Kozyreva_N_V_Ocherki_po_istorii_Yuzhnoy_Mesopotamii

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

в 26‒25 вв.до н. э.злоупотреблениявластьюсостороныправителяилигородской элиты могли привести к более серьезным для высшей администрации последствиям22.

В25 в.до н. э.внекоторыхтекстахизЮжнойМесопотамиидляобозначения различных групп горожан стали использоваться новые термины, которые носили определенный социальный оттенок и отражали, по-видимому, реально существовавшеевгородскомобществеразделениегорожаннадвесоциальные группы:

1)«важныелюди/господа»(lúigi.nigín) —вэтугруппувходилилюди,зани- мавшие руководящие должности разного уровня;

2)люди,«подчиненные господину»(RU/šub.lugal.ke4.ne)23, — в этугораздо более многочисленную группу входили люди, работавшие под чьим-то руководством.Изэтихдвухгруппболеевысокоеположение,естественно,занимали «важные»люди,т. е.те,ктоисполнялопределеннуюадминистративнуюдолжность или руководил профессиональной группой, но и среди них тоже была своя градация.

Так,вхозяйствеé.míвГирсувгруппуlúigi.nigínвходили40‒50 чиновников. Среди этих высоких должностных лиц упоминаются управитель хозяйства, главный певец, хранитель склада, главный купец, главный пахарь, посланник, главный администратор, надзиратель, землемер. По документам хозяйства видно, что персональный состав этой группы (т. е. имена собственные) иногда менялся, но должностной состав оставался постоянным, высокий статус этих лиц был тесно связан с занимаемой ими должностью. При этом и среди людей, занимавших руководящие должности, не было полного равенства. В одном из списков представителей группы lú igi.nigín первые 10 лиц названы lú igi.nigín. gal.gal.me, т. е. «самые важные». Вероятно, это были люди самого высокого статуса (Prentis 2010: 181 ff.).

описывается в шумерской версии эпоса, продолжался только один день. Жалобы вдов — матерей притесняемых — вызвали быстрый и эффективный отклик богов. Интересно, что в аккадском варианте эпоса, составленном гораздо позднее на основе шумерских сказаний, Гильгамешвыступает уже как могучий царь мощного города-государства с абсолютной властью над всем населением. Он притесняет все население, и мужчин, и женщин, и найти управу на него непросто даже богам. Дело, вероятно, в историческом контексте двух разных эпох, которые отразились в разновременных вариантах эпоса.

22В надписях правителей Лагаша нашли свое отражение способы, которыми пользовались доведенные до крайности горожане, чтобы решить свои проблемы. Среди тех кар, которых достойны главы враждебных Лагашу городов (в частности, города Уммы), неоднократно упоминается такое (вероятно, достаточно реальное) наказание, как изгнание или даже убийство правителя вследствие восстания горожан (SARI I: 34, 40, 55, 56).

23В одном из текстов этого времени, содержащем перечень работников крупного хозяйства, весь персонал при подведении итога объединен в две группы: «важные люди (и) (люди) подчиненные господину»(lúigi.nigínRU/šub.lugal.ke4.neBIN8347).Большинствоисследователейпереводиттермин RU/šub.lugal как «подчиненные царю», но одно из основных значений шумерского слова lugal (букв. «большойчеловек») —«господин».Этоттерминвстречаетсяивархаическихтекстах,когданиокаком царенебылоиречи.Логичнеепереводитьегокак«подчиненныегосподину»,темболеечтобольшин­ стводокументовсерединыIIIтыс.н.э.,гдевстречаетсяэтоттермин,дошлидонасизЛагашаисоставлены в тот период, когда правители Лагаша носили титул ensí (правитель), а не lugal.

111

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

Городской социум в середине III тыс. до н. э. Социальное неравенство

излоупотребленияадминистративнойвластью.Несмотрянаопределенные изменения в системе управления и социуме, происходившие в ходе формированияистановлениягородовЮжнойМесопотамии,хозяйственноеустройство городскихсистемсерединыIII тыс.до н. э.взначительнойстепенисохраняло фундаментальные принципы, на которых была основана хозяйственная дея­ тельность южномесопотамских поселений V, а возможно, и VI тыс. до н. э. В его основе лежало, вероятно, традиционное представление (уже во многом противоречившеереальнойпрактике)отом,чтоземляисредствапроизводства находятся в коллективном владении города (= во владении городского бога),

икаждый член коллектива имеет право получать свою долю совместно произведенного продукта.

РеальнаяэкономическаяситуациявсерединеIII тыс.до н. э.была,по-види- мому, достаточно противоречивой, поскольку в ней были смешаны и старая традиционнаяпрактика,итеновации,которыевозникаливсистемеуправления

исоциуме по мере становления и развития городских структур. Деятельность городскиххозяйственныхсистем,какивболеераннийпериод,поддерживалась

ирегулировалась с помощью разных вариантов обмена: постоянного добровольноговзаимообмена(реципрокция)излишкамипродукции,административного распределения и постепенно расширяющегося коммерческого обмена (Prentis 2010: 210). Каково было соотношение между этими альтернативными регулятивными принципами, неясно, но вместе они формировали и поддерживали хозяйственную жизнь городов.

Вэкономическойсферегородскихсистемприсутствоваликакбудтовсетри типаобмена,новтекстахсамоебольшоеотражениенашелраспределительный, вследствиетого,чтоименноэтасторонадеятельностихозяйствфиксировалась административными документами. При этом характер распределительного обмена тоже не оставался неизменным. Если в начале становления городов в его основе лежало, вероятно, право каждого члена коллектива на долю общего продукта, то со временем он стал приобретать характер своего рода платы за услуги.

Изнутри эта система скреплялась целой сетью взаимных обязательств, объединявших всех членов хозяйства снизу доверху, от простого работника до правителя города. В самом общем плане это были обязательства между хозяй­ ством (в лице администрации) и персоналом хозяйства. С одной стороны, хозяйство предоставляло своим членам (в разном объеме, но как минимум до­ статочном для существования) часть общих ресурсов и обеспечивало им безопасность. С другой стороны, взамен хозяйство требовало от получателя определенной «компенсации». Размер ее в рассматриваемый период, как правило, рассчитывалсявсеребре,хотя выплачивалась такаякомпенсация, скорее всего, натуральными продуктами или изделиями либо отрабатывалась исполнением определенной работы/службы. Взаимные обязательства существовали междуруководителямивсехуровнейиихподчиненными.Главныйуправитель крупногохозяйстванесихпередправителемгородаилипредставителемвысшей

112

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

городской администрации, а находившиеся в его распоряжении должностные лица имели, в свою очередь, обязательства перед главой хозяйства. Таким же образом складывались отношения и между начальником небольшой группы работников и его подчиненными.

На практике такого рода обязательства могли, вероятно, рассматриваться каквзаимнаязадолженность.Вдокументаххозяйстваé.míнеоднократноупоминаются долги отдельных лиц, которые должны были быть выплачены в серебре. «Должниками» выступают руководители различных профессиональных групп (пастухов, земледельцев, ремесленников), арендаторы полей, а «кредиторами» (т. е. лицами, у которых каждый из них был «в долгу») — их начальники, стоявшие на более высокой ступени административной лестницы. Чиновники со своими ресурсами имели, конечно, большие преимуществапосравнениюсотдельнымиработникамиилигруппамиработников,но и сами находились в положении «должников» по отношению к вышестоящим начальникам.

Смешение в хозяйственной и правовой сферах старых общинных традиций

иновой административной практики, возникавшей в ходе управления мас­ штабными материальными и трудовыми ресурсами развивающихся городских систем, создавало благоприятную почву для злоупотреблений, и этим пользовались,вероятно,начальникивсехуровней,чтоприводилосовременемксерь­ езным конфликтам внутри городского сообщества24.

В25‒24 вв. до н. э. социальное неравенство внутри городского сообщества

излоупотребления административной властью усилились настолько, что это не только отражалось на повседневной жизни отдельных горожан, но и сказывалось на хозяйственной жизни городов. Очень серьезной была проблема долговой зависимости населения. Все горожане, имевшие право на земельный надел,неслиопределенныеобязательствапопоставкампродуктовилиизделий илипоисполнениютрудовойповинности.Тот,ктопокакой-топричиненемог их выполнить, оказывался в полной зависимости от администрации. В результате могло последовать заключение в тюрьму за долги и даже продажа должника в рабство25. Следствием этого могла быть потеря социального статуса

24К середине III тыс. до н. э. очень значительным стало различие между размерами земельных наделов среди горожан, т. е. лиц изначально относительно равного социального статуса (Maekawa 1987). Если надел главы города достигал площади в несколько сотен гектаров, то у простого ремесленника он мог составлять всего 1 га. При этом городская администрация, вероятно, использовала разные возможности, сокращая число получателей наделов, и даже скупая земельные наделы у тех, кто имел на них право, но по каким-то причинам не мог исполнять связанные с держанием поля обязательства.

25Индивидуальное владение частными рабами засвидетельствовано в текстах из Южной Месопотамии уже в 26 в. до н. э. (Шуруппак). С этого же времени появляются первые свидетельства того, что среди частных рабов были не только пленные и чужеземцы, но и жители городов. Покупка рабов впервые зафиксирована письменными договорами в правление Энметены (25 в. до н. э.). Большинство такого рода договоров отражает обращение в рабство свободного человека, а не пере­ купку рабов. Почти в каждом третьем случае в рабство продают члены семьи (родители, братья, мужья). В основе таких продаж, по-видимому, часто лежали долговые обязательства. Документов,

113

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

значительной частью горожан, что сужало группу налогооблагаемого населения, т. е. уменьшало доходы города. Со временем масштабы такой зависимости, вероятно, настолько выросли, что правители городов вынуждены были приниматьопределенныемеры,чтобыобеспечитьучастиедостаточногоколичества работников в своих строительных проектах или выполнении воинской повинности.

«Реформы» Энметены и Уруинимгины. В 25‒24 вв. до н. э. в надписях правителей Лагаша, сообщавших о проведении особо крупных строительных проектов, исполнение которых требовало мобилизации значительной части городского населения Лагаша и даже привлечения жителей союзных городов, появился термин «освобождение» (ama.ar.gi4)26. Так, правитель Лагаша Энметена в ряде надписей, посвященных выполнению различных строительных проектов, сообщал, что он освободил жителей Лагаша от выполнения старых долговыхобязательств,втомчислеотуплатыпопроцентнымдолгамназерно, и«вернулдетейматерииматерейдетям»27.Подразумевалось,по-видимому, что правитель отменил долги по обязательствам горожан перед администрацией и освободил должников из тюрем28. Тем самым Энметена избавил их от обращенияврабство,азаоднопредоставилимвозможностьучаствоватьвисполнении

которые фиксировали сделки по продаже людей в рабство, от III тыс. до н. э. сохранилось немного, но показательным является то, что количество таких договоров со временем все увеличивалось:

до 24 в. до н. э. — 10, от 24‒23 вв. до н. э. — 56, от 22‒21 вв. до н. э. — более 95 (Gelb 1991, 14).

26Шумерскийтерминama.ar.gi/gi4буквальноможноперевестикак«возвращениекматери»,в пере­ носном смысле — «возвращение в исходное состояние». В аккадском языке, который долгое время сосуществовал с шумерским, но в конце III тыс. до н. э. вытеснил его из сферы разговорного языка ЮжнойМесопотамии,этомусловосочетаниюсоответствовалословоandurārum,котороеобычнопере­ водится как «освобождение». Это могло быть «освобождение» от долговых обязательств, трудовой повинности, рабского статуса (CAD v. I part II 115). И шумерский, и аккадский термины изначально были связаны не с понятием «свободы» как таковой, а с понятием «освобождения», т. е. снятия с человека неких обязательств и возвращения его в исходное состояние, когда его не связывали эти обязательства, т. е. он был «свободен». Свободным считался тот, кто вовремя и полностью выполнял все свои обязательства перед хозяйством и городом.

27В надписи Энметены, посвященной строительству и обустройству нескольких храмов в Лагаше (SARI I, 58), говорится об освобождении жителей Лагаша от уплаты долговых обязательств, в том числе от уплаты по процентным долгам на зерно. Далее в этой же надписи сообщается, что жители трех соседних городов (Урука, Ларсы и Бад-тибиры) были мобилизованы Энметеной для строительства храма в городе Бад-тибира. По окончании работ они были освобождены от дальнейших обязанностей по исполнению трудовой повинности и вернулись в свои города под власть городского божества (соответственно Инанны, Уту и Лугаль-эмуша). В другой надписи (SARI I, 67), составленной по случаю строительства огромного резервуара для воды (скорее, реконструкции, поскольку строил этот резервуар еще его дядя Эанатум), Энметена сообщает, что он «установил освобождение», вероятно, от уплаты налогов и долговых обязательств по ним для жителей Лагаша.

28Как и в любом крупном сообществе, в южномесопотамском городе в середине III тыс. до н. э. наблюдалсядостаточновысокий(потемвременам)уровеньпреступности.Уголовныепреступления (кража ячменя, раба, осла, поджог дома, убийство) наказывались заключением в тюрьму. Однако

втюрьмах сидели не только воры и убийцы. Горожане попадали в тюрьму за долги или служебные злоупотребления. В тюрьму сажали и тех, кто мошенничал с мерами, увеличивал их объем при получении зерна или уменьшал при выдаче зерна. Сохранился список, составленный, возможно, представителем администрации тюрьмы, в котором перечисляются эти преступления (Wilcke 2003: 176).

114

Глава IV. Население городов Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

трудовойи,чтонеменееважно,воинскойповинности. Такиеединовременные меры могли принести, вероятно, только сиюминутные результаты, поскольку система организации хозяйственной жизни и административной структуры оставалась прежней.

Примерночерез60‒70 летпослеправленияЭнметеныЛагашоказалсяв очень сложнойвнешнеполитическойиэкономическойситуации(см.ниже).Приэтом по-прежнемупродолжалисьзлоупотребленияадминистрации,которыенетоль- ко вызывали недовольство населения, но и сокращали трудовые и воинские ресурсы, находившиеся в распоряжении правителя. Тюрьмы, вероятно, были полны не только уголовными преступниками, но и людьми задолжавшими (администрации), и теми представителями администрации, которые оказались не в состоянии выполнить обязательства перед вышестоящим начальством. Серьезной проблемой для центральной власти могло быть и то, что отдельные группы городской элиты продолжали усиливать свое влияние.

Последний представитель I династии Лагаша Уруинимгина предпринял радикальные шаги, чтобы вернуть обществу обязательный для дальнейшего болееилименеестабильногосуществованиявнутреннийбаланс.Уруинимгина надеялсядостичьэтогоспомощьюисполненияцелогорядамер,перечисленных в его пространной надписи (Реформы Уруинимгины)29, которая появилась, предположительно, во второй год его правления. Действие «указа» Уруинимгины, так же как в свое время «указов» Энметены, распространялось на всех жителей Лагаша. И простые горожане, и представители администрации были обязаны их исполнять. Была вновь объявлена «амнистия» и освобождены жители Лагаша, сидевшие в тюрьме как за уголовные преступления, так и за долги и мошенничество. В одном из разделов текста перечисляются те, кто попал под амнистию: «жители Лагаша — те, кто жили в долгах, те, кто пользовались фальшивоймеройите,ктонеправильнонаполняли(установленную)мерузерном, воры и убийцы — от всех их он очистил тюрьму и свободу (ama.ar.gi4) их установил» (Steinkeller 1983: 232). Проведение в жизнь всех этих мер должно было,вероятно,нетолькосмягчитьсамыеострыеуглысоциальныхиэкономических противоречий, но и способствовать ослаблению влияния отдельных особо сильных групп городской элиты.

Содержание «указа» вкратце можно изложить следующим образом. Вводная часть является посвящением главному богу Лагаша Нингирсу, а также описывает строительные деяния Уруинимгины. Во второй части приводится длинный список злоупотреблений, укоренившихся в обществе, в том числе присвоение прежним правителем и его семьей имущества, принадлежавшего богам. Третья часть — описание вступления Уруинимгины на престол путем избрания (бог Нингирсу выбрал его как самого достойного из 36 000 жителей

29 В тексте, который изучается в течение десятилетий, многое по-прежнему остается непонятным (Foster 1981; Дьяконов 1983: 207 сл.). Даже сама цель проведения реформ разными исследователями трактуется по-разному. Тем не менее все они сходятся во мнении, что этот текст, несомненно, отражает серьезные изменения, которые происходили в обществе Южной Месопотамии в первой половине III тыс. до н. э.

115

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

Лагаша)ипредставлениеновогопорядка,которыйискоренялзлоупотребления. В конце надписи повторяется описание строительной деятельности правителя иформулируетсяглавнаяцельреформ:«Чтобысиротеивдовесильныйчеловек никакого(зла)непричинил,он(Уруинимгина)заключилсбогомНингирсуэтот договор»30.

О том, насколько сильным было социальное напряжение в обществе, говорит и перечисление мероприятий, декларированных в реформах. Целый ряд мер был направлен на отмену или смягчение некоторых особо вопиющих злоупотреблений, исходивших от начальников разных уровней, которые, повидимому, использовали в своих интересах не только административные ресурсы, но и имущество подчиненных. Были значительно уменьшены или отменены некоторые налоги и сборы, собираемые по специальным случаям (помолвка, свадьба, похороны) или от держателей отдельных должностей. Богам были «возвращены» хозяйства, которыми противоправно пользовался правитель и члены его семьи. Представление о том, что земля, изначально принадлежавшая богам как покровителям общины, должна находиться в коллективном пользовании, оставалось достаточно устойчивым. «Возвращая» землю богам, Уруинимгина, возможно, декларировал возвращение прежней коллективной системы пользования и управления сельскохозяйственными территориями и распределения получаемых ресурсов с целью успокоить общественные настроения.

Однако фактически и после провозглашения этих указов общая ситуация, судя по всему, мало изменилась. Последовавшее вскоре серьезное военное поражение Лагаша (см. ниже) и бегство Уруинимгины в Аккад (?) положили, вероятно, конец его преобразованиям.

30Содержание этого текста большинство исследователей интерпретировали так, что земля

ихозяйство, которые ранее принадлежали богам, были узурпированы прежними правителями и их семьями, но Уруинимгина, будучи особо благочестивым правителем, восстановил старый порядок

ивернул первоначальным владельцам, т. е. богам, то, что им принадлежало. По мнению других, Уруинимгина, основываясь на авторитете божества, попытался изменить ряд прежних обычаев, чтобы смягчить резкие противоречия и сделать общество более управляемым (Foster 1981: 237). В любом случае, независимо от того, отражал ли этот текст реальные намерения правителя или он был только риторикой, Уруинимгина, безусловно, не мог и не собирался радикально менять сложившуюся систему.

116

Гл а в а V

Южная Месопотамия в 24–23 вв. до н. э.

СевервсерединеIII тыс.до н. э.КонтактыСевераиЮгавпервой половине III тыс. до н. э. Политическая ситуация в Южной Месопотамиив24 в.ОбъединениеЮжнойМесопотамииподвластьюцарей Аккада.Политическаяисторияюжномесопотамскихгородоввправление аккадской династии.

Центральная и местная администрация в городах Южной Месопотамии. Доля царя. Крупные хозяйства. Городское управление. Городскоеимущество.Городскиефонды.Межгородскойобмен.Между­ народная торговля.

Население городов Южной Месопотамии в 24‒23 вв. Городской социум. Ремесленники. Служебная и «частная» деятельность горожан. «Частная» деятельность в сфере торговли, обмена и кредитования.

Коллективныеработываккадскийпериод.Царскиепроекты.Коллективные работы в Ниппуре. Коллективные работы в Умме.

Конец аккадской династии.

Северная Месопотамия и Сирия в середине III тыс. до н. э. После не-

скольких столетий упадка городской жизни, последовавших на территории Севера (Северной Месопотамии и Сирии) в конце IV тыс. до н. э. — во второй четверти III тыс. до н. э. многие старые города стали возрождаться, богатеть и усиливатьсвоевлияниеврегионе.КсерединеIII тыс.до н. э.целыйрядгородов вСевернойМесопотамиииСириипереживалпериодрасцвета .На севере —Аш- шур, Телль Тайа (севернее Ашшура); в долине Хабура — Телль Лейлан, Телль

В середине III тыс. до н. э. на территории Верхней Месопотамии существовало множество крупных городских центров, семитоязычных на западе и хурритоязычных на востоке. Некоторые из них были центрами масштабных политических структур, территория которых простиралась между Евфратом и Балихом и между Хабуром и Тигром.

117

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

Куера, Нагар, Шехна и Уркеш; Эбла к юго-западу от Алеппо; Мари, Туттуль, Эмар и Каркемиш вдоль Евфрата. Самые значительные из них превратились

вадминистративные и политические центры обширных территорий. В них присутствовали все атрибуты комплексных урбанистических обществ: монументальные строения, роскошные погребения знати, наличие письменности (Akkermans 2003: 231). Это были большие укрепленные города площадью до 100 и более гектаров, превосходившие в этом отношении многие современные им города Южной Месопотамии, с десятками тысяч жителей и трехчастной системой управления (царь, старейшины, элита). Старейшины были, вероятно, представителями самых важных семей, интегрированными в царское окружение. Политические структуры Севера, по-видимому, развивались в направленииформированиятерриториальныхгосударствподнаследственной властью сильного светского царя, опиравшегося на городскую олигархию (Mieroop 2002: 136). Элита использовала власть, чтобы аккумулировать в своих руках колоссальные богатства, прежде всего в форме драгоценных металлов и предметов роскоши, привозимых из чужеземных земель. Обладание этими предметами отличало элиту от других групп общества и при жизни, и после смерти.

Все крупные города Севера были вовлечены в международную торговлю, и, видимо, именно торговля была основой их процветания. Два основных пути соединяли Север с восточными регионами и городскими центрами Южной Месопотамии. Северный путь проходил через город Нагар, южный вел вдоль Евфрата и проходил через город Мари. Города Севера поддерживали тесные контактымеждусобой,посылаядругдругусвоихпредставителей,обмениваясь дарами и заключая браки между царскими семьями. Соперничество городов

вборьбе за контроль над торговыми путями нередко приводило к конфликтам иксозданиювоенныхальянсов.Крупныекампаниитщательнопланировались, книмпривлекалисьвойскасоюзныхиконтролируемыхгородов.Послепобеды всеучастникивоенныхдействийполучалинаградыотпобедителя,правителям и старейшинам городов, а также высшим должностным лицам из городской администрации посылались дары, чаще всего драгоценные металлы, дорогая одежда, предметы роскоши, колесницы.

Впервой половине 24 в. до н. э. на политической сцене Северной Сирии и Центрального и Среднего Евфрата доминировали и соперничали между собойдвапочтиравныхпозначимостиибогатствугорода,ЭблаиМари .Осталь-

ОтсерединыIII тыс.стерриторииСеверадошлозначительноеколичествотекстовизЭблы(15 000), Мари, Телль Бейдар, Телль Брак и Телль Биа. Писцовая традиция, вероятно, пришла на Север из ЮжнойМесопотамии,преждевсегоизтакихгородов,какАбуСалабихиКиш,вовторойчетвертиIII тыс. до н. э. как результат постоянного культурного взаимодействия между двумя регионами.

Расцвет Мари и Эблы в значительной степени был связан, вероятно, с тем, что они контролировали важнейшие источники снабжения Месопотамии лесом и серебром, которые находились в горах Ливана и Антиливана, а также в горах Амануса и Тавра. Не случайно в те времена в Южной Месопотамии эти горы назывались Горами кедров и Горами серебра. Возможно, какое-то время под частичным контролем Мари и Эблы находились также и те области в горах Тавра и Южной

118

Глава V. Южная Месопотамия в 24–23 вв. до н. э.

ные города были вынуждены подчиняться гегемонии одного из этих двух больших центров, при случае переходя из одного лагеря в другой. Большое значениедляобоихгородовимелиторговыеидипломатическиесвязиссамым северным городом Южной Месопотамии — Кишем и его союзником — Акшаком.

На некоторое время городу Мари удалось распространить свою экспансию далеко на северо-запад (возможно, вплоть до Каркемиша). Войска Мари одержали целую серию побед в регионе Среднего Евфрата, захватив и разрушив множествосопротивлявшихсягородов.ЧтобыизбежатьвторжениявойскМари насвоютерриторию,Эблавтечениенесколькихдесятилетийплатилаогромную дань, в которую входили сотни килограммов серебра и десятки килограммов золота. Интересно, что администрация Эблы, вероятно, из идеологических соображенийврасходныхдокументахобозначалаэтуданькакдары.Принудительные«дары»переправлялисьвМариповодечерезгородЭмар,важныйпорт ЭблынаЕвфрате.ПолучателямиэтихсокровищбылицарьгородаМари,высшие должностные лица и старейшины (Archi, Biga 2003).

Однако через несколько десятилетий Эбле удалось взять реванш. После длительныхдипломатическихпереговоровспотенциальнымисоюзниками(в эту широкомасштабную дипломатическую игру был вовлечен даже Ашшур на Тигре) Эбла заключила военный союз с правящими домами городов Нагара

иКиша,заинтересованнымивослабленииМарикакторговогосоперника.Киш вэтовремябылважнейшимполитическимиторговымцентромсевернойчасти аллювиальной долины. Через него проходила значительная часть импорта с Севера в Южную Месопотамию . В восьмидесяти документах из архива Эблы, относящихся к этому времени, Киш упомянут не менее ста раз. Готовясь к военным действиям, Эбла собрала большое войско, в которое прислали свои отряды все союзники и контролируемые Эблой города. Главное сражение произошлоокологородаТерка.ВойскоЭблыодержалорешительнуюпобеду,ивсе союзники были награждены. В благодарность за помощь две принцессы царского дома Эблы были выданы замуж за принцев Нагара и Киша. На короткое времявозниклаобширнаяполитическаяструктурасцентромвЭбле,занимавшая

иСеверную Сирию, и Средний Евфрат, так же как и северную часть аллювия.

Анатолии, откуда происходила значительная часть поступавшего в Южную Месопотамию золота

имеди. При раскопках царского дворца в Эбле были найдены куски лазурита весом до 22 кг, привезенные из Бадахшана на востоке Афганистана, т. е. с территорий, отдаленных от Эблы на 3000 км. Возможно, именно через Эблу при посредничестве Библа лазурит поступал в Египет. В Эбле найдены осколки египетских алебастровых и диоритовых сосудов, на которых сохранились фрагменты надписей египетских правителей эпохи Древнего царства — фараонов Хефрена и Пепи I (Akker­ mans, Schwartz 2003: 240).

Киш часто фигурирует в текстах из Эблы как торговый партнер, также в них упоминается, хотя

иреже, Акшак, располагавшийся, как и Киш, на севере аллювиальной долины. Из городов южной части аллювия в архивах упоминается только Адаб. В надписях правителей шумерских городов часто говорится о привозных материалах, использовавшихся для украшения храмов (это золото, серебро, ляпис-лазурь,драгоценныепородыдеревьев)идажеобустановлениипостоянныхжертвоприношений из драгоценных металлов и ляпис-лазури (SARI I, La 5, 7, 18, 20, 23).

119

Очерки по истории Южной Месопотамии эпохи ранней древности

ОднакочерезтригодапослепобедынадМариЭблабылаполностьюразрушена и навсегда потеряла все претензии на контроль над регионом .

КонтактыСевераиЮгавпервойполовинеIII тыс.до н. э.Тем«котлом,

вкотором варились религиозные, культурные, художественные традиции, поднимавшиеся на север из Шумера и опускавшиеся на юг из Сирии и Северной Месопотамии», была территория Центральной Месопотамии и севера аллювия (Gelb 1981). В политическом развитии этого региона, по-видимому,

взначительнойстепениповторялисьпроцессы,которыешлинаСевере.Потом­ кисемитоязычногонаселения,некогдазаселившегорайонДиялыисевераллю­ виальнойдолины,ужекначалуIII тыс.до н. э.сформировализдесьсоциальнополитическую систему северного типа, значительно отличавшуюся от тех, которые существовали на Юге (Steinkeller 1993).

ВтечениебольшейчастиIII тыс.до н. э.доформированияаккадскогогосударства(около2350 г.до н. э.)территорияЦентральнойМесопотамииисеверная часть аллювия (район Диялы, некоторые транстигридские территории и, вероятно, район среднего Евфрата вплоть до Мари), возможно, представляли собой единую политическую структуру. Ее расцвет некоторые исследователи связывают с I династией Киша, упоминаемой в шумерском царском списке в качестве первой послепотопной династии (Gelb 1981; 1992). Видимо, именно Киш был тем центром, через который в этот период проходили основные торговые пути, связывавшие Юг и Север.

Жители Центральной Месопотамии и северной части аллювиальной долиныпостоянноподдерживалитесныесвязисродственнымпокультуреиязыку населением севера и северо-запада и одновременно находились в контакте с южными соседями. Возможно, уже в первой половине III тыс. до н. э. населениесевернойчастиЮжнойМесопотамииговорилонадвухязыках:шумерском икаком-товариантераннесемитского.Этоподтверждаетсяизучениемличных имен, имен богов и топонимов. В этом отношении характерны имена правителейI династииКиша,перечисленныевшумерскомцарскомсписке.Из 23 упомянутых в нем имен по крайней мере 13 — явно семитские. Возможно, самые ранние правители Киша, которые носили значимые семитские имена (Скорпион, Рыба, Собака), были представителями древнейшего семитоязычного стратума местного населения, заселявшего этот регион еще в VI тыс. до н. э. (Gelb1981:54‒55,67).Семитскиеименатакжепоявляютсяв текстахсередины III тыс. до н. э. из Кеша (Абу Салабиха), Шуруппака, Адаба и Ура. Одна из цариц Ура, похороненная в царских гробницах, носила семитское имя Пуаби

(Zettler 1998).

Шумеро-аккадскоевзаимодействиеивзаимовлияниепроявлялисьивсфере религии. Шумерские боги Уту, Энки, Инанна и Нанна очень рано были идентифицированы с такими аккадскими богами, как Шамаш, Эа, Иштар и Син.

РазрушениеЭблыобычноприписываютцарюАккадаНарам-Сину(см.ниже),однакоэтособытие могло произойти еще до возникновения Аккадского государства и быть связано с именем одного из правителей города Мари (Wang 2011: 101). Через 13 лет после разрушения Эблы войско аккадского царя Саргона завоевало и полностью разрушило город Мари (Archi, Biga 2003: 35).

120