6.5. Проблема оценки последствий и расширения смыслов социально-культурной деятельности (проектов).

По сути, та же самая тема ответственности проявляет себя в общезначимой проблеме разрыва между непосредственным актом действия (проектом) и его отдаленными или неявными последствиями. В определенном смысле это можно назвать экологической проблематикой, ибо именно в рамках этого отношения последствия представляются не менее, если не более, важными, чем сам проект или поступок.

6.5.1.

Экология природы, человека, культуры, а в более широком понимании - экология деятельности порождают пространство пост-экологического вызова, попыткой ответа на который обусловлено появление принципов сетевой организации. Сама природа сети с ее информационной прозрачностью и открытостью для обсуждения может рассматриваться как механизм предварительной критики, учета и анализа ближайших и отдаленных последствий любого частного проекта. По крайней мере, в этой точке лежит будущая возможность ограничения “проектного энтузиазма”, позволявшего всерьез рассматривать проекты поворота рек с севера на юг или же проводить индустриальную политику, полностью разрушавшую культурную подоснову целых регионов.

6.5.2.

С другой стороны, те же качества сети предлагают заманчивую перспективу расширения масштабов и смысла любого частного проекта - в той мере, в какой множественность смыслов и варианты использования результатов зависят от многообразия ситуаций, представленных в рамках сети. Совершенно очевидно, что одна и та же акция современного искусства в столичном и провинциальном городах несет на себе различное содержание; очередная публикация книги Салмана Рушди имеет далеко не только культурный смысл в зависимости от конкретного региона. Или, скажем, информационные проекты на территории бывшего СССР являются и социально-политическим действием.

6.5.2.1.

Таким образом, сетевое взаимодействие может поднимать значимость отдельных проектов до уровня влияния на общую социально-политическую ситуацию. В этом смысле любой проект, реализующийся в рамках сети, не равен самому себе, а его потенциал прямо пропорционален многообразию единиц и ареалов, называющих себя сетью. В этой точке возникает действительный и важный смысл многообразия. Оно продуктивно не само по себе (Вавилонское столпотворение не может быть продуктивным), а как множество возможностей прикладного (т.е. не предусмотренного автором) использования результатов любого локального проекта.

6.5.3.

Сеть, таким образом, есть особый общественный механизм ограничения и критики проектных предложений (см. этическую функцию), но и, одновременно, она же обеспечивает развитие и поддержку инициатив, обогащает их новым содержанием и смыслом, которые отсутствуют в первоначальном варианте.

6.5.3.1.

Другое дело, что такая функция сети должна обеспечиваться рядом профессиональных позиций в сферах ситуационного анализа и прикладного проектирования, комплексного прогноза и планирования регионального развития, разработки теории игр, общественной коммуникации, социального программирования и многого другого, что наиболее органично приживается именно в сетевом контексте. Этот набор профессиональных позиций порождается теми проблемами, которые мы пытаемся обсуждать, но свою наиболее полную эффективность обретает внутри сетевой организации.

Сознательная (экологичная) работа с многообразием означает придание каждому отдельному элементу этого многообразия статуса общезначимости и всеобщности. Собственно говоря, когда частное и субъективное становится общезначимым - это и означает для него обретение статуса уникальности. Этот последний принцип - столь очевидный для художника - оказывается общезначимым и для ключевых вопросов современного мира: права человека и права национальных групп и диаспор; превращение отсталых провинций в полноценные регионы; реконструкция локальных культур и образов жизни; развитие системы местного самоуправления как гарантии устойчивости и стабильности и т.д.

Люди, причисляющие себя к деятелям культуры, оказываются лицом к лицу с задачами, масштаб которых далеко превышает те субъективные склонности, которые когда-то заставили их пойти в эту сферу. Значимость культурного фактора и степень влияния любого культурного акта на окружающую действительность самым существенным образом изменились на протяжении жизни двух последних поколений; и это входит в явное противоречие с той свободой субъективного и личной независимостью, которые были столь притягательны в мире культуры и искусства. Последнее особо важно для посттоталитарных государств, где возможность свободной личной реализации имеет особую историческую цену.

Но современная культура “...является самым сложным гобеленом из тех, которые когда-либо были сотканы. Однако же сегодня мы понимаем, что основа упомянутой культуры - субъективность, стремящаяся прийти к мировому господству, способна надолго разрушить этот узор. Сумеем ли мы отделить узор от основы, не нарушив его удивительной сложности? Именно эта задача и стоит перед нами сегодня”.