IIGSO_Chast_1
.pdfгу «Путешествие в страну восточных иноземцев». Он использует в ней значимую фигуру проводника, которая сопровождает читателя по содержанию книги. Интересен и диалог героев, в который автор помещает научную информацию. Она приводит читателя к размышлению: «У вас есть какие-нибудь подтверждения этой мысли?/Есть, хотя немного, ответил Грабо. Гигантский барахитурум найден не только в Индии, но также в Монголии и Южной Сибири…». С помощью такого приема, как путешествие авторы постепенно вводят научную информацию об археологических находках.
Стоит обратить внимание на словарный запас этих книг. Авторы не перегружают текст историческими событиями, терминами и датами, а наоборот широко используют элементы разговорного стиля. Так одним из ярких примеров может служить книга А. П. Окладникова «Открытие Сибири», написанная простым языком: «Троглотиды – как странно и дико для нашего уха звучат эти слова!». Именно, разговорная лексика привносит в научно-популярный текст оттенки эмоциональности.
Во всех книгах в тексте присутствуют сравнения – это один из самых распространенных приемов в научно-популярной литературе. Так же часто авторы задают в текстах вопросы, на которые не дают точных ответов. Так А. П. Окладников в книге «Открытие Сибири» задает следующий вопрос: Что же все-таки заставило отважиться на этот рискованный путь вдоль замерзшей реки, шум которой слышен и под ее ледяным покровом? Вопрос, на которого нет прямого ответа, заставляет читателя размышлять.
Проанализировав научно-популярную литературу советских авторов, можно выделить следующие особенности:
а) текст часто излагается в форме путешествия, жизнеописания; б) язык и стиль изложения материала довольно прост, присутствует разго-
ворная речь, в тексте изложена как конкретность (факты), так и фантазия авторов; в) текст насыщен вопросами и сравнениями.
Все эти особенности помогают привлечь широкий круг читателей – и взрослых, и подростков.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.
Т. В. Мжельская
11
УДК [94(4) "14/15"+930.2]: 304.3
Т. А. Миллер
(магистрант 2 курса, направление «Педагогическое образование», магистерская программа «Историческое образование/всеобщая история, историография и источниковедение», Институт истории, гуманитарного и социального образования, заочное отделение, ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», г. Новосибирск)
КУПЕЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ КАК ИСТОЧНИК ПО ИЗУЧЕНИЮ ОБРАЗА ЖИЗНИ СРЕДНЕВЕКОВОГО КУПЕЧЕСТВА
В работе выявляются возможности реконструкции исторических типов средневекового купечества на основе такого вида источников как итальянские купеческие записки XIV‒XV столетий, дается их внутренняя классификация и оценка степени репрезентативности.
Ключевые слова: средние века, образ жизни купечества, купеческие записки
XIV‒XV вв.
Для того чтобы воссоздать различные исторические типы купечества, важно выявить наиболее типичные и устойчивые черты образа жизни купцов, реконструировать свойственные им модели поведения и сознания. Наиболее надежными источниками в этом плане представляются записки, вышедшие из-под пера самих купцов. Однако появляются они на свет довольно поздно ‒ с распространением грамотности в купеческой среде. Раньше всего это происходит в передовых итальянских городах ‒ Флоренции, Венеции, Генуе и других крупных средиземноморских торговых центрах. Здесь начиная с XIII столетия и особенно в XIV‒XV вв. появляется множество разнообразных по своему характеру сочинений, авторами которых были выходцы из купеческой среды (чаще всего это лица, занимавшиеся крупномасштабной предпринимательской деятельностью). Изучение данной группы источников показывает, что при всей своей в целом высокой степени информативности, они обладают разным репрезентативным потенциалом и представляют для реконструкции исторических форм жизнедеятельности купечества далеко неодинаковый интерес.
Условно купеческие записки можно разделить на несколько разрядов [2, с. 4‒5]. Во-первых, это торговые (счетные) книги и тетради. Хотя в своей основе
12
такие книги являлись хозяйственными записями, в XIV‒XV вв., в них, наряду с данными о доходах и расходах, прейскурантами товаров и цен, появляется информация о самих владельцах, их происхождении, членах их семей и наиболее значимых событиях в их жизни. Ко второму разряду были отнесены дидактические по своему характеру труды, как правило, имеющие назидательную или педагогическую направленность. По своему характеру они близки к морально-эти- ческим трактатам. Ценность таких записок определяется тем, что в трудах данного типа морализаторство опирается на реальные жизненные практики и подкрепляется жизненным опытом самих купцов. К таким сочинениям можно отнести, например, «Книгу о добрых нравах» Паоло да Чертальдо [3]. Третий тип составляют «домашние» или семейные хроники. В отличие от обычных городских хроник, их, наряду с тенденцией к погодному описанию событий, отличает стремление авторов рассказать о своем роде и семье, прославить их деяния [2, с. 5‒16]. Некоторые из таких сочинений очень близки по характеру к мемуарной литературе, что придает им особую значимость [1; 5]. Отдельный, очень важный для реконструкции купеческого образа жизни вид источников составляют записки путешественников, авторами и действующими лицами которых были сами купцы. Многие купеческие записки содержат смешанную по характеру информацию и с трудом поддаются какой-либо классификации. Примером может служить «Практика торговли» Ф. Пеголотти [4].
В целом, анализ купеческих записок позволяет сделать вывод о том, что репрезентативность различных видов источников зависит в большей степени не от типа сочинения, а от личности автора, что в свою очередь налагает серьезный отпечаток на характер содержащейся в источнике информации. В то же время наиболее значимыми для реконструкции особенностей образа жизни купечества представляются те купеческие записки, в которых особенно сильны автобиографические начала.
Список источников и литературы
1.Зарецкий Ю. П. Автобиографии пополанов: флорентийцы XIV–XV вв. о себе // Город
всредневековой цивилизации Западной Европы. ‒ М.: Наука, 2000. ‒ Т. 3. ‒ С. 306‒312.
2.Краснова И. А. Деловые люди Флоренции XIV‒XV вв.: в 2 ч. ‒ Ставрополь: Изд-во СГПУ, 1995. ‒ Ч. 1. ‒ 106 с.
3.Чертальдо Паоло да. Книга о добрых нравах / пер. со староитал. И. А. Красновой // Послушник и школяр, наставник и магистр. ‒ М.: Изд-во РОУ, 1996. ‒ С. 321‒371.
13
4.Пеголотти Ф. Руководство по торговле // Кавказ. Европейские дневники XIII‒XVIII веков: сборник / сост. В. Аталиков. ‒ Нальчик: Котляровы М. и В., 2010. ‒ 303 с.
5.Питти Б. Хроника / пер. с итал. З. В. Гуковской; отв. ред. В. И. Рутенбург. ‒ Л.: Наука, 1972. ‒ 247 с.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.
С. В. Нехаева
УДК 94(510)+94(540)+327
И. А. Покутнева
(студентка 2 курса, направление «Востоковедение и Африканистика», Гуманитарный факультет, ФГАОУ ВПО «Новосибирский национальный исследовательский государственный университет», г. Новосибирск)
ТИБЕТ В КИТАЙСКО-ИНДИЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
В1950–1954 гг.
Встатье рассмотрено изменение политического курса Китая в 1950 г., выявлены парадигмы «тибетского вопроса», определены основные проблемы КНР, возникшие на международной арене вследствие начала военных действий на территории Тибета представлен анализ процесса вхождения Тибета в состав Китайской Народной Республики, а также действия, последовавшие за ним; изучены основные статьи китайско-индийского соглашения 1954 г.
Ключевые слова: Тибет, геополитика, КНР, НОАК, Индия.
Сегодня одним из обстоятельств, осложняющих двусторонние связи между Китаем и Индией является Тибетский вопрос, который существует в различных парадигмах.
Вкитайской парадигме тибетский вопрос, представленный на трех уровнях официальном, интеллектуальном и массовом, считается вымыслом сепаратистки настроенной тибетской диаспоры и недружеских Китаю сил.
Воснову официального уровня данного вопроса заложено понимание Тибета как находившейся под контролем Китая территории, начиная с династии Юань
(1271 1368 гг.). Тибет, рассматриваемый с династии Цин (1644 1911 гг.) в качестве части Китая, после провозглашения своей независимости, должен был быть
14
присоединен к Китаю, что и случилось в 1954 г. Данный подход к вопросу является наиболее распространённым. Другие два уровня также разделяют положения официального, однако представители интеллектуального – ученые – более осторожны в суждениях об определении начала периода времени, с которого Тибет стал находиться в зависимости от Китая.
ВТибетской парадигме данный вопрос является проблемой исторического
иполитического статуса Тибета. Тибет объявляется независимым государством на протяжении всего своего существования, а отношения, сложившиеся во время династии Юань, следует рассматривать не как вассальные, а как отношения между духовным наставником, каким являлся Тибет, и светским покровителем, в качестве которого выступали монголы. Такие отношения в тибетской парадигме утратили свою актуальность к началу XX века, и после провозглашения независимости Тибета в 1912 г. это государство до 1951 г. следует рассматривать как независимое, каким оно всегда и являлось. Введение войск НОАК на территорию Тибета в октябре 1951 г. считается нелегитимной оккупацией Тибета, актом международной агрессии. Политика КНР в отношении Тибета, результатом которой стала насильственная ассимиляция тибетского народа в культуру КНР, подвергается резкой критике. Тибетская диаспора обвиняет КНР в гибели культурного наследия тибетского народа, в геноциде. Пропаганда тибетского правительства основывается на таких заявлениях, что уровень развития экономики в период до аннексии соответствовал потребностям населения, между представителями различных социальных групп которого наблюдалась стабильность. Данные суждения, безусловно, способствуют усилению сочувствия мирового сообщества к тибетскому народу.
Научный руководитель – ассист.
А. Г. Трушкин
15
УДК 94(4)"14/15"+391
В. А. Сазонова
(студентка 6 курса, направление «Историческое образование», профиль «История», Институт истории, гуманитарного и социального образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский
государственный педагогический университет», г. Новосибирск)
ОДЕЖДА КАК МАРКЕР ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ОТЛИЧИЙ (НА ПРИМЕРЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО КОСТЮМА)
В работе на основе анализа позднесредневековых вестиментарных регламентов выявляется связь европейского костюма с господствующими в позднесредневековом обществе представлениями, показана роль изучения истории костюма в исследовании социальных практик и цивилизационных отличий.
Ключевые слова: европейский средневековый костюм, общество и эпоха, регламентация одежды и ее функции, история цивилизаций.
Реконструкция облика той или иной цивилизации не может быть полной и всесторонней без знакомства с традициями в области костюма. Одежда ‒ это экран, на котором проецируются все аспекты материального, духовного, социального развития общества. Костюм выступает как один из маркеров цивилизационных отличий. В традициях пошива одежды отражаются культурные, социальные, материально-технологические практики эпохи. Неслучайно, одна из общепринятых в гуманитарном знании типологий костюма исходит из учета принадлежности его тому или иному временному периоду [2, с. 124‒125]. Костюм напрямую связан с господствующими в обществе представлениями о красоте и безобразии, целомудрии и стыдливости, роскоши и богатстве, социальном престиже. Все это особенно верно применительно к средневековому костюму. Ведь в средневековую эпоху форме нередко придавалось большее значение, чем содержанию, и знаковые функции костюма, его статусные характеристики были выражены куда отчетливей, чем в последующие века.
Связь костюма с эпохой, формами социальной стратификации общества, его сознанием и самосознанием отчетливо видна при изучении традиций европейско-
го костюма позднесредневекового периода. В это время в европейском обществе
16
получили особенно широкое распространение вестиментарные (и не только!) регламентационные практики. Регламентировалось буквально все: количество одежды, которой мог обладать человек; предметы одежды, из которых состоял его костюм; ткань, из которой сшита одежда; цвета, в которые покрашены ткани; украшения и все аксессуары костюма [3, с. 165‒167]. Запреты и предписания касались уже не только одежды духовных лиц или отдельных сообществ, но и одежды практически всех групп мирян, распространяясь на все общество в целом и приобретая особенно жесткие формы в городской среде. Так изучение португальской «Прагматики» 1340 года ‒ закона, призванного регламентировать различные стороны жизни человека XIV столетия, показывает, что из подлежащей регламентации социальной среды исключалась разве что только особа государя [1, с. 232‒237].
Все эти ограничительные предписания продуцировались господствующими в обществе умонастроениями и протекавшими в его недрах социальными процессами. В позднесредневековом европейском мире регламентация костюма фактически выполняла три основные функции: 1) экономическую: во всех социальных слоях и группах расходы на одежду и аксессуары ограничивались как траты непродуктивные (позднесредневековое общество, несмотря на растущее благосостояние его отдельных слоев, видимо, еще не освободилось от страха голода); 2) духовную: тем самым поддерживалась христианская традиция простоты и добродетели (в этом смысле законы являлись частью мощного морализаторского движения, из которого потом выросла Реформация); 3) и, наконец, третье, самое главное ‒ они выполняли социальную и идеологическую функцию, утверждая разделение общества на сословия и разряды, обладавшие разной полнотой прав и неполноправия. Каждому полагалось носить одежду, соответствующую его полу, положению и рангу. Ранжирование одежды по сословному признаку, по сути, являлось попыткой оградить привилегии господствующих слоев.
Список источников и литературы
1.Прагматика 1344 г. / пер., коммент. и вступ. ст. О.И. Варьяш // Средние века. ‒ 1991. ‒
Вып. 54. ‒ С. 228‒238.
2.Давыдова В. В. Типология костюма // Studia culturae. Альманах кафедры философии культуры и культурологии и Центра изучения культуры философского факультета СанктПетербургского государственного университета. ‒ Вып. 1. ‒ СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. ‒ С. 116‒134.
17
3. Пастуро М. Символическая история европейского Средневековья / пер. с фр. Е. Решетниковой. ‒ СПб: Александрия, 2013. ‒ 448 с.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.
С. В. Нехаева
УДК 94(460)+910.4"15"
А. С. Солопов
(студент 4 курса, направление «Педагогическое образование», профиль «История», Институт истории, гуманитарного и социального образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский
государственный педагогический университет», г. Новосибирск)
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ: ОПАСНОСТИ ПУТИ (ПО КНИГЕ ПЕРО ТАФУРА
«СТРАНСТВИЯ И ПУТЕШЕСТВИЯ»)
В статье представлен обзор основных опасностей средневекового путешествия. На основании комплексного анализа книги «Странствия и путешествия» Перо Тафура было выделено три группы опасностей и охарактеризована каждая из них по степени актуальности для средневекового путешественника.
Ключевые слова: Перо Тафур, Средние века, странствия и путешествия, опасности путешествия.
Путешествие для современного человека ассоциируется с романтикой, приятным отдыхом и туризмом. Но реалии средневековых путешествий кардинальным образом отличались от таких безоблачных представлений. Путешествие в глазах большинства людей эпохи Средневековья всегда отождествлялось с опасностями, грозившими неминуемой гибелью. Великолепным источником по данной проблематике является книга «Странствий и путешествий» кастильского идальго Перо Тафура, написанная им в 1453‒1454 гг. – через 15 лет после совершённого по странам Европы и Ближнего Востока путешествия.
Проведя комплексный анализ источника, мы выделили множество видов опасностей, которые можно условно разделить на три большие группы. К первой
18
категории относятся опасности военного характера. Путешественник запросто мог оказаться в эпицентре боевых действий, стать их пассивным или активным участником [1, с. 40, 120]. В средневековье войны велись достаточно часто как между государствами, так и между отдельными феодалами [1, с. 58, 162]. Кроме того, большую опасность представляли разбойники и пираты, которые могли либо ограбить, либо убить незадачливого путника [1, с. 72, 194, 40, 42, 100]. Плен и продажа в рабство также являлись достаточно актуальными опасностями [1, с. 76, 170, 182, 126]. Такое происходило на средневековых дорогах довольно часто. Для христианского путешественника большую угрозу представляли турки-османы. Они, помимо непосредственных насильственных действий, могли заставить путника отречься от своей веры и принять ислам [1, с. 98, 100].
Во вторую группу были включены опасности культурного характера. Сюда можно отнести опасности, связанные со специфическим законодательством иностранных государств, различиями в обычаях и культуре [1, с. 66, 76, 146, 178]. Незнание особенностей придворного этикета также могло оказаться для путешественника фатальным [1, с. 80, 82]. Помимо этого, большую опасность представляло агрессивно настроенное местное население, враждебно относящееся к последователям христианства [1, с. 80]. Безусловно, эти опасности были актуальны для путешественников эпохи средневековья, однако большинство из них все же можно было преодолеть посредством знакомства с местной культурой через толмачей или проводников.
К третьей группе относятся опасности природного характера. Наиболее опасным было изменчивое море. Оно грозило путешественнику штилем или же страшным штормом [1, с. 96, 44, 106]. На суше опасность представляли отвесные скалы и высокие горы [1, с. 72, 166, 196]. Что касается климатических условий, то они были весьма разнообразны. Климат оказывает существенное влияние на здоровье и способы передвижения путешественника, иногда ставя под угрозу жизнь путника [1, с. 88, 194, 74]. Агрессивная фауна тоже является весьма актуальной опасностью [1, с. 78, 80].
Исходя из всего выше сказанного, можно сделать вывод, что средневековые путешествия были полны различных опасностей, угрожавших жизни, здоровью и имуществу путников. Отправиться в путешествие мог только очень смелый человек, подобно Перо Тафуру бросающий вызов судьбе.
19
Список источников и литературы
1. Тафур П. Странствия и путешествия / Перо Тафур; пер. со староисп., предисл., коммент. Л. К. Масиеля Санчеса. – М.: Индрик, 2006. – 296 с. ‒ (Восточнохристианский мир).
Научный руководитель – канд. ист. наук, доц.
С. В. Нехаева
УДК 930
У. М. Стецко
(аспирант 3 года, Институт истории, социального и гуманитарного образования, ФГБОУ ВПО «Новосибирский
государственный педагогический университет», г. Новосибирск)
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИЗУЧЕНИЯ ТАЙПИНСКОГО ВОССТАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Встатье представлен анализ исторического материала постсоветского периода
оидеологическом значении тайпинского восстания. Дана оценка историографического материала по восстанию 1950-1964 годов и деятельности Хуна Сюцюаня.
Ключевые слова: тайпины, Китайская народная республика, Тайпин Тяньго, Хун Сюцюань.
История социальных волнений, восстаний и борьбы с феодализмом в Китайской народной республике не раз становилась объектом исследования отечественных ученых-синологов. Для советских исследователей тайпинское восстание имело важное идеологическое значение, из-за попытки построения Тайпин Тяньго как уравнительного государства прокоммунистического образца. В советский период вопросы о характере, движущих силах, причинах и социальных преобразованиях тайпинского восстания являлись самыми распространенными для изучения. Темы об идеологическом значении христианского учения Хун Сюцюаня рассматривались поверхностно, связанно это с идеологической ситуацией в СССР и негативным отношением власти к религии.
20