Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

ше было уже нельзя, Ельцин заявил (9 февраля), что референдум для него «не самоцель», и согласился на парламентские и президентские выборы соответственно в 1994 и 1995 гг. Однако он вновь выступил против их одновременного проведения, утверждая, что это ч ревато нестабильностью (хотя продолжение тогдашнего положения несло с собой не меньшую нестабильность). Инициатива Ельцина, ка к можно было ожидать, не удовлетворила его оппонентов, которые решили стоять на своем.

Тогда Ельцин 17 февраля выдвинул идею подписания нового конституционного соглашения о разделении власти с парламентом и созыве чрезвычайного Съезда народных депутатов для его рат ификации. В этом случае он был согласен отказаться от референдума. Что касается президентского плана, то, как его интерпретирова л Шахрай, Ельцин был согласен пойти на широкие уступки депутатам, отдавая им право разрабатывать новую Конституцию. Выступая на пресс-конференции 17 февраля, Шахрай заявил, что президент г о- тов отказаться от законодательной инициативы, самоустра ниться от оперативного управления экономикой и согласовывать с Верховным советом назначения внутри исполнительной власти. Это фак тиче- ски было отступление, которое свидетельствовало, что Ельц ин действительно решил избежать очередной стычки. Если Съезд от казывается утвердить это соглашение, заявил Ельцин, то он идет на референдум 43. Одновременно из окружения Ельцина были сделаны намеки, что президент может уступить парламенту часть сво их пре-

рогатив в сфере внешней политики, национальной безопасно сти и обороны. Правда, такое размежевание ответственности — на экономическую и политическую — было невиданным и очень рискова нным экспериментом.

Несмотря на выдвижение мирных инициатив, команда президе н- та продолжала готовить референдум. Поэтому напрашивается вывод, что умудренный опытом Ельцин не очень верил в достижение компромисса с парламентом. Не исключено, что его инициативы и мели целью лишь выиграть время. В любом случае идея нового комп ромисса не была единственным направлением активности Ельцина. Он подтвердил свое искусство действовать в нескольких напр авлениях,

попытавшись укрепить позиции в регионах. Для этого он изд ал указ о восстановлении института президентских представителе й, который был ликвидирован решениями VII Съезда, и создал при себе особый орган — администрацию по делам территорий, которая да вала ему возможность контролировать регионы. Это был сигнал, ч то Ель-

цин, предлагая парламенту компромисс, не собирался сдават ь свои

позиции без борьбы. Более того, он пытался восстановить то , что утратил в предыдущих схватках с парламентом.

Депутаты отвергли предложенное Ельциным конституционное соглашение, увидев в нем попытку президента «подписать приговор о смерти законодательной власти». Парламентские лидеры ре шили, что раз Ельцин идет на уступки, то он в западне и надо нанес ти ему такой удар, от которого бы он не оправился. Новое столкновение становилось неизбежным. В очередной раз возникала угроза, что ситуация может выйти из-под контроля. Это начали осознава ть все здравые силы в обществе. Собравшись 9 марта на «круглый стол», представители различных группировок призвали Ельцина и приближавшийся внеочередной Съезд к «благоразумию и максимуму ответственности». Многие понимали, что непримиримость ведущих политических лидеров может их заставить совершить непопра вимое. Даже министр обороны Грачев в ответ на опасения, связанные с возможным вовлечением армии в тревожный ход событий, вынужде н был выступить с официальным заявлением о том, что «армия будет нейтральной». Лидеры регионов, тоже не на шутку забеспоко ившись, поспешили призвать к отказу от референдума, который, как о ни опасались, мог привести к еще большему обострению.

Многое решал теперь VIII чрезвычайный Съезд народных депута - тов. На его открытии 10 марта Ельцин попытался взять примири - тельный тон и выдвинул предложение, чтобы обе власти пожертвовали частью своих полномочий в пользу правительства Черн омыр-

дина. Президент явно пытался пойти на мировую. Но это предложение было отвергнуто. Ельцинский проект резолюции провалился при 382 голосах «за» и 329 «против», так и не набрав нужного большин - ства голосов. В этот момент в окружении президента возобл адало мнение, что надо пойти на силовой прорыв, идея которого всегда импонировала Ельцину и позволяла ему добиваться поставл енных целей. Сама эта идея не была чем-то спонтанным, ибо план рад икального сценария прорабатывался соратниками Ельцина давно , и уже в декабре была сделана попытка если не реализовать его, то п о крайней мере придать ему форму «постоянного присутствия», кот орое должно было усмирять оппозицию. На этот раз команда прези дента

подготовилась к введению силового сценария более тщател ьно. Во всяком случае, 10 марта «Financial Times» и 11 марта «Chicago Tribune» опубликовали сообщения о том, о чем, собственно уже знал а вся Москва, т. е. что Ельцин опросил западных лидеров, согласятся ли они поддержать его, если он предпримет «чрезвычайные м еры»,

в частности, разгон «прокоммунистического» парламента. Судя по

дальнейшим шагам президента, он полагал, что согласие западных лидеров было им получено.

Кстати, сам Ельцин впоследствии признавал, что информиров ал Запад о своих планах относительно парламента и оппозиции уже давно. Так, рассказывая о встрече с Гельмутом Колем еще в начале 1993 г.

в Москве, он писал: «Я хотел обсудить с ним принципиальный для меня вопрос: если я пойду на ограничение деятельности пар ламента, как, на его взгляд, Запад отреагирует на мои действия?» 44. Как показали дальнейшие шаги Ельцина, он счел, что Коль на его з ондирование отреагировал позитивно.

12 марта стало решающим и одновременно самым тревожным днем VIII Съезда народных депутатов. Все ощущали приближение неизбежной развязки. Руководители Федерации независимы х профсоюзов даже подготовили заявление на случай введения чре звычайного положения. Многие москвичи стали посматривать в окна , ожидая появления на улицах войск. В этот день Съезд, наконец, л ишил Ельцина всех дополнительных полномочий, которые ему были предоставлены самими же депутатами в ноябре 1991 г., в период «медового месяца» во взаимоотношениях двух ветвей власти. Так, Ельцин был лишен права издавать указы, имеющие силу закона, права назна- чать глав местных администраций, права назначать министров без одобрения парламента. В принципе эти полномочия должны были закончиться еще в декабре 1992 г., но в результате компромисса на VII Съезде были продлены. Фактически новый Съезд ликвидиров ал

решения предшествующего. Одновременно мартовский Съезд существенно усилил прерогативы кабинета, в который, как того и хотел Ельцин, были включены руководители Центробанка и Пенсион ного фонда. Но, вопреки желанию президента, парламент пошел е ще дальше и предоставил кабинету право законодательной инициативы, что чрезвычайно усиливало правительство за счет Ельци на. Не менее важным было то, что Съезд ввел в действие замороженн ые поправки к Конституции, и среди них статью, запрещающую пр езиденту распускать конституционные органы. В этом случае де ятельность самого президента могла быть приостановлена.

Не в обычаях Ельцина пассивно ожидать своей участи. Он взя л

слово и пытался бороться, призвав Съезд не разрушать комп ромисс, достигнутый в декабре. Но было поздно — этот компромисс уже поч- ти никого не удовлетворял. Выступил Ельцин и против излишней самостоятельности правительства, словно забыв, что в нача ле Съезда сам призывал «поделиться» полномочиями в его пользу. Депута-

ты упорно стояли на своем. Ельцину ничего не оставалось, ка к в оче-

редной раз вместе со своими сторонниками демонстративно покинуть зал заседаний. Президент напоследок предупредил, что «остается небольшой набор средств, чтобы удержать стабильность ситуации». Это было сказано уже после того, как произошло зондир ование на Западе его возможной реакции на введение чрезвычай ных мер. Тем временем осмелевшие депутаты не останавливались. На следующий день они решительно отвергли предложение Ельцина провести референдум 25 апреля по вопросу о власти и частной собственности на землю. Итак, Ельцин потерпел поражение, которое стало основным итогом VIII Съезда.

Этот итог был определен не только активизацией оппозиции, но и тем, что бывшие центристы выступили против президентско го курса. При этом нельзя сказать, что Ельцин потерял все и ост ался безвластен, — определенные средства контроля за ситуацией у него оставались. Съезд продемонстрировал и новую роль спикера Хасбулатова. Так, прежде он старался лавировать, пытаясь ослабить Ельцина, но фактически идя ему на выручку в решающие моменты, п о- видимому, не желая рисковать и доводить дело до лобового столкновения с президентом, крутой нрав которого был хорошо изве стен. Теперь спикер открыто и безоговорочно выступил против Ельцина. Наконец, новым фактором стала самостоятельная позиция ро ссийских республик, которые начали проводить собственную политику, не желая принимать чью-то сторону, и в данном случае даже выступили с предложением посреднической роли в борьбе между дв умя

ветвями власти.

Все понимали, что завершившийся Съезд не подвел окончател ь- ного итога борьбе, и наступило тревожное ожидание. Презид ент взял тайм-аут, обдумывая дальнейшие шаги. Закончился этот тайм-аут довольно скоро, 20 марта, его телевизионным обращением к народу. В нем Ельцин провозгласил введение в стране «особого порядка управления» и проведение 25 апреля референдума. Любые реше ния парламента, направленные на отмену указов президента, отн ыне не имели юридической силы.

То, чего давно ожидали одни и опасались другие, произошло. Реакцию парламента на действия Ельцина можно было предвидеть. Но

не все ожидали, что так резко против президента выступят п редседатель Конституционного суда Зорькин и генеральный прокурор Степанков, назначенный на этот пост Ельциным. Еще важнее было то, что этот шаг президента не поддержал обычно лояльный к не му секретарь Совета безопасности Скоков. В том, что против введе ния

«особого порядка» выступил вице-президент Руцкой, которы й, кста-

ти, должен был на это время обеспечивать контроль за «сило выми» министерствами, ничего удивительного не было. Черномырдин вна- чале не высказывал публично своей позиции. Аналогичным образом повели себя «силовые» министры, постаравшиеся сделать вс е, чтобы уйти от обнародования своего отношения к решению прези дента. Большинство руководителей регионов прямо или косвенн о высказались против.

Не ожидая дальнейшего развития событий, Конституционный суд начал слушания о «конституционности» указа Ельцина. Верх овный совет, в свою очередь, стал срочно созывать IХ внеочередной Съезд народных депутатов. Глава правительства между тем продолжал уклоняться от определения своей позиции. «Силовые» министр ы, вызванные в парламент, старались уйти от конкретных ответов. Некоторые из них подчеркивали свою верность Конституции. Но тогда это означало, что они против указа Ельцина, перечеркивавш его Основной закон. Только под жестким нажимом премьер предстал перед телезрителями, окруженный основными министрами, и мра чно зачитал «заявление поддержки». Но всем было ясно, что правительство колеблется и опасается последствий маневра президе нта.

Все чаще стал раздаваться вопрос: где же пресловутый указ? Его так никто и не видел! Администрация Ельцина успокаивала: « Подождите, скоро будет». Пока же следовали нелепые объяснения, чтоде в субботу и воскресенье не работают сотрудники аппарата, ответственные за размножение и рассылку документов. В российск ой по-

литике, и так полной несуразностей, подобного абсурда еще не было. Становилось ясно, что либо президентская команда не подготовилась к введению «особого порядка» и возникшее сопротивле ние сбило весь темп мероприятия, либо провозглашение «указа», которого никто не видел в письменной форме, является своеобразной уловкой, целью которой было прощупать обстановку. Но если судить по суматошности и непродуманности, элементарной несогласованности в президентской акции было больше, чем макиавелизма. Самы й серьезный сбой состоял в отсутствии однозначной поддержки «с иловых» министров и регионов. В таких условиях соратники Ельцина, видимо, решили не обнародовать указ, чтобы сохранить возможно сть ма-

невров и отходных шагов.

Конституционный суд, рассмотрев «устное обращение» президента, принял решение: оно противоречит Конституции. Это дало Хасбулатову основание выступить с заявлением, в котором он о тметил, что «перевыборы законодательной и исполнительной власт и стали

сегодня наиболее актуальными». Хасбулатов не исключил им пичмен-

та Ельцина и временного перехода президентских полномочий к вицепрезиденту. Видимо, он был уверен, что Ельцин пал. Действительно,

âтот момент президент и его сторонники впервые оказались на грани утраты власти. Никогда еще такой близкой и ощутимой не была вероятность перехода власти к Руцкому. И в этот момент Ельцин потерял решимость. Когда стало ясно, что даже ближайшее окружение не готово поддержать его силовой вариант, он опять отступил, сделав вид, что оговорился, упоминая об «особом порядке».

26 марта собрался IХ внеочередной Съезд народных депутатов , хотя цель его созыва была уже не совсем ясна — ведь проблема «ос обого порядка управления» себя исчерпала. Но очень скоро у депута тов появился новый повод для недовольства. Пока они думали, чем себя з анять, и коротали время в словопрениях, команда президента и спике р после непродолжительного уединения предложили им для утвержд ения проект нового соглашения. В соответствии с ним Ельцин отказывался от идеи референдума и соглашался на досрочные выборы обеих ветвей власти. В свою очередь, спикер поддерживал роспуск Съезда и формирование двухпалатного парламента. Следует отметить, что э то было оптимальное решение, открывавшее мирный путь выхода из ту пика, в котором уже несколько месяцев находились российские вла сти. Однако для депутатов оно явилось последней каплей. В равной мере были возмущены поведением лидеров и их сделкой за спиной парла мента и демократы,иантиреформаторы.Особоенегодованиедепутатоввызвал пункт соглашения, который оставлял за ними все привилегии вплоть

до 1995 г., т. е. до окончания срока полномочий. Это было воспринято как взятка, да это и была взятка. Оппозиция вообще пришла в неистовство, когда обнаружила, что в розданном депутатам постановлении Съезда нет упоминания об одновременных перевыборах, как о б этом договорились спикер и президентские соратники. Более тог о, Ельцин вдруг попросил слова и заявил, что он вовсе не имел в виду с вои досроч- ные выборы. Это взорвало зал.

Съезд восстал против обоих лидеров. Депутаты поставили на голосование вопрос о доверии и президенту, и спикеру одновременно. Ельцин избежал импичмента — не хватило 72 голосов для необх одимых двух третей (против президента проголосовало 617 депута тов,

âего поддержку — только 218). За недоверие Хасбулатову выска зались 339 депутатов, в его поддержку — 558. Очевидно, депутатский корпус, несмотря на все свое недовольство, решил, что лучше Хасбулатова никто не может защищать его корпоративные интерес ы.

Отказавшись от предложенного президентом и спикером ком про-

мисса, Съезд завел всех в новый тупик. В очередной раз обнажилась

патовая ситуация, в которой продолжали пребывать российс кие властные структуры: размытость их функций и претензии на мон ополию делали конфронтацию неизбежной. В итоге IХ Съезд все же вынужден был принять решение о проведении в апреле референд ума, как того и хотел Ельцин. Поразительно, но президент вновь н ачал отвоевывать свои позиции. Однако одновременно депутаты путем соответствующей разработки вопросов сделали все возможное, чтобы предотвратить победу президента. На апрельский рефере ндум были вынесены четыре вопроса:

1.Доверяете ли Вы президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину?

2.Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, проводимую президентом Российской Федерации и правительством Российской Федерации с 1992 года?

3.Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборо в президента Российской Федерации?

4.Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборо в народных депутатов Российской Федерации?

Депутаты надеялись, что референдум станет началом краха Е льцина и его курса.

Президент ищет мирные пути изменения режима

Ельцин все же сумел выжить. Это было поразительное везение.

Теперь у него оставалась надежда получить поддержку общества. Референдум состоялся, как и было определено, 25 апреля. Конечно, он не мог стать средством выведения страны из конституцио нного и политического кризиса. Но он стал эффективным инструмен том в политической борьбе, позволив Ельцину преодолеть цейтно т и обрести второе дыхание. Результаты референдума оказались неожиданными для многих. Мало кто ожидал увидеть столь высокую сте пень политической активности масс и поддержки социально-экономиче- ской политики правительства в условиях углубления экономического кризиса. В референдуме приняли участие 69,2 млн избирателей из 107,3 млн. Из них доверие президенту выразили 58,7%, его соци-

ально-экономическую политику поддержали 53%. За досрочные в ы- боры президента высказалось 31,7%, за досрочные выборы парла - мента — 43,1% избирателей.

Ельцин одержал моральную и политическую победу. Но было бы ошибкой преувеличивать ее значение и рассматривать результаты

референдума как мандат президенту на любые действия. Почт и 38

млн избирателей не участвовали в референдуме. Немаловажн о и то, что политика Ельцина не получила поддержки в большинстве российских республик (в двух республиках референдум не пров одился, а в 12 из 19 президент не получил поддержки) и в целом ряде друг их регионов. Ельцин потерял 7 млн голосов избирателей, которые голосовали за него на президентских выборах. Многие поддерж али президента как меньшее зло, в условиях фактического отсут ствия у общества реальной альтернативы. Несмотря на недовольство Ельциным, в народе отношение к парламенту как к сборищу болту нов было еще более негативным.

Êтому же результаты референдума не имели обязательной силы,

èих еще необходимо было превратить в нечто более существенное. Так что оснований для эйфории у президентской команды не было. Обозреватели оценили результаты референдума не как победу президента, а как доказательство того, что общество в своей подавляющей части выступило против каких-либо резких движений, за сохранение обеих властей. «Если суммировать итог по каждому вопросу, то избиратели проголосовали все же за статус-кво, — отмеча ла Людмила Телень в «Московских новостях». — Да, за президента. Но и против каких бы то ни было перемен, в том числе и против дос роч- ных выборов. Никакого мандата на жесткие и тем более револ юционные меры президент не получил...» 45. Дальнейший ход событий зависел от того, сможет ли Ельцин удержать полученную в ходе референдума инициативу или упустит ее, как это часто бывало с ним в

прошлом.

После референдума перед Ельциным встала задача максимал ьно использовать полученный перевес и не только изменить в св ою пользу общий баланс сил, но и попытаться сформировать новый ре жим власти. Основным направлением президентской активности стала подготовка проекта новой Конституции. Но помимо стратеги ческой цели у Ельцина были и тактические задачи, в частности, необ ходимость укрепления собственных позиций и нейтрализации ви це-пре- зидента Руцкого, популярность которого в обществе продол жала расти и который превратился в основного конкурента Ельцина. Либералы не сомневались, что президент воспользуется удачным резуль-

татом референдума и сформирует реформаторский кабинет б ез консерваторов и представителей отраслевых групп интере сов. Отставка в мае вице-премьера Георгия Хижи и уход из президентских структур Юрия Скокова, к которому либералы относились вра ждебно, казалось бы, означали, что все идет к созданию прореформатор-

ского правительства. Сторонники Гайдара надеялись на возвраще-

ние в кабинет «главного реформатора». Однако события в очередной раз продемонстрировали непредсказуемость поведения Ельцина, который всегда шел своим путем, ставя в тупик даже собственных соратников.

Президент неожиданно для всех назначил первым вице-премь е- ром Олега Лобова, отдав ему основное министерство — экономики. Одновременно еще одним первым вице-премьером стал Олег Со с- ковец, бывший министр металлургии в советском кабинете, т оже далекий от реформаторских начинаний, но слывший хорошим аппаратчиком. В результате в новом правительстве образовался перекос в сторону людей, не замеченных в особых либеральных пр истрастиях. Лобов, давнишний недруг радикалов, немедля взялся з а воссоздание традиционных методов управления и государственного планирования. Так что Ельцин использовал успех на референдуме для того, чтобы укрепить в своем окружении старую хозяйст венную гвардию, которая явно стала одерживать малые (пока) победы .

Еще одним направлением активности президента стала борь ба за регионы и их поддержку. Он понимал: для окончательной нейтрализации притихшего парламента и советской оппозиции необх одимо привлечь на свою сторону региональных боссов. Искать подд ержку в провинции Ельцин стал испытанным способом, используя политику «кнута и пряника», предоставляя дешевые кредиты и льготы регионам с лояльными руководителями и игнорируя регионы, во главе которых стояли фрондеры.

К лету 1993 г. года вице-президент Руцкой оказался единственным политиком, имеющим положительный баланс оценок во всех социальных группах. Ельцин опережал Руцкого в Москве и других крупных городах, но проигрывал в провинции. На вопрос, кто являе тся «самым авторитетным политическим деятелем» России, в июн е 22% респондентов назвали Ельцина, 16% — Руцкого. Опросы, проведе н- ные в июле в сельской местности, показали, что негативно оценили деятельность Ельцина 85%. На вопрос о том, кто способен вывести страну из кризиса, 26% опрошенных в сельской местности назвали Руцкого 46. Это не могло не толкать команду Ельцина на то, чтобы избавиться от постоянной угрозы наследования власти опа льным

вице-президентом. А такая угроза была вполне реальной, есл и учесть, что Ельцин стал физически сдавать. Эти обстоятельства яви лись толчком, ускорившим начало конституционного процесса, ст авшего основным политическим событием лета-93.

Президентская команда довольно быстро организовала Кон сти-

туционное совещание, целью которого должна была стать выр абот-

ка новой Конституции. Хасбулатов попытался принять в нем участие, выдвинув при этом свои условия, в частности, требование принять Конституцию на Съезде советов. Но его выступление лишь вы звало возмущение присутствовавших, и он покинул совещание и больше там не появлялся.

Среди участников Конституционного совещания преобладал и сторонники Ельцина. После успешного референдума президент пребывал в миролюбивом настроении. Он даже пошел на уступку опп онентам, согласившись рассматривать не только президентский проект Конституции, в котором была прописана жесткая модель през идентства, но и проект, уже долгое время готовившийся в парламенте. Для него было важно получить новую Конституцию любой ценой. Д ело было, конечно, не в неожиданно возникшей у Ельцина приверж енности конституционализму. Конституция была в первую очередь средством укрепления президентства. Позитивным в этом ст ремлении было то, что Ельцин — на данном этапе — пытался сделать это мирным способом.

Само же Конституционное совещание постепенно пошло по линии отхода от радикализма, и его работа вылилась в совмещение двух проектов. В результате была ослаблена авторитарная направленность президентского проекта, подготовленного ельцинским апп аратом. Работа по синтезу двух вариантов Конституции проходила м ирно и цивилизованно. Прав был Виктор Кувалдин, который говорил, что по существу это был первый «круглый стол» в России и школа диа-

ëîãà.

Но вскоре оказалось, что на водораздел между исполнительн ой и представительной властями уже в ходе совещания наложилс я конфликт между Центром и провинцией, а также между российски ми краями и областями, с одной стороны, и республиками — с другой.

Республики отчаянно пытались сохранить отвоеванный ими суверенный статус и придать федерации не конституционный, а дого ворный характер. Края и области активизировали попытки подня ть свой статус до уровня республик. В принципе все эти устремления существовали и до совещания, но в более скрытой форме. Разработ ка нового проекта государственного устройства вытолкнула эти кон-

фликты на поверхность. Во время Конституционного совещан ия я писала: «Осознанно или нет, не столь уж важно, совещание подтолкнуло нас к новому этапу развития. Его суть в том, что вопрос регио- нально-федеративного устройства превратился в первооче редной и решаться стал на основе перераспределения власти между ц ентром

и местами, а не за счет изменения самого качества политики . На вто-