ЭНЦИКЛОПЕДИЯ УПШ

Николай Бурашников

Бурашников Николай Павлович (28.10.1952 – 20.09.1999) родился в поселке Савино (ныне по­ селок Засечный) Чайковского района Пермской области. Окончил профессионально-техническое училище, работал плотником и лесорубом, затем прессовщиком на «Камкабеле», корреспондентом заводского радио, дворником, кочегаром. Первые стихи опубликовал в 1973 г. Автор двух прижиз­ ненных книг стихов, выпущенных в 80-е годы: «Дерево и тень» (1988), «Во все стороны русско­ го поля» (1990). Третья, посмертная, «Настин холм» (2002) названа в честь дочери. Незадолго до гибели поэт снялся в документальном фильме «Святой N», где сыграл самого себя. Участник АСУП-2. Жил в Перми. В пору ельцинских ре­ форм продал квартиру в Перми, купил дом ря­ дом с Белогорским монастырём в селе Калинино. Трагически погиб. Чайковской районной межпо­ селенческой библиотеке недавно присвоено имя Н.П. Бурашникова.

Филологическая маркировка стихов Н.Б.

Традиции, направления, течения: классическая поэзия, романтизм, реализм, «новокрестьянская поэзия», «тихая лирика», почвенничество.

Основные имена влияния, переклички: М. Лер­ монтов, Н. Некрасов, Ф. Тютчев, С. Есенин, Н. Рубцов, Н. Тряпкин.

Основные формальные приемы, используемые автором: прямое лирическое высказывание (ав­ торское «я» в форме лирического героя), клас­ сическая просодия, метафора, олицетворение, фольклорная стилизация.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

дорога, снег, дождь, дом, окно, мать, отец, тоска (беда, боль, потеря), смерть, провал (яма, дыра, могила, тьма, погружение, алкоголь), народ (му­ жики, старухи, пацаны, бабы, ребятишки, село), птица, совесть, вечность, свет, крест.

Творческая стратегия: искреннее стремление выболеть душой тоску от распада жизненной гар­

61

монии, прочувствовать и избыть тьму до ее пре­ дельной глубины, преодолеть тьму светом вечно­ сти, интенция воскрешения через смерть.

Коэффициент присутствия: 0,33

Дмитрий Ризов: «Погиб поэт» (некролог, опубликованный в пермской газете «Звезда»)

ВПерми зверски убили члена Союза писателей России Николая Бурашникова.

Ему было 47 лет... Это был трудный в быту, но очень талантливый человек, крестьянского про­ исхождения, пропитанный тем почвенным духом, который у нас принято называть еще народным.

Вего творчестве проговаривается миропредстав­ ление, выраженное в таких темах, эмоциях, таки­ ми языковыми средствами, основанное на таком опыте личной жизни, что нигде, кроме России, возникнуть оно не могло. По этой причине Нико­ лай Бурашников – русский национальный поэт,

– не в том смысле, что у нации он на устах и в па­ мяти, а ею он порожден на свет...

Онпорожденрусскойнациейтакже,какНиколай Тряпкин, Николай Рубцов... иные, даже очень хо­ рошие поэты, – просто другие. Это нисколько не снижает их значения, но они интернациональнее, что ли, могли бы появиться и в иной националь­ ной среде. Николай Бурашников, кроме как в русской, нигде бы не появился, тем более не смог бы существовать.

Впослесловии к последней своей книге, вышед­ шей в Перми в 1990 году, он сам сказал об этом так: «Места на родине Божьи: холмы, поля с пере­ лесками и обширные леса... с вырубками, где сам черт ногу сломит. Мужики у нас говорят: «С каж­ дым годом жить все трудней и трудней: водку не пей, в лес не ходи, на речку не ходи. А все из-за хапуг...» Выстраданные слова. Накипело. Я вы­ рос среди этих мужиков, знаю, как хлебушек до­ стается, когда работа не в радость, а – всю душу выматывает. Мы и косили с разрешения сверху, и плотничали, и лес рубили на «давай-давай»... Но нет-нет, да умудряются еще мужики и шапку об пол и песню спеть...» Больше ему так и не удалось выпустить книжку,

хотя рукопись новых стихотворений, беспрерыв­ но разбухая, всегда у него была наготове. Пермь за это время издала россыпи графоманских опусов, но власть города и области так и не удосужилась снизойти до творчества Николая Бурашникова, редкостным отсутствием художественного чутья наградила таких начальников природа... Николай пытался сам найти необходимые суммы, наткнул­ ся на предпринимателя, обещавшего подарить ему на «святое дело» выручку от проданной ав­ томашины куриных тушек. При условии, что Бу­

64

Артём Быков

Быков Артём Олегович родился 05.05.1987 в

Свердловске. Учился в УрГУ, сейчас студент исторического факультета Уральского педаго­ гического университета. Работал грузчиком, помощником геодезиста, курьером, продавцом, мерчендайзером. Стихи пишет с 2002 г. Участ­ ник семинара Андрея Санникова «Клуб капитана Лебядкина», фестивалей «Урал-Транзит», «Ли­ тератуРРентген», многочисленных чтений и слэ­ мов. Публиковался в журнале «Урал». Участник АСУП-3. Живет в Екатеринбурге.

Филологическая маркировка стихов А.Б.

Традиции, направления, течения: необарокко,

постмодернизм, неомодернизм.

Основные имена влияния, переклички: В. Со­ снора, А. Ерёменко, И. Северянин, А. Санников, В. Семенцул.

Основные формальные приемы, используемые автором:актуализацияпамятижанра(послания, разговоры), анаграммирование, метонимический перенос, техника выстраивания контрапункта поэтических голосов, анжанбеман, сдвиг цезуры, введение психологического контекста, изъятие грамматического субъекта.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

фокусировка на культурном контексте и транс­ формация образов мировой культуры, философ­ ское осмысление собственной жизни, мотив глу­ хоты, слепоты, скуки, смерти; образы – бог, небо, цветы, вода (река).

Творческая стратегия: поиск культурной, со­ циальной идентичности посредством поэтиче­ ского творчества.

Коэффициент присутствия: 0,43

Автобиография

Первое, что помню, – чувство собственного со­ знания, резкое, как тумблера щелчок. Позже (до того нахлеставшись вусмерть) на кафельном полу ванной комнаты без звука, света и памяти я по­

нял, насколько это соответствует появлению, на­ столько и опыту Декарта со словами «Cogito ergo sum». В то утро над его могилой стоял смерч.

Воспитывался я в обычной советской семье пере­ строечного типа – то есть безотцовщина. Отно­ шения «отца» с матерью интимны и оттого лич­ но мне безынтересны. Однажды мне довелось видеть его, но четверть века спустя это, мягко говоря, не актуально. Семья-то большая, и здесь вполне могут уместиться все определения кров­ ного родства. Близкие – мамины шесть сестёр и два брата с вагоном двоюродства. Сейчас на Ура­ ле родственников мало.

Бабушка родом с Северщины, из Комарицкой волости. Господь подыграл мне родиной первого (пока что) памятника древнерусской литературы. В начале 50-х бабушка по сумбурным причинам переехала в Свердловск, поступила на филологи­ ческий факультет. Училась недолго, потому что семья, дети, труд на заводе по имени «Уралмаш». Однако филологическая закваска, я полагаю, сильна до сих пор – абсолютная грамотность и повсеместное критиканство. С 2007 года живёт в США.

Дед из пермских крестьян старинного села Рус­ ский Сарс. История их велика и обильна – за 300 лет они переквалифицировались из полехов в русских, утратили старый обряд и выучили татарский язык как второй. Дед рано лишился матери, голодал, пока его отец строил Беломорка­ нал. Кроме того, военное детство и 5 лет на ТОФ (Тихоокеанский флот) оставили свои отпечатки. Оставшееся время он был мужем, отцом, дедом и рабочим, пока не умер. Первый гид по нюансам жизнедеятельности.

Мама

Мама, Светлана Аркадьевна, второй ребёнок в семье и первый, получивший высшее (экономи­ ческое) образование. Во время заочного студен­ чества (после техникума) маме представилась возможность переехать в квартиру сестры деда, Елизаветы Ивановны (тёти Лизы, как я называл её, вторя взрослым). Вскоре эта квартира стала и моим домом. Мама, человек чувственный, инте­ ресовалась искусствами общедоступными – ки­ нематографом, музыкой и литературой. Первые представления об этих способах и способностях выражения человека я получил из её уст, хотя бы и в виде китча. В связи с маминой трудовой занятостью моим воспитанием занималась тётя Лиза. Человек законопослушный, совестливый, с крестьянской этикой (сродни самурайской), она навсегда привила ребёнку скромность и деликат­ ность вместе с конформизмом и чувством стыда. Вульгарно говоря, я получил бабское воспитание. Я знал три слова – звуки, образы, запахи. Сейчас я знаю, что у человека 18 рецепторных систем, но тогда всё казалось огромным столбом. Звуки музыки заставляли моё ивовое тельце бесновать­ ся, запахи говорили мне, где зима, где весна, где дождь. А где мама, и мама именно зимой, гдето облаянная собакой. Детскими играми были игры в войну, Гитлера и самоубийство. Часто я отождествлял себя с другими людьми и днями жил чужой жизнью. Иногда это были животные. Фантазия представляла настолько неадекватные образы, что только подростком, посредством рас­ судка, я отделил их от реальных воспоминаний. Ассоциации и непроизвольная память стали всем для меня в мире. Многие образы навсегда – во­ ображаемый календарь, это цветной циферблат с движением против часовой, но без стрелки.

Читать/писать получилось до школы. Благодаря порыву энтузиазма в начальной школе я был, по­ жалуй, немного ленивым, но отличником. Порыв этот время от времени начинался во мне на про­ тяжении всей школьной десятилетки, но боль­ ше уходил в лицедейство с пейсами и плясками, чем в образование. Читать нравилось только то, что выбирал сам, всякую беллетристику. Так что «Тихий Дон», Александр Дюма-отец и весь Мо­ рис Дрюон прочитаны до старших классов.

Не хватало «отца», что послужило началом зна­ чительных метаморфоз. Отчим, поначалу человек увеселительный, бойкий и музыкальный (само­ учка), взялся учить меня быть мужчиной, но чрез­ мерно увеселился прохладительными напитками. Ничего позитивного из этого не получилось. За бойкое было больно, а пианино пришлось про­ дать. Мне быстро удалось познать радости семьи алкоголика, насилия, нищебродства и голых стен. Страна тогда плохо дышала, и больше всего я не­ навидел маргарин «Рама» и ЕБН.

В подростковом возрасте проявляется животное

В детском саду

происхождение человека, особенно в специфике Уралмаша. Оказавшись между школой и домом, я предоставил сам себе мир без унижения и агрес­ сии. Эта среда невоспитанности культивировала во мне детское своеволие, которое до сих пор от­ равляет меня. Прогуливал в библиотеках, а позже

– в компьютерных клубах (мания виртуального тогда ещё набирала обороты). Часть времени про­ водил «с пацанами», часть – в заботе о младшем брате. Полагаю, ему и мне пригодился ураганный эмпирический опыт. В разное время посещал сек­ ции спортивного ориентирования и бокса.

С последней школой повезло – благодаря сосед­ ским связям я попал в хорошую школу. «Лите­ ратурный» класс под руководством директора, и руководителя, и учителя Татьяны Владимиров­ ны, гениального физика Феликса Владимирови­ ча. Слова благодарности созревают с возрастом. Какие-нибудь, но у меня получились знания, дру­ зья и воспоминания о школьных годах. Аттестат получился отвратительным. Особо нравились взрослые развлечения: анаша, алкоголь и банди­ тизм. Бандитизм, слава Богу, не вырос, а выросло ночевать в обезьяннике, огрести на стреле и за­ быть про такие слова. Музыка нравится разная, но тогда тема гетто, несправедливости и неравен­ ства была ближе.

После школы долгое время я перебивался унылы­ ми работами и попытками учиться в вузе за счёт государства. Хотел получить техническое обра­ зование. Работа иногда находилась авантюрная, но пережитое лучше, чем непережитое. В итоге поступил на истфак (заочно), с чего и следовало начинать. В свободное время, которого навалом, я, как все молодые люди неопределённой занято­ сти, заслушивался музыкой (освоил гитару), ту­ совался и писал неумелую fiction.

С В. Корневой на ЛитератуРРентгене, 2008 г.

Поэзия началась с вешалки, в детсаду со сцены. Это был Тютчев, что-то долгое про природу. По­ том были лёгкость Александра Сергеевича, не­ много Брюсова из домашней библиотеки и стихи про войну. Всё это постольку поскольку. Хотя, наверно, только песни предоставили мне поня­ тие о сложении слов. До сих пор их люблю, на­ родные, авторские. В 10 лет я написал первые стихи и песню. Мотив её был «до боли знаком», и взрослым понравилось. Никто не поверил, что я сам, на этом и закончили. Потом были кое-как за­ рифмованные тексты на социальную тематику, на безответную любовь, на страх смерти, про Бога и справедливость. Выражение всегда идёт через от­ клонение в нервной деятельности. Всё, что было, делилосьна«красивизмы»ипрокакашки.Чтение качественных поэтов Серебряного века по школь­ ному курсу подсказало тенденции, но поэзии не прибавило. Маяковский, Хлебников, Северянин, Лившиц, Блок, Мандельштам, Хармс.

В2006 году меня спросили: кто не пишет стихов в 19 лет? Я не писал. Само слово «писать» объеди­ няет литературу с живописью и музыкой, и тог­ да все вопросы «в чём тут смысл?» необходимо адресовать Хичкоку. В чём смысл 40-й симфонии Моцарта или каковы на вкус эти яблоки на карти­ не? Полагаю, и сам смысл слова «смысл» утрачен, теперь он не иначе как «мораль сей басни такова».

Втом году мой друг (Настя) рассказала мне, что некто Санников Андрей собирает поэтический семинар. «Клуб капитана Лебядкина», его значе­ ние в целом, и конкретно Андрея Юрьевича, для моих стихов неоценимо. Сначала было отврати­

тельно от оценок и усмешек, но через усилие над самолюбованием пришло то элементарное «хоро­ шо и плохо». За неделю я исписал 96-листовую тетрадь, где расставлял ударения, количество слогов, виды рифмы и строфику всякого текста, что попадал в поле зрения. АЮС еженедельно снабжал семинаристов книгами, призванными, как эбонитовая палочка, выпрямить вкус. Благо­ даря семинару многие интересные люди (поэты и нет) стали моими друзьями и близкими, благода­ ря АЮС я узнал о современной русской/ураль­ ской литературе. Техника письма тоже благодаря. Для меня семинар длился 3 года. Потом стало не­ когда, стихов меньше, привычка перестала быть. Это чрезвычайно важный, но пройденный этап, и я его помню.

Неудобство в том, что поэзии две, одна в другой

– как вид текста и как наилучшая форма этого же текста. Омонимичность окончательно усложня­ ет детерминацию. Плохая поэзия – оксюморон. Условия обычны: стихи – это вот рифма, строч­ ки одинаковой длины и более-менее связанный текст, поэзия – то же самое, но и что-то ещё, или не то же самое, а что-то ещё. Виртуальная живо­ пись через шифр слов. Первым опытом «литпро­ цесса» был Урал-Транзит в декабре 2006 года. Сама атмосфера, ночной Кыштым, активные вли­ вания и слова в непривычном порядке произве­ ли впечатление выхода в открытый космос. Это впечатление – до сих пор. Со временем и новыми людьми оно изменялось, но не проходило. Каж­ дый из поэтов, которых я знаю (читал, а лично – тем более), вручил мне свой фокус (в обоих смыс­

лах), тем самым изменив и мой текст. Большая часть этих поэтов представлена в АСУП-3.

За последние (на сегодня) 4 года я радовался теа­ тру «Драбадан», бессодержательным спорами о судьбах русской литературы, теоретизации кине­ матографа, выпивке и чтениею стихов во дворах

икабаках. В кабаках читается по-другому, и это, наверно, честней, чем в Доме писателей. Некто говорил, что вне контекста нет текста. Контекст или даже контекстность (шахматы/игра в шахма­ ты) – это условие искусства (не «что», а «как»), среди которого поэзия вроде ментальной физи­ ки. Не сами вещи, а представления о них, пре­ парирование идиом и значений, потому что сло­ ва ничего не значат. В этом порядке есть (пере) осмысление, он же «смысл», и всегда новый (хо­ рошо забытый). Проблема определения поэзии (и её отделения от прозы) такая же, как проблема определения языка. Человечий мозг не понимает континуумов, ему остро необходимы дискретные сущности – точно знать, где заканчиваются ноги

иначинаются тапочки. Хотя всё, что в нас есть,

– непрерывно. Да, на стадии бега с макролитами отдельное слово было поэзией, но вроде условия изменились? Ars longa sed non permanentem est.

Из инструментов разве что ритм, из способностей

– точность и остроумие. Традиции как тарелки, но и просто слова построчно – это чаще возглас невежд. Поэзия для меня – когнитивная терапия. Можно вообще не писать, только говорить или только мыслить. Для читателя она – интерпре­ тация и эмпатия. Никто не заставляет понимать мир вокруг себя, особенно чужим разумением. Недостатки моих текстов – перегруженность внутренним смыслом слова, пренебрежение нар­ ративом, и часто я не убираю лишнее. Это вопрос навыка (его отсутствия) и, следовательно, при­ дётся подумать.

Сегодня учусь и работаю, занимаюсь оптимиза­ цией процессов обслуживания бизнес-рынка в сфере телефонии и ШПД. Оптимизацией меня занимается женщина (спасибо, Света), вторая из трёх самых главных в жизни мужчины. Читаю периодику, публицистику, научную литературу (история), изредка романы. Из последнего ли­ тературного – Лоуренс и Буковски. В моих ин­ тересах феномен искусства и науки о человеке – провалов в образовании достаточно. Трэш и угар приветствуется так же, как атараксия и экзистен­ ция. Пишу медленно – это сказка о потерянном времени, но просто без этого жужжания в голове уже не умею.

Сентябрь 2012, Екатеринбург

68

Александр Вавилов

Вавилов Александр Владимирович родился

01.07.1982 в Свердловске. Публиковался в жур­ налах «День и ночь», «Дети Ра», «Звезда», «Наш современник», «Нева», «Новая Юность», «Си­ бирские огни», «Урал» и др. Лауреат несколь­ ких фестивалей. Победитель нескольких слэмов. Лауреат премии журнала «Урал» (2011). Автор книг «Итальянский ноктюрн» и «Флорентий­ ский блюз». Участник АСУП-3. Живёт в Екате­ ринбурге.

Филологическая маркировка стихов А.В.

Традиции, направления, течения: барочность,

классицизм, модернизм, конструктивизм, пост­ модернизм, автоматическое письмо, европейский сюрреализм.

Основные имена, влияния, переклички: И. Бро­ дский­ , Б. Гребенщиков, А. Еременко, Б. Поплав­ ский.

Основные формальные приемы, используемые автором: вариативная сквозная рефренность, кольцевая композиция, самодостаточное номи­ нирование, семантическое опустошение слова как прием, инверсия, анжанбеман, (само)ирония, метатекстовость.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, обра-

зы: детская отстраненность, замкнутость про­ странства и боязнь таковой (клаустрофобия), абстракция, белизна как экспликация пустоты, каталогизирование, Италия (города, художники, Возрождение), одиночество, вода, волны, дно, разнообразные сочетания света и тьмы, их диа­ лектика, молчание, тишина, зеркало, отражение, живопись, Бог, дыхание (задыхание), память, врачи, лечение, смерть, петля, клеймо, алкоголь, питие, мама, контекст и взгляд «в контексте», сумрачное плавание поэтической мысли «во всю длину» безысходности, нарочитое размывание смысла, жонглирование смыслами как открытие сюрреальности, парадоксальное сочетание пла­ стической вязи и монолитности.

Творческая стратегия: отстраненное, герме­ тичное, резко интравертивное проговаривание бытия как бесконечных матрешек из «вещей в себе», квазинарративность, монотонное сомнам­ булическое говорение, «случайно» сталкивающее разнородные словообразы (абстрактные и пред­ метные).

Коэффициент присутствия: 0,62

Дополнительные сведения

А.В. человек достаточно скрытный: какую-либо личную информацию о себе дать отказался. При этом, по мнению знакомых, личность он вполне себе коммуникабельная. Некоторые считают его человеком-загадкой хотя бы уже потому, что он, во-первых, феноменально молодо выглядит для своих 30 лет, а во-вторых, слишком уж много бе­ лых пятен в его прошлом. По слухам, А.В. учится заочно на филфаке в Тюмени; работает сторожем

вочень поэтичном месте – музее овощеплодово­ го садоводства; не женат и, как следствие, крайне принципиален. Здесь можно было бы поставить точку, но, к нашему удивлению, А.В. поддался со­ блазну социальных сетей и наследил настолько, что мы имеем возможность процитировать неко­ торые анкетно-юмористические (к сожалению, в стиле квн-реприз) сведения о нашем герое. Вот они.

Политические предпочтения: монархические.

Деятельность: строительство детских развива­ ющих вытрезвителей, культурно-аналитических центров и оздоровительных крематориев; кон­ цептуальный спиритизм; изучение природы ру­ мынских папоротников-людоедов; героическая манипуляция случайными формами сознания; колонизация стран четвёртого (пятого) мира вну­ три меня; мониторинг тёмных сторон собствен­ ной античности; пропаганда естественной высо­ ты свободного падения; борьба за независимость Свердловской области; канонизация Ренессанса

вконтексте моей персональной Италии. Интересы: 1) автономно мечтать и находить лю­ дей, потерявшихся в моём подсознании; 2) быть злым, противостоять злу, быть добрым, противо­ стоять, быть; 3) гулять по крышам самых высоких зданий Свердловска и Екатеринбурга; 4) притво­ ряться живым даже тогда, когда на самом деле ты давно уже бесповоротно погиб в боях за свою не­ зависимость.

Любимая музыка: классическая. Чаще – Шопен. Но фоном или под настроение могу много что слушать.

Любимые цитаты: «Чем больше у тебя времени, тем сильнее ты зависишь от пещерных бегемотов, ибо кому как не пещерным бегемотам контроли­

70

Игорь Варламов

Варламов Игорь Валерьевич родился 01.07.1964

в Магнитогорске. Окончил Магнитогорский горно-металлургический институт и Высшие ли­ тературные курсы Литературного института им. А.М. Горького. Публикуется с 1987 г. Печатался в журналах«Дружбанародов»,«Урал»,«Уральская новь», «Берег А», в антологии современной лите­ ратуры России «Наше время», «Вестнике россий­ ской литературы». Автор книг стихов «Разговор с летучей рыбой» (Магнитогорск: «Алкион», 1998, 300 экз.), «Муравьиное зрение» (Магнитогорск: «Алкион», 1998, 1000 экз.). Участник АСУП-2. С 2004 г. живет в Москве.

Филологическая маркировка стихов И.В.

Традиции, направления, течения: классика,

модернизм, экспрессионизм, экзистенциализм, постмодернизм.

Основные имена влияния, переклички: Г. Дер­ жавин, Е. Баратынский, Ф. Тютчев, Б. Пастернак, Н. Коржавин.

Основные формальные приемы, используемые автором: авторефлексия, ассоциативность, фи­ лософский и натурфилософский дискурсы, иро­ ния, сатира.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

природа, флора, фауна, топосы города, дома, эми­ грация, религиозная образность (Бог, ангелы, небо), судьба, поэзия, слово.

Творческая стратегия: авторефлексия, рецеп­ ция истории, моделирование судьбы.

Коэффициент присутствия: 0,22

Автобиография

Родился я 1 июля 1964 года на Урале, в промыш­ ленном городе Магнитогорске, где прожил до со­ рока лет. Там же формировался и как литератор. И хотя вот уже несколько лет живу в Москве, с родным городом до сих пор меня связывает очень многое. Я, можно сказать, плоть от плоти его. Магнитогорск вошел в мое творчество: за пять

лет до отъезда я написал стихотворение «Знать, от века стоит неприветлив и строг…», в котором, так уж вышло, напророчил свое недалекое буду­ щее – расставание с родным городом и поселение в Первопрестольной.

Тягу к сочинительству стихов впервые я почув­ ствовал лет в шестнадцать, наверное. Но осознан­ ное творчество началось гораздо позднее. Как большинство пишущих, прошел школу различ­ ных литературных объединений. Первым было городское литобъединение им. Б. Ручьева при ре­ дакции газеты «Магнитогорский рабочий», куда я пришел в 1984 году. Руководила тогда объеди­ нением магнитогорская поэтесса Нина Кондрат­ ковская, которую я и сегодня могу назвать своей «литературной мамой».

Но общая атмосфера тогдашнего городского литобъединения была удушливой, давящей. В результате в 1987 году несколько поэтов и про­ заиков, членов лито, образовали собственную не­ формальную литературную группу «Дыхание». В 1988 году в состав «Дыхания» вошел и я, а осталь­ ные его участники на долгие годы стали моими единомышленниками, друзьями, коллегами по литературному цеху. В те же годы состоялась первая публикация моих стихов в периодической печати.

То время в Магнитке было богатым на события общественной жизни: развивалось экологическое движение, проходили политические митинги и, конечно же, бурлила литературная жизнь. После долгих лет забвения в город стали приезжать ли­ тераторы из столицы, из региональных центров. Выездные редакции «толстых» журналов прово­ дили встречи с провинциальными читателями и авторами, члены областной организации СП

СССР устраивали региональные семинары для молодых литераторов. Участником нескольких таких встреч и семинаров был тогда и я.

На вторую половину 80-х вместе с активной твор­ ческой жизнью приходится и моя учеба в Магни­ тогорском горно-металлургическом институте. Однако, закончив в 1991 году МГМИ, я оконча­ тельно решил связать свою жизнь с литературной деятельностью. Тогда, кроме стихосложения, я стал пробовать себя и в публицистическом жанре. Активно сотрудничал с городской газетой, писал статьи и очерки. Наша литературная группа име­ ла тесные связи с представителями других твор­ ческих профессий – художниками, музыкантами, театральными деятелями. Результатом такого общения, в частности, стал ряд моих эссе о магни­ тогорских художниках.

В 1997 году я был принят в Союз российских пи­ сателей. С 1997 по 2000 год избирался секретарем