Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998)

гу не вполне выясненным. Приходилось только констатировать, что индивидуальное и абсолютно достоверно для самого себя как существующее, и что оно отличает от себя с такой же степе­ нью достоверности свой имманентный мир восприятия, напротив, к трансцендентному миру оно может относиться проблематичес­ ки. Трансцендентный мир поэтому должен быть подвергнут сом­ нению со стороны теории познания. Но навстречу нам выступает совершенно новая точка зрения, если мы для того, чтобы опреде­ лить вообще понятие сознания в противоположность его со­ держанию или понятие субъекта в противоположность понятию объекта, разложим первый член второго отношения еще раз на сознание как субъект и его содержание как объект, стало быть, также рассмотрим ближе наше третье противоположение субъек­ та объекту. Это необходимо, так как ведь речь идет не о мире, независимом от содержания сознания, объекте, а о мире, незави­ симом от сознания, субъекте.

Чтобы приобрести точно определенное понятие субъект^ соз­ нания, можно мыслить три названных пары субъекта и объекта, расположенными в ряд так, что объем того, что относится к объек­ ту, становится все больше, тогда как объем относящегося к субъ­ екту соответственно сужается. Тогда объект прежде всего, как уже раньше говорилось, только мир вне моего тела, затем к нему присоединяется собственное тело, и, наконец, объект есть всякое содержание сознания, т. е. весь имманентный мир. Обратно, от субъекта отвлекается прежде всего мое тело и затем все содер­ жание сознания. Таким образом, возникают друг из друга три различных понятия субъекта и три различных понятия объекта. Остается, далее, при этом увеличении или уменьшении, предста­ вить себе постепенный переход от одного понятия к другому и можно, таким образом, попытаться найти еще больше пар проти­ воположений, чем выставили мы. Так, например, так называемую «систему С и наше окружающее» Р. Авенариуса* следует рас­ сматривать как противоположение, помещающееся между нашим первым и вторым отношением субъект-объекта, так как здесь боль­ шая часть тела именно уже причисляется к объекту, а часть мозга еще рассматривается как субъект, и аналогичные средние поня­ тия можно представить себе между двумя другими отношениями субъект-объекта, относя большую или меньшую часть содержа­ ния сознания к субъекту или объекту.

Если мы рассмотрим теперь различные понятия субъекта с этой точки зрения прогрессирующего уменьшения их содержа­ ния, то, очевидно, к концу ряда должен быть установлен, как

* Kritik der reinen Erfahrung I. (1888). S. 25 ff.

32

сознание в противоположность всякому содержанию, субъект, о котором ничего более нельзя сказать кроме того, что он сознает себя своим содержанием. Тогда в этом субъекте не заключается больше ничего, что может стать объектом, и его понятие следует толковать единственно как понятие границы. Но когда мы обра­ зуем это для теории познания необходимое понятие границы, то оказывается, что, обозначив последний член ряда субъекта, как «мое сознание», мы остановились на полпути. При этом мы из содержания сознания, которое в этом третьем случае должно было быть объектом во всем своем объеме, всегда относили еще часть к субъекту, именно нечто из того содержания сознания, из которого состоит индивидуальное я. Мы, стало быть, приняли во внимание только переходную стадию между вторым и третьим субъектом, подобную той, которую образует «система С» между первым и вторым субъектом, и этим понятием субъекта мы еще не можем воспользоваться в теории познания, так как оно само еще есть понятие отношения субъект-объекта. Все индивидуальное, все, следовательно, что делает сознание моим сознанием, долж­ но быть отнесено к объекту как содержание сознания, если речь идет о понятии сознания в противоположность его содержанию. Да, теперь уже мы больше не можем говорить о субъекте, кото­ рый воспринимает восприятия, чувствует чувства, желает желания, так как всякое частное определение должно быть удалено из понятия гносеологического субъекта и процесс восприятия точ­ но так же, как воспринимаемое, чувствования точно также, как чувствуемое, желания точно так же, как желаемое, передается объекту или содержанию сознания. Последним членом ряда субъекта остается не что иное, как безымянное, всеобщее, без­ личное сознание, единственное, что никогда не может стать объек­ том, содержанием сознания.

Если мы вернемся теперь с понятием этого сознания к приве­ денному выше троякому противоположению субъекта объекту, то оказывается, что мы должны прийти к существенно измененной формулировке. Только первая пара понятий остается; психофи­ зический субъект есть наполняющая пространство вещь с нахо­ дящейся в ней душой, и ему соответствует как объект, по-прежне- му, пространственный внешний мир. Но противоположение имма­ нентного и трансцендентного мира нельзя отождествлять со вто­ рым противоположением «моего сознания» и независимого от него объекта, так как «мое» сознание ведь есть часть имманент­ ного мира: оно психологический субъект или индивидуальное духовное Я Как объект ему противостоит не трансцендентный мир, а только имманентное бытие, и именно всякое тело со включением собственного и всякий чужой, духовный индивид.

33

Тогда, следовательно, понятие трансцендентного в это противо­ положение уже вовсе не входит. Третий субъект, наконец, сознаг ние в противоположность содержанию сознания, не может быть теперь назван моим сознанием, а только сознанием вообще, и этот гносеологический субъект единственно есть субъект в са­ мом строгом смысле слова, так как он противоположен всему, что может стать объектом, следовательно, противоположен не только всем телам, но также всем индивидуальным душевным жизням со включением «моей» в «моем сознании».

При этой формулировке трех понятий субъекта совершенно выпадает тогда трансцендентный объект как необходимое корре­ лятивное понятие к одному из них. Приведенное выше второе противоположение субъекта объекту включало два понятия объек­ та, т. е. в понятии «моего сознания» уже содержится отношение субъект-объекта, и второму субъекту, у которого, стало быть, уже есть имманентный объект, теперь, кроме того, еще противопостав­ ляется трансцендентный объект. Это могло оставаться скрытым только до тех пор, пока мы оставляли неопределенным понятие субъекта сознания. Мы должны были это сделать, чтобы выйти из обычной формулировки, спрашивающей, есть ли мир еще неч­ то иное, чем «мое представление». Но этой формулировки нель­ зя придерживаться. Если это ясно, то всем трем субъектам, психо­ физическому, психологическому и гносеологическому, противо­ стоят только имманентные объекты как необходимые корреляты и благодаря этому впервые становится совершенно ясным, что означает проблема трансцендентного. Гносеологический субъект есть только то, о чем можно говорить, что оно необходимо относится ко всем имманентным объектам, и можно спрашивать только о независимом от него мире. Существование независи­ мых от психофизического и психологического субъекта объек­ тов никогда не может стать проблематическим, и трансцендент­ ный объект только постольку должен противопоставляться пси­ хологическому субъекту, поскольку психологический субъект так­ же есть сознание и трансцендентное означает независимое от сознания. Поэтому наш вопрос должен иметь совершенно все­ общее значение: имеем ли мы право допускать для познающего сознания вне не подлежащих сомнению имманентных объектов также трансцендентные объекты?*

* Ср. доказательства этому в моей книге: Die Grenzen der naturwissen­ schaftlichen Begriffsbildung S. 158 ff [Рус. пер. стр. 135 сл.]4* Там различ­

ные понятия субъекта отделяются друг от друга с иной точки зрения, именно, с целью предохранить психологический субъект как предмет психологии от смешения с гносеологическим субъектом, который никогда не может быть предметом психологии.

34

Если мы внимательно присмотримся к этому новому разделе­ нию различных отношений субъект-объекта и в особенности к тому, что речь идет не о независимом от «моего сознания» тран­ сцендентном объекте, а только о мире, независимом от гносеоло­ гического субъекта или от сознания вообще, то мы также без дальнейших рассуждений увидим, что наша постановка пробле­ мы не только не предполагает трансцендентности индивидуаль­ ного субъекта, но что гносеологический идеализм, последова­ тельно развитой, должен привести именно к прямому отрица­ нию трансцендентности индивидуального субъекта, так как все индивидуальное в субъекте есть имманентный объект. Но если этот субъект исчезает из гносеологической постановки проблемы, то исчезает, следовательно, также иллюзия парадоксальности, при­ сущая вопросу о реальности «внешнего мира». Так как индиви­ дуальное Л в противоположность сознанию становится объектом, то только сознание вообще может быть тем, в качестве содержа­ ния чего мы воспринимаем все объекты со включением индиви­ дуального Я.

Но если гносеологический основной вопрос гласит, существу­ ет ли действительность, которую следует мыслить независимой от сознания вообще, тогда может оставаться еще только одно сом­ нение. Не включает ли всегда наша постановка проблемы еще одного трансцендентного, именно трансцендентность гносеоло­ гического субъекта? Но ответ на этот вопрос также не нуждает­ ся в подробном обосновании. Достаточно только вспомнить о том, как мы пришли к понятию гносеологического субъекта, и мы признаем, что сознание вообще не есть реальность, ни трансцен­ дентная, ни имманентная, а только понятие. Это понятие мы образуем всегда с принадлежащим ему содержанием сознания, а содержание есть единственное, чему присуща действительность, именно действительность имманентного бытия. Гносеологичес­ кое сознание, таким образом, обозначает, по крайней мере, пока отнюдь не что иное, как то общее всем имманентным объектам, что не поддается^ дальнейшему описанию. Это до некоторой степени только другое название для единственного нам непос­ редственно знакомого бытия, и поэтому лучше всего оно пони­ мается как всеобщее понятие или форма, или род бытия имма­ нентных объектов, в противоположность роду бытия, присущему, по реалистической теории, трансцендентным вещам. Можно бы­ ло бы также сказать, сознание вообще есть понятие имманентно­ го бытия в противоположность понятию трансцендентного бы­ тия, и только позже выяснится, почему мы должны рассматривать понятие сознания как понятие субъекта. Прежде всего положе­ ние, что все непосредственно данное бытие есть бытие в созна­

нии, означает только констатирование факта абсолютно не под­ лежащего сомнению, ни в каком отношении далее не подлежа­ щего анализу переживания. Если остановиться на этом, то воп­ рос, имеем ли мы право относить содержание сознания к миру, который не есть содержание сознания, не может быть более не­ правильно понимаем по отношению к понятию сознания, и мы поэтому не касаемся дальнейшего определения этого понятия. Остается еще задача освободить от двусмысленности также по­ нятие трансцендентного мира.

V. Понятие трансцендентного

Мы заметили, что существование пространственного внешне­ го мира не является проблемой. Трансцендентный мир не может занимать часть известного нам пространства, потому что имма­ нентный мир это пространство наполняет совершенно. Вообще не имеет никакого смысла делать проблемой существование ми­ ра в пространстве, следовательно, существование того, что обык­ новенно называют «внешним миром». Именно, или пространство рассматривают как трансцендентное, и тогда никакое сомнение в трансцендентной реальности находящихся в пространстве вещей непонятно. Или пространство объясняют как содержание созна­ ния, и тогда имманентность всякого пространственного бытия сама собою разумеется. Но так как мы ничего, следовательно, также и пространства не хотим предполагать трансцендентным, то мы можем только спросить, существует ли вне непосредствен­ но данного, как содержание сознания, пространственного мира еще другой мир, который не может быть в известном нам прост­ ранстве. Слово: трансцендентный мир, в котором пространствен­ ный элемент непознаваем, поэтому точно так же, как выражение: чувственный мир имманентен, т. е. «в» сознании, может быть понимаемо только в не собственном смысле. Кто думает, ^что гносеологический идеализм сомневается в существовании прост­ ранственно окружающего нас внешнего мира, то еще ровно ничего не понял в этом учении.

Возникает вопрос, не было ли целесообразным применять для обозначения гносеологических понятий слова, которые никогда не могут вызвать представлений, которых следует избегать и ко­ торые ведут к недоразумениям. Но это, к сожалению, невыполни­ мо. Так как язык возникал не для философских абстракций, а под влиянием чувственных интуиций, то все другие выражения, которые мы могли бы выбрать, также обозначали бы то, что мы подразумеваем, только посредством аналогии. Да, в этом специ­ альном случае еще особенно мы должны отказаться от вполне адекватного выражения для изложения в чистых понятиях, пото­

36

му что субъект и объект суть вещи в пространстве не только для наивного сознания и поэтому названия для их отношения друг к другу содержат пространственные элементы, но потому, что мы вообще не можем приобрести представления отношения субъ­ ект-объекта иного, нежели пространственное. Кто раз сделал по­ пытку пробудить в себе идею солипсизма, — что для начинаю­ щего поистине полезное упражнение, благодаря которому он, по крайней мере, может освободиться от некоторых, возникающих с психологической необходимостью гносеологических предрассуд­ ков, — тот при этом может поразиться, что он представляет себе свое сознание как громадный пустой шар, посредине которого находится он сам, и мир является представлением в этом шаре. Если он затем это сравнение применит к делу, то он никогда не справится с гносеологическими рассуждениями.

Теория познания остается не чем иным, как тем, что чем силь­ нее вследствие психологической привычки и принятых в разгово­ ре обозначений при обработке трансцендентальной проблемы в наши мысли проникает противоположение телесного я простран­ ственному внешнему миру, тем решительнее надо подчеркнуть, что ничего подобного нельзя думать, когда говорится о созна­ нии или гносеологическом субъекте и его отношении к объек­ там. Другие элементы наших понятий также нужно удалять. Точ­ но так же, как с пространством, обстоит дело именно с време­ нем. Мы будем исходить из того, что прошедшее, настоящее и будущее наличны нам только как факты сознания, и мы должны поэтому предположить, что всему, что существует как-нибудь опре­ деленно во времени, присуще только имманентное бытие. Нас­ колько это само собою понятно, настолько все же оно часто просматривается. Определения во времени настолько неразрыв­ но связаны со всем действительным, что невольно переносишь­ ся также к понятию трансцендентного, хотя трансцендентное все же, очевидно, нельзя рассматривать как происходящее, даже не как нечто, что изменяется, пока не определено, что понимать под вневременным происхождением или вневременным изменением.

Мы должны обобщить эти замечания в том отношении, что о положительных определениях, которые заимствуются из дан­ ного мира, для понятия трансцендентного вообще не может быть речи, что, напротив, о трансцендентном можно говорить только то, чем оно не может быть, если оно не должно перес­ тать быть трансцендентным, и вследствие этого вопрос о его реальности должен потерять свой смысл. Во всяком случае, это положение нуждается в ограничении постольку, поскольку этим не должно быть сказано, что если трансцендентная вещь в себе существует, она должна быть внепространственной,

37

вневременной и т. д., а только, что она не может быть в извес­ тном нам пространственно-временном мире. Если же кому-ни­ будь угодно мыслить вещи в себе в другом пространстве и другом времени, то он может это делать. Да, он может считать трансцендентное красным, теплым или кислым, он не может только все это воспринять наперед у себя в понятии, а дол­ жен его сперва обосновать. В начале теории познания о тран­ сцендентном ничего нельзя сказать.

Но противниками трансцендентного утверждалось еще боль­ ше. Трансцендентное никогда не может быть мыслимо, потому что уже его понятие содержит противоречащие друг другу элементы. Пытаясь мыслить трансцендентное бытие, его дела­ ют вследствие этого содержанием сознания и мыслят, следо­ вательно, имманентное. Если это верно, то точно также, толь­ ко из противоположного основания, чем прежде, нельзя было бы говорить о проблеме трансцендентного.

Но это неверно. Конечно, когда пытались опровергнуть этот взгляд тем, что ведь должно мыслиться не само трансценден­ тное, а только понятие трансцендентного, то это говорит мало, пока под мышлением разумеют процесс представления и под понятием, по обыкновению, род представления. Именно, если бы хотели представить представление безо всяких имманент­ ных составных частей, то получили бы представление, в кото­ ром ничего не представляется, стало быть действительно про­ тиворечие. Следовательно, дело обстоит не так просто. Одна­ ко понятие трансцендентного можно действительно мыслить, если только под мышлением понимать процесс суждения и выяснить себе, что понятие действительно можно мыслить, лишь разлагая его в суждении*. Тогда все еще остается, даже если отмыслить от понятия вещи все имманентные составные части, т. е. отрицать ее, идея этого отрицания, и понятие трансцен­ дентного бытия есть только идея этого отрицания: трансцен­ дентное не есть содержание сознания.

Таким образом, и положение, что не м ож ет быть объекта без субъекта, как в метком сравнении сказал Зигварт**, лишь в такой степени считается истинным, как и положение: всадник не может идти пешком. Но Шуппе***, объявляющий трансцендентное не­

*Ср. Rickert, Zur Lehre von der Definition (1888). Впервые выставленную

вэтом сочинении теорию понятия я в своей книге о Границах естественнона­ учного образования понятий провел дальше и старался защитить ее от выз­

ванных ею возражений. (S. 64 ff.). [Рус. пер. стр. 44 сл.]. Чем отличаются друг от друга процессы представления и суждения, мы увидим позже.

"Logik I, 2. Aufl. (1889). S. 44.

***Erkenntnjsstheoretische Zogik (1878). S. 86 f.

38

2. Точка зрения имманентности

Мы пытались показать, что трансцендентное в установленном смысле не может быть допущено теорией познания как предпо­ сылка и мы можем это выразить также, приняв во внимание выше приведенное троякое противоположение субъекта объекту следующим образом. Первое противоположение психофизичес­ кого субъекта пространственному внешнему миру не имеет ров­ но ничего общего с основной гносеологической проблемой. Субъект второго противоположения, как бы требующий транс­ цендентного мира, оказался имманентным .Я-объектом, и хотя, по­ этому, можно вообще допускать противоположение имманентно­ го мира трансцендентному, в начале теории познания оно долж­ но оставаться совершенно проблематичным. Трансценденталь­ ная философия может начинаться только третьим противополо­ жением, т. е. отношением сознания к его имманентным объек­ там. К трансцендентному необходимо нужно заключить, если оно вообще должно быть допущено. Действительны ли заклю­ чения, ведущие к этому допущению? Обратимся к этому вопросу и попробуем показать, что все аргументы в пользу допущения трансцендентного бытия основываются на смещении различных понятий субъекта. Если же понятие сознания берется так, как оно единственно может браться в трансцендентальной философии, то нет никакого основания, которое могло бы принудить нас к допущению трансцендентной действительности. Напротив, единс­ твенно возможной, пока мы исходим из представляющего соз­ нания оказывается точка зрения имманентности.

|. Трансцендентное как причина

Положение: мир есть содержание сознания, нередко считает­ ся равнозначащим положению: мир есть только явление и с этим, ставшим благодаря Кантовой философии популярным сло­ вом связывается множество попыток, допустить «позади» чувст­ венного мира основу явлений. Чтобы что-нибудь могло явиться,

40

думают, должно быть что-нибудь, что является, и это именно есть трансцендентное. Аргументация звучит убедительно, но она становится шаткой, лишь только мы откажемся называть содер­ жание сознания явлением, так как ведь она создает суждение только из понятия, которое было вложено в него единственно благодаря названию. Так как мы избегали слова «явление», вместо «феноменальность» говорим «имманентность», нам нет надоб­ ности опровергать аргументацию, опирающуюся на слово.

Но, быть может, скажут, речь, конечно, идет не о слове. Под этим разумеется только, что и содержание сознания, как все, дол­ жны иметь причину и что последнюю можно найти только в трансцендентном. Если у кого-нибудь есть ощущение цвета или звука, то ощущение, конечно, обусловлено состоянием возбужде­ ния его зрительных или слуховых нервов и постольку лишь «субъективно». Но для этого состояния возбуждения тем не менее справедливо ищут причину и находят ее в колебаниях пространственного субстрата, которые извне попадают в сетчатку глаза или барабанную перепонку. Следовательно, именно ощу­ щения зависят от субъекта, а колебания существуют, как их причи­ ны, независимо от субъекта.

Эта мысль находится, действительно, во всяком учебнике фи­ зиологии, и гносеологу, поскольку он здесь имеет дело с физиологическим утверждением, нечего сказать ни за, ни про­ тив. Однако с этой мыслью связывается также «философское» соображение. На основании этих физиологических фактов ока­ зывается совершенно верным, что вещи не познаются как они суть в себе, а только как они являются, т. е. сама вещь ни окрашена, ни тверда или мягка, она только действует так, что я ее так ощущаю. Физиологу, следовательно, здесь выпадает на долю открытие того же, чему учат также великие философы, или, напротив, он находится в приятном положении дать проч­ ное основание естественнонаучного опыта чисто спекулятив­ ным и потому всегда недостоверным утверждениям, так как он может подкрепить результаты гносеологических исследований в том отношении, что вещи, как мы их воспринимаем, в действи­ тельности только явления, знаки. Но физиологу никогда не придет в голову соваться в существование самих вещей. Он знает: из ничего не выйдет ничего. Следовательно, если бы не было вещей, не могло бы быть также их действий, ощущений. Допущение вещей в себе, таким образом, доказывается естест­ веннонаучно при помощи «закона причинности».

Собственно не может быть надобности доказывать, что фи­ зиологическое рассуждение этого рода вообще не касается того вопроса, которым мы здесь занимаемся. Противоположе-

41