§ 3. Проблема социального прогресса и типизации обществ

Даже если бросить самый общий и беглый взгляд на происходящие в современном мире события и процессы, то нетрудно заметить их необычайную пестроту, неоднород­ность и разнохарактерность. Одни страны и народы бурно развиваются и вырываются вперед, а другие отстают, нахо­дятся в положении стагнации, кризиса или даже бедствия. В одних странах успешно формируется или развивается граж­данское общество, утверждается и расширяется подлинная демократия, укрепляется социальная и политическая ста­бильность, а в других — серьезно нарушаются права и свобо­ды человека и гражданина, усиливается социальная напря­женность, а то и происходят гражданские, межнациональ­ные, расовые и религиозные столкновения и войны. В одних частях мира происходят интенсивные интеграционные про­цессы, а в других — дезинтеграция государств и народов. Ес­тественно, возникает вопрос: куда идет мир, в каком направ­лении движется человечество (регион, страна, общество), есть ли равнодействующая всех действующих на историче­ской сцене сил и общий знаменатель, вектор происходящих в жизни многообразных, разнородных и разнонаправлен­ных перемен? Это один из сложнейших и труднейших во­просов социальной теории, на который далеко неоднознач­но отвечают социальные мыслители.

Прогресс или регресс?

Как социальные эволюционисты, так и социальные революционисты исходили из то­го, что изменения в обществе происходят не хаотично, а имеют определенную направленность: оно раз­вивается от простого к сложному, от низшего к высшему, т.е. прогрессивно, поступательно. Конечно, критерии соци­ального прогресса, как и самого социального развития, у различных социологов и философов (это показано выше) были далеко не одинаковыми (уровень знаний; степень дифференциации и интеграции общества; характер и уро­вень социальной солидарности; рост производительных сил и степень освобождения личности от зависимости от дейст­вия стихийных сил природы и общества; уровень и характер производства и потребления и т.д.). Но почти все из них ви­дели, что с каждой новой исторической эпохой человечест­во поднимается на все более высокую ступень познания природы, развития орудий труда, удовлетворения своих по­требностей, совершенствования организации обществен­ной жизни. Они верили, что при всех сложных поворотах, зигзагах истории «золотой век» человечества находится не в прошлом, а в будущем, к которому и надо стремиться.

Спору нет, в обществе действуют не только прогрессив­ные, но и консервативные и реакционные силы, препятст­вующие социальным инновациям и даже стремящиеся об­ратить историю вспять. Более того, история знает и за­стойные периоды и попятные движения, когда эти послед­ние силы берут верх, особенно если речь идет об отдельной стране или группе стран, а также о более или менее крат­ковременном периоде в развитии многих стран и даже все­го человечества. Только старый, традиционный, «пло­ский» социальный эволюционизм мог представлять ход истории гладкой, ровной, непрерывно восходящей линией социального развития, не знающей поворотов, изломов, зигзагов и т.д.. Но все это не определяет общую линию ис­торического развития в целом на достаточно длительный период, не ставит под вопрос в общем положительную, прогрессивную направленность этого развития.

Но тут возникает сложный вопрос: каковы критерии социального прогресса и могут ли они носить объектив­ный характер? В социологии и социальной философии не­редко можно встретить позицию, согласно которой крите­рии социального прогресса носят не объективный, а чисто субъективный характер. При этом ссылаются на то, что термин «прогресс» отражает изменение в желательном на­правлении и, следовательно, выражает ценностное мне­ние. Иными словами, так как суждения «лучше — хуже», прогрессивно — реакционно», «положительно — отрица­тельно» в решающей мере зависят от ценностной ориента­ции, то и критерий общественного прогресса не может быть объективным и является сугубо субъективным.

На наш взгляд, с такой позицией нельзя безоговороч­но согласиться. Да, различные классы, социальные груп­пы и их представители имеют различную ценностную ориентацию и поэтому могут не одинаково и даже диа­метрально противоположно оценивать одно и то же со­циальное явление или процесс. Но разве этот бесспор­ный факт снимает вопрос о том, какая из этих оценок ис­тинна, т.е. правильно, адекватно отражает объективную действительность, объективные социальные связи и от­ношения, содержит объективную истину. Если, напри­мер, фашизм и его сторонники оценивают переход от де­мократии к тоталитаризму как прогресс, то разве можно признать, что такая оценка правильно отражает объек­тивный ход общественного развития? Конечно, нет. Ибо есть общечеловеческий критерий общественного прогресса — степень объективного соответствия или несоответствия общественного строя подлинной природе человека, его по­требностям и интересам свободного и всестороннего разви­тия личности.

Югославский социолог РЛукич, например, следую­щим образом характеризует общественный прогресс: «Можно считать, что прогрессирует то общество, в кото­ром все большее число людей все дольше и лучше живет... и в то же время создается такой общественный строй, ко­торый дает возможность каждому жителю получать все большее количество общественного продукта и тем самым все дольше и лучше жить».

Для каждого, кто признает объективный и поступа­тельный характер общественного развития, кто признает личность самоцелью такого развития и стоит на позиции гуманистического критерия общественного прогресса, только то социальное изменение может быть признано прогрессивным, которое отвечает этому критерию, объ­ективно приближает человечество к подлинной гармо­нии личности, общества и природы. Именно поэтому важными вехами в прогрессивной истории человечества были и Великая Французская революция конца XVIII в., несмотря на все сложные зигзаги ее хода, и победа анти­гитлеровской коалиции над фашистской Германией в 1945 г., несмотря на связанные с этим многочисленные жертвы и разрушения, и создание ООН в итоге этой по­беды как органа обеспечения коллективной безопасно­сти в мире, несмотря на всю сложность и противоречивость ее истории, многие другие социальные явления и процессы.

Таким образом, оценочные суждения «прогрессивно — реакционно» сами по себе действительно субъективны, как и всякое суждение, мнение, оценка. Но если они не ложные суждения, то по своему содержанию не могут не отражать объективно складывающиеся в реальном обще­стве социальные связи и взаимодействия, их соотношения с такими же связями и взаимодействиями на предшест­вующих этапах человеческой истории. В этом смысле они не только субъективны, но и объективны. В этом же плане можно и нужно говорить о таких чаще всего выделяемых сегодня объективных критериях общественного прогрес­са, как уровень развития: производства, распределения и услуг; науки и информатизации; жизненного стандарта; социального равенства; демократизации; социальных и политических прав и свобод личности; средней продолжи­тельности жизни и др.

Однако не все социологи и историки признают посту­пательный, прогрессивный характер развития общества. Примером этого может служить теория культурно-истори­ческих типов Н.Я.Данилевского, о которой речь шла выше (см. гл. 3, § 4). Концепция культурно-исторических типов развития общества получила своеобразное отражение и в западной социологии. Так, О.Шпенглер (1880—1936) исхо­дил из цикличного, общественного развития народов и их групп (всего он выделял восемь культурно-исторических типов), в рамках которого они проходят два предопреде­ленных основных этапа, цикла — восходящая («культура») и нисходящая («цивилизация») ветви развития. Позднее его английский последователь А.Тойнби (1889—1975) не­сколько модернизировал циклическую модель историче­ского процесса в направлении смягчения предопределен­ности и признания объединяющей роли мировых религий (ислама, христианства, буддизма), которые, по его мне­нию, и представляют собой высшие ценности и ориенти­ры исторического развития. Сама же динамика историче­ского процесса, начиная с появления и роста цивилизации и кончая ее разложением и гибелью, связана, по А.Тойн­би, с действием «закона вызова и ответа», согласно кото­рому движение общества основывается каждый раз на аде­кватных ответах на вызовы складывающихся историче­ских ситуаций.

На позициях своеобразной концепции культурно-исторических типов стоял и П.А.Сорокин, у которого речь шла об идеальных социокультурных суперсистемах, различаю­щихся главенствующим мировоззрением и типом воспри­ятия действительности. В отличие от Шпенглера и Тойн­би, Сорокин не отрицал общественного прогресса и вел речь о формировании, а в перспективе и утверждении но­вой единой цивилизации в масштабах всего человечества. Эта последняя идея П.Сорокина, как и тесно связанная с ней его концепция конвергенции различных социальных систем (см. гл. 2, § 7), получила широкое признание и дальнейшее развития в современной социальной филосо­фии, социологии, культурологии и политологии.

Это нашло свое отражение, в частности, в возникнове­нии и резком расширении влияния концепций современ­ного глобализма. Об их распространенности среди социо­логов мира говорит хотя бы тот факт, что именно сторон­ники этих концепций доминировали на XIII Всемирном социологическом конгрессе в Германии летом 1994 г. С позиций глобализма разрабатывались и разрабатываются сегодня многообразные концепции постиндустриального общества.

Глобализм (от лат. globus — шар) в свете указанных кон­цепций означает, что современное человечество рассмат­ривается не как простая сумма (собрание) более или менее обособленных стран и народов, а как единое целое, как принципиально новая социальная суперсистема, все структурные элементы (страны, народы) которой находят­ся в теснейшей и неуклонно углубляющейся взаимосвязи, взаимозависимости. Глобализация мира обусловлена по­стоянно прогрессирующей интернационализацией всех сторон жизни стран и народов. Глобализация экономиче­ских, политических, социальных и культурных отношений и процессов находит свое выражение не только и не столь­ко в том, что те или иные черты, моменты, проблемы об­щественного развития становятся повсеместными, приоб­ретают планетарные масштабы, что появляются и растут так называемые глобальные проблемы современности, а в том прежде всего, что достигается такой уровень единства человечества, при котором существование и успешное раз­витие каждой страны, каждого народа оказывается все больше в прямой и решающей зависимости от состояния и изменения мира в целом. И наоборот, успех и решение …

Нет страниц

Косалс Л.Я., Рывкина Р. В. Социология перехода к рын­ку в России. — М., 1998.

Осипов Н. В. Национальная идея. Социальные интересы и приоритеты. — М., 1997.

Римашевская Н. М. Социальные последствия экономиче­ских трансформаций в России. — Социс. — 1997. — № 6.

Россия: новый этап неолиберальных реформ. — М., 1997.

Рукавишников B.C. Социологические аспекты модерни­зации России и других посткоммунистических обществ. — Социс. — 1995.-№ 1.

Соарес К. С. Общество в процессе изменения. — Социс. — 1991. — №12.

Социология / Под ред. Г.В. Осипова и др. — М., 1996. Гл. 10.

Тойнби А. Постижение истории. — М., 1991.

Фролов С. Ф. Социология: сотрудничество и конфликты. — М., 1997.

Штомпка П. Социология социальных изменений. — М., 1996.