3.2. Обоснование и реализация принципа устойчивого развития

3.2.1. Содержание принципа устойчивого развития

Концепция устойчивого развития (УР) и сформулированный на ее основе важнейший принцип современной экологической политики приобрели широкое признание после опубликования в 1987 г. доклада Международной комиссии по окружающей среде и развитию, получившего название “Наше общее будущее”.

Сама комиссия, которую возглавила премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брундтланд, была образована под эгидой ООН в 1983 г. Перед комиссией была поставлена задача найти ответ на вопрос о том, что должно быть путеводной звездой современного человечества:

• дальнейший экономический рост, в том числе с целью достижения и беднейшими странами высоких стандартов материального и социального благосостояния

• или охрана окружающей среды, гарантирующая выживание человечества в течение, возможно, более длительного времени?

Как показал углубленный анализ, эти, на первый взгляд, несовместимые цели, в действительности могут быть объединены в рамках концепции УР. Для того, чтобы сделать развитие устойчивым, отмечалось в докладе, необходимо таким образом удовлетворять потребности ныне живущих поколений, чтобы это не подрывало возможности удовлетворения потребностей будущих поколений [Наше общее будущее, 1989].

Концепция устойчивого развития, будучи одной из центральных идей, обсужденных на конференции в Рио (1992 г.), как уже отмечалось в гл. 1, получила отражение в ее документах. И прежде всего, в Повестке дня на XXI век, которую еще называют планом действий по интеграции целей охраны окружающей среды и развития, а также в Декларации Рио.

В двух принципах Декларации Рио сформулирован официальный подход к УР. Этот подход был согласован на основе консенсуса всеми государствами-участниками конференции и стал, таким образом, основой экологической политики и политики экономического роста для всего мира.

Содержание принципов таково:

Принцип 3. Право на развитие должно быть реализовано таким образом, чтобы удовлетворять потребности в развитии и сохранении окружающей среды нынешнего и будущих поколений людей.

Принцип 4. Для того, чтобы добиться устойчивого развития, охрана окружающей среды должна стать неотъемлемой частью процесса развития и не может рассматриваться в отрыве от него [Декларация Рио, 1993].

За годы, прошедшие после конференции в Рио, принципы устойчивого развития нашли свое подтверждение в международных договорах и конвенциях, национальных природоохранных законах и планах действий по охране окружающей среды, а также, что не менее важно, в практических усилиях по реализации этих принципов.

В качестве примера можно привести V Программу действий по охране окружающей среды Евросоюза. Она была одобрена в декабре 1992 г., распространяет свое действие до 2000 г. и целиком базируется на идеях концепции устойчивого развития, достижения социальной справедливости в распределении ограниченных естественных ресурсов и экологических благ между различными поколениями людей.

В России в феврале 1994 г. был подписан Указ Президента “О разработке Государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития”. В 1996 г. была утверждена Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию [Концепция..., 1996].

Эти и другие примеры показывают, что идеи устойчивого развития становятся работающими. И, тем не менее, сохраняет свое значение достижение точности понятий и определений. Учитывая сложность и масштабность рассматриваемой проблемы, устойчивое развитие является объектом острых дискуссий и противоречивых оценок. Рассмотрим некоторые из них.

Следуя основным идеям доклада Г. Брундтланд и решениям конференции в Рио, часть специалистов трактует концепцию устойчивого развития как ориентированную преимущественно на будущее. В ее рамках в расчет берется уровень благосостояния будущих поколений, который не должен быть ниже благосостояния ныне живущих поколений людей. При этом само благосостояние трактуется с широких позиций и включает в себя как материальную сторону, так и социально-экологические, политико-духовные и прочие составляющие [Turner К. (ed.), 1993;TietenbergT., 1996].

Требование устойчивого развития, как видим, тесно связано с расширением понятия социальной справедливости. Оно обусловливает необходимость выхода за пределы обычных теоретико-экономических рассуждении о соотношении рыночной эффективности и социальной справедливости и т. п. Социальная справедливость имеет и другой, временной, аспект, охватывая взаимоотношения различных поколений людей. Одним из первых к этой проблеме в ее общей постановке привлек внимание философ Джон Роулс в своей знаменитой работе “Теория справедливости” [Rawls J., 1971].

В контексте устойчивого развития социальная справедливость предполагает такой способ распределения ограниченных ресурсов (в том числе экологических, природно-сырьевых) между различными поколениями людей, при котором в будущем благосостояние не будет ухудшено в сравнении с уровнем благосостояния, обеспечивавшимся для предшествующих поколений. Важным результатом этого явится сохранение ресурсов природы, в том числе и истощимых, параллельно с защитой интересов будущих поколений [Tietenberg Т., 1996].

Отдавая должное данному подходу, Клем Тисдел справедливо отмечает, что ряд его аспектов нуждается в дополнительном обсуждении. Прежде всего, важным является вопрос о целях этой устойчивости. Как показывает анализ, разными авторами эти цели понимаются неодинаково. Некоторые делают акцент на поддержании благосостояния будущих поколений, другие — на возможно более длительном сохранении человеческого вида, третьи — сводят проблему к поддержке местных общин. Кроме того, утверждается, что реализация принципа устойчивого развития требует обеспечения социально справедливого уровня благосостояния не только для различных поколений людей, но и внутри одного, ныне живущего поколения. И, прежде всего, справедливого соотношения уровня жизни в развитых и развивающихся странах [Tisdell С.. 1993], да и внутри одной страны — для богатых и беднейших слоев населения. Интерес к нуждам будущих поколений, вторит ему Керри Тёрнер, должен усиливать, а не ослаблять значение социальной справедливости в настоящее время [Turner К, others 1993].

Обеспечение условий для достойной жизни в будущем предполагает наличие достоверной информации о' численности этих будущих поколений, в пользу которых мы Должны совершать свои “жертвы”. Понятно, что сама возможность реализации принципа устойчивого развития существенно зависит от того, каким будет население Земли, скажем, через 100 или 200 лет.

Между тем, имеющиеся на этот счет оценки весьма противоречивы. Так, по данным экспертов ООН, представленным в начале 1998 г., население Земли, составляя в 1995 г. 5,7 млрд. человек, будет продолжать расти и к 2200 г. стабилизируется на уровне около 11 млрд. человек. Однако этот прогноз сбудется лишь при весьма умеренных темпах рождаемости (когда каждая женщина будет иметь в среднем по двое детей). Если же темпы рождаемости останутся на уровне 1990-1995 гг., то уже к 2150 г. население Земли достигнет астрономического уровня в 296 млрд. человек. Процент населения, проживающего в странах, ныне являющихся наиболее развитыми, сократится с 19 до 10.

Продолжим содержательный анализ понятия “устойчивое развитие”. Как было выяснено, устойчивое развитие базируется на :

• включении целей охраны окружающей среды и экологической безопасности в политику и практику социально-экономического развития;

• учете и балансировке экологических и сырьевых потребностей как ныне живущих, так и будущих поколений людей.

Каким в этой связи должно быть соотношение понятий “рост” и “развитие”? С момента опубликования первого доклада Римского Клуба “Пределы роста” широкое распространение получила точка зрения, согласно которой именно классическая модель индустриального роста явилась причиной основных экологических проблем, и поэтому она не может быть устойчивой. В таком случае закономерен вопрос о том, означает ли такой вывод необходимость отказа от индустриальной модели роста и роста как такового.

Подобная постановка вопроса приобрела весьма острый характер, особенно для развивающихся стран, которые традиционно связывали успехи в достижении высоких стандартов жизни цивилизованными странами именно с индустриализацией и промышленным подъемом. Бесспорной является необходимость отказа от тех традиционных ориентиров индустриализации, которые явились основной причиной современных экологических проблем. Однако это не является отрицанием роста как такового, а означает замену его традиционной модели на принципы устойчивого развития.

Сохраняет актуальность и вопрос о том, каковы индикаторы устойчивости. Объектом активного обсуждения при этом являются две основные позиции: так называемые слабая устойчивость (weak sustainability — WS) и сильная устойчивость (strong sustainability — SS). В дальнейшем для краткого обозначения этих двух позиций мы будем использовать английскую аббревиатуру, ибо в русском написании они сливаются.

Что касается концепции слабой устойчивости, которую чаще всего связывают с традиционным неоклассическим направлением экономической теории, то ее сторонники в качестве ведущего рассматривают требование неснижения уровня общественного благосостояния с учетом долговременной перспективы. Ученые, разделяющие позицию сильной устойчивости, полагают, что в ее основе должно лежать положение о неснижении запасов природных ресурсов⁴.

Рассмотрим эти две концепции более подробно. Начнем с анализа WS. Ее ключевой предпосылкой является положение о высокой степени взаимозаменяемости рукотворного (техногенного)⁵и естественного капиталов и как следствие — существенное ослаблениефактора ограниченности естественных ресурсов в социально-экономическом развитии общества [Nordhaus W., 1992; Реагсе К., Atkinson G., 1993]. Проблема сводится к поддержанию с учетом долговременной перспективы определенного уровня запасов совокупного капитала при полной взаимозаменяемости его техногенной и естественной составляющих. Достижение устойчивости оказывается в непосредственной зависимости от продуктивности ресурсов, и эта продуктивность может быть усилена за счет технологических инноваций.

На этой теоретической платформе конструируется индикатор устойчивости Z [Реагсе D., Atkinson G., 1993], который определяется следующим образом. Пусть S — сбережения, d _м и d _N — износ, соответственно, техногенного и естественного капиталов. Тогда слабая устойчивость обеспечивается, если экономика сберегает больше, чем совокупный износ обоих этих капиталов. Таким образом:

Z > 0 тогда и только тогда, когда S>(d_M + d_N) (3.1)

Концепция слабой устойчивости подвергается в современной литературе активному критическому разбору [Gowdy J., O'Hara S., 1997; Jamieson D., 1998 ]. Отмечается, что ее авторы следуют центральной предпосылке стандартного неоклассического экономикса об универсальной взаимозаменяемости ресурсов, которая и обеспечивает компенсацию потерь естественных ресурсов дополнительно произведенным рукотворным капиталом. При этом обращается внимание на то. что представления сторонников WS не выходят за пределы стандартных рыночных схем. Ими не учитываются принципиальные особенности экологических благ, функции которых не сводятся к обеспечению рыночных трансакций. На самом деле, они являются гораздо более объемными и включают в себя поддержание естественных условий существования человечества, разнообразия видов и др. (их подробный разбор приводился в п. 2.2).

Резонность этих контраргументов демонстрируют конкретные расчеты индикаторов устойчивости по различным странам. Так. согласно критерию Z, к числу наиболее устойчивых должна относиться экономика Японии, в которой уровень сбережений намного превышает амортизацию рукотворного и естественного капиталов. Иными словами, образчиком устойчивости становится страна, хотя и являющаяся в технологическом отношении весьма передовой, но не располагающая сколь либо значительными природными ресурсами, более того, активно потребляющая природно-ресурсный и экологический потенциал планеты в целом.

Сторонники WS не обходят вниманием критику в свой адрес и пытаются усилить собственную аргументацию. В частности, большие надежды они возлагают на механизм рыночных цен, которые, по их мнению, способны быть точным индикатором дефицитности естественных ресурсов и. таким образом, служить средством рационализации их расходования. Акцентируется роль и технологических инновации. Однако при всем значении этих уточнений, они не могут устранить всех сомнений.

Концепция сильном устойчивости (SS). исходящая из требования поддержания запасов естественного капитала, в большей степени отвечает природоохранным требованиям. Однако и она вызывает некоторые вопросы [Jamieson D., 1998].

Так, естественный капитал состоит из трех весьма разнородных компонентов:

1) сырьевых ресурсов, являющихся результатом разработки невозобновимых ресурсов (месторождений полезных ископаемых) и в этом смысле уже изъятых из природы;

2) возобновимых ресурсов (водных, древесных, рыбных и т. д.), которые воспроизводятся на естественной основе;

3) предоставляемых окружающей средой экологических услуг (климаторегулируюших, почво-, водо- и атмосфероохранных, а также по поддержанию биоразнообразия и др.).

Эти виды естественного капитала в разной степени испытывают на себе влияние человеческой деятельности. Между тем, само понятие капитала имплицитно включает положение о том, что любая его разновидность должна быть объектом подобного воздействия и преобразования. Но в таком случае, не ясно, как отделить друг от друга естественный и техногенный капитал.

Не все понятно и с содержанием требования “поддержание естественного капитала”. Оно тоже может быть истолковано по-разному: либо весьма строго — как запрет на любое снижение запасов естественных ресурсов, либо слабо — как сохранение разнообразия имеющихся ресурсов при допущении снижения (причем радикального) запасов каждой конкретной их разновидности. Предлагается и промежуточная позиция, согласно которой сокращение запасов естественных ресурсов допускается, но при условии вложения доходов от этого сокращения в производство субститутов. Скажем, сокращение запасов нефти должно быть компенсировано инвестициями в выпуск других энергетических ресурсов. Однако применительно к этой промежуточной позиции вновь встает сложный вопрос о том, являются ли естественный и рукотворный капиталы взаимозаменяемыми, или они лишь дополняют друг друга.

Таким образом, вопросы о цели устойчивости и о том. что именно необходимо поддерживать, опять-таки остаются без ответа.

В дополнение к этому идея устойчивого развития поднимает сложную проблему о его границах — как временных, так и географических. Что касается временных границ, то, прежде всего, надо учитывать, что экономическая наука и хозяйственная практика не оперируют величинами, уходящими в бесконечное будущее. Вместе с тем управление ресурсами существенно зависит от временного горизонта — будет ли он таковым несколько десятилетий или столетия (тысячелетия). Аналогична ситуация и с географическими границами. Результаты существенно зависят от того, ставится задача поддержания устойчивости в национальных границах или в глобальном масштабе.

Весьма актуальным является и вопрос о механизме устойчивого развития [Soloy R., 1993]. Основной вопрос в том, может ли рынок в полном объеме обеспечить устойчивое социально-экономическое и экологическое развитие, особенно с учетом необходимости соблюдения интересов будущих поколений или же необходим более широкий набор инструментов, включая государственное вмешательство и соответствующие институционально-демократические преобразования. Данный аспект проблемы будет специально анализироваться нами в 1У части учебника в с связи с рассмотрением современного механизма управления природопользованием и охраной окружающей среды.

Острая дискуссионность проблемы устойчивого развития не отменяет необходимости выработки реализуемых практических мер. Эти меры сегодня базируются на согласованных и признанных условиях перехода к устойчивому развитию (см. вставку 3.1)

Вставка 3.1