Kobzev_A_I_Borokh_L_N_red_-_Ot_magicheskoy_sily_k_moralnomu_imperativu_kategoria_de_v_kitayskoy_kulture

ность древнекитайских текстов) свойственного античности пред­ ставления о фигурности чисел — особой пространственной рас­ положенности составляющих их единиц.

Ни в коей мере не претендуя на «полное» понимание «Дао дэ цзина» и других основополагающих канонов, обратим внима­ ние на ключевое значение гексаграмм для столь распространен­ ного в древнекитайской классике трехчастного построения (по схеме «трех материалов»), которые мы далее ради краткости будем называть «тм-рассуждениями». Иными словами, мы утвер­ ждаем, что ключ к пониманию такого рода построений состоит в осознании первообразности для них гексаграмм. Последние суть схемы (конечно, меньшей степени общности, чем сама троичная классификация, в свою очередь уступающая в смысле общности числу «три») и первообразы частных тм-рассуждений, высту­ пающих в качестве их текстовых развертывании-конкретизации. Поэтому выявление гексаграммного прообраза того или иного тм-рассуждения позволяет восстановить его логику (хотя бы в первом приближении).

Трактовка тм-текстов как своего рода материализации гек­ саграмм с непреложностью требует обращения к ицзинистике, к тому кругу вопросов, который в отечественном китаеведении часто называется «нумерологией», а в западных работах иногда — «коррелятивным мышлением», «рассуждением по ана­ логии» и т.п.10.

Чтобы дело не свелось при этом к фиксации случайных образных перекличек и проведению необязательных аналогий, нам придется войти в некоторые технические подробности ицзинистики, главным образом в ицзиновское учение о дэ и трех ма­ териалах. Заранее предупредим читателя, что внимание будет уделено не столько изложению достаточно известного ицзиновского понимания дэ (ср. с повсюду цитируемым определе­ нием дао в «Сицы чжуани»: «Одна инь, один ян — это назы­ вается дао»), сколько анализу гораздо более запутанного вопроса о принципах взаимосвязи различных дэ, точнее, выведении, дедуцировании менее общих дэ из более общих согласно схеме «трех материалов», т.е. динамике дэ.

Наиболее общим значением дэ, к которому как к общему знаменателю сводятся все остальные, в том числе и этические, является понятие «свойства», «силы» (последнее приблизительно в том значении, в котором оно употребляется в выражениях «силы природы», «жизненная сила» и т.п.)11. Именно такое зна­ чение имеет иероглиф дэ в составе термина «сы дэ» («четыре свойства») — понятия, взятого из «Вэньянь чжуани» и обозна­ чающего четыре параметра, в разных сочетаниях характеризую­ щие большинство гексаграмм12. Оно очень важно для нашего

151

последующего анализа. Понимание этих «четырех свойств» раз­ вивается и детализируется в «чжуанях», преимущественно в «Туань чжуани» (и, конечно, в «Вэньянь чжуани» для гексаграмм Цянь и Кунь). Особенно прозрачно это развитие просматрива­ ется применительно к двум упомянутым выше начальным гекса­ граммам (в стандартной последовательности).

Для примера обратимся к свойствам гексаграммы Кунь. Четверка ее свойств в переводе Ю.К.Щуцкого: «Изначальное свершение; благоприятна стойкость кобылицы»13. В «Туань чжуани» даются следующие пояснения: «Предельна „изначальность" Кунь! Тьма вещей рождается благодаря ей, тем самым [она] послушно принимает Небо. Кунь [своей] преизобильностью поддерживает [все] вещи, [а ее] дэ под стать [небес­ ному] — безгранично. Объемлюща и вместительна, блистательна и велика, а между разнородными вещами „свершается" — взаи­ модействие. „Кобылица" [означает принадлежность] к земному разряду, [ее] земной путь безграничен. Мягкости и послушности благоприятна стойкость»14. В еще большей степени детализиру­ ются свойства Кунь в «Вэньянь чжуани»: «Кунь предельно мяг­ ка, но при движении твердеет; предельно спокойна, а [ее] дэ квадратно»15.

Теперь, надеюсь, не возникнет особых трудностей с понима­ нием технического термина «триграммные» или «гексаграммные» свойства (гуа дэ). Они приводятся по таблице Ю.К.Щуцкого16:

Остается добавить, что применительно к миру людей четвер­ ка онтологических свойств преломляется в виде хорошо извест­ ного набора добродетелей: человечность (изначальность); благо­ пристойность (свершение); справедливость (благоприятность); мудрость (стойкость)17.

152

Здесь, пожалуй, стоит сказать несколько слов в пояснение маломотивированного на первый взгляд изображения квадриги на переплете предлагаемого читателю сборника.

Ее роль (в отличие от неизбежной для хотя бы мало-мальски «даосских» сюжетов Лао-цзы) не сводится к чистой декора­ тивности, а несет существенную иллюстративно-пояснительную нагрузку, художественно выражая смысловой центр категории дэ. Последний, как это свойственно даже самым высокоабст­ рактным понятиям китайской культуры (к числу которых несом­ ненно принадлежит и дэ), имеет некое исходное конкретновоззрительное содержание, так что вся категория центрируется этим наглядным представлением.

Чтобы понять, почему это так, припомним несколько важных символических соотнесений понятийной пары дао—дэ. Прежде всего, дао относится к Небу, а дэ, стало быть, — к Земле. С Небом связаны «образы» (сян), главнейшие представители которых суть Солнце и Луна — квинтэссенции небесных ян и инь, — которые порождают третье — Свет. Поэтому Небу отве­ чают двоица образцов (Небо и Земля) и производные от нее «три материала» (Небо—Земля—Человек); Земля же — четверица образов (времена года, стороны света и т.п.), которая, будучи пополнена серединой этого земного квадрата, приводит к «пяти стихиям», также относящимся к земному разряду, иными сло­ вами — к категории дэ.

Вообще говоря, в области чисел как таковых (а не их образ­ ных конкретизации вроде упомянутых выше «трех материалов» и «пяти стихий») к Небу приурочены нечетные, а к Земле — четные числа.

Поэтому, хотя образ Лошади недвусмысленно принадлежит Небу (согласно свидетельству «Шогуа чжуани»), но здесь, как это часто происходит, используется для характеризации Земли. В таких случаях он дополняется нарочито иньской, земной детерминантой. Например, в тексте «И цзина» к гексаграмме Кунь («Благоприятна стойкость кобылицы») знаку «Лошадь» пред­ шествует знак линь — самка, что и дает сочетание Пиньма, озна­ чающее не просто «лошадь», а именно «кобылицу». В случае квадриги роль, аналогичную указателю на пол лошади, играет сугубо иньское, квадратное число «четыре». Причем «четверичность» настолько подавляет тут «лошадность», что слово «квадрига» зачастую выступало в роли этого числительного, служа синонимом четверки.

Попутно отметим тот примечательный факт, что образ квад­ риги является, судя по всему, своего рода «межкультурной уни-

153

версалией» — всеобщим или по крайней мере широко распро­ страненным символом четверичности.

Поскольку числа и связывающие их арифметические соотно­ шения так же (если не больше) верховенствуют в традиционной китайской культуре, как и при античном взгляде на вещи (вспомним пифагорейцев, позднего Платона и неопифагорей­ цев), то неудивительно, что краеугольным категориям дао и дэ отвечают базисные же арифметические операции сложения (сумма) и умножения соответственно, где сложение, знамену­ емое иероглифом хэ («совокупление»), есть «бракосочетание» чисел противоположной четности (т.е. янских с иньскими), есте­ ственно приводящее к «порождению», а умножение, выражае­ мое уже упомянутым иероглифом «квадрига» (произносимым в этом случае как тан), трактуется как «взращивание» и «форми­ рование». Надо сказать, что «порождение» и «формирование» — стандартная оппозиция основных атрибутов дао и дэ (Земля так же «ответственна» за «форму», как Небо за «образ»): «Дао рождает, дэ вскармливает... Поэтому дао рождает, дэ вскарм­ ливает» («Дао дэ цзин», § 51). Выявление и осмысление нелиней­ ной структуры этого параграфа (см. Прил. П-7) позволяет углу­ бить наше понимание этого тонкого взаимопротивопоставления дао и дэ посредством упорядочения и дифференциации ряда признаков, характеризующих обе указанные категории и вы­ глядящих при обычном — линейном — прочтении синонимами или почти синонимами. Речь идет о шестизвенной цепочке (где каждое звено состоит из пары иероглифов), непосредственно продолжающей приведенную выше цитату: ^ £,, Щ £,, ^ %_, Щ £_, Щ.2., Ш£. («взращивает», «воспитывает», «фиксирует», «упо­ рядочивает», «пестует», «покровительствует»).

гообразность расположения звеньев цепочки (четные звенья по­ мещаются под предыдущими), тем самым шестичленная цепочка как бы разрезается на две трехчленные части, верхняя из ко­ торых находится в строке, озаглавленной иероглифом дао, нижняя — в строке, начинающейся с иероглифа дэ. Из послед­ него обстоятельства легко усматривается следующая организа­ ция этого фрагмента: признаки Щ., ф, Ц характеризуют дао, а Wi Щ и Я — соответственно дэ. Поэтому трудно согласиться с приписыванием всех указанных выше свойств шестерки одному лишь дао (подкрепляемое отсутствием знака дэ перед словом «вскармливать» в некоторых версиях данного параграфа), равно как и с более осторожным мнением, согласно которому раз­ дельная «атрибуция» упомянутых свойств невозможна.

С точки зрения содержания значение формально очевидного

154

разведения понятий сводится к, грубо говоря, развитию (детали­ зации и нюансировке) исходной для § 51 оппозиции: «зарожде­ ние» как задание формы (так сказать, «генетической програм­ мы») против «вскармливания» как воплощения этой формы («реализация данной генетической программы»). В традицион­ ной китайской терминологии это выглядит контрастом между «основой» (If) и «использованием-действием» (Щ), что прибли­ зительно соответствует соотношению статики с динамикой. В подтверждение сказанного сошлемся на следующее определение набора ключевых терминов разбираемого отрывка танским уче­ ным Лу Сишэном: «Наделенность семенем называется „зарожде­ нием". Вынашивать до созревания называется „вскармливани­ ем". Развитие формы называется „выращиванием". Лелеяние натуры называется „воспитанием". Исполнение завершенности называется „фиксацией". Регулирование использования называ­ ется „упорядочением". Оберегание согласия-гармонии называет­ ся „пестованием". Охрана от ущерба называется „покровитель­ ством"»18. В приведенной серии определений примечательна отчетливость смыслового разнесения того, что пространственно различено в схематизированном тексте: оплодотворяющая и смыслозадающая «жесткость» атрибутов дао и питающая-телесо- творящая «мягкость» признаков дэ.

Сейчас у нас речь идет о дэ, поэтому не будем задерживать­ ся на дао и сложении и сосредоточимся на ключевом факте вы­ бора именно иероглифа «квадрига» для обозначения действия умножения. По мнению Дж.Нидэма, этот выбор мотивируется первичностью действия сложение—умножение, мыслится про­ сто как многократное сложение, и эти многочисленные слага­ емые видятся ему в образе упряжи четырех скакунов, управ­ ляемых искусным возничим. Вероятно, Дж.Нидэм прав, но его объяснение нуждается по крайней мере в двух уточнениях: от­ носительно личности возничего и фиксированного числа лоша­ дей в упряжке. Во-первых, возница здесь — не что иное, как результат операции умножения, т.е. произведение, занимающее почетную середину земного квадрата в схеме «пяти стихий»; вовторых, особая значимость числа «четыре» именно для умноже­ ния является, по-видимому, следствием парадигмальности умно­ жения небесной троицы на земную двоицу — их произведение дает шесть гексаграммных позиций. В ходе этого конкретного умножения четверица играет существенную роль, являясь пере­ ходом от двоицы образцов к четверице образов.

Дело в том, что в этимологии китайского эквивалента слова «квадрига» отчетливо просматриваются следы архаичного пони­ мания умножения — осуществляемого методом «удвоения» (впервые зафиксированным у древнеегипетских вычислителей),

155

основанным на двоичном представлении одного из сомножи­ телей. В данном конкретном случае множимое (число «три») разлагается на сумму степеней двойки: 3 = 2+1), где первое слагаемое подразумевает Небо и Землю, а второе — Человека (схема «трех материалов»); затем каждое из слагаемых этой суммы умножается на двойку, так что в итоге имеем: 6 = 2 x 2 + 2. Вообще же число «четыре» знаменует характеристическое свойство двойки, отличающее ее от всех других натуральных чисел — совпадение только для нее двух математических смы­

понятие дэ стягивается и кристаллизуется в наглядную картин­ ку, более того — весьма утилитарная с виду колесница обнажает математический костяк этой обманчиво рыхлой категории.

Можно провести любопытную параллель между разобран­ ным выше математическим аспектом категории дэ и операцией удвоения в классической греческой философии, как она явст­ вует из следующих наблюдений Платона19 (в интерпретации и с комментариями О.Беккера и ван дер Вардена): «Но воистину нечеловеческое, а божественное чудо откроется тому, кто после этого (плоской геометрии) будет рассматривать трехмерно про­ тяженные [числа] и подобные по своей пространственной при­ роде. И снова он сможет те, которые по своему происхождению не подобны, превратить в подобные при помощи иной науки, которую сведущие люди называют стереометрией». Коммента­ рий: «Уподобление двух неподобных чисел представляет обоб­ щенную задачу удвоения куба, которая, по Платону, является центральной задачей стереометрии. А что все эти задачи по­ стоянно вращаются около задачи удвоения, об этом в дальней­ шем говорится настойчиво еще раз так: „Но особенно божест­ венным и чудесным для тех, кто прозревает и проникает в сие, является, однако, то, каким образом при посредстве силы, кото­ рая постоянно вращается вокруг удвоения, и [силы] противопо­ ложной ей в соответствии с каждым из различных видов про­ порций, все в природе как бы запечатлевает свой вид и фор­ му"». Комментарий: «Сила, которая все время вращается вокруг удвоения, или сила удвоения, как короче говорится далее, есть операция удвоения чисел, площадей, объемов и отношений».

Наконец, ключевое для нашего рассмотрения утверждение: «Первая сила удвоения идет вперед в соответствии с числами в отношении 1:2, но удвоением будет также и движение вперед при помощи возведения во вторую степень». Комментарий: «Под „силой" (бблюцц) подразумевается здесь „вторая степень". При помощи „возведения во вторую степень" говорится здесь о „силе", производящей отношение 1:4»20.

156

В процитированном фрагменте (особенно в заключительной его части) для нас существенна математическая экспликация выражения «сила удвоения» посредством двух числовых соотно­ шений: во-первых, привычного нам понимания операции удвое­ ния как умножения на два (соотношение 1:2) и во-вторых, несколько необычной для неискушенного в истории математики читателя квалификации второй степени числа как результата его «удвоения» (соотношение 1:4). Разрешение недоумения (относи­ тельно разительной для современного читателя неоднозначности слова «удвоения»), по-видимому, в своеобразии семантики грече­ ского слова 5<лчхцц («сила», «мощность», «потенция», «способ­ ность» и «вторая степень», «квадрат», по мнению многих уче­ ных, также и «квадратный корень», позднее — «произведение двух чисел»), таящей в себе идею математического умножения.

Связь этой «силы» с обычным удвоением хорошо видна в памятной всем евангельской притче о талантах. По глубокому толкованию П.А.Флоренского: «„Талант" — это Богодарованное каждому из людей духовное творчество собственной личности, или „образ Божий". Как усилие, приложенное к капиталу, рас­ тит его, так же — и относительно образа Божия. Но как рост капитала зависит от размеров той деятельности, которую про­ явит владетель, и потому было бы безцельно давать ему в руки капитал, которого он не использует, так же — и рост души; „тип возрастания" у каждого — свой, и потому, сообразно этому „типу", каждому дается соответственный духовный капитал. Сообразно имеющему быть жизненному раскрытию образа Божия, сообразно своему „типу" духовного возрастания и пре­ успеяния, каждый получает от Бога свои таланты: кому дается один талант, кому — два, кому — пять, — „каждому по его силе, по его способности, по его мочи — „ёкаотф ката Ttf|v бажхцдУ': и святым даром своим Бог не хочет насиловать человека, дабы не возложить на плечи его „бремен тяжких и неудобоносимых" (Мф. 23,4; Лк. 11,46).

Получивший пять талантов приобрел на них еще другие пять; получивший два — еще другие два. Но, что же значат эти слова притчи? Если таланты — образ Божий, то как же человек, своим усилием, своим творчеством, может придать себе еще богообразного бытия, даже удвоить (курсив наш. — А.К.) свой образ Божий? — Разумеется, во власти человека — не сотворить его, но лишь усвоить подобно тому как живая сила организма не тво­ рит своего питания, но лишь усваивает его. Человек не создает прирост своей личности, — у него нет на это 5<мхц1<;, — но усваивает его, чрез приятие в себя образов Божиих других людей. Л ю б о в ь — вот та 8(мхц1с,, посредством которой каждый обогащает и растит себя, впитывая в себя другого.

157

Каким же образом? — Чрез отдачу себя. Но получает человек по мере того, как отдает себя; и, когда в любви всецело отдает себя, тогда получает себя же, но обоснованным, утвержденным, углуб­ ленным в другом, т.е. удваивает свое бытие. Так, получивший

Для иллюстрации степенного значения «силы» позволим себе дать пространную выдержку из лосевского комментария к зна­ менитому обсуждению «брачного числа» у Платона («Государ­ ство», 546а—547е): «Известную трудность представляют собою слова Платона о том, что ступени развития человеческого тела определяются теми основами (или базами), которые по мере роста возвышаются в ту или иную степень... dynamis в данном случае обозначает ту основу, или базу, или корень, который может быть возведен в какую-нибудь степень, а dynasteyö означает... возведение какой-нибудь величины в степень, т.е. попросту, как говорят математики, „степень".

Однако эти слова нужно понимать также и в связи с общим телесным представлением Платоном всего существующего, в том числе и человека и его тела. Если тело растет, то ясно, что оно растет и в длину, и в ширину, и в высоту. И если человеческое тело с самого начала представляет собою нечто определенное, аналогичное, например, отрезку прямой линии, то ясно, что рост человеческого тела будет постепенным возведением первона­ чального основания в куб. Рост организма, следовательно, есть возведение его в степень... Дж.Адам доказывает также и то, что здесь имеются в виду попросту сроки созревания плода во чреве матери... рост организма понимался пифагорейцами и Платоном как возведение в степень»22.

Таким образом, давно обнаруженная замечательная близость между казалось бы предельно далекими по своим культурным ареалам словами ^ и бгжхцг^, — отраженная в издавна практикуемом переводе китайского иероглифа посредством слов «power», «потенция», «сила», прообразом которых выступает указанный греческий термин, — распространяется и на спе­ циально математические коннотации этих двух, приравниваемых друг к другу терминов, что весьма нетривиально. Смысловой переход от общефилософского к специально терминологиче­ скому значению (или наоборот?), на наш взгляд, прозрачен: применительно к числам идея усиления конкретизируется в их усугублении, т.е. удвоении, так что, например, четыре — это усу­ губленное два, а девять или шесть суть ни что иное как усугубленное три.

Как уже говорилось, нас занимает не дэ само по себе, а взаи-

158

мосвязи между различными дэ — производность одних качеств от других. Поэтому никак не обойтись без разбора элементар­ ной дедуктивной схемы тм23, чья «порождающая сила» обуслов­

лена динамичной нечетно-неравновесной природой числа «три»24.

Немного о последней. Поразительна близость пифагорейсконеоплатонистических и ицзиновских воззрений на мир, на числа вообще и на число «три» в частности. Определяющая особен­ ность троицы, состоящая в ее изначальной цельности, — «она первая из всех обладает концом, серединой и началом, благодаря чему достигается всякая полнота завершенности»25 — сводится к ее центрированности26; эту свою срединность троица сообщает всем остальным центрированным числам, тем самым являясь источником срединности для всего существующего. Если, по словам А.Ф.Лосева, все античное мировоззрение основано на понятии центра или середины, то в не меньшей степени краеугольность середины нужно отнести и к китайской культуре с ее культом «Неизменной срединности» (Чжунъюн).

Что же означает эта «срединность» троицы? Понятие «се­ редина» выявляет производящую силу числа «три»: ведь послед­ нее знаменует собой гармоническое разрешение конфликта, созданного противостоянием двух противоположных начал, и этот «брачный союз» противоположностей не бесплоден — его плодом и является середина, центр, третье.

Важнейшей образной конкретизацией троицы в Китае (т.е. мы «спускаемся» от числа «три» к образам, его воплощающим) служат уже упоминавшиеся «три материала»: Небо—Земля— Человек. В этом триединстве середина (Человек), как ей и полагается в силу сказанного выше, есть производная от двух пределов (Небо и Земля). Небо — это ян, Земля — инь, Человек — смешанный разряд, объединяющий в себе инь и ян, ибо в него в равной мере попадают мужчины и женщины, пра­ вители и подданные, мужья и жены, благородные мужи и «ма­ ленькие люди» и т.д. Поэтому «три материала» иногда изобра­ жают в виде трех кругов, верхний из которых, обозначающий Небо, имеет белую окраску, нижний (Земля) — черную, а сред­ ний (Человек) рисуется двуцветным — наполовину белым, наполовину черным.

Что касается аргументативной роли схемы тм как основного дедуктивного средства древнекитайской логики, то она орга­ нично вытекает из онтологического значения троичной схемы. Заключение-вывод (занимающее позицию «Человек») трактуется тут как плод супружеской четы посылок (стоящих соответст­ венно на позициях «Неба» и «Земли.»). Главнейшим признаком тм-рассуждения выступает его трехчастность, обычно достаточ-

159