[Глава VI] Московская школа [VI.5. Последняя треть XIV века]

¹⁷¹ См.: Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи, т. I, №214, с. 252–253, ил. 169. ¹⁷² См.: Троице-Сергиева лавра. Художественные памятники, ил. 59, 60. Здесь икона ошибочно отнесена к псковской школе. [См. также: Николаева Т. В. Древнерусская живопись Загорского музея. М., 1977, с. 32, каталог, № 102, ил.].  Илл. VI-4  Илл. VI-5  Илл. VI-6

К сожалению, мы почти ничего не знаем о московской живописи последней трети XIV века. Здесь можно высказать лишь предположения. По-видимому, и в это время существовали различные направления. Такие московские иконы, как житийный «Никола» в Третьяковской галерее (илл. VI-4) ¹⁷¹ и «Тихвинская Богоматерь» в Троице-Сергиевой лавре (илл. VI-5) ¹⁷², отличаются большим архаизмом, и в них нет ничего от новых «палеологовских» веяний. Икона св. Николая московского Успенского собора занимает промежуточное место: в живописной трактовке лика и рук уже ясно выступают черты стиля развитого XIV века, сама же фигура, приземистая и тяжелая, имеет скованный и статичный характер. ¹⁷³ Исторический музей, Москва. Шитье цветными шелками, 123x220. Одно из лучших произведений московского шитья. Над Спасом Нерукотворным размещены серафимы, под деисусом с московскими святителями — полуфигуры святых (среди них опознаются Владимир, Борис и Глеб), по углам — евангелисты в медальонах, на полях — полуфигуры ангелов. См.: Щекотов Н. М. Древнерусское шитье. — «София», 1914, № 1, с.10–11; Лазарев В. Н. Живопись и скульптура великокняжеской Москвы. — В кн.: История русского искусства, т. III, с. 194, ил. на с.198 и 199; [Свирин А. Н. Древнерусское шитье. М., 1963, с.41–42, ил. на с. 43; Маясова Н. А. Древнерусское шитье. М., 1971, с.10–11, табл. 5, 6; Бадяева Т. А. Пелена Марии Тверской. — «Вопросы истории СССР», 1. М., 1972, с. 499–514].

Не сошло на нет и византинизирующее течение, о чем с особой наглядностью свидетельствует шитая пелена, выполненная в 1389 году для княгини Марии Александровны Тверской, вдовы московского князя Симеона Ивановича Гордого (илл. VI-6) ¹⁷³. Стройные хрупкие фигуры Богоматери, Иоанна Предтечи, ангелов и четырех московских святителей, фланкирующие изображение Спаса Нерукотворного, составляют своеобразный деисусный чин. Гибкий ритм фигур, изящные наклоны их голов, тонкие пропорции ясно показывают, насколько органично московские художники усвоили принципы палеологовской эстетики уже к концу 80-х годов ХIV века. Это византинизирующее течение несомненно восходило своими истоками к деятельности подвизавшихся при Феогносте греческих живописцев и их упоминаемых летописью греческих выучеников. Ведь Гоитан, Семен и Иван могли работать и в 50-х и в 60-х годах, и тогда нет ничего невозможного в том, что именно у них обучался «старец Прохор с Городца», помогавший вместе с Андреем Рублевым Феофану Греку, когда он выполнял в 1405 году иконостас кремлевского Благовещенского (?) собора. Если старцу Прохору было в это время около пятидесяти пяти лет, то такая преемственность отнюдь не исключена. В 90-х годах византинизирующее течение резко усилилось, что было связано с завозом большого количества греческих икон и с деятельностью Феофана Грека, приехавшего в Москву не позднее 1395 года, когда он приступил, вместе с Семеном Черным и своими учениками, к росписи церкви Рождества Богородицы.