Kobzev_A_I_Borokh_L_N_red_-_Ot_magicheskoy_sily_k_moralnomu_imperativu_kategoria_de_v_kitayskoy_kulture

Таким образом, принцип данного контекста можно охарак­ теризовать как пространственно-административный (отчасти — пространственно-демографический)22. Принцип «Великого пла­ на», основанный, казалось бы, на тех же Юевых установлени­ ях23, оказывается исключительно политико-административным в пределах всей Поднебесной. Каждое из трех дэ в этой системе равноправно и равноценно по отношению к двум другим, что находится в противоречии с системой, начертанной Гао Яо. Со­ ответственно возникает предположение, что составитель раздела «Великий план» пользовался совершенно иным источником для своей разработки, чем Юевы книги «Шу цзина». Оно выглядит еще более убедительным в связи с тем, что в основе этого доку­ мента лежит распределение проявлений материально-духовного мира по системе пятериц24, хотя и сочетающейся с девятерич­ ной системой счисления25.

Принцип «девяти дэ» является составной частью полити­ ческой концепции, основные положения которой обусловлены общей целью достижения «мудрого и вместе с тем милосердно­ го» императорского правления. Задачей императора становится отбор чиновников, основанный на знании их духовных и мо­ ральных качеств, что в тексте выражено формулой «знание лю­ дей». Эти чиновники, распределенные по управленческим по­ стам в соответствии со своими духовными качествами, определяющимися количественными наборами дэ, должны были осуществлять политику «умиротворения народа, утешительную для черноголовых» («Гао Яо мо», § 2).

Таким образом, каждое дэ и сам чиновник, обладающий определенным их набором, становятся как бы медиаторами между милостивым правителем и управляемым народом. Однако составляющие каждого дэ, из которых одно обращено к народу, а другое — к правителю, объединяясь, дают совокупно слитные характеристики, определяющие уже не внешние проявления натуры, обладающего ими, но его внутренние сущностные осо­ бенности. Таким образом, речь должна идти не о самостоятель­ ных проявлениях качественных альтернатив, а о слиянии их в новое, особое качество, которое и составляет содержание каж­ дого дэ.

Следовательно, в отношении этой системы неправомерно ис­ пользование двоичного количественного принципа. Ее сближе­ ние с ним, начавшееся с работ Г.В.Лейбница26, ошибочно уже потому, что китайская система счисления, даже геометрических процедур27, ориентирована на операции не с абстрактной число­ вой и линейной символикой, а с разнообразными наборами ве­ щей-понятий и их преобразованиями, также не связанными с типичным представлением западной логики о переходе коли-

112

чества в качество вследствие кумулятивных процессов. Преобра­ зование же становилось прямым следствием столкновения еди­ ничных альтернативных начал28. Такое столкновение одномо­ ментно порождало единое нерасторжимое целое, полностью поглощающее в оптимальных условиях свои альтернативные со­ ставляющие. Оно противостоит им как равноправная, самостоя­ тельная единица (а не число высшего порядка, как в рациональ­ ной абстрактной двоичной системе), что уже само по себе лишает оснований сопоставления с рациональной двоичной си­ стемой, ибо в каждой операции представлены как минимум три равноправных величины. В данном случае: каждое из девяти дэ и пара его составляющих.

Однако в этих девяти сочетаниях и их вариациях представ­ лены лишь положительные, «благоприятные» случаи исхода, возникающего при столкновении альтернатив, сопоставимые с «сильной чертой» — «девяткой» «И цзина». Но тогда законо­ мерно было бы считать, что столкновение альтернатив, не по­ рождающее новое качество, должно соответствовать «слабой черте» («шестерке» «И цзина»), выступающей, несмотря на свою графическую, геометрическую двучленность, также как само­ стоятельная единица, неблагоприятные или благоприятные свойства которой определяются ее позицией в общей системе. Но из признания за «шестеркой» значения равноправной еди­ ницы неизбежен вывод, что мы имеем дело даже не с троичной, а, как минимум, четверичной мантической счетно-логической системой29.

Возможность сближения концепции «девяти дэ» с мантикой «И цзина» может, как представляется, дать основания для еще более глубинных сопоставлений. Ведь гадание на черепашьих панцирях имеет в своей основе принцип позиционных вариаций попарно симметричных знаковых полей. Последние образовыва­ лись подготовленными к гаданию сверлинами с сопутствующими им нарезками на оборотной стороне черепашьего панциря. При осуществлении процедуры гадания на лицевой поверхности пан­ циря в пределах знакового поля появлялись трещины, которые толковались затем гадателями как знаки, выражающие волю Не­ ба30. Реальные особенности этих знаков, взаимное положение составляющих их трещин, характерные особенности последних, соотношение их в образующихся соседних знаках, т.е. те осо­ бенности, которые и служили прямой предпосылкой для объяс­ нения воли Неба, до сих пор специально не изучались. Хотя сам способ подготовки панцирей к гаданию (углубления и нарезки) и получения трещин исследован даже экспериментально, нет дан­ ных о непосредственном сопоставлении вида лицевой и оборот­ ной стороны одних и тех же знаковых полей, а тем более сведе-

113

ний о том, как влияли форма и расположение-ориентация тре­ щин на характер записей-расшифровок гадателя.

Это, впрочем, типичная ситуация в работе с древними пред­ метами, на которых обнаруживаются надписи, не вызывающие сомнения с точки зрения возможностей их смысловой интер­ претации: специалисты-филологи уже не нуждаются для под­ крепления своих выводов данными контекста «предмет—зна­ ковая система» и пренебрегают им, хотя весь смысл древней записи определяется самими особенностями предмета, и цель, назначение текста от предмета неотделимы31. Пространственнопозиционная решетка, определяющая размещение текстов на предмете, даже дукт самих письменных знаков уже стали пред­ метом изучения, но выявление символики знаков-трещин в свя­ зи со смыслом сделанных по ним заключений, конкретные срав­ нения знаковой решетки панцирей со схемами «Хэту» и «Лошу» — это все вопросы, которые требуют последовательного тщательного изучения, причем непосредственно на живом мате­ риале коллекций гадательных костей.

Без такого исследования движение вперед в познании древ­ нейшей китайской прогностической футурологии остается лишь предметом гадательных предположений и слабодоказуемых ги­ потез. Ведь уже ко времени записи текста «И цзина» опреде­ ленно была утрачена отчетливая связь между расшифровкой непосредственных результатов гадательных действий и их ин­ терпретацией, ибо ответы, представленные в мантических фор­ мулах, сгруппированных Ю.К.Щуцким32, строятся не менее чем на шести ключевых знаках и их отрицательных позициях, хотя формально — лишь на двух разновидностях черт. Здесь, конеч­ но, надо иметь в виду (что учитывали все позднейшие интерпре­ таторы33) влияние на каждую позицию предшествующих и следующих за ней знаков, но представляется, что сама каче­ ственная характеристика знаков в пределах одной позиции не ограничивалась простой единичной альтернативой. А тогда ме­ ханическое сведение всего многообразия вариантов ответов к двоичной системе счисления оказывается неправомерным. Би­ нарная оппозиция как принцип имела большое значение, но ка­ чественные варианты противопоставлений могли быть многооб­ разны и выходили за рамки двоичного счета.

Подводя итог рассмотрению концепции «девяти дгэ», можно утверждать:

1)эта система действительно связана с более древним пе­ риодом развития политических концепций, чем время создания традиционной историко-политической классики;

2)трактовка дэ в этой системе является частным случаем конструирования морально-этических и поведенческих эталонов,

114

необходимость которых вызвана к жизни монархической систе­ мой управления, основанной на принципе: цель управления — благо народа;

3)содержание дэ включает в себя только положительные элементы, внутренне присущие каждому человеческому сущест­ ву, но представленные в каждом индивидууме в разных коли­ чествах; и хотя общая их мера девять, социально значимые раз­ личия качеств наступают лишь с добавлением сразу трех дэ;

4)сочетание в каждом дэ альтернативных или дополняющих друг друга качеств формирует, в свою очередь; уравновешенное, стабильное качество более высокого порядка, положительное, как и его составляющие;

5)общий положительный характер качеств исключает вери­ фикацию свойств личностей посредством мантических процедур, но сама система качественных оценок выработана в пределах тех знаний и технических предписаний, которые действов.. ч в гаданиях-предсказаниях.

1 См.: Кожин П.М. От жречества к философии. — Двадцать пятая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. М., 1994, с. 177—180; Schipper К. Le corps taoi'ste. Corps physique — corps social. P., 1982, с 122—125; Graham A.S. Disputers of the Tao. Philosophical Argument in Ancient China. La Salle, 1989, с 273—274; Sikorski J.S. On Standards of Analogical Reason­ ing in the Late Chou. — Journal of Chinese Philosophy. 1975, vol.2, с 325—357.

2См.: Переломов A.C. Конфуций: жизнь, учение, судьба. М., 1993, с. 161— 183; Wright A. Chinese Language and Foreign Ideas. — Studies in China Thought. Chicago, 1953.

3См.: Спирин B.C. Построение древнекитайских текстов. М., 1976, с. 21.

4По сути, ни один доханьский текст, для которого отсутствует архетипная или авторская запись, не может считаться полностью аутентичным, так как его «перевод» в «ханьскую» знаковую систему мог нарушать логику и смысл изло­ жения, не говоря уже об авторском стиле, неизбежно терявшемся (во всяком случае, искажавшемся) при переложении. Так что условно за аутентичный текст приходится принимать ханьский протограф, служащий основанием последую­ щей «издательской» традиции. Связь же этого протографа с архетипной фор­ мой текста чаще всего может быть выявлена лишь частично с помощью индиви­ дуализированного, неформального анализа.

5Опытом такого подхода является работа Ю.К.Щуцкого «Китайская клас­ сическая „Книга перемен"» (М., 1993). Использованный в ней принципиальный метод определяется одним из постулатов учения о языке Н.Я.Марра, согласно которому в источнике непосредственно отражаются различные слои мышления

исоответствующие уровню мышления нормы языка. Источник представлен Ю.К.Щуцким как отражение последовательных напластований усложняющихся структур.

6См.: Nyian M. A Modest Illustrated by Original «Great Plan» and Han

Readings. — 30th European Conference of Chinese Studies. Roma, 1977, с 251—264.

7Сами по себе вводные обороты каждой из четырех «Юевых книг» свиде­ тельствуют о длительности их разработки.

8Еще Дж.Легг начал эту работу, привлекая данные китайских комментато­ ров, но возможности ее расширения и углубления многократно увеличились за

115

последнее столетие благодаря многочисленным археологическим открытиям письменных памятников и совершенствованию методик критики и реконструк­ ции текстов.

9 Подробнее о нем см.: Сыма Цянь. Исторические записки. Т.1. Пер. Р.В.Вяткина и В.С.Таскина. М., 1972, с. 248 (примеч. 123), 249 (примеч. 125), 273, 274. Оценка степени историчности этого персонажа полностью зависит от опре­ деления историчности Юя.

10Кроме вводного оборота в данном тексте имеется большая глосса, свя­ занная с пояснениями, касающимися роли Неба в жизни страны и людей, и построенная на пятеричных группировках качеств.

11Вероятнее, впрочем, что Сыма Цянь лишь отредактировал ранее выпол­ ненную в знаковых формах, присущих ханьской эпохе, транскрипцию данного текста.

12Кобзев А.И. Дэ. — Китайская философия. — Энциклопедический словарь. М, 1994, с. 119—120.

13Цзягувэнь бянь (Словарь гадательных надписей). Пекин, 1989, с. 74 (0199); ср.: Канси цзыдянь (Словарь Канси). Пекин, 1958, с. 299. Раннечжоуский алло­

граф знака дао (Karlgren В. Grammata serica. Stockholm, 1940, с. 400, 401, знак № 1048 а-с) композиционно аналогичен древнейшей графемме дэ. Только в цен­ тре его находится рисунок головы человека. Представляется, что графика утверждает объединение этих знаков в устойчивую взаимозависимую пару в «Даодэ цзине».

14Кобзев А.И. Китайская Книга Книг. — Щуцкий Ю.К. Китайская классиче­ ская «Книга перемен». М, 1993.

15Кожин П.М. Discipline sinica. — Шестнадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. 4.1. М., 1985, с. 7.

16Шу цзин. — Гучжу у цзин (Пятикнижие в древнем толковании). Т.1.

17См.: Nikküä P. Early Confucianism and Inherited Thought in the light of Some Key Terms of the Confucian Analects. T.l. The Terms of Shu Ching and Shih Ching. T.2. Terms of Confucian Analects. Helsinki, 1982, 1992.

18Legge J. Chinese Classics. Vol.3, pt.l, с 29.

19Быть может, в этом контексте не следует сужать значение цзя (семья) только до «знатного дома», а понимать ее как родственную территориальноиерархическую единицу (ср.: Сыма Цянь. Исторические записки. Т.1, с. 274, примеч. 149; Переломов A.C. Конфуций: жизнь, учение, судьба, с. 20,21).

20Бон в данном контексте — территориально-популяционная единица, пре­ вышающая по объему цзя. Из множества подобных единиц {ваш, бон) состояло

государство Яо. Впрочем, параграф «Яо шу» (Legge J. Chinese Classics. Vol.3, pt.l, с 17) в целом рисует структуру «черноголового народа» (населения стра­ ны), состоявшую из 9 цзу = 100 син = 10 000 (множества) бон (ср.: Крюков М.В. Формы социальной организации древних китайцев. М., 1967, с. 107 и ел.).

21Из контекста ясно, что «девять дэ» — это набор внутренних качеств высшего правителя, но, очевидно, в данном случае имела место сложная редак­ тура в связи с тем, что диалог отнесен ко времени, когда Юй не был еще еди­ новластным правителем.

22Ср.: Васильев A.C. Проблемы генезиса китайского государства. М., 1983,

гл.3.

23См.: Древнекитайская философия. Т.1. М., 1972, с. 104—ИЗ; Legge J. Chinese Classics. Vol.3, pt.l, с 320—344.

24См.: Кобзев AM. Учение Ван Янмина и классическая китайская филосо­ фия. М, 1983, с. 24, 25.

116

С.И.Блюмхен

ДЭ И ТРИГРАММЫ «И ЦЗИНА»

Представления о силе дэ, переводимой традиционно как «добродетель» (список возможных переводов дэ приведен в табл. 1), — одни из ключевых в китайской идеологии и потому вполне заслуживают отдельного рассмотрения.

В этой статье мы остановимся на основном свойстве дэ, на­ личие и состояние которого определяло и все связываемые с ним характеристики, качества и феномены, — речь идет о «совершенстве» силы дэ, том свойстве, которое по древнейшим представлениям превращало его носителя в космизирующее на­ чало Поднебесной, в правителя-вана, и утрата которого неиз­ бежно влекла падение династии и гибель царства.

К числу обладателей «совершенного» дэ классическая тради­ ция Китая чаще всего и наиболее безоговорочно причисляет чжоуского Вэнь-вана; вслед за ним считал свое дэ «совершен­ ным» и Конфуций.

Представления о том, что они были носителями «совершен­ ного» дэ, обычно остаются вне поля зрения исследователей (особенно в случае с Конфуцием), в то время как учет этого об­ стоятельства может помочь по-новому понять побудительные мотивы некоторых их поступков. В рамках настоящей статьи мы предполагаем обратиться к кругу древнейших представлений о «совершенном» дэ и рассмотреть с точки зрения наличия такого «совершенства» дэ некоторые моменты в жизни Вэнь-вана и Конфуция.

Таблица 1

Значения иероглифа дэ

© С.И.Блюмхен, 1998

118

Таблица 1 (продолжение)

119