ЭНЦИКЛОПЕДИЯ УПШ

Вадим Балабан

Балабан Вадим Анатольевич родился в 1978 г. в

городе Троицк Челябинской области. Учился в Троицком колледже гражданской авиации, позже поступил в Курганский государственный уни­ верситет, но не окончил его. Работал сторожем, слесарем, в настоящее время работает в магазине грузчиком. С 1993 г. участвует в работе троицко­ го литобъединения «Степь». С 2002 г. увлекается рок-музыкой. Участвует в местных музыкальных проектах: «Отражение», «Кусты», «Shiz-band», «Henaros Naguals», «Бабушкин и люди». Зани­ мается фотографией. Печатался в областных коллективных сборниках «200 новых стихотво­ рений», «Знакомство продолжается», «Строки», журналах «Новый век», «Южный Урал», «Урал», «Белый ворон», «Вещь». Публиковался в сетевых изданиях на портале «Мегалит». Автор сборника стихов «Памятник» (Челябинск, 2010, 500 экз.). В 2011 г. выступил в роли редактора-составителя коллективного сборника стихов «Цеппелины над Троицком». Переводит стихи с татарского. Участ­ ник АСУП-3. Живёт в Троицке.

Филологическая маркировка стихов В.Б.

Традиции, направления, течения: модернизм,

символизм, обэриуты, сюрреализм, метареализм, экспрессионизм, постмодернизм.

Основные имена влияния, переклички: П. Элю­ ар, И. Бродский, В. Кальпиди.

Основные формальные приемы, используемые автором: ассоциативность, динамическая образ­ ность, медитативность, прямое лирическое вы­ сказывание, суггестивность.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

эсхатологические коннотации; стихия воды; про­ теизм; пограничность.

Творческая стратегия: выстраивание ассоциа­ тивных рядов, смещение смыслов, замещение реальности, попытка прорыва, но с ощущением поражения в финале.

Коэффициент присутствия: 0,64

31

Автобиография

Моё рождение выпало на 16 октября 1978 года, и случилось это в городе Троицке Челябинской об­ ласти, где я проживаю по сей день.

Мама, Балабан Мария Дмитриевна, работала кондуктором в городском автотранспорте. Отец, Марфицын Анатолий Михайлович, был «воль­ ным» художником-оформителем. О своём отце знаю крайне мало и помню его смутно: он прожил с мамой около двух лет. Но тяга к творчеству, на­ верное, передалась от него.

С фамилией была полная путаница. По свиде­ тельству о рождении я был записан на отца. Но в детском саду и затем в школе числился под фамилией матери. С отцовской фамилией я себя совершенно не ассоциировал и, достигнув совер­ шеннолетия, официально уже ходил под фамили­ ей Балабан.

В четыре года у меня появился отчим, человек строгийисуровый.Сомнойособонецеремонился и наказывал по всей строгости за любые шалости. Потому я рос ребёнком хоть и активным, порою даже чересчур, но прежде чем пойти на какой-то серьёзный проступок, приходилось сто раз по­ думать. В этом плане, конечно, отчим сыграл по­ ложительную роль. Но была и оборотная сторона процесса «воспитания». Взрослея, я становился

Мои родители

32 Вадим Балабан

Мне 8 лет

более замкнутым и не всегда коммуникабельным. Тут ещё сыграла роль смерть моей бабушки, Ана­ стасии Ивановны, маминой мамы. Сам факт её ухода из жизни как-то не отразился в детском со­ знании. Старушка, которую положили в красный ящик, совсем не была похожа на мою «бабусю». Я только спрашивал себя: что это за бабка и по­ чему она находится именно у нас дома? А в день похорон… пришло много знакомых и незнакомых людей. Все они были мрачными, говорили впол­ голоса. Атмосфера была напряжённая. Особенно на меня повлияло то, что мама жутко убивалась и часто плакала, а временами ей просто станови­ лось дурно. Не знаю, понял ли я, что произошло, но после этого долго играл под столом и выходить из-под стола мне не очень-то и хотелось. То ли там было какое-то убежище от невидимой внеш­ ней угрозы, то ли ещё что-то – сказать сложно по прошествии такого количества времени.

Пошёл я в школу в шестилетнем возрасте. Обо­ жаемый воспитателями в детском саду, я стол­ кнулся с полным равнодушием и даже прене­ брежением моей первой учительницы. Она не любила меня, я не любил её. Но наши обоюдные мучения друг друга продолжились недолго, всего год. Я с родителями переехал из одного района го­ рода (привокзальный посёлок) в другой (посёлок Мирный), и в новой школе (№ 23) у меня появи­ лись какие-никакие, но успехи. Хотя, что греха таить, был я «тихим» троечником. Особо ничем не выделялся. Год-два пел в школьном хоре, был даже солистом. Но в пионеры меня принимали последним потоком, за год до распада СССР. А в 1991 году от «тихих» троечников избавились и сделали гимназию. Так, в 8 класс я пошёл уже в другую школу, № 1.

К тому времени я стал взрослее, проявлял интерес

к литературе и истории. Учиться стал на «хоро­ шо» и «отлично». Только с алгеброй и геометрией отношения не сложились, и это единственные два предмета, которые испортили мой аттестат «тро­ яками». Но – по заслугам.

Ещё в классе шестом пробовал что-то рифмовать. Конечно, я не имел представления о том, что та­ кое поэзия. Рифмоплётствовал я, большей ча­ стью, чтоб просто чем-то выделиться перед дру­ зьями и одноклассниками. И, будучи взрослее, отправил тетрадку своих стихов на городской молодёжный литературный конкурс. Стихи были самыми примитивными. Но жюри что-то удалось выбрать, и так на странице местной газеты, среди стихов других конкурсантов, я обнаружил своё. Газета вышла 31 декабря 1992 года. Вот это был подарок! В следующем году, к юбилею города, нас собрали в городском ДК, вручили премии, книги, и я уже автоматически считался участником лит­ объединения «Степь».

После конкурсной эйфории начались «трудо­ вые» стихотворные «будни». Так получилось, что за моё образование взялся троицкий поэт Александр Бережняк. В «Степи» он был одной из значимых личностей. Кроме своих стихов, был известен переводами татарского поэта, члена СП, Басыра Рафикова, который многие годы живёт в Троицке. Писал я мало и плохо, но через год слу­ чилось неожиданное для меня самого: я тоже за­ нялся переводами. И переводил с немецкого Гёте, Гейне, Грюна, Гартмана… Это был период с 1994 по 1996 год. Потом вернулся к своим стихам, и – что-то стало получаться.

Александр Бережняк уехал на родину, Украину, в 1995 году, и я остался без учителя. В это время,

Лидия Хрипко

после некоторого перерыва, стала приходить на занятия литобъединения поэтесса Лидия Хрип­ ко. Она похвалила мои переводы. С этого и на­ чалось наше общение. С весны 1996 года я стал постоянно бывать у неё дома. Поводом могло послужить новое стихотворение. Я приезжал к ней, мы по многу часов общались, читали друг другу. С ней было интересно. Она была с высшим филологическим образованием, хорошо знала классическую и современную поэзию, историю. Так я познакомился с её отцом, поэтом Сергеем Масасиным, которого считаю лучшим троицким поэтом.

В это же время начинаю переводить стихи Басы­ ра Рафикова по подстрочникам.

К концу обучения в школе я так и не смог опре­ делиться: куда идти дальше? Чтобы не терять времени, поступил «за компанию» с друзьями в Троицкий авиационный технический колледж, на специальность «авиатехник-механик». Любви к сложным авиационным механизмам я не испы­ тывал и, проучившись полтора года, написал за­ явление об отчислении.

Армия была не за горами. После отчисления меня ждал военкомат с «распростёртыми объятиями».

Авремя было смутное. Шла война в Чечне. Из-за недостатка веса мне дают отсрочку на год. Нужно как-то зарабатывать на жизнь. Устроился осенью 97-го в детский летний лагерь сторожем. Фактически там жил до начала открытия сезона 1998-го. Жизнь в лесу даёт пищу для вдохнове­ ния. Многие стихи того периода вошли в мою первую книгу «Памятник».

Апосле лагеря меня завертело-закрутило. Лидия Хрипко уговаривает поступить в университет на

Здесь мне 24 года

Сергей Масасин

филфак. Я еду в Курган, прохожу подготовитель­ ные курсы, успешно сдаю экзамены и поступаю. Отучившись семестр, отчисляюсь и возвращаюсь

вТроицк. По возвращении домой устроился ра­ ботать. Задержки зарплаты вынуждали часто ме­ нять места работы. Пока не устроился в магазин,

вкотором работаю вот уже 11 лет грузчиком. Стихи приходили редко. Участвовал в различных областных конкурсах, фестивалях, даже удалось съездить в 2002 году на Уральский региональ­ ный семинар молодых литераторов в КаменскУральский. За полгода до него мне делают пред­ ложение создать музыкальный рок-коллектив. Так с Андреем Федотовым мы организовали группу, которая впоследствии получила времен­ ное, а затем постоянное название «Отражение». Запись альбомов в троицкой студии Василия Ба­ бушкина в ДК «Энергетик», концерты, участие в других проектах – всё это продолжалось до 2009 года. Очередной внутренний кризис заставил остановиться и пересмотреть приоритеты. В июне 2010 года выпускаю книжку стихов «Памятник». В это время тяжело заболевает мама. Онкология. В октябре её не стало… 2011 год – самый плодотворный год в моей жиз­

ни. У Басыра Рафикова, к его юбилею, выходит книга стихов. Я как переводчик делю книгу с Сер­ геем Борисовым. В сентябре с Андреем Федото­ вым выпускаем альбом моих песен «Обещание». В ноябре Виталий Кальпиди издаёт очередной том АСУП, куда вошли мои стихи. В связи с этим Ником Медведевым были сняты видеоклип на стихотворение «Из природы сна и воды» и мое ав­ торское чтение. Участвовал в двух презентациях «Антологии»: в Челябинске и Перми (фестиваль «СловоNova»); вышли публикации в журналах России и США.

34

Дмитрий Банников

Банников Дмитрий Сергеевич (1969 – 2003) ро­ дился и жил в Перми. По образованию юрист, окончил Пермский государственный универ­ ситет. Стихи публиковались в коллективном сборнике «Монарх. Семь самозванцев» (Пермь, 1999), в журналах «Уральская новь», «Арион», в альманахах «Лабиринт», «Пермь Третья». Автор книг «Постоялец» (Пермь, 1996), «Пора инспек­ тировать бездну» (Москва, 2004). Лауреат Ильяпремии (посмертно). Погиб в автомобильной катастрофе. Похоронен на Северном кладбище в Перми. Участник АСУП-2.

Филологическая маркировка стихов Д.Б.

Традиции, направления, течения: модернизм,

метафоризм, экспрессионизм, барочность, урба­ нистическая лирика.

Основныеимена влияния,переклички: Н. Гуми­ лев, П. Васильев, А. Вознесенский, И. Бродский, В. Дрожащих и др.

Основные формальные приемы, используемые автором: метафора, ассоциативность, выворот и пародирование романтических стереотипов и лексики, намеренное занижение «высоких» поэтических тем, неточная рифма, аллитерации, динамическая образность, диалогизм, прямое ли­ рическое высказывание.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

осень, зима, путь, шоссе, дорога, асфальт, лобо­ вое стекло (автомобиля, аквариума), предметы сферической формы, катящееся, скольжение, лед, рыбы, преодоление пространства и времени, разрыв (в т.ч. отношений с женщиной), выворот и пародирование романтической традиции, кривая траектория, уход с трассы.

Творческая стратегия: стремление ощутить непостижимое за пределом доступного (за «ло­ бовым стеклом», за условностью традиции, за не­ бесной сферой и т.д.).

Коэффициент присутствия: 0,45

А. Сидякина о Д.Б.

«О себе. Банников Дмитрий Сергеевич. Родился в Перми 03.08.69, поздний ребенок в семье. Мой отец практически всю жизнь отдал юриспруден­ ции: проработал народным судьей, прокурором, более 15 лет – адвокатом. Ему 73 года, он все еще работает, дай ему Бог».

Дима написал это в 2001-м. Его отец, Сергей Дмитриевич, родился в Сталинграде в 1928 году. Очень любил этот город и потом уже, взрослым человеком, каждый год приезжал в Волгоград. Там он в 1948-м закончил Сталинградский ма­ шиностроительный техникум, затем приехал в Пермь, и в 1954-м окончил юрфак ПГУ. Продол­ жал оставаться сталинградцем в полном соот­ ветствии имени своего города: твердый в убежде­ ниях, бескомпромиссный человек, воспитанный советской системой. Адвокат-коммунист. Между прочим, писал стихи и четко знал, какими долж­ ны быть сложенные в рифму слова: «Дима! Ты должен писать о природе, о Родине, о красотах родного края!». Как вспоминает Димина жена Наташа, патриотические императивы Сергея Дмитриевича распространялись на все: «Дима! Тебе нужны хорошие советские полуботинки!» («Папа, я «саламандры» ношу, мне в них удоб­ но»). Отец (не слышит): «Тебе нужны хорошие

Детство

Школа

советские полуботинки!». Сергей Дмитриевич Банников ушел из жизни в марте 2003-го, через два месяца после сына.

Димина мама, Валентина Алексеевна, родилась в 1932 году в городе Березники Пермской обла­ сти. В военные годы жила в Боровске (на севере Соликамска). Окончила биофак ПГУ, с 1954 по 1997 год работала на кафедре ботаники и генети­ ки растений, была доцентом, зав.кафедрой. Очень добрый, деликатный человек, именно Валентина Алексеевна, в основном, содержала семью. Как младшего ребенка, Диму воспитывали все, в том числе сестра, с которой была значительная раз­ ница в возрасте.

«Сначала, как водится, детский сад. Ничего осо­ бенного там не было». А потом произошло – аст­ ма. «С первого класса жизнь пошла не по пла­ ну: тяжело заболел и три с половиной года (до середины четвертого класса) не ходил в школу. Учили меня дома родители. Я в те годы из дому никуда не выходил и научился общаться сам с со­ бой. Чтобы себя развлечь, все время что-то при­ думывал. Где-то в этом возрасте и начал рифмо­ вать слова. Потом вернулся в школу, привыкал к жизни в коллективе».

За несхожесть образа жизни и независимость мысли коллектив Диме мстил: мальчишки не раз и не два собирались его побить. Это уже в стар­ ших классах коллектив привык и начал ценить в Диме ум, юмор, фантазию, доброе обаяние.

Спрашиваю у Наташи: что он любил?

Любил высоту, залезть повыше и смотреть с вы­

соты. Любил трамваи. Потом полюбил скорость, движение.

Дима с родителями жил в высотном доме на Коммунистической (неподалеку от 32-й школы, где он учился). В их квартире на 7-м этаже окна выходили по обе стороны дома – был виден про­ тивоположный берег Камы, куда по мосту ходил 13-й трамвай. Ему нравилось смотреть из окна: вот трамвайчик движется по мосту, вот доходит до кольца, разворачивается там, идет обратно… Пермь? Как-то без особого чувства. Любил, чтобы все вокруг было необычно. Выдумывал все время, фантазировал. Мечтал поехать на остров Тонго, поселил туда волшебника Ы, попугая-говоруна – сочинял про них истории. Мог испечь черничный торт и за дикий цвет прозвать его «Синяя боро­ да». Любил вдруг рвануть куда-нибудь, например

вЕкатеринбург, на оперетту. Там же мог уснуть, на этой оперетте, но ведь – рванули!

«После школы поступил в ПГУ на юридиче­ ский факультет, со второго курса которого меня забрали в армию. Служил в ракетных войсках

вСибири. В армии чего только ни делал: был художником-оформителем, грузчиком, пекарем. Один раз даже стрелял из автомата». Кстати, в армию Дима пошел, имея серьезные противопо­ казания. Здоровья она не добавила – добавила ожог глаза. Но ему было важно чувствовать себя мужчиной. Там появились хорошие армейские друзья.

«После службы вернулся в родной вуз, который и закончил в 1992-м. Сразу же вступил в члены коллегии адвокатов, два года работал в районной

Армия

С родителями, 1987 г.

юридической консультации. С 1994 года работаю

вюридической консультации “Корпоративное право”, занимаюсь вопросами хозяйственного, финансового, налогового права. Женат, воспиты­ ваю приемную дочь. Не судим (пока). От сумы также не зарекаюсь».

Дима Банников был на самом деле, как пишут

врекламе, высококлассным специалистом. Он был отличным юристом, успешным, уважаемым коллегами-адвокатами. Зарабатывал весьма до­ стойно: первая машина (гонорар за выигранное

всуде дело) появилась, когда он еще и водить не умел, потом началось строительство новой квартиры – спокойно, без напряжения. К работе, по словам Наташи, Дима относился суперответ­ ственно: каждый вечер, вернувшись со службы, дома изучал дела подзащитных, прочитывал и за­ поминал многочисленные документы, поправки

вкодексах и т.д. Иногда придумывал дочке Кате сочинения (задумается на пять минут, и – гото­ вый текст, бери записывай).

А после всего этого он писал стихи.

«Первые серьезные стихи начал писать в армии с 1988 года. Нашел себя в поэзии, считаю, в 1991 году. В 1994-м издал первую книгу стихов «По­ стоялец». Второй раз опубликовался в сборнике поэтической группы «Монарх», в которую всту­ пил в 1998-м. В 1999 г. был принят в члены Союза российских писателей. Стихи пишу постоянно, но редко. Львиную часть времени «съедает» работа, сама по себе творческая, но в принципе мешаю­ щая выражать себя в чем-то еще. Главным увле­

чением были и остались книги. Одни из любимых писателей – Цвейг и Набоков».

Его жене запомнился зачитанный затертый то­ мик Бродского. Наташа редко была с мужем на поэтических встречах – ей не очень нравилось Димино окружение на них. Но для него это был выход к читателю, возможность публиковаться

–ему хотелось литературного признания. Хотя и сознавался, что игры в литератора – далеко не самое важное.

«На главные вопросы в жизни окончательного ответа сам себе я еще не дал»… Наташе запомнилось, как он писал стихи: ноча­

ми, зажав ручку в кулаке, с силой царапая ею по бумаге.

В начале января 2003 года на «Рождественском вечере с Ниной Горлановой» в Пушкинской би­ блиотеке мы видели Диму Банникова в послед­ ний раз. Он появился в дверях, с улыбкой кивнул знакомым, постоял немного, послушал и ушел. 15 января он погиб в автокатастрофе на трассе под Березниками, отправившись туда с коллегами в служебную командировку. За рулем был не Дима,

–другой человек не справился с управлением, и машина на скользкой дороге вылетела на встреч­ ку, – но что это меняет? «Мы выйдем из зимы, / Как путники из чащи – / Её остатком тьмы, / Подавленно молчащим. / Мы встанем на шоссе / И взглянем ошалело: / Она колола всех / И нас не пожалела. / Из нас шарфы растут, / И шапки

–волосами…» Их и погибло четверо, в точности, как Дима написал за два года до того, как все слу­

чилось. Через год Юрий Беликов составил и из­ дал посмертную книгу Димы Банникова «Пора инспектировать бездну», полную прекрасных, зрелых и пророческих стихов.

Он прожил свои тридцать три года чисто и осмыс­ ленно, не растратив в бессилии ни жизни, ни та­ ланта. И ушел так же чисто, побеспокоившись за­ ранее о тех, кто остался: не волнуйтесь, там весна. Что сверх этого можно сказать поэзией, и чему еще могут служить ее пророчества? Мы с Димой Банниковым были почти одногодки, но ни разу не поболтали просто так, по-дружески – всегда оставались на Вы. Но это как раз тот случай, ког­ да отсутствие общения ничего не значит. Была взаимная самодостаточность: по крайней мере, я всегда чувствовала, что рядом, параллельно моей, движется его очень хорошая, правильная, благо­ дарная жизнь. Такое впечатление он создавал.

Незадолго до последней встречи Дима привез мне свои фото для публикации в каком-то екате­ ринбургском альманахе. С фотографиями всегда было трудно – Дима считал себя нефотогенич­ ным. Но одну из них мы все же выбрали. Жиз­ нерадостный, летний, улыбающийся, Дима стоит под дырявым зонтиком, за прилавком с громоздя­ щимися спелыми фруктами – гроздья винограда, яблоки, апельсины. Круглые, теплые и живые, как атомы, к которым обращена его «эпикурей­ ская» молитва: «О, атомы мои, прошу, не рассы­ пайтесь!». Не рассыпались. Перекатились в слово «благодарность», но не рассыпались, нет.

(В очерке использованы автобиографические заметки Д. Банникова «О себе» (2001), опубликованные в книге стихов «Пора инспектировать бездну»).

38

Антон Бахарев-Чернёнок

Бахарев-Чернёнок (псевдоним, настоящая фа­ милия Бахарев) Антон Павлович родился в 1980

г. в городе Губаха Пермской области. Учился на филологическом факультете Таганрогского пед­ института. Победитель Пермского слэма-2009. Победитель Международного фестиваля поэзии «Синани-Фест-2009» в Ялте. Финалист перм­ ской краевой литературной премии им. А. Реше­ това (2011). Лауреат премии «Иная речь» (2012). Публиковался в журналах «Знамя», «Воздух», «Введенская сторона», «Вещь». Автор книги «Живи сюда» (Пермь: «Сенатор», 2011, 1000 экз.) Участник АСУП-3. Живёт в Перми.

Филологическая маркировка стихов А.Б-Ч.

Традиции, направления, течения: реализм,

классическая традиция «простоты и ясности», модернизм, «новокрестьянская» поэзия, «тихая» лирика, лагерная баллада, философская лирика. Основные имена влияния, переклички: А. Пуш­ кин, М. Лермонтов, Ф. Тютчев, В. Ходасевич, С. Есенин, Н. Заболоцкий, Н. Рубцов, А. Решетов.

Основные формальные приемы, используемые автором: классическая просодия и строфика, прямое лирическое высказывание, повество­ вательность, визуализация детали, соединение антитетических явлений, ирония, иронично сни­ женный пафос и одновременно лирическая эк­ зальтация.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

пограничность, маргиналии, пермский север (гео­ графически – Вишера, Соликамск), природный мир, зона, детали «укромного мира», поселковый быт и герои-персонажи (хмыри, кореша, «малой», зэки и др.), сиротство и заброшенность, «люд­ ские полыньи», историческая мгла, река, земная твердь, небеса (купол небес), дневной свет.

Творческая стратегия: преодоление постмо­ дернистского хаоса, парадоксальная гармони­ зация, чувственное соединение онтологических оппозиций в целостное сферическое единство,

в осмысленный и очеловеченный мир – посред­ ством классического «глаголом жечь».

Коэффициент присутствия: 0,5

Автобиография

(материал подготовлен для журнала «Вещь» № 6 и публикуется с разрешения редакции журнала)

О детстве

Сам я с Верхней Губахи – города-призрака, в котором теперь почти никто не живёт. Дед по маминой линии был жестянщиком, и, вроде бы, шахтёром, но я не уверен. Дедушка умер, когда я был очень мал, тогда это не было мне интересно. В 1992 году мы с мамой забрали бабушку в Таган­ рог. Её не стало в конце двухтысячных. Лежат с дедом в двух тысячах км друг от друга. А в Таган­ роге сейчас живет моя мама с сестрой.

Вторая моя родина – это Вишера. Отец у меня жи­ вёт на Вишере, в деревне Бахари. Бабушка там же, побаливает, глуховата, но ещё бойкая – на вёслах

– через речку, огородец у неё, грядки. Несколько лет назад она заблудилась в лесу и без спичек три дня ходила по тайге. Вышла в шестнадцати кило­ метрах от нашей деревни. Три дня питалась брус­ никой, с тех пор больше её не ест.

Вообще у меня одни «Бах» какие-то. ГуБАХа, БАХарев. Недавно добавил ещё один «Бах» – Бахчисарай.

По пути в Бахари я увидел село Тохтуево. Но в самом селе не был. Все, что написано о нем, – по­ этический вымысел. Я зацепился за это название. «Тохтуево» – сочное словечко. У меня оно стало как бы нарицательным, определяющим многие населенные пункты.

Когда я приезжаю к маме и сестре, чувствую, что это моя семья. Но надолго меня не хватает. Я во­ обще не могу находиться на одном месте. Только, пожалуй, в Перми. Поехал на юг – погрелся, по­ том – вернулся.

О первых стихах

В третьем классе нам дали задание написать сти­ хотворение. Помню, я был в шоке от этой проце­ дуры, получилось вот что: «Мохнатенькие нож­ ки/ Бежали по дорожке. / Два крылышка, два глаза , / Фу, гадина, зараза (таракан – отгадка)». Позже друг попросил написать ему стих, что я и сделал. Тогда я был абсолютно далёк от поэзии – нечего о ней не знал и никого из поэтов не читал. У меня всегда были проблемы с соблюдением объема сочинений: нужно было сдать страниц на 6, а я выговаривался на полутора. Потом оказа­ лось, что стихотворные сочинения могут быть всего лишь на полутора страницах. В 11 классе

мама помогала мне написать про «Войну и мир»: мы забахали сочинение о гениях и злодеях. Оно наивное, смешное – я его открыл через несколько лет. Тем не менее, учительница читала его после­ дующим поколениям школьников.

Следующее возвращение к написанию стихов у меня было в университете. Когда хочешь погу­ лять с одногруппницей после пар и пишешь ей что-то в стишках, так бы она, может быть, и не со­ гласилась, а тут умиляется и идёт.

О песнях

Потом я выучился кое-как играть на гитаре и резко начал писать песни. Опять же я мечтал, что сижу где-нибудь в центре села Покровского, под­ ходят девушки – «самые лучшие девушки» села, и все мои. Песни эти были что-то вроде русского рока, писал я их по три в день, играл совершенно неумело. Друзья показывали на меня пальцем и говорили: «У него триста песен». Я напишу ещё десять, месяц спустя они говорят: «У него 500». Цифра в байках дошла до 1000. Потом я послу­ шал Григория Данского и понял, что не научусь так же играть на гитаре. И стал писать стихи без гитары.

Сейчас музыка отдельно, поэзия отдельно. Мож­ но, конечно, петь стих под музыку, хотя это уже совершенно другая форма. Поэзии музыка не нужна. Это то же самое, что включить Шопена и Баха одновременно, получится настоящая како­ фония. Спеть хороший стих под очень хорошую музыку – это уже перебор. Хотя есть ведь попу­ лярные есенинские песни – всем нравится. Если всем это нравится, значит ли это, что стих hеrня? Должно пройти большое количество времени для того, чтобы поэзия обкаталась. Когда она станет обыденной, будет, как галька на берегу, – её мож­ но петь. Это хороший способ вернуть к жизни по­ лумёртвые стихи.

О творчестве

То, что мне сейчас нравится, я начал писать в году 2007–08. Это произошло спустя 10 лет по­ сле моих первых гитарных опытов. Сейчас меня устраивает то, что я пишу, но где-то около одного дня. Если стихотворение любят другие, оно мне нравится дольше. Сейчас я смотрю на свои на­ писанные несколько лет назад стихотворения и ничего к ним не чувствую. Обиднее всего то, что я не совсем помню, что именно я хотел в них ска­ зать. В стихах я оставляю множество тайничков, смотрю на стих двухлетней давности, и он для меня уже закрыт, ну ничего, это хорошо, это та­ кие шкатулочки. Стихи – как гробницы, гробики для отживших срезов души. Душа развивается, а то, что оказывается под землёй, уже археологи с кисточками раскопают.

Если у меня часто встречается какой-то опреде­

лённый образ, это ещё не говорит о какой-то си­ стематичности и предпочтениях. Чаще всего всё происходит само собой. Я показываю то, что меня трогает, – когда дзынкает в груди. Если этого не происходит, – миссия невыполнима. Иногда и бытовые мотивы можно показать интересно. За плечами любого прохожего из серой толпы мож­ но увидеть яркую и трагичную судьбу. В общем

– серо, а по отдельности – блестит.

Мне нужна какая-то деталь, от которой всё пой­ дёт. На филологическом уровне, как в примере с «Тохтуево». Это, может, из-за необычного звуча­ ния слова. Или это, может быть, какой-то чело­ век, который меня зацепит. Эта деталька – слово, событие, картинка – как маленький спусковой крючочек, от неё всё и идёт. Случается, что мне расскажут историю, и из неё получается стих.

О гаджетах

Стихи могут существовать везде. Неважно, где и как – хоть на заборе, хоть в ЖЖ. У меня есть аккаунты в ЖЖ и Вконтакте. Иногда я думаю: нужно ли мне это и не пописать ли мне пару лет в стол? Скорее всего, я скоро так и сделаю.

О вдохновении

Сейчас единственное, что вдохновляет, – Урал. Наверное, я пишу об Урале, потому что нигде не был. Не так давно стал ездить в Крым – пишу о Крыме. И, конечно, о Таганроге.

На фестивале «СловоNova», 2011 г.

40 Антон Бахарев-Чернёнок

Мне нравится в Перми. Хотя то, что я употреблял это слово в стихах, ещё ничего не значит. Все сти­ хи о Перми написаны в угоду городу, вроде как «Пермь, я твой». И сейчас, наверное, я её даже люблю, но писать о ней не хочу. Сейчас я бы ни за что не употребил это слово в стихотворении. Люблю этот город, но я ведь не могу писать Пер­ ми, как Петрарка Лауре. Если бы Пермь была для меня каким-то знаковым местом, я бы употреблял это название в тексте. Хотя дело не в Перми даже, это касается многих городов.

Вот приехал я в Таганрог и сразу написал «О, бед­ ный, бедный Таганрог». Там в городе есть какаято проблема. Когда-то я гордился тем, что пишу о Перми, а сейчас мне от этого даже немного не по себе. Тохтуево – это знаково, нарицательно. Таганрог, с выброшенными на берег карасями, где киснет море: мелкое, зелёное, горячее. Вроде бы приморский город-курорт, при этом ущерб­ ный. Подумать только: морской город-курорт, а купаться там запрещено. Это город-инвалид. Я не нахожу в Перми чего-то проблемного, чтобы о ней писать, а жить мне здесь нравится.

Об уральской поэзии

Меня называют пермским поэтом. Это лучше, чем быть уральским поэтом: пермский – это такой крепкий середнячок, российский – прекрасно, мировой – вообще трындец, а уральский… Давай­ те скажем ещё «великий поэт средней полосы». Пусть называют пермским, но не уральским.

О женской поэзии

Женская поэзия – это другое отношение к миру. Есть одно – мужское и другое – женское. Если кто-то относится к женской поэзии предвзято, – это их проблемы.

О слэме

Поэтический слэм – это просто шоу, игра. В 2009 году, когда я победил на слэме, я ещё думал, что это такая форма поэзии. Ну, я выхожу: я и читать не умею, и смыслы мои никому не нужны. У меня, конечно, произошла некоторая ломка, но я при­ нял правила игры. Это шоу, и не нужно здесь ни на что рассчитывать – нужно просто играть. Это всё развлекалово. У меня есть исключения из обычного серого ряда стихов. Людям тоже нужно иногда подкидывать сладкий кусочек, чтобы не казаться очень унылым. Написал я, конечно, эти стихи со злости. Я впечатлительный. Есть стих про Путина и Медведева. Ну, что ж, закрыты мне пути к президентским премиям.

О стране

В России ситуация полного упадка. То, что на­ зывают русским народом, – всё сельское населе­ ние и большинство городского – вырождается. Нравственно и физически. Раньше я переживал, что умирает моя деревня, потом – что в крае дела плохо, потом о стране, потом о планете Земля. Потом прошло: страна старенькая, а все старень­ кие когда-нибудь умирают.

О современниках

Из поэтов-современников мне нравится Борис Рыжий. Некоторые старые стихотворения Юрия Беликова и Владислава Дрожащих. Некоторые новые стихотворения Юрия Асланьяна. Вообще, что значит поэт? Это человек, который регуляр­ но что-нибудь пишет. Если человек уже десять лет ничего не писал, то он уже не поэт – он был поэтом. Сегодня в Перми одни писали когда-то, другие – пишут несерьёзно. В Перми с поэтами напряженка.

Записала Марта Пакните