругов интеллигенции, смотревшие на Ельцина лишь как на таран для уничтожения коммунизма и считавшие его далек о не самым проницательным и ловким политиком, которым можно будет впоследствии управлять, просчитались. Между тем надежды на то, что Ельциным можно будет управлять, у демократов были, и немалые. Приведем выдержки из беседы бывшего помощника Горбачева Шахназарова с одним из тогдашних демократических лидеров Поповым. Отвечая на вопрос Шахназарова, что демократы нашли в

Ельцине, Попов отвечал: «Народу нравится... Смел, круче всех рубит систему». Шахназаров: «Но ведь интеллектуальный потенциал не больно велик». Попов: «А ему и не нужно особенно утруждать себя, это уже наша забота». Шахназаров: «Гавриил Харитонович, ну а если он, что называется, решит пойти своим путем?». Попов: «Э, голуб-

чик, мы его в таком случае просто сбросим, и все тут» 2. Ñóäÿ ïî âû-