Бедность и факторы, влияющие на социально-политическую активность населения Задачи исследования и общая характеристика опрашиваемых групп населения

В мае 2005 г. научно-учебной лабораторией социально-политических исследований гуманитарного факультета Сыктывкарского государственного университета было про­ведено социологическое исследование «Проблема бедности в Республике Коми: соци­ально-политический аспект»¹. Исследование проводилось в мае 2005 года в г. Сыктыв­каре, Усть-Вымском, Княжпогостском и Сыктывдинском районах. Опрашивались рес­понденты следующих населенных пунктов: Сыктывкар, Палевицы, Часово, Студенец, Ляли, Усть Вымь, Емва. Было опрошено 540 респондентов, в том числе 29% сельских жителей и 71% городских жителей, что в целом соответствует генеральной совокупно­сти. Опрос проводился маршрутным способом. Среди опрошенных мужчины составили 37%, женщины — 63%. Были выделены следующие возрастные группы: 18-24 лет — 15,3%, 25-29 лет — 15,1%, 30-40 лет — 19,1%, 41-50 лет — 22,3%, 51-60 лет — 19,2%, 60 лет и старше — 9%.

В качестве основной рабочей гипотезы исследовательским коллективом была сформулирована следующая. Поскольку 1990-е годы были временем, отличающимся высокой социальной мобильностью, то положение тех социальных групп, которые об­ладали определенным символическим и экономическим капиталом в начале 1990-х го­дов и на этом основании относили себя к среднему классу (учителя, врачи, рабочие лесной и добывающих отраслей промышленности), существенно изменилось. Так, про­изошла девальвация символического капитала, который не давал возможности получе­ния соответствующего материального вознаграждения. В связи с сокращением произ­водства в лесопромышленном и добывающем комплексах существенно упала оплата труда в этих отраслях. Многие из названных статусных групп перешли в другие профес­сиональные группы, что привело к размыванию границ прежнего среднего класса и по­полнению категории бедных за счет старого среднего класса. С другой стороны, фор­мирование новой статусной группы, связанной с обладанием капитала, пока не сопро­вождается высокой степенью осознания своего места в обществе и неопределенностью социального портрета этой группы. Таким образом, остаточная самоидентификация прежней статусной группы, относящейся к среднему классу, и реальная самоидентифи­кация бедных должна была приводить к тому, что материальное положение респонден­тов не должно оказывать влияние на уровень социальной и политической активности.

В ходе исследования эта гипотеза отчасти была подтверждена тем, что в двухмер­ных распределениях не было выявлено значимых соответствий между политической и социальной активностью в связи с материальным достатком. Поэтому дальнейшая за­дача исследования заключалась в выявлении социальных групп, отличающихся друг от друга набором проявлений социальной и политической активности по иным критериям.

Но до выделения (конструирования) социальных групп необходимо было опреде­лить основные понятия, с помощью которых происходит эта идентификация. В качестве базовых характеристик были рассмотрены место жительства (пространственная мо­бильность), доход, образование.

Сельские населенные пункты, в которых проводился опрос, находятся в лесопро­мышленном поясе РК¹. Специфика этого пояса состоит в том, что именно на населен­ные пункты, расположенные в нем, приходится больший процент экономически пассив­ного населения нетрудоспособного возраста. Численность экономически активного на­селения РК составила в 2004 г. 530 тыс. человек, или 68% от общей численности насе­ления в возрасте 15-72 года. В их числе было 466 тыс. человек (80% экономически ак­тивного населения), занятых в экономике. 64 тыс. жителей республики не имели заня­тия, но активно его искали (см.: Республика Коми, 2005).

273 тыс. человек работоспособного возраста были отнесены к экономически неак­тивным гражданам. Из-за спада производства в лесозаготовительной промышленности, лесном и сельском хозяйстве, сокращения рабочих мест и низкого уровня заработной платы снижается активность сельского населения. Из экономически неактивного насе­ления в трудоспособном возрасте, не имеющего возможности найти доходное занятие, либо отчаявшегося найти работу, а поэтому отказавшегося от ее поисков, более поло­вины были сельчанами.

В качестве одного из показателей социального положения исследовалась про­странственная мобильность населения. Из опрошенных только 13,9% респондентов го­товы сменить местожительства, из них почти две трети собирались перебраться из села в город. Возможность выезжать за покупками в город у жителей села также является показателем уровня жизни. 27,2% респондентов выезжают в город за покупками раз в месяц, а 29% — реже, чем раз в месяц. 51% респондентов не выезжали за последние три года за пределы региона. 49% покидали пределы региона, причем в курортную зону из этой группы выезжало только 13,4%, в некурортную — 38,1%, в Москву и Санкт- Петербург — 26,2%, СНГ — 8,6%, в дальнее зарубежье — 3,7%. Отдыхать ездили 64% от числа покидавших пределы региона, 14,8% — в командировки, 15,8% — по семей­ным обстоятельствам

По критерию «материальное положение» группы распределились следующим об­разом. Число респондентов, где на одного члена семьи приходится менее трех тыс. рублей в месяц, составило 33,1%, от 3000 до 4500 руб. — 38,4%, от 4500 до 7500 руб. — 17,9%, от 7500 до 12 000 руб. — 5,1%, от 12 000 руб. до 18 000 руб. — 1,5%, свыше 18 000 руб. — 0,5%, 3,7% респондентов затруднились с ответами. Из общего количества опрошенных 26,4% получают социальную помощь, в том числе в виде льгот — 38,9%, скидок на транспортные расходы — 9,2%, социальных выплат — 29,6%, затруднились с ответом — 23,2%.

Из общего числа опрошенных едва дотягивают до следующей заработной платы 23,5%. На повседневные расходы и еду хватает, но не хватает на одежду у 29,6% рес­пондентов. На еду и одежду хватает, но не хватает на покупку товаров длительного пользования у 31,6% респондентов. Покупка товаров длительного пользования не вы­зывает затруднений, но квартира и машина, дорогостоящий отпуск уже недоступны 9,3% респондентов. Могут себе позволить все из вышеперечисленного только 1,1% оп­рошенных, затруднились с ответом 5,2% опрошенных. Без особых проблем накапливать сбережения удается лишь 3,4%. Время от времени удается откладывать средства 15,8% респондентов. Чаще всего весь доход тратят 18% респондентов. И никогда ниче­го не удается откладывать 52,3% опрошенных. Затруднились с ответом 10,5% опро­шенных. Собственная дача есть у 35,9% опрошенных, автомобиль — у 38,7%, компью­тер — у 27,5%. Из общего числа опрошенных к бедным относят себя 10,4% респонден­тов, к малообеспеченным — 35,1%, среднеобеспеченным — 45,5%, зажиточным — 2%, к богатым — только 0,4%, 6,5% респондентов затруднились с ответами.

В рамках исследования большое внимание было уделено символическому капита­лу, связанному с полученным образованием или возможностью его получить. 23,7% респондентов имеют высшее образование, 11,8% — неполное высшее, 42,4% — сред­нее специальное, 12,1% — среднее полное, два высших — 1,7%, ученую степень — 0,6%. Распределение респондентов по критерию «сфера деятельности» показало, что гуманитарное образование имеют 29,7% респондентов, техническое — 36,6%, экономи­ческое — 20,8%, медицинское — 5,4%, в сфере обслуживания — 7,6%. 79% респонден­тов получили образование в Республике Коми, 6,6% — в Москве, Санкт-Петербурге, 13,8% — в других городах. 63,1% опрошенных планируют дать (или уже дали) высшее образование своим детям и внукам, 19% считают достаточным среднее специальное образование, 6,2% — среднее, 11,7% респондентов затруднились с ответом. 64,2% оп­рошенных считают, что их семье недоступно платное образование, 18,9% имеют такую возможность, затруднились с ответом 16,9% респондентов.

Социальная активность населения

Базовыми для этого раздела исследования являлись понятия социальной и поли­тической активности. В анкете, предложенной респондентам, эти два понятия разделя­лись. Так, блок социальной активности включал вопросы для выяснения готовности на­селения отстаивать свои личные интересы. При этом необходимо отметить, что 1990-е годы отличались высокой социальной активностью. Это было связано с различными экономическими и социальными процессами, которые по вполне понятным причинам оказываются вне зоны исследования. В принципе, в этот период именно социальная активность была источником политической активности. Это приводило к определенной деформации, которая не позволяла сформироваться политическому полю как области относительно самостоятельной как от процессов гражданского общества, так и от госу­дарственной власти.

Под понятием политической активности мы понимаем действия, которые предпри­нимает или не предпринимает респондент в поддержку политических требований, пред­ложений, связанных с реализацией всеобщих, общенациональных целей, поддержку того или иного лидера или института, претендующего на реализацию этих целей. Пред­посылкой, позволяющей выделить политическую активность в отдельное поле исследо­вания, является наличие самостоятельного, то есть отличного от системы государст­венного управления и от гражданского общества политического поля. Другой предпо­сылкой политической активности является социальная активность населения, которая связана с осознанием гражданами своих личных интересов как интересов, присущих всей социальной группе («класс для себя»). Еще одной предпосылкой формирования практики политической активности является наличие механизма делегирования полно­мочий от социальной группы к ее политическому представительству. Таким образом, социальная активность населения является лишь одной из предпосылок политической активности. На основании проведенных опросов можно с определенной долей уверен­ности говорить о взаимосвязи социальной и политической активности граждан. При от­сутствии социальной активности отсутствует и базовая предпосылка политической ак­тивности населения.

При оценке своего места в сегодняшней жизни 11,2% респондентов признали, что она «безусловно удалась», 37,8% — «скорее удалась», 23,3% — «скорее не удалась», 3,4% — «безусловно не удалась». Из опрошенных 11,2% респондентов отметили, что в ближайшее время они легко могут повысить уровень своей жизни. 37,8% респондентов сказали, что это, скорее всего, произойдет. 23,3% респондентов считают, что, скорее всего, им не удастся повысить уровень своего материального содержания, 3,4% — «точно не смогут», 24,4% респондентов затруднились с ответом. При этом улучшение своего материального положения 45,5% респондентов связывают с увеличением зар­плат, социальных выплат, пособий, 18% респондентов — со сменой места работы и с дополнительным заработком, 17,5% — с получением дополнительного образования и со сменой места работы, 19% респондентов затруднились с ответом. 52,2% опрошен­ных считают, что их семье жилось лучше в 1980-х годах, в 1990-е годы жилось лучше 10,9% респондентов, в 2000-е годы живется лучше 17,6% респондентов, 19,3% затруд­нились с ответом.

Для защиты своих личных интересов в такой форме, как сбор подписей под обра­щениями, безусловно готовы принять участие 18,5%. 24,1% респондентов сказали, что они готовы это сделать, но все зависит от обстоятельств, скорее не готовы — 34,8% респондентов. Ранее принимали участие в подобной акции 23,1% опрошенных. В митин­гах и демонстрациях безусловно готовы принимать участие только 8,8% респондентов, по обстоятельствам готовы принять об этом решение 16,7% респондентов, скорее не готовы это сделать 47,3% опрошенных, ранее принимали участие 27,1% респондентов.

Безусловно готовы принять участие в забастовках 3,5% респондентов, по обстоя­тельствам — 11,6%, скорее не готовы — 57%, но при этом 27,9% респондентов прини­мали ранее участие в подобных акциях. Готовы отстаивать свои интересы в суде 14,5% респондентов, при соответствующих обстоятельствах — 24%, скорее не готовы — 38%, затруднились с ответами — 26,5%.

Таким образом, можно сказать, что около половины опрошенных относительно удовлетворены своим социальным положением и местом, которое они занимают в жиз­ни. Примерно такая же часть опрошенных думает, что сможет повысить свой уровень жизни, но почти половина из них возлагает исключительно на государство свои надеж­ды повысить уровень жизни. В то же время около 37% респондентов связывают улуч­шение материального положения с собственной активностью. Наиболее важным сред­ством считается получение образования, что свидетельствует о том, что такая форма социальной активности лишь отчасти связана с самостоятельными усилиями. Для 17,5% респондентов надежды на хорошую жизнь связываются только с получением об­разования, которое поможет респонденту встроиться в существующую систему соци­альных отношений.

Как видно из этих данных, более половины опрошенных связывают благополучие своей семьи с 1980-ми годами, с тем временем, когда стабильная и невысокая заработ­ная плата сочеталась с хорошо отлаженной государственной системой социального обеспечения. Наконец, при оценке склонности респондентов участвовать в таких фор­мах социальной активности, как митинги, голодовки, забастовки, можно сказать, что большая часть жителей РК не готова к подобным формам проявления своего отноше­ния к власти и происходящим процессам, в то время как многие респонденты ранее

принимали в них участие. Падение социальной активности в выделенных формах, с од­ной стороны, может свидетельствовать о постепенном решении социальных проблем, которые их провоцировали. С другой стороны, это может быть вызвано определенной адаптацией социальных групп к тому статусу, который несколько ранее ими восприни­мался как не согласующийся с базовыми принципами социальной справедливости.

Одним из основных показателей развитого гражданского общества является воз­можность реализации гражданских прав и свобод. Механизмом, через который реали­зуются данные права, является судебная власть. Таким образом, готовность граждан отстаивать свои интересы в суде является весьма значимым показателем, который в перспективе способен привести к цивилизованному решению социальных конфликтов и позволит избежать жесткого связывания социальной активности с политической. Но только 14,5% опрошенных готовы в подобной форме отстаивать свои интересы. В боль­шей степени это относится к городским жителям. Люди, проживающие в селах, не склонны подавать заявления в суд. Считают для себя возможным подать исковое заяв­ление 1,9% сельских жителей. Они не склонны принимать участие в митингах (тех, кто готовы митинговать, меньше 1%). Отказались отвечать на эти вопросы 16,3% респон­дентов. Люди, проживающие в городе, склонны подавать заявления в суд, таких — 12,3%. В определенной степени можно говорить как об отсутствии определенной право­вой культуры у граждан, так и об ограниченных возможностях людей отстаивать инте­ресы с помощью современной судебной власти в России.

Политическая активность населения

В целом понятие социальной активности населения неоднозначно, что и нашло от­ражение в вопросах, которые ставились перед респондентами. Так, под социальной ак­тивностью мы понимали как стремление опрашиваемого изменить свой социальный статус и материальное положение, так и готовность открыто отстаивать некоторые кол­лективные требования. Как уже отмечалось, данные формы социальной активности предполагают как социальную идентификацию, так и поддержку той или иной политиче­ской программы, которая может проводиться политической партией или ассоциировать­ся с отдельной личностью. Однако это предполагает и тяготение к той или иной полити­ческой идеологии. В этом отношении готовность к восприятию сугубо идеологических посылок, не связанных с повседневной жизнью респондентов, определялась на основе того, какие события, произошедшие за последние три года в республике, в Российской Федерации и за рубежом были для них наиболее значимы.

Наиболее существенными событиями в РК были признаны следующие: закрытие шахт в г. Инта (6,5%), избрание Ю. Спиридонова депутатом Государственной Думы РФ (11,8 %), попытка отделения Эжвинского района от Сыктывкара (19,1%), банкротство «Банка сбережений и развития» (13,3%), реформа органов управления (7,1%), другие события назвали около 1% респондентов, затруднились ответить 41,3% опрошенных. Наиболее значимыми событиями в России респонденты считают выборы президента

РФ (27,5%), вступление в силу закона о новом порядке избрания губернаторов в РФ и изменение порядка формирования законодательных собраний субъектов РФ (6,7%), вступление в силу закона о монетизации льгот (18,9%), трагические события в г. Беслан в сентябре 2004 г., гибель экс-президента Чечни А. Масхадова (2,2%), другие события назвали меньше 1%, затруднились с ответом 18,4% респондентов. Наиболее значимы­ми событиями в мировой политике названы следующие: «бархатные революции» на Украине и в Грузии (16,9%), вступление стран Восточной Европы и Балтии в Европей­ское сообщество (4,5%), смерть папы римского (15,6%), события в Ираке (25%), выборы президента США (4,3 %), другие события назвали менее 1%.

На вопрос о правомерности требований стран Балтии извинений от России за «ок­купацию» до и после Второй мировой войны ответили отрицательно 71,6%, поддержали 3,2%, затруднились с ответом 25,2% респондентов.

При оценке значимых событий в мире и РК выделились некоторые значимые соот­ветствия, которые характеризуют установки селян. Так, наиболее значимым событием республики селяне признали выборы Ю. Спиридонова депутатом Государственной Ду­мы РФ, среди событий общероссийского уровня они выделили введение нового порядка избрания губернаторов и формирования представительных органов власти, среди со­бытий за рубежом — «бархатные революции». Кроме того, они не склонны считать со­бытия в Ираке значимыми.

Оценка событий респондентами с разным уровнем дохода выглядела следующим образом. Люди с доходом менее 3000 руб. в месяц не склонны оценивать попытку отде­ления Эжвы от Сыктывкара как наиболее значимое событие (число тех, кто выделил это событие, было лишь 4,5%), затруднились ответить — 17,3%. Люди с достатком от 4500 руб. до 7000 руб. склонны считать значимым событием закрытие шахт в Инте и переселение шахтеров. Респонденты с достатком от 7500 руб. до 12 000 руб. считают важным попытку отделения Эжвы от Сыктывкара (их 2,3%), с достатком от 12 000 руб. до 18 000 руб. — решение о создании новых органов местного самоуправления (0,4% от всех опрошенных); люди с достатком более 18 000 руб. — банкротство «Банка сбере­жения и развития».

Результаты, связанные с оценкой политической ситуации в республике и с оценкой изменения порядка выборов губернаторов, следующие. На вопрос о политической си­туации в республике 24,8% ответили, что она обострена и ухудшается; удовлетвори­тельно, но ухудшается — 47,5%. Стабильной ситуацию признало 22,7% респондентов, хорошей и улучшающейся — 5%, затруднились с ответом 24,8% респондентов. Под­держали реформу назначения глав регионов 24,2%, отрицательно отнеслись к ней 23,5%, затруднились с ответом 52,3%. Те, кто поддержал реформу, считали, что они доверяют нынешнему президенту в его стремлении навести порядок (23,1%). Отрица­тельно отнесшиеся к изменению законодательства респонденты мотивировали свое решение тем, что выборы означают ответственность главы РК перед населением и ре­гионом. 7,5% считали, что от них ничего не зависит. Затруднились с ответом 47,7%.

При этом люди с достатком от 7500 руб. до 12 000 руб. считают, что политическая си­туация стабильна (2,2%); с достатком до 3000 руб. считают, что политическая ситуация ухудшается (9,4%); с доходом от 3000 руб. до 4500 руб. — затруднились ответить (12,5%).

Важным элементом политической активности населения является электоральное поведение. Результаты опроса дали следующие процентные распределения, касаю­щиеся этой составляющей. На выборах депутатов Государственной Думы РФ в декабре 2003 г. голосовали 59,7% опрошенных, не участвовали в выборах — 32,4%, затрудни­лись с ответом — 2,4%. В выборах в Госсовет РК и в муниципальные органы власти РК принимали участие 53,2%, не участвовали 27,3%, затруднились с ответом 8,7%. Причи­ны неучастия в выборах были названы следующие: нет такой кандидатуры, партии, ко­торая бы выражала интересы опрашиваемого (8,8%); не верят политикам и партиям (16,5%); не верят в честные выборы (16,9%). Тех, кто считал, что их голос ничего не ре­шает, — 21,3%. Другие причины назвали только 4%, затруднились с ответом 32,4%.

Что касается политических симпатий и антипатий, то здесь получилась следующая картина. На выборах в Государственную Думу за «Единую Россию», по словам опро­шенных, проголосовало 41,8%, за КПРФ — 12%, за ЛДПР — 10%, за «Родину» — 5,8%, за СПС — 4,5%, за «Яблоко» — 5%, за другие партии — меньше 1%, против всех — 7%, затруднились с ответом — 13,1%. На выбор влияли следующие мотивы: лидер вы­зывает доверие (25,1%), близка политическая программа (24%), понравилась предвы­борная кампания (6,6%), эту партию поддержали люди, которым респондент доверяет (12,1%), об этой партии респондент знал хоть что-то, в то время как о других — нет. Другие мотивы назвали 13,5% респондентов, затруднились с ответом тоже 13,5%.

На вопрос о возможности повторно проголосовать, как прежде, 50,5% респондентов ответили положительно. Голосовали бы точно по-другому — 9,7% респондентов, не по­шли бы на выборы 15,9%. Затруднились с ответом на этот вопрос 23,9%.

Оценка негативного рейтинга партий показала, что никогда не будут голосовать за «Единую Россию» 7,1% респондентов, за КПРФ — 23,9%, за ЛДПР — 21,2%, за «Роди­ну» — 1,9%, за СПС — 10,8%, за «Яблоко» 9,3%. Против всех партий настроены мень­ше 1% респондентов, затруднились с ответом 25,3%. Среди причин негативного отно­шения были отмечены следующие причины: не имеет веса в политике 8,7%, не внушает доверия лидер 39,4%, не разделяют политическую программу и цели организации 27,1%, эти партии не поддерживают близкие люди 3,7%. Затруднились с ответом 20,6%.

Довольно высокий процент голосовавших за «Единую Россию» в определенной сте­пени может соответствовать высокому проценту тех, кто связывает улучшение своего материального положения с деятельностью государственных органов. Достаточно низок процент тех, кто в принципе готов отказаться от протестного голосования.

Готовность поддерживать партии, представляющие различные идеологические про­граммы, связана с различным уровнем жителей республики. Люди с низким достатком менее 3000 руб. на члена семьи или затрудняются с выбором партии, за которую они могли бы проголосовать, или готовы проигнорировать КПРФ (стандартизованные остатки равны соответственно +1,8, -1,9). Респонденты с доходом от 7,5 тыс. руб. до 12 тыс. руб. на члена семьи склонны голосовать против «Родины» (33,3% от общего числа респондентов). Люди с достатком от 12 тыс. руб. до 18 тыс. руб. склонны голосовать против КПРФ.

В выборах президента РФ в 2004 г. принимали участие, по их словам, 80% опро­шенных, не голосовали 17,6%, затруднились с ответом 2,4%. Из кандидатов на прези­дентский пост предпочтение отдали В. Путину 81,6% опрошенных. Остальные кандида­ты выглядят явно аутсайдерами И. Хакамада (0,9%), О. Малышкин (0,7%), С. Глазьев (0,9%), Н. Харитонов (3,1%), С. Миронов (0,7%). Не вызывает симпатии никто из назван­ных политиков у 7,6% респондентов, затруднились ответить 4,7%. На выбор кандидата влияют в основном личные качества (56,2%), близость политической программы (15,3%), эф­фективность предвыборной кампании (4,3%), поддержка кандидата людьми, которым рес­пондент доверяет (5,9%), наличие внятной информации о кандидате (1,6%). Затруднились с ответом 14,8%. При этом выяснилось, что люди, проживающие на селе, в большей степени были склонны голосовать за кандидатов, не лидирующих в списке на должность президента РФ. Речь идет о таких кандидатах, как О. Малышкин и Н. Харитонов.

Не доверяют полностью действующему президенту РФ 8,6%; в чем-то доверяют, но в чем-то нет — 55,1%, полностью доверяют действующему президенту 28,8%, затруд­нились с ответом 7,5%. Силовым структурам МВД, ФСБ, прокуратуре не доверяют аб­солютно 30,8% респондентов, в чем-то доверяют, но в чем-то нет — 45,9%, доверяют полностью 7%, затруднились с ответом 16,4%. Государственной Думе не доверяют аб­солютно 44,1%, в чем-то доверяют, но в чем-то нет — 35,4%, доверяют полностью 3,4%, затруднились с ответом 17,1%. Главе РК не доверяли абсолютно 46,2% респондентов, в чем-то доверяли, но в чем-то нет — 33%, доверяли полностью 6,7%, затруднились от­ветить 4,2%. Госсовету РК не доверяли абсолютно — 30,8%, в чем-то доверяли, но в чем-то нет — 39,6%, доверяли полностью 5%, затруднились с ответом 24,5%. Главе своего муниципального образования не доверяли абсолютно 38,3% респондентов, в чем-то доверяли, но в чем-то нет — 36,8%, доверяли полностью — 8,4%, затруднились ответить 16,4% опрошенных.

По степени влияния были определены следующие приоритетные органы власти и государственные должности. Оценка проводилась по пятибалльной школьной шкале. Глава РК: один балл выставили 19,5% респондентов, два балла — 15,4%, три балла — 33,9%, четыре балла — 18,5%, пять баллов — 11,8%. Силовым структурам один балл выставили 15,8%, два балла — 18,7%, три балла — 38,5%, четыре балла — 18,7%, пять баллов — 7,1%. Госсовету РК один балл выставили 21,5% респондентов, два бал­ла — 21,7%, три балла — 37,2%, четыре балла — 13,8%, пять баллов — 4,5%. Средст­вам массовой информации за работу один балл выставили 18,7%, два балла — 19,2%, три балла — 26,4%, четыре балла — 22,4%, пять баллов — 12,1%.

При анализе отличий в ответах на эти вопросы жителей города и деревни следует отметить, что сельские жители в большей степени склонны доверять Государственной Думе и скорее доверять, чем не доверять главе своего муниципального образования.

Результаты исследования не дают возможности выявить однозначную связь между бедностью и социальной активностью. Но это вовсе не означает, что здесь нет взаимо­связи вообще. В качестве критерия бедности были заложены такие индикаторы, как де­нежный доход, факт обращения в органы социальной защиты, самооценка дохода. По­скольку самооценка опрашиваемых практически совпала со шкалой денежных доходов¹, а распыленность социальных выплат по определенным категориям граждан не давала возможности применения этого критерия, то исследовательская группа руководствова­лась денежным доходом при определении социальной группы «бедные». Не был ис­пользован и депривационный подход при определении данного феномена.

Вместе с тем при определении понятия «бедность» были привлечены дополни­тельные факторы. В качестве такого фактора учитывалась возможность территориаль­ной мобильности, отсутствие которой может существенно повлиять на самооценку оп­рашиваемого. Кроме того, на самооценку влияет и наличие символического капитала. По названным параметрам (доход, образование, территориальная мобильность) группа сельских жителей имеет существенный отличия от горожан. Например, 46,8% селян имеют доход ниже 3000 руб. в месяц на человека, в то время как в городе таких — 27,6%. При анализе образования исследовательская группа получила следующие ре­зультаты: 4,6% селян имеют только начальное образование, 55,6% — среднее техниче­ское, 7,2% — незаконченное высшее, 13,1% — высшее. Достаточно указать, что в горо­де почти треть опрошенных имела высшее образование или два высших.

Таким образом, денежный доход является лишь одним из элементов социальной идентификации, который дополняется территориальной мобильностью и образованием. Обнаруженные данные привели к необходимости рассмотрения сельских жителей как отдельной социальной группы. Политическая идентификация данной группы была ос­нована на значимых статистических зависимостях, которые были связаны с оценкой политических событий, электоральным поведением, социальной активностью, выра­женной в готовности принимать участие в различных общественных мероприятиях. Та­ким образом, в результате исследования были выявлены определенные параметры, которые позволили, расширив понятие бедности и включив в него дополнительные па­раметры, идентифицировать социальную группу «сельские жители» по характерным для нее социально-политическим признакам.

Сельские жители

На основе одномерных распределений была получена общая картина социально­политической активности населения. Основная задача исследования решалась в ходе определения значимых соответствий на уровне двухмерных отношений. До стадии формулирования рабочих гипотез был проведен экспертный опрос среди политиков, ученых, работников социальных структур и муниципальных образований. Опрос носил консультационный характер, поэтому вопросы варьировались. Так, ученым задавались вопросы относительно того, какие критерии бедности являются наиболее значимыми при формулировании рабочих гипотез.

Специалисты отметили недостаточность только количественных критериев опреде­ления бедности. Например, С. Ярошенко проводила качественные исследования бед­ности среди сельских жителей (см.: Ярошенко, 2004). В ходе исследования одного на­селенного пункта выяснилось, что в условиях коми села создаются определенные со­циальные механизмы, которые позволяют компенсировать утрату таких статусных мо­ментов, как заработная плата, пространственная мобильность. Речь идет о такой форме социальной организации, как внутрисемейный, точнее, родственный обмен. В опреде­ленном смысле наблюдается возрождение традиционных форм взаимоотношений, ко­торые были весьма тщательно проанализированы П. Бурдье в его работе «Практиче­ский смысл». Этот тип обмена характеризуется тем, что помощь оказывается в виде дара, который совершается из нравственного чувства. Но этот дар имеет и практиче­ский смысл, связанный с тем, что предполагает определенные обязательства со сторо­ны того, кто получает помощь. При этом ответный дар должен быть принесен через не­определенное количество времени и в иной форме, нежели полученный. Симметрия и одновременность расчетов, лежащая в основе обычной экономики, здесь неуместны. Таким образом, богатство и бедность в этих условиях определяются возможностью да­рить и приносить ответные дары (в виде помощи, продуктов и пр.). В определенном смысле нравственные качества становятся тоже капиталом, который при определенных условиях превращается в капитал экономический и позволяет существенно повысить статусную оценку и самооценку селян. Именно поэтому большинство наших респонден­тов предпочли отнести себя к малообеспеченным, а не к бедным, поскольку в условиях села эта категория носит несколько иной смысловой оттенок, нежели в городе. Горожа­не не склонны включать в определение богатства и бедности нравственный капитал. Хотя в анкете не были сформулированы вопросы относительно этой составляющей са­мооценки сельских жителей, исследовательская группа сформулировала гипотезу, что сельские жители будут отличаться по типу социально-политической активности.

Консультации с работниками муниципалитетов были связаны с возможностью са­мостоятельной самоорганизации сельских жителей на основе традиционных форм взаи­мопомощи в условиях стагнации в лесопромышленной и сельскохозяйственной отрас­лях. Было отмечено, что внутрисемейный обмен может выступить определенной фор­мой самоорганизации населения только в том случае, если совпадут следующие факто­ры: руководитель предприятия, находящегося на территории поселка или села, станет одновременно поддерживать традиционные формы родственного обмена, активно в него включаясь. Естественно, что им должен быть коренной житель (это особенно каса­ется населенных пунктов, где проживают коми). Почему речь идет именно о руководи­теле производственной структуры? Очевидно, это тоже следствие определенной тради­ции. Производственно-отраслевой фактор в освоении лесопромышленного, нефтегазо­вого и угольного поясов республики являлся решающим. Наличие крупного градообра­зующего предприятия означает, что жилищно-коммунальные проблемы решались именно руководством этих предприятий. Кроме того, в течение многих десятилетий ор­ганизация населения по производственному признаку в селах и поселках была основ­ной. Консультации и опрос работников социальных служб привели к тому, что пришлось отказаться от определения бедности с помощью такого критерия, как обращение в ор­ганы социальной защиты. Было отмечено, что данный критерий был бы важен в усло­виях оказания адресной социальной помощи. Поскольку формы социальной помощи оказываются определенным категориям граждан, данный критерий можно считать весь­ма условным. Опрос политических деятелей и активистов общественных организаций республики был связан с выяснением того, какие социальные группы обладают специ­фической социально-политической активностью. К таким группам эксперты однозначно отнесли сельских жителей. Итак, при определении социальной группы, обладающей особой собственной спецификой, внимание при формулировании гипотез было обра­щено на местных жителей.

Значимые оценки сельских жителей были выделены по следующим параметрам.

Люди, живущие на селе, склонны считать, что наиболее значимое событие в рес­публике — это избрание Ю. Спиридонова депутатом Госдумы. Их — 5,4% от общего числа респондентов, всего это событие отметили 11,8%. Других значимых зависимостей больше обнаружено не было. Для респондентов, проживающих в городе, наиболее зна­чимым событием является попытка отделения Эжвы от Сыктывкара (19,1%). На втором месте — банкротство «Банка сбережений и развития», на третьем месте — избрание Спиридонова депутатом Госдумы РФ (11,8%). Сельчане к значимым событиям в РФ от­несли изменение закона о выборах губернаторов и законодательной власти в регионах (больше половины от 6,7% респондентов, отметивших это событие), а выборы прези­дента РФ являются, по их мнению, вообще наиболее значимым событием (27,5%). Со­бытия в Беслане затронули 25,8% сельчан, закон о монетизации льгот — 18,9%. Но при этом затруднились ответить 18,4 % респондентов. Не менее одной трети сельских жи­телей мировые проблемы не интересуют (затруднившихся ответить — 33,5% респон­дентов). События в Ираке сельчан не волнуют.

Из всех опрошенных сельских жителей «за» Путина проголосовали 81,6%, против всех — 7,6%, за Харитонова — 3,1%. Люди, проживающие на селе, склонны полностью доверять депутатам Государственной Думы и достаточно лояльно относятся к главам своих муниципальных округов. Они не склонны митинговать или принимать участие в митингах, в отличие от горожан.

Бедные

В рамках исследования была проверена еще одна гипотеза, связанная с оценкой бедности. Нежелание жителей относить себя к бедным (предпочтение формулировки «малообеспеченные» или «среднеобеспеченные») говорит о том, что сама категория «бедность» является не просто функцией от материального благосостояния (именно такая упрощенная формула была первоначально взята на вооружение исследователь­ским коллективом), но результатом взаимодействия многих параметров (дохода, обра­зования, территориальной мобильности, а для сельских жителей — и места во внутри­семейном обмене).

В результате по ряду параметров социальная группа, все же идентифицирующая себя как бедных, определялась специфичным набором параметров. Во-первых, эти лю­ди склонны считать, что их семье в 1980-х годах жилось гораздо лучше, чем в настоя­щее время (стандартизованный остаток равен +2,3), и не склонны думать, что 2000-е годы — лучшие для них. Они не склонны отстаивать свои права в суде, в то время как люди, считающие себя богатыми, обращение в суд считают единственно приемлемой формой политического действия. Бедные не готовы к участию в таких акциях, как сбор подписей под обращениями (стандартизованный остаток равен +1,7). Они очень скепти­чески относятся к возможности улучшить свое материальное положение в ближайшее время (стандартизованный остаток равен +5,9).

И их менее всего волнуют такие события, как «лопнувший банк» или изменение ад­министративно-территориальных структур. Что их действительно волнует, так это при­нятие закона о монетизации льгот (стандартизованный остаток равен +1,7). При этом бедные убеждены в том, что политическая ситуация в республике стабильно ухудшает­ся (стандартизованный остаток равен +2,3). Они плохо помнят, участвовали ли в прези­дентских выборах 2004 г. (стандартизованный остаток равен +2,3), но точно помнят, что на выборы в Государственную Думу не ходили. В качестве причины отказа от участия в выборах бедные склонны указывать на недоверие политикам (коэффициент 2,3). Хотя такую политическую организацию, как «Родина», они склонны поддерживать больше, чем другие группы. Основная причина, определяющая их электоральное поведение, — характер проводимой партией политической кампании (стандартизованный остаток ра­вен +2,0). Группа бедных в большей степени, чем все остальные слои, склонна не дове­рять президенту РФ, силовым структурам, не склонны доверять Госсовету РК (стандар­тизованные остатки равны соответственно +3,7, +1,9, +1,7)

Заключение

В ходе исследования были получены процентные распределения, которые свиде­тельствуют об основных тенденциях социально-политической активности населения Республики Коми. Представленные результаты показывают, что за последние годы происходит ее спад. Не всегда удается связать определенный тип социально­политической активности и такие социальные характеристики респондентов, как обра­зование, доход на одного члена семьи и т. д.

Рабочая гипотеза строилась на том, что основным критерием бедности является ничтожный доход на каждого члена семьи. Она не подтвердилась.

При явном доминировании нисходящей социальной мобильности, при которой со­циальные группы, относившиеся раньше к среднему классу, по доходам объективно попадают в категорию крайне бедных, сохраняется нежелание этой группы оценивать себя подобным образом. В то же время формирующийся средний класс еще не спосо­бен осознавать себя как особую (отдельную) группу, которая отличается не только до­ходами, но и поведенческой спецификой в социальной и политической сферах.

Опровержение исходной рабочей гипотезы потребовало проверки иных индикато­ров, с помощью которых можно было бы выделить группу (или группы), максимально отличающуюся по типу социальной и политической активности. Такими факторами, на­ряду с денежным доходом, являются образование и территориальная мобильность. Учет этих характеристик позволил выделить сельских жителей в отдельную социальную группу, которая отличалась по модели политической активности от других социальных групп.

В ходе исследования была сформулирована гипотеза, что в качестве интегриро­ванного критерия бедности может выступать самоидентификация (то есть отнесение себя к группе бедных). Число таких респондентов в опросе составило 10,3%. Предста­вители этой группы склонны считать, что лучше всего их семье жилось в 1980-е годы. Они не склонны отстаивать свои права в судебном порядке и не видят возможности в ближайшее время улучшить свое материальное положение. Наиболее значимым собы­тием считают принятие закона о монетизации льгот. Политическую ситуацию в регионе считают стабильно ухудшающейся. Неучастие в выборах объясняют недоверием к по­литикам. Участие в выборах склонны объяснять понравившейся предвыборной кампа­нией. Не склонны доверять президенту, силовым структурам и Госсовету РК.

В целом характеристики этой группы совпадали с характеристиками группы «сель­ские жители». Перекрестные таблицы показали, что группа, идентифицирующая себя как «бедные», проживает преимущественно в сельской местности. Но не все сельские жители считают себя бедными. Выделенный С. С. Ярошенко фактор «включенность во внутрисемейный обмен», возможно, следует использовать в качестве разделительного критерия для отделения считающих себя «малоимущими» от «бедных».

Формирование гражданского общества, проведение муниципальной реформы тре­буют наличия вполне определенного типа социально-политической активности. Выяв­ление социальной группы, способной к самостоятельности в политической и социальной сфере, является одной из основных предпосылок формирования гражданского сообще­ства на местном уровне. Решение этой задачи может быть связано с дополнительным исследованием социально-политической активности таких социальных групп, как «сель­ские жители» и называющие себя «бедными».

Литература

РеспубликаКоми в 2004 году. М., 2005.

Ярошенко С. С.Северное село в режиме социального исключения // Социс. 2004. № 7.