Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998)

логических определений, чтобы потом увидеть, какую услугу они могут оказать для уразумения логического понятия суждения.

Если же мы обратимся к исследованиям, которые занимаются фактическим процессом суждения, то нас прежде всего интересует утверждение, что всюду, где речь идет об истинном или ложном, дело не в простых процессах отнесения, включенйя, связывания представлений, но что в суждении к представлениям или связям представлений привходит еще элемент, который нельзя рассматри­ вать как соответственный представлениям. В новейшее время со всех сторон ищут доказательства для этого, впрочем, совершенно не нового, но основательно забытого и, во всяком случае, неоце­ ненного в его важности факта*.

Чтобы представить психологические факты, возьмем опреде­ ленный возможно простой пример. Я слушаю музыку и стара­ юсь совершенно в нее погрузиться. Тогда может случиться, что в течение некоторого времени в моем сознании звуки следуют один за другим, причем мне нет надобности вовсе высказывать суждение о том, что звуки следуют друг за другом. Но, с другой стороны, я могу, слушая звуки, во всякое время, когда мне придет в голову, образовать также об этом суждение. Простое слушание звуков и суждение о звуках, таким образом, явно два совершен­ но различных психических состояния. Но разница заключается как раз не в представлениях, то есть в самих слышимых звуках, так, чтобы в суждении звуки представлялись с большей ясностью

иостротой. При слушании музыкального произведения все мое стремление может быть направлено к тому, чтобы не потерять ни малейшего звука и все же при этом вовсе нет надобности прибе­ гать к суждению о звуках. Обсуждаемое содержание может быть даже, когда я рассуждаю, потеряет в ясности и остроте, потому что мое внимание направляется тогда также на суждение, а не только на звуки. И о совершенно неопределенном и слабом шорохе можно рассуждать так же, как о сильном, определенном

иясном звуке. Во всяком случае, я могу, когда я рассуждаю, что два звука следуют один за другим, точно представить те же звуки и то же отношение между ними, как и тогда, когда я слышу только звуки один после другого, не прибегая к рассуждению. Этого факта достаточно, чтобы показать, что к представляемым звукам должно привзойти еще нечто, что делает из представле­

*Из более старых авторов здесь можно указать только Фихте, у которого находятся очень интересные и до сих пор только в незначительной степени использованные попытки к преодолению обычного понятия суждения. Ср. мою статью: Fichtes Atheismusstreit und die Kantische Philosophie (1889), S. 8 f.

72

ний суждение. В чем состоит этот новый элемент, образующий собственно акт суждения?

Новейшая история того взгляда, что суждение не может расс­ матриваться как образ, соответственный чистым представлениям, интересна. Зигварт* впервые признал, что в отрицательных суж­ дениях речь идет не просто о представляемом отношении субъ­ екта к отрицающему предикату, но что отрицание состоит в откло­ нении «требования» связать друг с другом субъект и предикат. Субъект и предикат в отрицательном суждении мыслятся совер­ шенно таким же образом, как в положительном, всякое суждение состоит из субъекта, предиката и идеи их единства. В отрицатель­ ном суждении к этим трем элементам прибавляется еще четвер­ тый, «который не допускает попытки выполнить этот синтез как действительный, противопоставляя всему положению свое нет!»" Это воззрение, во всяком случае, Зигварт ограничил только отри­ цательным суждением. В положительном суждении, по его мне­ нию, не должно быть дано никакого да, соответствующего нет, а только три соответственных представлениям элемента.

Шаг дальше сделал Лотце"* По его мнению, об отношении между субъектом и предикатом высказываются два противопо­ ложных «смежных суждения», выражающих или действительность или недействительность этого отношения. Таким образом, и для положительного суждения утверждается наличность элемента, ко­ торый еще привходит к простому отношению представлений, и природа которого может не соответствовать представлениям, по­ тому что, так как смежное суждение опять-таки содержало бы только представляемое отношение, было бы необходимо новое смежное суждение для того, чтобы выразить его действитель­ ность и, таким образом, должен был бы возникнуть бесконечный ряд смежных суждений. Во всяком случае, Лотце еще видит в соответственном чистым представлениям отношении между субъ­ ектом и предикатом существенную составную часть суждения.

Только Бергман"" рассматривал утверждение и отрицание не как смежные суждения, но как «критическое отношение», ко­

* Logik I, (1873), S. 119 ff. Вскоре после этого Брентано (Psychologie vom empirischen Standpukt (1873), S. 266 ff) очень ясно указал, что процесс

суждения вообще не есть процесс представления. Но частности его теории для нашей проблемы не имеют значения.

"Sigwart, Logik 1, 2, Auft. (1889), S. 154.

System der Philosophie, 1, Logik, 2. Aufl., (1881), S. 61.

Allgemeine Logik I, (1879), Reine Logik, S. 46; Ср. также: Die Grundprobleme der Logik, 2. Aufl. (1895), S. 75 ff.

73

торое просто представляемое отношение между субъектом и пре­ дикатом вообще впервые делает суждением. И из этого воззре­ ния он сделал вывод, что суждение может рассматриваться не исключительно как «теоретическое» отношение, но как «прояв­ ление души, в котором принимает участие ее практическая при­ рода, способность желания».

Самая ясная и вместе с тем самая законченная форма затем этому пониманию суждения была придана Виндельбандом*. Он делает различие между суждением и обсуждением. Суждения суть чисто теоретические связи представлений, которые только благодаря обсуждению признаются Истинными или ложными.

Поскольку наше мышление направлено на познание, то есть йа истину, все наши суждения подлежат обсуждению, которое в утвер­ ждении, — так как тенденция быть йстинным, сама собою разуме­ ется, — не находит никакого собственного выражения в речи, в отрицании особо обозначается и в речи. «Все положения позна­ ния, следовательно, содержат уже комбинацию суждения с обсуж­ дением: они суть связи представлений, ценность которых е точки зрения истины решается путем утверждения или отрицания».

Наконец, Риль также высказал мысль, что процесс суждения не есть процесс представления. «Оно ( то есть «высказывание»), говорит он* оказывается родственным тем духовным актам, кото­ рые мы обозначаем общим именем обсуждения». Собственный акт процесса суждения привходит к представлению, за пределы которого он выходит»**. Словом, мы видим, учение о несоответ­ ственной представлениям природе всякого акта суждения считает правильным ряд выдающихся мыслителей.

Но вместе с тем это учение повсюду выступает более или менее отчетливо как психологическое положение и, как таковое, оно также решительно оспаривается другими мыслителями. По­ ка мы остаемся, поэтому, на психологической почве, мы не можем опираться на общепризнанный результат, и к самостоятельному решению психологических вопросов мы могли бы прийти только на основании систематически произведенных наблюдений. Однако от такого предприятия мы здесь отказываемся уже по той причи­ не, что, как могло бы также случиться, мы из него, правда, усмот­ рели бы, относится ли несоответственный представлениям эле­ мент к психическому бытию, но не относится ли он также к

’ Präludien, 2. Aufl. (1903), S. 31 ff. [Рус. пер. С. Франка. В. Виндельбанд,

Прелюдии. Спб. 1904. Стр. 26 сл.]. Далее: Beiträge zur Lehre vom negativer Urteil. (Strassburger Abhandlungen zur Philosophie (1884), S. (169 ff.). [Pye.

пер. C. Франка: Виндельбанд>Прелюдии. Приложение 3-е: К учению об отри­

цательном суждении].

** Beiträge zur Logik, S. 15 f.

74

логическому смыслу суждения, а ведь это только мы и хотим знать*. Поэтому, мы попытаемся, нельзя ли достигнуть удовлетво­ рительного решения нашей гносеологической цели независимо от вопроса о фактическом процессе суждения. Прежде мы толь­ ко должны еще заметить, что уже до сих пор прослеженные чужие рассуждения не вполне свободны от логических и гносео­ логических составных частей, то есть мы уже познакомились с рядом логических аргументов, которые касаются смысла сужде­ ния, смешанных с психологическими утверждениями о бытии этого мыслительного акта. Вообще почти вовсе не существует психо­ логических исследований о процессах мышления и познания, ко­ торые не переходили бы в логическую область, и точно также только в очень редких случаях в гносеологических исследовани­ ях, действительно, совершенно резко отделяется quaestio facti от quaestio juris. Таким образом, если бы мы хотели несмотря на это примкнуть к очень ценным исследованиям других мыслите­ лей, мы должны были бы также поставить в более тесную связь психологические вопросы с гносеологическими, чем это необхо­ димо по существу дела.

Но теперь мы просто оставляем в стороне психологические вопросы о том, что действительно происходит в отдельных инди­ видах, когда они рассуждают, и направим свою рефлексию толь­ ко на то, что мы обозначили как логический или гносеологичес­ кий смысл, который есть у всякого суждения. Другими словами, мы выставляем суждение с той точки зрения, что оно всегда стремится быть истинным, и спрашиваем, какие оно должно иметь составные части, чтобы вообще быть в состоянии достигнуть сво­ ей цели, то есть мы спрашиваем теперь не о сущности действи­ тельного суждения, а о сущности логического идеала суждения.

Лучше всего с точки зрения цели истины выяснится необхо­ димая структура идеального суждения, если рассматривать суж­ дение как о т в е т на вопрос. Психологически этот способ расс­ мотрения, конечно, был бы ложным или, по крайней мере, пробле­ матическим, так как иногда психологически или во времени выс­ казывание является раньше вопроса и, во всяком случае, факти­ чески существует много суждений, которые не являются ответами на вопросы. Но для наукоучения это не имеет решающего зна­ чения. Логически проблема предшествует решению проблемы, то

* МагЬе в своих «Experimentell-psychologischen Untersuchungen über das Urteil» (1901) также приходит к результату, что психология не может решать

вопросы, которые касаются отношения суждения к его предмету. «Логика...

должна, поэтому, быть преобразована в будущем по-возможности непсихоло­

гически» (а.а. O.S. 98). Такие заключения особенно достойны внимания, ког­ да они выступают как результат психологического исследования суждения.

75

есть там, где познание разыскивается ради него самого, оно должно разыскиваться как ответ на вопрос и, таким образом, мы подходим к решающему пункту. Именно вопрос всегда уже со­ держит, если он однозначен, соответственные представлениям сос­ тавные части суждения, и ему недостает только нужного сужде­ нию решения. Ответ на однозначный вопрос, поэтому может сос­ тоять только в утверждении или отрицании, если на вопрос во­ обще можно ответить, если, стало быть, возможно требуемое суждение. Логический идеал суждения, поэтому, немыслим без утверждения или отрицания уже в вопросе данных соответствен­ ных представлениям составных частей.

Таким образом, мы получили результат, независимый от психо­ логических фактов, или, по крайней мере, теперь решение того, действительно ли содержится во всяком психологическом акте суждения утверждение или отрицание, представляет совершенно второстепенное значение. Да, для теории познания было бы без­ различно, если бы все люди объявили, что на основании своих наблюдений они ничего не замечают при процессе суждения о процессе утверждения или отрицания. Мы устанавливаем, совер­ шенно не заботясь об этом, что суждение тогда только обладает значением для познания, когда его смысл заключается в утверж^ дении или отрицании и, следовательно, мы можем удовлетворить­ ся, так как только этот смысл и право рассуждающего делать утверждения или отрицания с притязанием на объективность сос­ тавляют нашу проблему.

Но если мы обратим теперь внимание только на смысл, кото­ рый должно иметь суждение, чтобы иметь возможность претен­ довать на истину, то мы можем положение, что всякое суждение, также и положительное, содержит несоответственный с представ­ лениями элемент, также считать правильным вопреки Зигварту, который своим учением об отрицательных суждениях заградил путь этой мысли. Различие, по его мнению, существующее между отрицательным и положительным суждением, может быть налицо, но оно только психологическое. Положительное суждение на­ ряду с отрицательным с психологической точки зрения является больше первоначальным. Если я, например, говорю: солнце све­ тит, то не может быть, конечно, речи о том, что здесь сознание действительности, стало быть, процесс утверждения, следует за простым отнесением представлений друг к другу только во вре­ мени, но отсюда вовсе не следует, что здесь в смысле суждения вообще нет налицо никакого да наряду с соответственными пред­ ставлениям составными частями. Да может и должно в некото­ рых случаях, с точки зрения психологической, выступать совер­ шенно слившись с представлениями, и несмотря на это, в логи­

76

ческом отношении, оно может проявиться в отрицательном суж­ дении как нет соответствующему, самостоятельному элементу по­ ложительного суждения. Словом, в логическом смысле всякое суждение должно содержать или да, или нет.

Во всяком случае, одно можно утверждать с достоверностью: всякое положительное суждение можно, нё изменяя нисколько смысла высказанного в нем, представить так, что утверждение ясно выступит в нем, особо от соответственных представлениям составных частей. Зигварт* сам допускает возможность такого превращения, и этим уже решается вопрос, поскольку он имеет значение для нас. Стоит только сделать попытку отрицать поло­ жительное суждение. Стоит только спросить в ясный полдень: действительно ли солнце сияет и тотчас это сомнение будет отвергнуто энергичным да. Потом суждение только до извест­ ной степени усиливается или становится интенсивнее. Но это усиление не может касаться ни представления сияния, ни предс­ тавления солнца, ни отношения их друг к другу, а только да, которое не привносится впервые через превращение как нечто совершенно новое, но уже прежде как «четвертый элемент» зак­ лючалось в смысле суждения, так как только как психологичес­ кие состояния оба суждения «солнце сияет» и «да! солнце сия­ ет» рассматриваются отдельно друг от друга, логически, то есть по отношению к тому, что они мыслят или высказывают как истинное, они совершенно тождественны.

Далее, если бы да не заключалось в смысле первого сужде­ ния, то и вовсе не было бы видно, чем вопрос, сияет ли солнце, должен был отличаться от суждения, что оно сияет, так как ведь соответственные представлениям составные части в обоих случаях одни и те же. Зигварт, конечно, скажет: я не могу спра­ шивать сияет ли солнце, и это правильно в том смысле, что, когда я вижу солнце, я, с точки зрения психологической, не в состоянии, действительно, сомневаться в том, сияет ли оно. Но вопрос: «сияет ли солнце?» есть мысль, логический смысл кото­ рой я понимаю, даже когда солнце сияет, и в этой мысли я отделял в сознании соответственные представлениям составные части суждения, — не только в понятии, но и фактически, — от привходящего утверждения. Если бы это было невозможно, то вопрос: сияет ли солнце, направленный ко мне слепым, в ясный день был бы мне непонятен.

Во всяком случае, мы никогда не можем иметь в сознании утверждение как изолированный акт. Но то же относится и к отрицанию. И оно может быть в сознании только вместе с

* Die Impersonalien (1888), S. 59.

77

соответственными представлениям составными частями. Только то обстоятельство, что отрицание во времени следует за попыт­ кой утверждения, тогда как утверждение в очень многих сужде­ ниях вместе с тем выступает с соответственными представлениям составными частями, позволяет понять, почему своеобразная, от всех процессов совершенно отличная природа суждения отчет-, ливее выступает при отрицательных процессах суждения. Но ло­ гика, которая рассматривает суждения с точки зрения их логичес­ кого смысла или их истины, не может помешать тому, чтобы признать и утверждение как несоответственный представлениям элемент в положительном суждении.

Но нет ли наряду с утверждением и отрицанием еще третьего; класса суждений, которые не суть ни утверждающие, ни отрицаю­ щие, и в которых, поэтому, нельзя было бы указать несоответст­ венного представлениям элемента? Лотце* хотел координировать вопрос об утверждении и отрицании, и это с точки зрения, кото­ рая в только представляемом отношении между субъектом и пре­ дикатом видит существенное для суждения вполне последова­ тельно. Вопрос содержит совершенно те же соответственные пред­ ставлениям составные части, что и суждение. Но так как он не может быть ни истинным, ни ложным, то мы не можем его расс­ матривать как суждение.

Виндельбанд**, напротив, думал, что если кто-нибудь пытает­ ся ответить на вопрос, и видит, что этот вопрос не может быть решен, то он прекращает обсуждение, но все же он рассуждает и именно проблематически. Состояние, из которого вытекает такое проблематическое суждение, Виндельбанд называет «кри­ тическим безразличием» в противоположность «полному без­ различию» как такому состоянию, в котором мы к представле­ ниям аообще относимся не рассуждая. Таким образом, «крити­ чески безразлично» мы относились, например, когда мы утверж­ дали, что допущение вещи в себе не может быть ни доказано, ни опровергнуто.

Здесь не место решать, хорошо ли сделали бы, называя такое проблематическое отношение суждением о вещи в себе. Мы дол­ жны только установить то, что имеет для нас здесь значение, что, во всяком случае, не может быть высказано «проблематическое суждение», если не предшествовали утверждающие или отрица­ ющие суждения, от которых единственно зависит истина проб­ лематического суждения. Что это так происходит, показывает уже выражение «критическое безразличие», которое строго взя­

78

тое есть contradictio in adjecto. Полное безразличие я испыты­ ваю к отношению представлений, когда я, как в вышеприведен­ ном примере, слышу звуки, не рассуждая. Но критическим, то есть решающим и вместе с тем безразличным с точки зрения одного и то го ж е отношения представлений, например, А — В, суждение никогда не может быть. Напротив, к вопросу, имеет ли

Апредикат В, я отношусь безразлично и вместе с тем критически только в том смысле, что я другой вопрос, в состоянии ли я сделать проблемой А — В, решаю отрицательно и, поэтому, об

А— В ничего не высказываю. Если эту воздержанность в суж­ дении называют проблематическим суждением, то это всегда осно­ вывается на том, — как приведенное положение, — что бытие трансцендентной вещи проблематично, поскольку оно, чтобы быть истинным, претендует на утверждение или отрицание. Но это зависит здесь от того, — как мы хотим установить, — должно ли мыслить понятие истинного суждения независимо от понятия утверждения или отрицания*.

Итак, мы можем утверждать, что невозможно высказать логи­ чески совершенное суждение, не утверждая при этом или не отри­ цая, или, по крайней мере, без предварительного утверждения или отрицания. Поэтому, в логическом смысле соответственные чистым представлениям составные части всякого суждения, кото­ рые, например, в представлении: «сияющее солнце», в вопросе: «сияет ли солнце?» и в суждениях: «солнце сияет» и: «солнце не сияет» совершенно одни и те же, мы будем различать, как прос­ тое отношение представлений, от ответа на вопрос* в котором только благодаря утверждению или отрицанию это отношение представлений превращается в нечто, к чему применяются преди­ каты истинный или неистинный.

Да, мы можем даже, наконец, сказать, что всякое логически совершенное или вполне развитое суждение, действительно даю­ щее ответ на однозначный вопрос, не только в его логическом смысле, но и в его психическом бытии должно содержать утвер­ ждение или отрицание. Те психологические построения, в кото­ рых фактически не должно быть никакого утверждения или отри­

цания, должны рассматриваться только как неразвитые суждения, или как психологические сокращения, на которые нам здесь нет надобности обращать внимания, так как они имеют только психо­ логический, а не гносеологический интерес. Мы имеем дело толь­ ко с такими суждениями, логический смысл которых нашел своё выражение и в их психическом бытии, и которые, поэтому, и фак­ тически должны содержать утверждение или отрицание. Таким

*Volkelt, Erfahrung und Denken, S. 61f.

79

образом, наше изложение совершенно независимо от всех пси­ хологических спорных вопросов.

III Познавание как признавание

Исследование привело нас в область, которая, по-видимому, лежит в стороне от цели, к которой мы стремимся. Но это толь­ ко по-видимому. Мы постольку не достигли того, чтобы найти предмет познания, поскольку мы исходили при этом исключи­ тельно из представляющего субъекта. Мы должны были сделать это, так как теоретический субъект действителен как представля­ ющий субъект, и так как ведь только нечто, что независимо от теоретического субъекта, может быть предметом познания. Но как быть, если оказывается, что и чисто теоретически познающий субъект далек от того, чтобы только представлять? Теперь мы в состоянии ответить на этот вопрос.

Познавание мы рассматриваем здесь по отношению к его предмету, и это значит то же, что по отношению к его истине. Но так как истина возможна не в простых представлениях, а только в суждениях, то понятие познания нельзя отделить от понятия суждения. Всякое познание начинается вместе с сужде­ ниями, развивается в суждениях и может состоять только в суж­ дениях. Следовательно, и познавание оказывается процессом, ко­ торый никогда не может содержать только представлений, но от логического смысла которого неотделим процесс утверждения или отрицания, так как только благодаря им из представлений возникает нечто истинное или ложное, то есть познание. Итак, и с этой точки зрения оказывается, что представления не имеют самостоятельного значения для познавания. Но этот результат не только отрицателен и служит для разрушения обычного по­ нятия познания, но он укажет нам также путь, по которому мы можем достигнуть нового положительного понятия познания. Так как именно познавание для нас интересно здесь только пос­ тольку, поскольку оно состоит из вполне развитых суждений, со­ держащих ответ на вопрос, то мы можем с логической точки зрения здесь прямо сказать: познавание по своей логической сущности есть процесс утверждения или отрицания, или: тео­ ретический субъект должен быть понимаем как утверждающий или отрицающий субъект. Мы попытаемся теперь познакомиться с выводами отсюда, и прежде всего понять, какое место после этого занимает познание во всей духовной жизни.

Само собой разумеется, это задача психологии, всесторонне установить отношение процесса утверждения и отрицания к дру­ гим составным частям душевной жизни, и мы, поэтому, опять дол­

80

жны обратиться к этой науке, чтобы ближе характеризовать со­ вершенно развитое суждение, которое мы до сих пор обознача­ ли только отрицательно, как несоответственное представлениям. Однако мы предварительно предпошлем небольшую оговорку, чтобы сделать наше исследование независимым от некоторых психологических теорий, которые опять могут подвергнуть сомне­ нию разницу между процессами суждения и представления. Если мы совершенное утверждающее или отрицающее суждение обоз­ начаем как несоответственное представлениям отношение, то это не должно значить, что мы в этом вместе с Брентано видим иной род отношения сознания к его объекту, чем в процессе представления. Это утверждение для нас полно предпосылок. Ведь возможно, что и совершенное суждение только тем отлича­ ется от процесса представления, что в нем, точно так же, как мы это уже заметили для желания, вступают в сознание элементы, которые, правда, не воспринимаются нами прямо, как соответст­ венные представлениям, но все же при более точном психологи­ ческом анализе оказываются соответственными им. Эти элемен­ ты могут быть, припоминая новейшие теории, ощущениями напря­ жения наших мускулов, которые неопытному наблюдателю ка­ жутся не тем, чем они действительно являются*. Да, всякая психо­ логия, которая хочет быть чисто сенсуалистической, должна будет показать, что и утверждающее или отрицающее суждение, расс­ матриваемое как психическое состояние, есть не что иное, как комплекс ощущений. Но это она будет доказывать и о наших волевых актах и о наших чувствах и, поэтому, нам нет надобности беспокоиться об этих теориях здесь, где мы исследуем только, к какому роду психических процессов принадлежит совершенное суждение, если мы вообще те состояния, наше отношение к кото­ рым выражается в безучастном рассмотрении, отличаем от таких, в которых мы принимаем участие как в имеющем для нас ценность содержании нашего сознания или, — выражаясь осторожнее, — по-видимому, принимаем участие. Итак, мы хотим установить толь­ ко факт, который не может оспаривать и чисто сенсуалистичес­ кая теория, который даже независим от всех психологических теорий о последних элементах душевной жизни.

Если мы хотим, мы или стремимся к чему-нибудь, или отталки­ ваем его. Если мы чувствуем, мы чувствуем или удовольствие, которое нам приятно, или боль, которая нам неприятна. Стало быть, при желании или чувствовании речь всегда идет о или-или, об отношении к ценности, которого нет, если мы только предс-

' Ср. Münsterberg, Beiträge zur experimentellen Psyshologie, Heft 3. (1890),

S 30, III f. u. a.

81