§ 3. Э.Дюркгейм и м.Вебер — классики социологии конца XIX—начала XX в.

Если самые общие основы социологии как осо­бой общественной науки были заложены еще к середине XIX столетия, то ее становление и утверждение завершает­ся лишь на рубеже прошлого и нынешнего веков, когда понимание и научная разработка как общих, так и специ­альных проблем социологии поднимается на качественно новый, более высокий уровень, во многом определивший пути развития социологии всего XX столетия. Этот важ­нейший этап в развитии социологической мысли связан прежде всего с именами двух крупнейших социологов Э.Дюркгейма и М.Вебера, создавших качественно своеоб­разные, непохожие, широко и глубоко разработанные со­циологические системы, из которых так или иначе берут свои истоки большинство школ и направлений современ­ной социологии. Именно они нередко рассматриваются как основатели социологии в современном ее понимании.

Э.Дюркгейм Эмиль Дюркгейм (1858 — 1917) — продолжатель контовской и спенсеровской позитивистской и эволюционистской линии в социологии, основатель француз­ской социологической школы, первый профессор социологии во Франции, автор классических трудов по социологии: «О разделении общественного труда» (1893), «Правила социоло­гического метода» (1895), «Самоубийство» (1897) и «Элемен­тарные формы религиозной жизни» (1912). Особенно велика его заслуга в углубленной разработке проблем предмета и осо­бенно метода социологии, структуры общества и функцио­нальной роли ее элементов, сущности и путей достижения со­циального порядка, социологии религии и др.

Взгляды Э.Дюркгейма нередко характеризуют одним словом — «социологизм», поскольку предложенный им теоретико-методологический способ изучения общества отличался сугубо социологическим характером, когда на первый план выдвигалась задача исследования законов особой, над индивидуальной, социальной реальности, по­зволяющих понять сущность и природу всех общественных явлений и процессов, включая и самого индивида. Именно этим и призвана заниматься, по Дюркгейму, социология и только социология. В этом и состоит, говоря в самом об­щем плане, своеобразие предмета и метода социологии.

Наиболее наглядно социологизм Э.Дюркгейма про­явился в его концепции особой и автономной социальной реальности как системы «социальных фактов», в его стрем­лении объяснить социальное социальным, одни социаль­ные факты другими, в определении специфичности пред­мета и метода социологии, изучающей то, что не свойст­венно исследованию других наук, в признании социальной реальности высшим типом реальности и необходимости использования другими общественными науками (филосо­фией, историей, этикой, экономической теорией и др.) со­циологического метода. Он писал, что первое и основное правило его социологического метода состоит в том, что «социальные факты нужно рассматривать как вещи». Ины­ми словами, социология должна подходить к социальной реальности так же, как это делает естествознание по отно­шению к вещам. А вещь, следовательно, и социальный факт, для Дюркгейма, — это «всякий объект познания, ко­торый сам по себе непроницаем для ума, это все, о чем мы не можем сформулировать адекватного понятия простым приемом мысленного анализа; это все, что ум может по­нять только при условии выхода за пределы самого себя, путем наблюдений и экспериментов, последовательно пе­реходя от наиболее внешних и непосредственно доступных признаков к менее видимым и более глубоким».

Таким образом, наиболее характерные черты социаль­ных фактов как вещей — это их объективность, т.е. незави­симое от индивидов существование, и способность оказы­вать на них принудительное воздействие, давление, на­пример, в виде устанавливаемых в обществе общих норм, требований, ожиданий и т.д.

Поступки, поведение людей, которые, по Дюркгейму, изучает социология, определяются не столько свойствами и особенностями личности, не индивидуальными причинами и факторами, а сложившейся совокупностью социальных фактов. При этом один социальный факт следует выводить из другого, из самого общества, а не из аналогий с физиче­скими или биологическими явлениями и процессами.

Общество, социальная реальность рассматриваются Э.Дюркгеймом, с одной стороны, как часть природы, подчиняющаяся действию определенных законов; а с дру­гой — как реальность особого рода, несводимая к другим ее видам. «Общество, — писал ЭДюркгейм, — не простая сумма индивидов, но система, образованная их ассоциа­цией и представляющая собой реальность sui generis, на­деленную своими особыми свойствами. Конечно, коллек­тивная жизнь предполагает существование индивидуаль­ных сознаний, но этого необходимого условия недостаточ­но. Нужно еще, чтобы эти сознания были ассоциированы, скомбинированы, причем скомбинированы определен­ным образом». При этом провозглашается приоритет со­циальной реальности над индивидуальной, ее решающая роль в детерминации сознания и поведения индивида.

Социальные факты французский социолог подразделял на морфологические (плотность населения, характер посе­лений, природные условия, пути сообщения и т.д.), обра­зующие «материальный субстрат» общественной жизни, и духовные, нематериальные («коллективные представле­ния», общественное сознание), за которыми признавалась решающая роль. В связи с этим Дюркгейм придавал осо­бое значение изучению таких важнейших форм коллек­тивного сознания, как религия, право, мораль, чему он сам уделял в своем творчестве наибольшее внимание. Тема вы­работки, проявлений и функции «коллективных верова­ний», особенно социальной солидарности, проходит крас­ной нитью через все его основные труды.

В работе «О разделении общественного труда» Э.Дюрк­гейм показал, что общественное развитие идет от прими­тивных, архаичных, «сегментарных» обществ, для которых характерно отсутствие разделения труда, неразвитость и сходство индивидов, их социальных функций и ролей, а поэтому и слабая интеграция, лишь механическая соли­дарность, к развитым, сложным, «организованным» обще­ствам, основанным на разделении труда, усиливающем взаимозависимость индивидов друг от друга, а следова­тельно, на органической солидарности, отражающей качественно более высокий уровень интеграции членов обще­ства, его единства. Проблема социальной солидарности (сплоченности, согласия, единства) выступает как веду­щая в социологической теории Э.Дюркгейма, поскольку для него состояние общества определяется прежде всего уровнем этой солидарности, в свою очередь зависящей от разделения труда. Так, исследуя проблему самоубийств, он прямо связывал их с различной степенью социальной со­лидарности, а при анализе форм религиозной жизни его в первую очередь интересовала их роль в создании и поддер­жании социальной сплоченности. Само разделение труда понимается ЭДюркгеймом не в узком, чисто экономиче­ском, а в широком, всеохватывающем, социальном смыс­ле, как профессиональная специализация и ассоциация. Оно зависит от объема и плотности населения. Так, для ме­ханической солидарности характерны относительно малый объем населения и низкая его плотность, а для органиче­ской — относительно более высокая. Механической соли­дарности свойственны абсолютная власть группы, репрес­сивный тип правовых норм, высокая степень религиозно­сти и т.д., в то время как для органической солидарности — простор для развития индивидуальности, реститутивный (восстановительный) тип правовых норм, возрастающая светскость и т.д. Эволюционизм у Дюркгейма органично связан с функционализмом. Изучение социальной роли, социальной функции того или иного явления он считал главной задачей социологии. Социальная функция для не­го — это отношение соответствия между структурным эле­ментом общества как социальной системы и ее определен­ной потребностью. Он исходил из принципа функциональ­ной обусловленности социальных явлений и впервые под­робно разработал проблему социальных функций. Все это дает основание признать его основоположником структур­но-функционального направления в социологии, получив­шего дальнейшую, более глубокую разработку и широкое признание в середине и второй половине XX в.

Рассматривая общество как ценностно-нормативную систему, Э.Дюркгейм серьезное внимание уделил исследо­ванию и ненормальных, негативных, патологических ее состояний, связанных с потерей социальной солидарно­сти, например, изучению аномии, под которой он понимал кризисное, болезненное состояние общества, своего рода ценностно-нормативный вакуум, характерные для переходных и кризисных периодов общественной жизни, ко­гда старые ценности и нормы перестают действовать, а новые еще не утвердились. Это важное социологическое понятие было введено и разработано в науке именно Э.Дюркгеймом. С аномией он связал и такое аномальное социальное явление, как самоубийство. В специальном, указанном выше, труде, основанном на большом стати­стическом материале и его социологическом анализе, он показал динамику самоубийств в различных европейских странах. Это позволило ему выявить связь этого социаль­ного явления с принадлежностью индивидов к определен­ным социальным группам, зависимость числа само­убийств от степени ценностно-нормативной интеграции общества, группы. Э.Дюркгейм различал три основных типа самоубийства в зависимости от степени воздействия социальных норм на индивида — эгоистическое, альтруи­стическое и аномическое. Последнее, в отличие от перво­го, когда имеет место хотя бы слабое воздействие соци­альных норм на личность, характеризуется практическим отсутствием таких норм, свойственных аномии. Самый объемный труд Э.Дюркгейма «Элементарные формы ре­лигиозной жизни» также базируется на обобщении боль­шого эмпирического материала — на анализе этнографи­ческих описаний жизни австралийских аборигенов. Та­ким путем он стремился выявить социальные корни и со­циальную роль религии. Рассматривая религию как «свя­занную систему верований и обрядов» в священное, а не как веру в Бога, он считал, что религия упрочивает соци­альную солидарность и формирует социальные идеалы, ведет к поклонению обществу — реальному обществу — реальному объекту всех религиозных культов. В данном произведении, как и в «Самоубийстве», Э.Дюркгейму уда­лось одним из первых органически соединить эмпирическое и теоретическое, фундаментальное и прикладное в социологи­ческом исследовании, в чем большая и несомненная его заслу­га перед социологической наукой. Он разработал не только общую теорию и методологию социологического исследова­ния, но и его конкретные методы, правила и процедуры. Ве­лик его вклад в разработку многих специальных отраслей со­циологии: социологий права, морали, религии, семьи, воспи­тания, отклоняющегося поведения и др. Все это и многое другое делает Э.Дюркгейма классиком социологии рубежа прошлого и нынешнего столетий.

(Нет страниц)

ложные теоретико-методические позиции. Основными из них были: географическое (Л.И.Мечников, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский и др.); органическое (А.И.Стронин, П.Ф.Лилиенфельд и др.); субъективное (П.Л.Лавров, Н.К.Михайловский и др.); психологическое (Н.И.Кареев, Л.И.Петражицкий и др.); многофакторное (М.М.Ковалев­ский); диалектико-материалистическое, марксистское (Г.В.Плеханов, В.ИЛенин и др.) и т.д. Не имея возможности сколько-нибудь подробно остановиться на каждом из них, рассмотрим кратко социологические взгляды некоторых из наиболее крупных российских социологов того периода.

Н.Я.Данилев­ский

Николай Яковлевич Данилевский (1822 — 1885) — видный российский социолог, этнограф и историк, основатель первой в ис­тории антиэволюционистской концепции исторического раз­вития — «теории культурно-исторических типов». Это бы­ла одновременно и философская, и социологическая, и политологическая концепция многолинейного и парал­лельного обособленного развития «естественных» соци­альных систем как своеобразных социокультурных типов общества, особых цивилизаций. Она возникла как попыт­ка преодолеть недостатки господствовавшей в то время ев­роцентристской модели однолинейного и однонаправлен­ного исторического прогресса и объяснить особенности развития Востока и других регионов, в том числе и России. Главный и наиболее известный труд Н.Я.Данилевского «Европа и Россия» (1869 — 1871).

Отрицая плоский эволюционизм и общечеловеческое единство мирового исторического процесса, Данилевский выделял 13 обособленных культурно-исторических типов: египетский, китайский, ассиро-вавилонский, индийский, иранский, еврейский, греческий, аравийский, римский, романо-германский (европейский), славянский, амери­канский и перуанский. Каждый из них отражает целост­ную совокупность своеобразных существенных признаков данного неповторимого, уникального общества, выражен­ную прежде всего в особенностях языка, форм быта, ми­фов, эпоса и т.д. В целом же в основе выделения этих «са­мобытных цивилизаций» лежит своеобразное сочетание в каждой из них четырех основных элементов: культуры, ре­лигии, политического и общественно-экономического устройства. Любая из этих цивилизаций, по Данилевскому, проходит в своем развитии четыре основные фазы, ко­торые, условно говоря, можно назвать зарождением, ста­новлением, расцветом и упадком.

Несмотря на известную непоследовательность и даже противоречивость ряда суждений Данилевского, было бы не­верным считать, что он абсолютно отрицал преемственность исторического развития, всякое его единство и любую форму общественного прогресса. Несомненна заслуга Данилевско­го в оригинальном определении соотношения общечелове­ческого и национального (государственного). Отдавая явный приоритет второму, которое шире, богаче «тощей абстрак­ции» общечеловеческого, Данилевский говорил о «всечело­веческом, которое состоит не в том, чтобы идти в одном на­правлении, а в том, чтобы все поприще исторической дея­тельности человечества исходить в разных направлениях». И не одна цивилизация, согласно Данилевскому, не может вы­давать себя за высшую точку зрения по отношению к другим. Каждый культурно-исторический тип призван внести свой своеобразный вклад в развитие человечества.

Идеи Данилевского были тесно связаны с концепциями славянофильства, русофильства, евразийства и др. В запад­ной социологии они получили позднее развитие в трудах О.Шпенглера (1880 - 1936), А.Тойнби (1889 - 1975). По-своему их развивал и П.А.Сорокин. В наше время эти идеи нашли свой отголосок в концепции «мира миров» совре­менного российского историка М.Гефтера, исходившего из перспективы сохранения в рамках всечеловеческой общности национально-культурного своеобразия.

Л.И.Мечников

Лев Ильич Мечников (1838 — 1888) — крупный географ и социолог, наиболее видный представитель географического направления в рос­сийской социологии, автор всемирно известного труда «Цивилизация и великие исторические реки. Географиче­ская теория развития современных обществ» (1889), вы­шедшего в свет в Санкт-Петербурге и Киеве спустя деся­тилетия после парижского издания и после кончины авто­ра. В социологическом плане в центре его творчества нахо­дилось определение и обоснование специфических зако­нов развития общества и критериев социального прогрес­са с позиций признания решающей роли в этом географи­ческих факторов. Географическое направление в россий­ской социологии возникло как противовес, с одной стороны, социологическому органицизму (О.Конт, Г.Спенсер, А.И.Стронин и др.), а с другой, и прежде всего — господ­ствовавшего в то время в России субъективистского на­правления в социологии, о котором речь ниже.

Л.И.Мечников понимал социологию как «высшую нау­ку, которая должна проверять, дисциплинировать преоб­разовательные стремления каждого из нас и приурочивать их все к одной общей цели». Такой целью он считал служе­ние благу человечества. При этом он решительно отвергал претензии какого-либо одного социологического направ­ления на создание подлинно научной теории общества и формулирование ее законов. Эта задача, считал он, долж­на решаться коллективным путем. Высоко оценивая науч­ное и философское значение открытий Дарвина, Л.И.Мечников в то время выступил против уподобления общественной жизни биологическому выживанию, про­тив объяснения социальных явлений и процессов биоло­гическим законом борьбы за существование. Социологи­ческая область, в отличие от биологической, — это «мир коллективностей, мир интересов, выходящих за пределы одиночного биологического существования; мир коопера­ции, т.е. сочетания не противодействующих, а содействую­щих достижению одной общей цели сил». Кооперация, по Мечникову, — это водораздел между биологическим («об­щественностью») и социальным («обществом»).

Важнейшим и наиболее общим законом общественной жизни Л.Мечников считал великий закон прогресса. Глав­ным для него было выяснение сути социального прогресса и его объективных признаков, критериев. Стоя в целом на позициях позитивизма, он утверждал, что, как дарвинов­ское естествознание позволило найти в биологической дифференциации критерий прогресса в природе, так и со­циология должна открыть и обосновать свой объективный критерий прогресса в общественной жизни. Исходя из того, что природа социальной жизни органично связана со спо­собностью к кооперации и ее осуществлением, Л. Мечников видел критерий социального прогресса в «нарастании об­щечеловеческой солидарности», проявляющейся в разных формах кооперации, зависящих от осознания людьми необ­ходимости их объединения. Низшим ступеням истории че­ловечества свойственны общественные объединения, осно­ванные на принудительности и устрашении, на внешних механических связях. Им на смену на втором, переходном этапе приходят соподчиненные социальные группы, для которых характерна социальная дифференциация в силу разделения труда, усиливающаяся специализация и взаимо­зависимость этих групп. И наконец, третий, высший этап истории человечества — это свободный и добровольный со­юз людей, объединенных общностью интересов и склонно­стей, сознательно стремящихся к солидарности.

В географической среде, под которой Л.Мечников по­нимал не всю природу вообще, а ту ее часть, которая вовле­чена в трудовой процесс, он особо выделяет водный фак­тор. В связи с этим им выделяются три периода (эпохи) ми­ровой истории: речной, морской и океанический. К перво­му относятся древние и изолированные цивилизации (ки­тайская, индийская, ассиро-вавилонская и египетская), складывавшиеся в бассейнах великих рек — соответствен­но Хуанхэ и Янцзы, Инда и Ганга, Тигра и Евфрата, а так­же Нила. Второй период — средиземноморский (от основа­ния Карфагена), когда культуры начали развиваться в сре­де людей и охватывать многие страны и народы. Третий пе­риод — всемирный, связанный с открытием Америки.

П.Л .Лавров и Н.К.Михай­ловский

П.Л.Лавров Это — два крупнейших представителя и Н.К.Михайловский субъективного направления российской социологии, возникшего на рубеже 60 — 70-х го­дов и имевшего наибольшее влияние здесь вплоть до конца XIX в. Оно было особенно многочислен­ным, долгое время пользовалось особой популярностью среди русской интеллигенции, было тесно связано с на­родническим движением, с решением насущных проблем российской действительности. И тот и другой выступали духовными лидерами народничества.

Петр Лаврович Лавров (1823 — 1900) — один из зачина­телей социологии в России, хотя в своем творчестве начал заниматься социологией достаточно поздно, лишь к концу 60-х годов. Особенно пристальное внимание в его работах уделяется проблемам предмета и метода социологии, ее соотношения с историей, социального прогресса и роли личности в истории. Опираясь в целом на контовский по­зитивизм, ПЛавров рассматривал социологию как науку о солидарности, т.е. об общественных связях людей. В рабо­те «Важнейшие моменты в истории мысли» он писал, что «социология есть учение о формах солидарности созна­тельных особей, об условиях сцепления или ослабления этой солидарности при различной степени развития этих особей и форм общежития». Поскольку в центре внима­ния социологии, в отличие от естествознания, находится человек с его сознанием, интересами, волей и идеалами, она не может ограничиваться в познании лишь объектив­ными методами, а должна на первый план выдвигать субъ­ективный метод, т.е. метод, при котором объект и субъект познания берутся в единстве, а объективное изучение об­щественного развития сочетается с его субъективной оценкой с позиций социальной справедливости, нравст­венного идеала, положения личности, ее творческого разви­тия. Социологию, которая не способна указать пути совер­шенствования общества, он именовал «болтовней», а не нау­кой. П.Лаврову принадлежит приоритет введения в социо­логию понятия «субъективный метод»; с этим было связано и название целого направления в российской социологии.

Особенно тесную связь с социологией обнаруживал П.Лавров у истории, поскольку и она изучает человека и развитие общества на основе субъективного метода. Но ес­ли история исследует единичные, неповторяющиеся явле­ния, то социология — повторяющееся, закономерное. Только через историю можно познать современное обще­ство, его законы. В то же время социологическое знание об обществе помогает углубленному осмыслению истории. Социология и история тем самым дополняют друг друга.

История, по Лаврову, — это одновременный прогрес­сивный процесс роста сознательности личности и общест­венной солидарности. Усиление и расширение общест­венной солидарности он понимал как «единственно воз­можную цель прогресса». Ведущей силой, «органом» исто­рического прогресса выступают у Лаврова именно «деяте­ли цивилизации», т.е. личности, характеризующиеся «кри­тическим сознанием, стремлением к изменению застыв­ших общественных форм». Таким образом, сущность про­гресса П.Лавров видел в развитии критического сознания, индивидуальности личности, смене застывших социокуль­турных форм в соответствии с общественным идеалом.

Николай Константинович Михайловский (1842—1904) по-своему разрабатывал близкие социологические про­блемы с единых позиций субъективного метода. Как и Лавров, он исходил из того, что в центре социологии нахо­дится изучение личности, что социолог, изучающий отношения между людьми, преследующими определенные це­ли, не может обойтись без субъективного метода, субъек­тивных оценок социальных явлений и занимать беспри­страстную позицию. Он также подчеркивал теснейшую связь социологии с этикой, публицистикой и социальной психологией, которую рассматривал даже как основу со­циологии. Н.Михайловский писал, что «мы не можем об­щественные явления оценивать иначе, как субъективно», т.е. через идеал справедливости, что субъективному мето­ду должен принадлежать «высший контроль». Как и Лав­ров, он не отрицал закономерного характера обществен­ного развития, но считал, что законы истории определяют лишь ее общее направление и порядок смены фаз, в то время как сознательная деятельность людей и их идеал на­полняют эти законы «реальным содержанием».

Особенно большое место в творчестве Н.Михайловского занимает проблема социальной кооперации и ее роли в разви­тии личности, поскольку, по его мнению, тот или иной тип кооперации обусловливает всю общественную жизнь и самою личность. Идея различных форм кооперации как типов взаи­мосвязи общества и личности лежит у него и в основе концеп­ции социального прогресса. Сам же социальный прогресс он понимал в соответствии со своей знаменитой «формулой про­гресса»: он есть постепенное приближение к целостности не­делимых, к возможно полному и всестороннему разделению труда между органами и возможно меньшему разделению тру­да между людьми. Безнравственно, несправедливо, вредно, неразумно все, что задерживает это движение. Нравственно, справедливо, разумно и полезно все, что уменьшает разно­родность общества, усиливая тем самым разнородность его отдельных членов. В другом случае Михайловский определял прогресс как «последовательную смену форм кооперации» или этапов «борьбы за индивидуальность».

Н.Михайловский различает два типа кооперации дея­тельности людей — простой и сложный, в зависимости от уровня ее дифференциации, разделения труда. Простая коо­перация, свойственная первобытной общине и началу вар­варства, характеризуется недифференцированностью дея­тельности членов общества, сходством их интересов и обще­ственных функций, развитой солидарностью и единством целей, что способствует индивидуализации личности и дела­ет ее центром и активным началом общественной жизни. В противоположность этому сложная кооперация, свойственная последующим этапам общественного развития и осно­ванная на дифференциации людей, разделении труда, кор­поративности, расколе сознания и поведения, ведет к «кале­чению» личности, подавлению ее индивидуальности, росту противоборства между личностью и обществом, «борьбы за индивидуальность». Это, по Михайловскому, — патологиче­ский путь общественного развития, а капитализм — его по­следний и наиболее антагонистический вариант. Задачу на­учной социологии он видел в том, чтобы обосновать такой новый, по сути дела социалистический идеал, который по­зволил бы повернуть человечество на нормальный путь есте­ственной эволюции к новой, не наивной и стихийной, а соз­нательной и строго научной простой кооперации, которая обеспечивала бы самостоятельность, счастье, благополучие личности, ее самоценность и всестороннее развитие.

Много внимания уделил Михайловский и такому ас­пекту проблемы соотношения личности и общества, как вопрос о соотношении великой личности и народных масс, «героя» и «толпы». Он не отождествлял понятия «ге­рой» и «великая личность», «толпа» и «народ». Отличи­тельная черта «героя» — его способность увлечь массу лю­дей на общее дело. Что же касается «великой личности», то в ее определении главное другое — соответствие ее дея­тельности общественному идеалу, общечеловеческим цен­ностям и своевременность этой деятельности в данных ус­ловиях. «Толпа» отличается такими признаками поведе­ния массы, как подражательство «герою», унифицирован­ность, шаблонизированность, готовность к подчинению и повиновению, массовые гипноз (внушение), психоз и др.

Н.И.Кареев и Л.И.Петражицкий

К субъективному направлению в социологии и тесно примыкает психологическое направление, представленное в России прежде всего Н.И.Кареевым и Л.И.Петражицким. Первого, например, не без основания относят и к социоло­гам-субъективистам, поскольку, с одной стороны, в центре его социологической концепции также находится индивид, а его роль исследуется с позиций субъективного метода; а с другой — субъективная социология, как уже отмечалось, признавала социальную психологию основой или одной из основ социологии. Общим для представителей психологиче­ской школы в социологии является то, что первичным в ре­альной социальной жизни они признают психическое, психологические факторы, а предмет социологии сводится, по существу, к изучению психического взаимодействия людей. Николай Иванович Кареев (1850—1931), например, рас­сматривал все общественные явления и процессы как ре­зультат духовного взаимодействия людей, общество («над­органическую среду») — как сложную систему психопракти­ческих взаимодействий личностей, а его социальную орга­низацию, которой и должна заниматься социология, — как продукт социальной (коллективной) псхологии, показатель положения личности, предела индивидуальной свободы. В классификации наук он помещает социальную психологию как основу социологии между биологией и социологией, по­скольку никакое социальное явление не может быть пра­вильно понято вне субъективного к нему отношения. В сво­ей «теории исторического прогресса» Н.Кареев делает раз­личие между «эволюцией», как безоценочным объективным процессом, и «прогрессом», как процессом, измеряемым мерой осуществления социального идеала — свободы и раз­вития личности. Ему принадлежит несомненная заслуга в обосновании степени свободы человеческой личности в ка­честве высшего критерия социального прогресса. Главные социологические труды Н.И. Кареева: «Основные вопросы философии истории» (1883), «Сущность исторического про­гресса и роль личности» (1889), «Введение в изучение социо­логии» (1897), «Общие основы социологии» (1919) и др.

Лев Иосифович Петражицкий (1867 — 1931) — психолог, социолог и правовед, один из классиков психологического направления в социологии, особенно в социологии права, основатель школы польских социологов и психологов, в 1918 г. переехавший из России в Польшу. Социологию он понимал как науку о человеческом участии в общественной жизни, опирающуюся на изучение субъективной психоло­гии мотивов людского поведения, а ее центральной катего­рией считал «социальное поведение», его мотивы. Это поня­тие он приравнивал к психологическому понятию «эмо­ции», отражающему самый содержательный причинный компонент социального поведения. Будучи сторонником психологической интерпретации неокантианства, Л.Петра­жицкий признавал, что в традиционном кантовском деле­нии психологической жизни на чувства, как пассивный эле­мент, и волю, как активный элемент, упущен промежуточ­ный, передаточный элемент — эмоции, являющиеся истинным двигателем поведения человека. При этом речь у него идет не только об индивидуальной, но и о групповой, «на­родной» психике, посредником между которой и конкрет­ным поведением индивида выступают «нормы-законы», т.е. такие социальные нормы, которые развиваются по мере прогресса «народной психики». Особенно большой вклад внес Л. Петражицкий в научную разработку социологии пра­ва. Право для него — явление сознания, результат эмоций. Он считал, что в жизни действия людей вызывают у других притягательные или отталкивающие эмоции и на этой осно­ве происходит эмоционально-интуитивная оценка этих дей­ствий как нормативная правовая или моральная оценка. Но если мораль, по Петражицкому, вызывает чувство подчине­ния, то право как юридическое переживание — чувство при­тяжения, требования, правомочия в неразрывной связи с чувством обязанности. Л.Петражицкий исходил из приори­тета права над моралью, ибо право императивно и атрибу­тивно. Наиболее значительные его труды: «Акционерная компания» (1888), «Очерки философии права» (1900), «Вве­дение в изучение права и нравственности» (1905), «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» (1907), «Новое учение о праве и нравственности и критика профессора В.И.Сергеевича» (1910), «Акции, биржевая игра и теория экономических кризисов» (1911) и др.

М.М.Ковалев­ский

Максим Максимович Ковалевский (1851 — 1916) — крупнейший и наиболее известный российский социолог конца XIX — начала XX в., основатель плюралистического, многофактор­ного направления в российской социологии, создатель пер­вой в России кафедры социологии. Его учениками и со­ратниками были такие крупные ученые, как П.А.Сорокин, Н.Д.Кондратьев и др. Перу М.Ковалевского принадлежат многочисленные исследования по общей социологии — «Тард и его теория общества» (1885), «Очерк происхожде­ния и развития семьи и собственности» (1895), «Очерк ис­тории развития социологии в конце XIX века» (1914), «Судьбы социологии за первые 15 лет XX века» (1914) и др.; по политической и правовой социологии и правоведе­нию — «Историко-сравнительный метод в юриспруден­ции и приемы изучения права» (1880), «Первобытное пра­во» (1886), «Современный обычай и древний закон» (1886), «Законы и обычай на Кавказе» (1890), «Происхождение современной демократии» (1895 — 1897), «Родовой быт в настоящем, недавнем и отдаленном прошлом» (1905), «От прямого народовластия к представительному и от пат­риархальной монархии к парламентаризму» (1906), «Очерки по истории политических учреждений в России» (1907), «Общее конституционное право» (1908), «Демократия и ее политическая доктрина» (1913) и др.; по экономике и эко­номической социологии — «Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства» (1898 — 1903), «Развитие народного хозяйства в Западной Европе» (1899), «Экономический строй России» (1899) и др.

Стоя на позициях позитивизма, М.Ковалевский (вслед за Контом) исходил из того, что предметом социологии служит изучение «социального порядка и прогресса». Социология отвлекается от случайных событий и указывает общую тен­денцию развития общества. Ее цель — «раскрыть причину покоя и движения человеческого общества, устойчивости и развития порядка в разные эпохи в преемственности и при­чинной связи между собой». В классификации наук М.Ко­валевский помещает социологию вслед за биологией и пси­хологией. Социальный порядок для него — это социальная система, подчиняющаяся особым законам эволюции и функционирования. Он неотделим от социального прогрес­са, и в действительности они не существуют друг без друга. Социальный прогресс — основной закон социальной жиз­ни, ибо «без идеи прогресса не может быть и социологии». Основу общественного прогресса М.Ковалевский видел в постепенном расширении сферы солидарности, что про­является в расширении сферы «замирения». Вместо контов­ского закона «трех стадий» он предложил закон «роста чело­веческой солидарности» как важнейший социальный закон, находящий свое выражение в переходе от узких общностей (семья, род) к все более широким (государство, народность, нация, церковь и т.д.). Солидарность людей М.Ковалевский считал нормой, а классовую борьбу — отклонением от нее. По его мнению, «разобщенность не растет, а уменьшается», даже между трудом и капиталом. Он признавал, что револю­ции двигают общество вперед, но это движение происходит «в противоестественной форме». Прогресс общества законо­мерен, но революция не есть историческая необходимость, а следствие ошибок правительства. Нормальный историче­ский процесс основан на гармонии, а если она нарушается, тогда и появляется почва для революции.

Многофакторность, плюралистичность социологиче­ской концепции М.Ковалевского находит свое выражение в том, что обнаружившаяся к концу XIX в. несостоятель­ность географического детерминизма, биологического и психологического редуктивизма привела его к выводу о необходимости учета всей совокупности разнообразных факторов развития и функционирования общества, их взаимодействия и отказа от одностороннего, в том числе и экономического, детерминизма. С позиций методологиче­ского плюрализма М.Ковалевский признавал определен­ную ценность разных социологических парадигм и на­правлений, но будущее социологии XX в. видел не в утвер­ждении господства какой-либо одной из них, а в органиче­ском синтезе, интеграции их лучших достижений, что в общем и подтверждает развитие современной социологии. Эти идеи Ковалевского получили дальнейшую разработку в интегральной социологии П.А.Сорокина и в выдвиже­нии объединительных парадигм последних десятилетий.

Наиболее важными методами в социологии М.Ковалев­ский признавал эволюционный и сравнительно-историче­ский. История и ее законы, отмечал он, демонстрируют ти­пологическое единство явлений, институтов, процессов у различных народов и культур на основе их происхождения. Это дает возможность установить факт прохождения наро­дами и государствами одинаковых ступеней развития. Ос­новную задачу и ценность сравнительно-исторического ме­тода он видел не в открытии новых факторов, а в научном объяснении уже имеющихся, в возможности «постоянного восхождения до общих мировых причин развития». Этот метод основывается на признании единства и целостности человеческого общества и исторических закономерностей его развития. На генетической основе он позволяет выяв­лять «однохарактерные формы» общежития, на базе чего общая социология создает картину прогресса всего челове­чества. С этих позиций М.Ковалевский рассматривал, в ча­стности, вопросы происхождения семьи, собственности, государства и др. В отличие от марксизма, для него процес­сы возникновения классов и государства лежат в разных плоскостях. Социальная дифференциация зависит от разде­ления труда, которое вызвано «ростом и плотностью насе­ления», т.е. биосоциальными условиями, а возникновение государства — с психологическим фактором. Такой общий подход определил то, что социологию М.Ковалевского нередко называют генетической социологией, которую он сам определял как «эмбриологию человеческих обществ».

Г.В.Плеханов и В.И.Ленин

Эти два известных имени представляют марксистское, диалектико-материалисти­ческое направление в российской социологии, получившее достаточно широкое распространение в конце XIX в. во многом благодаря четкому и радикальному отве­ту на насущнейший вопрос о том, в каком направлении и как должно реформироваться тогдашнее российское об­щество. Их идеи стали идейной основой российской соци­ал-демократии.

Георгий Валентинович Плеханов (1856—1918) — выдаю­щийся социальный философ и социолог, последователь и пропагандист марксизма, основатель социал-демократи­ческого движения в России. В таких его трудах, как «К во­просу о развитии монистического взгляда на историю» (1895), «Очерки по истории материализма» (1896), «К во­просу о роли личности в истории» (1898) и др., он последо­вательно отстаивал и развивал марксистскую теорию об­щественного развития, подвергал резкой критике субъек­тивистский подход российских народников к проблемам и перспективам общественного развития России, глубоко и творчески разрабатывал социалистические идеи.

В противоположность народническому субъективизму Г.В.Плеханов стоял на позициях материалистического по­нимания истории. Он показал, что и в России происходит развитие капитализма и что теория общественного развития К.Маркса применима и к ней. В то время как народники считали крестьянство главной революционной силой, Г.В.Плеханов показывал его отсталость и реакционность, отстаивал с марксистских позиций подлинную революцион­ность пролетариата, единственно способного завоевать власть и использовать ее для социалистического преобразо­вания всего общества. Особенно велика заслуга Г.В.Плеха­нова в марксистском обосновании объективной необходи­мости и закономерности исторического процесса, а также роли личности и народных масс в истории. Признав Фев­ральскую революцию, которая, по его мнению, должна от­крыть длительный путь создания социально-экономических и культурных предпосылок социализма в ходе развития ка­питализма в России, он не принял Октябрьскую революцию 1917 г., считая ее нарушением всех исторических законов.

Владимир Ильич Ульянов /Ленин/ (1870 — 1924) — круп­ный социальный мыслитель и лидер иного, радикально-ре­волюционного крыла в российской социал-демократии — большевиков, возглавивших Октябрь и ставших во главе Советского государства. В начале своего творчества в 90-х годах прошлого столетия, он, как и Плеханов, уделил мно­го внимания отстаиванию марксизма в борьбе с субъек­тивной социологией народничества. Особая роль здесь принадлежит его работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» (1894), в которой анализировались проблемы материалистического понима­ния истории, в том числе общественной формации, спосо­ба производства, роли народных масс, классов и личности в истории и др. В борьбе с народничеством и в обоснова­нии исторической миссии пролетариата важную роль в это время сыграл и его труд «Развитие капитализма в России» (1899), опиравшийся на большой фактический, прежде всего статистический, материал. Позднее в центре его вни­мания оказались проблемы организации и роли партии, социальной революции, государства и его форм, строи­тельства социализма в отсталой крестьянской стране и др. В.И.Ленин больше внимания уделял политическим про­блемам, нежели социологическим, и не создал разверну­той и стройной собственно социологической концепции.

До сравнительно недавнего времени учение Ленина ис­толковывалось у нас почти исключительно как «творческое развитие марксизма», «марксизм новой эпохи», «марксизм XX века» и т.д. Такие расхожие формулы серьезно огрубля­ли суть дела, затрудняли понимание истинной сущности этого учения, его специфики и соотношения с марксиз­мом, вели к неправомерному их отождествлению («мар­ксизм-ленинизм»). В.ИЛенин, несомненно, очень многое заимствовал у марксизма. Но нельзя не видеть и то, что в его учении немало и такого, что не вытекало с необходимо­стью из марксизма, было порождено очень большим свое­образием условий отсталой России, наложившим очень серьезный отпечаток на его взгляды. С этим, например, во многом было связано преувеличение, а то и абсолютизация в ленинизме волевого начала, насильственных, революци­онных и ускоренных форм общественного развития, сверх­классовость, сверхидеологизация и т.д. Это в свою очередь явилось главной причиной коренных расхождений с ним значительной части российской социал-демократии, демократической интеллигенции, многих западных сторонни­ков марксизма. Но, отмечая недопустимость отождествле­ния марксизма и ленинизма, известную односторонность и ограниченность последнего, отдельные недостатки и ошибки, нельзя в то же время вставать на позицию голого его отрицания и принижения его роли и влияния.

П.А.Сорокин

Российские социологи вправе гордиться и тем, что в их среде сформировался один из крупнейших социологов XX столетия — Питирим Алек­сандрович Сорокин (1889 — 1968). Его жизненный и твор­ческий путь до сентября 1922 г. был связан с Россией, а с 1923 г. — с США, в связи с чем он считается российско-американским социологом. Уже в 1913 г. он закончил свой первый крупный труд «Преступление и кара, подвиг и на­града. Социологический этюд об основных формах обще­ственного поведения и морали». В 1919 г. П.А.Сорокин создал первый в России социологический факультет в Петроградском университете, а в 1920 г. выпустил двух­томную «Систему социологии», «Общедоступный учебник социологии» и стал руководителем кафедры общей социо­логии на факультете общественных наук Петроградского университета, профессором. Несмотря на свою молодость, П.А.Сорокин играл заметную и активную роль в политике, особенно как видный идеолог партии эсеров. Он прини­мал серьезное участие в Февральской революции, был сек­ретарем А.Ф.Керенского, избирался членом Учредитель­ного собрания, был одним из лидеров правых эсеров. Большое влияние на его творчество в начальный период имели Э.Дюркгейм и М.Вебер, а в России — М.М.Кова­левский, Л.И.Петражицкий, Е.В. де Роберти. О своей жиз­ни и творчестве П.А.Сорокин достаточно подробно и ярко рассказал в ряде автобиографических произведений: «Ли­стки из русского дневника» (1924), «Социология моей ду­ховной жизни» и «Дальняя дорога» (1963) и др.

В непродолжительный (менее десятилетия) российский период своего творчества П.А.Сорокин особенно много внимания уделял исходным проблемам социального взаи­модействия, предмета, структуры и роли социологии. Об­щество, по Сорокину, — это «совокупность людей, находя­щихся в процессе общения», а феномен социального — в «связи, имеющей психическую природу и реализующейся в сознании индивидов». Взаимодействие двух индивидов —

простейшая модель социального явления и универсальная основа социального анализа, так как «общественная жизнь и все социальные процессы могут быть разложены на явле­ния и процессы взаимодействия двоих или большего числа индивидов; и обратно, комбинируя различные процессы взаимодействия, мы можем получить любой сложнейший из сложнейших общественных процессов, любое социаль­ное событие, начиная от увлечения танго и футуризмом и кончая мировой войной и революциями». Элементами взаимодействия являются: индивиды, акты (действия) и проводники, «носители» общения («символы интерак­ции»): язык, письменность, орудия труда, деньги, живо­пись, музыка и др. Социология и призвана изучать общие, универсальные черты и формы такого взаимодействия.

Социология, отмечал Сорокин, изучает специфически социальные явления, которые обладают «внешним быти­ем» и непосредственно наблюдаемы (т.е. поведение взаи­модействующих лиц). Социология — это «наука, изучающая поведение людей, живущих в среде себе подобных». Тем са­мым она выступает как теория социального поведения, ос­нованного на механизмах рефлекторного типа (акциях-ре­акциях). Отдавая тогда дань бихевиоризму, он считал, что вся социальная жизнь — это бесконечная цепная реакция таких акций-реакций, взаимодействие которых лежит в основе исторического процесса. Уже в указанной ранней работе социолог выделял три основных типа акций-реак­ций: а) дозволенные действия — должные реакции; б) ре­комендуемые действия — награды; в) запрещенные дейст­вия — кары. В «Системе социологии» он, характеризуя структуру социологии, выделял три основных раздела в теоретической социологии: социальная аналитика (соци­альная анатомия и морфология), социальная механика (т.е. изучение социальных процессов) и социальная гене­тика (т.е. теория эволюции общественной жизни).

Американский период жизни и творчества П.А.Сорокина был значительно длительнее (четыре с половиной десятиле­тия), более зрелым и плодотворным (около трех десятков книг и сотни глав и статей), в его рамках не только серьезно уточнялись и изменялись ранее высказанные концепции и идеи, но прежде всего формировалась и утверждалась свое­образная концепция интегральной социологии (см. следую­щий параграф данной главы). В этот период были опублико­ваны такие труды, как «Социология революции» (1925), «Социальная мобильность» (1927), «Современные социологиче­ские теории» (1928), трехтомная «Систематическая антоло­гия сельской социологии» (1930 — 1932), четырехтомная «Социальная и культурная динамика» (1937 — 1941), «Кри­зис нашего времени» (1941), «Общество, культура и лич­ность: их структура и динамика» (1947), «Виды любви и ее си­ла» (1954), «Американская сексуальная революция» (1956), «Основные тенденции нашего времени» (1964), «Социологи­ческие теории сегодня» (1966) и др. Отмечая особое значение и роль американского периода творчества ПАСорокина, нельзя в то же время не помнить, что целый ряд работ, опуб­ликованных в это время (например, «Социология револю­ции», «Социальная мобильность», «Голод как фактор»), и фрагменты ряда других были написаны еще в России.

В США П.А.Сорокин создал социологический факуль­тет Гарвардского университета, на котором проработал три десятилетия, в том числе 12 первых лет его деканом. Он из­бирался президентом Американской социологической ас­социации. Его учениками были крупнейшие социологи XX столетия Т.Парсонс и Р.Мертон, а слушателями — многие известные общественно-политические деятели, ученые, в том числе Дж.Ф.Кеннеди, А.Шлезингер, Д.Раск и др. В конце жизни он был признан «живым классиком социологии», «классиком наяву».

В историю социологической мысли П.А.Сорокин вошел как создатель интегрального направления в современной социоло­гии, теории социальной стратификации и социальной мо­бильности, концепции флуктуации социокультурных систем. "Юн внес серьезный вклад в научную разработку и множе­ства других социологических проблем, что наглядно видно даже из приведенного выше перечня его основных трудов. Творчество П.А.Сорокина представляло собой качественно новый этап в развитии мировой социологической науки как по широте охвата, так и по глубине и оригинальности разра­ботки прежде всего макросоциологических проблем.

П.А.Сорокина по праву многие и сегодня называют классиком социологии XX столетия, а иногда даже гово­рят, что он совершил «коперниковскую революцию в со­циологии». И хотя все это в развернутом виде было реали­зовано лишь в американский период его творчества, осно­вы этого были заложены именно в российский период, что прямо отмечалось и самим Сорокиным. Учитывая то, что американский этап его творчества относится уже к современной социологии, характеристика его интегрализма бу­дет дана ниже. Кроме того, материалы рассмотрения им отдельных тем и проблем общей социологии будут пред­ставлены в ряде фрагментов второго раздела пособия.

В конце «Листков из русского дневника», вышедших вскоре после высылки из России, П.А.Сорокин, за несколь­ко лет до этого переживший массовые репрессии в своей стране и непосредственную угрозу собственного расстрела в тюрьме, пишет, что извлек из прошлого три урока: «Жизнь, даже если она трудна, самое прекрасное, восхитительное сокровище мира. Следовать долгу столь же прекрасно, ибо жизнь становится счастливой, душа же обретает непоколе­бимую силу отстаивать идеалы — вот мой второй урок. А третий — насилие, ненависть и несправедливость никогда не смогут сотворить ни умственного, ни нравственного и ни даже материального царствия на земле». Хотелось бы наде­яться, что люди, все человечество воспримут эти уроки. И тогда облик мира действительно коренным образом преоб­разится на основе повсеместного утверждения общечелове­ческих ценностей и норм, чему посвятил свои жизнь и твор­чество Питирим Александрович Сорокин.