ЭНЦИКЛОПЕДИЯ УПШ

уральская

поэтическая

школа

289____Раков Вячеслав

292____Решетов Алексей

295____Ройзман Евгений

299____Рубинский Константин

303____Рыжий Борис

306____Рябинина Евгения

309____Рябоконь Дмитрий

312____Сальников Алексей

316____Самойлов Александр

318____Санников Андрей

323____Санникова Наталия

327____Сахновский Игорь

330____Седов Юрий

332____Семенцул Владислав

334____Симонова Екатерина

338____Слепухин Сергей

342____Смирнов Виктор

344____Смирнов Эдуард

346____Стародубцева Наталия

348____Судьина Юлия

349____Сунцова Елена

351____Тамирова Дарья

354____Танцырев Андрей

356____Тиновская Елена

357____Титова Татьяна

360____Туренко Евгений

364____Тхоржевская Виталина

369____Тягунов Роман

372____Фомин Анатолий

378____Хаген Марина

379____Хвостенко Светлана

382____Чепелев Василий

386____Черкасов Андрей

390____Чечёткин Павел

394____Чешева Марина

396____Чукашин Андрей

398____Шкарин Дмитрий

400____Ягодинцева Нина

III. Хроника событий____402

403____1981 г.

403____1982 г.

403____1983 г.

404____1984 г.

404____1985 г.

405____1986 г.

Энциклопедия

Содержание

406____1987 г.

408____1988 г.

409____1989 г.

410____1990 г.

410____1991 г.

410____1992 г.

411____1993 г.

411____1994 г.

412____1995 г.

413____1996 г.

414____1997 г.

415____1998 г.

416____1999 г.

417____2000 г.

417____2001 г.

419____2002 г.

422____2003 г.

423____2004 г.

424____2005 г.

425____2006 г.

427____2007 г.

429____2008 г.

432____2009 г.

435____2010 г.

439____2011 г.

443____2012 г.

ствует. Есть литературные секты, и отличает их только степень тоталитарности. И это нормаль­ но. Школа же применительно к поэзии – фигура речи. Мы в свое время обозначили уральское поэ­ тическое движение «школой» по инерции, грани­ чащей с наивностью. Впрочем, если есть смысл в этом сравнении, то вот он: школа – это то место, где молодые люди проживают свое детство, запо­ миная его навсегда. А еще точнее – это то место, где детство проживает молодых людей, оставляя по себе воспоминания, способные заменить всю дальнейшую жизнь.

Таким образом, создание энциклопедии ураль­ ского поэтического движения, названного, повто­ римся еще раз, уральской поэтической школой, это не попытка систематизировать накопленный материал (что, кстати, произойдет в этой книге автоматически), это даже не стремление к ана­ литике, рискующей стать крайне интересной или даже захватывающей, но это прежде всего демон­ страция духовного превосходства поэтического сознания над рисками деградации русской куль­ туры, одним из исключительных проявлений которой есть и будет оставаться поэзия. Могут появиться российское кино, российский театр, даже российская проза, но поэзия была и остается только русской, и никакой иной она в принципе быть не сможет, ибо является неочевидным про­ должением тайн и возможностей русского языка, а стало быть и русского дорелигиозного сознания. Любой поэт какой угодно (по рождению) нацио­ нальности, вступающий в раскаленную плазму практики русского поэтического сознания, на­ чинает (хочет он этого или не хочет) выполнять генетическую программу этого поэтического со­ знания. И чем дальше он (по рождению) от этой программы отстоит, тем истовее это будет у него получаться. Такова логика ментальных взаимо­ действий. Поэзия дана нам не для создания гени­ альных стихотворений, а для того, чтобы мы мог­ ли измениться. Чтобы мы почувствовали язык ангелов. А в крайнем случае, чтобы взяли и просто создали этот язык. Чтобы, научились говорить на нем друг с другом. Чтобы научившись этому, ста­ ли бы жить по ангельским законам. Только такая сверхзадача оправдывает, поддерживает и напол­ няет будущим русскую поэзию.

Уральское поэтическое движение появилось без видимых причин, не имея ни учителей, ни отцовпрародителей, ни даже теоретических посылов. Его неперсонализированные истоки – великолеп­ ны в своей неопределенности. Четыре поколения поэтов, сконцентрированные на тридцатилетней временнойплощадке,сжатойпериметромтрехго­ родов (плюс еще двумя десятками уральских по­ селений), явили природу и смысл «черных дыр» провинциальной культуры, свет которых просто не может по определению выйти за пределы соз­

7

данной ими реальности. Это движение, назван­ ное уральской поэтической школой, не опозна­ ваемо конгломератом центральной/московской культурной иерархии, способной переваривать и включать в свои ряды только разве что одиночек, выдергивая их из любой подвернувшейся под руку провинциальной парадигмы. Ибо абсолют­ ная неосведомленность именно во всём делает эту иерархию очень устойчивым и структурно не­ обходимым явлением.

Такоеположениеделнеконфликтно,аплодотворно. С одной стороны – создаются национальные потемкинские деревни современной литературы, заселенные гениями, яркими и не очень яркими талантами, а также яркими не-талантами (и это не ирония, а просто такова природа мейстрима), а с другой – работают и решают свои внутренние за­ дачи иные «миры» размером с Уралмаш, Мотови­ лиху или ЧМЗ. Уральское поэтическое движение своей поражающей воображение массовостью, ка­ чеством, разнообразностью продемонстрировало­ , что цель литературы – отнюдь не литература. Оно (это движение) своим существованием сформу­ лировало следующее: люди с концентрированной духовностью не должны сетовать на невостребо­ ванность; они на то и высо­кодуховны, чтобы са­ мим создавать социальные и эстетические жанры своей деятельности без надежды на «одобрение» со стороны общества и тем паче – государства. И дело здесь не в том, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, а в том, чтобы процесс утопления переделать в великолепный массовый заплыв с дюжиной мировых рекордов на фини­ ше. Решающим здесь будет не скорость и мощь движений, а их постоянность и длительность. Ибо никто не сможет отменить один из основных культуротворческих законов, который гласит, что

халва реально образуется во рту на три тысячи сороковом произнесении этого слова.

Ощутимые сдвиги в жизни вообще и в культуре в частностиможетпородитьтолькосуммасудеб(не биографий, а судеб) людей, решивших двигаться в направлении, о котором они в начале пути даже не имеют понятия. У любого пути (не дороги, а пути) есть одна особенность, о которой надо пом­ нить: в самом начале пути наиважнейшим явля­ ется куда он ведет, ближе к середине – кто идет по этому пути, а в конце – кого эти кто-то ведут за собой. Собственно об этом наша книга.

Когда мы вглядываемся в звездное небо, прихо­ дит ли нам на ум, что мы наблюдаем далекое про­ шлое нашей Вселенной и что Ее настоящее нам недоступно? И может, стоит поразмышлять, чему принадлежит наше с вами настоящее – вполне возможно, этому самому прошлому. И если это так, то оно (прошлое) – в наших руках. И из этого срочно нужно сделать выводы, пока эти выводы не сделали нас. Такие дела.

уральская поэтическая школа:

мифы и реальность

Природа уральской поэтической школы (УПШ) как культур­ ного феномена двойственна. С одной стороны, сколько бы ни подвергали сомнению его реальность, разговоры об УПШ то и дело наполняют окололитературный дискурс, и целый ряд поэ­ тов во главе с В. Кальпиди, собственно создавшим культурный проект (а УПШ – это именно культурный проект) и развернув­ шим его во времени и пространстве, с разной степенью аргу­ ментированности и экспрессии утверждает его существование. «Современная уральская поэзия – это единый психогеологиче­ ский ландшафт и единая климатическая макроэстетика, скре­ пленные пластилиновой опалубкой единого информационно­ го поэтического пространства. Это пространство ощущается большинством участников процесса как несомненное, четко персонифицированное и ценностное явление», – утверждает В. Кальпиди1. С другой стороны, расплываясь во все стороны из-за количества людей и идей, смыкаясь с литературными фе­ номенами различного порядка, порой несовместимыми друг с другом (хотя что в литературе может быть несовместимым? Наверное, только талант и бездарность, и то навряд ли), УПШ так и остается где-то в разряде мифологических литературных образований, пополняя коллекцию персональных и коллектив­ ных мифов, связанных с поэзией, околопоэтической жизнью, жизнью самих текстов и т.д. Даже представление об УПШ у каждого участника литературного процесса и у всякого, кто интересуется поэзией, свое: возьмите, например, высказыва­ ния Д. Быкова и А. Петрушкина и сравните. Одинаково можно говорить: нет такого явления, и можно говорить: да, оно есть. Ничего от этих слов не изменится. Реальность и представление о ней (миф) так плотно смыкаются в случае УПШ2 , что трудно установить, что из них является определяющим: моделирует ли миф реальность или некая первоначальная реальность интен­ сивно обрастает мифологией. Скорее, и тот и другой процесс имеют место быть и идут параллельно, создавая комплексное и в своей комплексности оригинальное образование, существу­ ющее на стыке поэзии, литературы в самом широком смысле, жизнестроения и т.д.

УПШ как социокультурный проект

УПШ – это в первую очередь социокультурный проект В. Каль­ пиди и примкнувших к нему авторов. Историю проекта лучше всего расскажет сам ее создатель и, возможно, его биографы. Для нас более важен авторский замысел и что из него на дан­ ный момент получается: УПШ – это попытка смоделировать некое представление об уральском поэтическом пространстве, построить и структурировать литературное поле, объединяю­ щее авторов разных поколений и эстетических воззрений.

Дело в том, что на Урале – и такая ситуация наблюдается как

10 Введение

В связи со всем сказанным возникает еще одна проблема, которая также носит фундаменталь­ ный характер, – принципы выделения поколения в УПШ. Пока они, скорее, ситуативны, связаны с выпуском антологий, конкретными мероприя­ тиями и тусовками, но не зависят от реальных социокультурных факторов, которые в проекте не учтены и вряд ли планируется учитывать в бу­ дущем, поскольку проект не научный, а исключи­ тельно творческий. Между тем, для рассмотрения генераций в УПШ может быть репрезентативна и та поколенческая структура, которую выстро­ ил Д. Давыдов в статье «Поколение vs поэтика: молодая уральская поэзия». Поколения или, в терминологии автора, «субпоколения» очень гра­ мотно представлены с учетом годов рождения и эстетических практик поэтов: поколение «позд­ него андеграунда» (рожденные в конце 1960 – начале 1970-х гг.), поколение «промежутка» (се­ редина и конец 1970-х гг.) и поколение «новой стилистической централизации» (рожденные в начале 1980-х гг.)7 . Хотя и здесь остается необо­ значенным следующее поколение или даже поко­ ления, рожденных в середине и конце 1980-х и в начале 1990-х гг. и успевших заявить о себе как о перспективных молодых авторах. Кроме того, статья Д. Давыдова посвящена не столько УПШ, сколько «молодой поэзии», то есть практически «вавилоно-воздушному» проекту Д. Кузьмина, реализуемому в регионах, в том числе и на Ура­ ле. Потому сложно говорить о возможности за­ имствования четкой поколенческой матрицы для УПШ извне – поколения поэтов в регионе так и остаются в разряде мифологических образова­ ний, и мифы о генерациях можно моделировать по-разному, в зависимости от целеполагания мо­ делирующего.

Есть еще один глобальный вопрос, который неиз­ бежно возникает при рассмотрении внутренней структуры УПШ, ответ на который располага­ ется где-то на грани реальности и мифологии: существование в рамках феномена какой-либо иерархии авторов. По каким признакам из огром­ ного количества пишущих в регионе отбираются поэты в антологии, почему именно они приглаша­ ются на фестивали? Но здесь ответ прост: исходя из предпочтений В. Кальпиди, то есть УПШ авто­ ритарна в этом смысле, как, впрочем, и во многих других. Значит ли это, что иерархическая система УПШ состоит из двух уровней: В. Кальпиди и

все остальные? По-моему, не значит. Иерархия, возможно, существует в рамках поколенческой структуры: младшие, да, большей частью уважа­ ют старших. Хотя в любом правиле есть исклю­ чения.

И еще: если посмотреть не на внутреннюю ор­ ганизацию УПШ, а на само явление глазами постороннего, то УПШ – и есть иерархия, про­ странство, объединившее талантливых, с точки зрения В. Кальпиди, авторов и отсекшее недо­ статочно талантливых или пока еще не получив­ ших достойной их таланта оценки. За пределами УПШ в регионе, разумеется, есть поэзия, но она представляет собой неразмеченный серьезной культуртрегерской работой хаос и невыгодно от­ личается от рафинированного космоса кальпиди­ евского проекта.

Продолжая разговор об особенностях УПШ как социокультурного проекта, нельзя не отметить, что социокультурное значение данного феномена вовсе не ограничивается региональными рамка­ ми. УПШ – это проект, продуцирующий поэти­ ческие представления и творческие интенции его создателей и участников в культурное простран­ ство страны и всего русскоязычного мира. Анали­ зируя второй том АСУП на специальном круглом столе, организованном по поводу выхода этого тома, литературтрегер и фигура весьма значимая для современной поэзии Д. Кузьмин подчеркнул, что «верность заданной концептуальной пробле­ матике» «представляется редчайшим явлением в современной литературной практике – и явле­ нием чрезвычайно важным. Потому что вообще концептуальная выдержанность – это то, чего не достает российскому культурному процессу, и в особенности ему не достает той концептуальной выдержанности, которая как-то разворачивается во времени»8 . Процитирую еще. «Выпуском двух антологий Кальпиди “разделил” русскую поэзию как бы на троих: на Москву, Санкт-Петербург и Урал. Петербургская поэзия в данном сочетании выглядит, по-моему, слабее»9 , – А. Вознесенский. Д. Пригов также выразился в подобном духе, хотя и отметил, что эпоха географического фактора в литературе благодаря глобализации и Всемирной сети заканчивается, приходит время проектов всероссийского масштаба или даже транскон­ тинентальных10. Для иллюстрации последнего высказывания приведу пример на региональном материале: авторский проект В. Чепелева, вос­