Shaub_I_Yu_Mif_kult_ritual_v_Severnom_Prichernomorye_VII-IV_vv_do_n_e

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Не только частный, но и государственный характер культа Зевса Сотера доказывает надпись последней трети IV в. на постаменте памятника Каллинику, посвящённого этому богу (О ДНМОЕ АП Ш ГН Р1— IOSPE I2, № 25; Виноградов, 1989, с. 153 сл.) Об офи­ циальном характере почитания Зевса Сотера свидетельствует, ве­ роятно, также и мраморный постамент, на котором стояла статуя этого бога. Судя по надписи, относящейся к третьей четверти IV в., статуя Сотера была установлена на средства ольвийского аристо­ кратического жреческого рода Эвресибиадов и членов фиаса культа этого бога (НО, N 71; Виноградов, 1989, с. 147). Не исключено, что мужская бородатая голова, исполненная скульптором круга Скопаса, принадлежала вышеупомянутой статуе Зевса (Русяева, 1992, с. 59); что касается терракоты V в., изображающей бородатого бога, в котором А. С. Русяева (1992, с. 59) видит Сотера, то эта идентификация вы­ глядит крайне неудачной, поскольку мы не знаем иконографии этого бога (едва ли она вообще существовала), да и терракоты, представ­ ляющие Зевса, весьма редки (в отличие от статуэток Диониса или Гермеса). Не более обоснованы и попытки этой же исследовательницы связать изрядно повреждённую бородатую голову с культом Зевса Олимпийского (Русяева, 1992, с. 61, рис. 17). Издатель этого памятника О. Ф. Вальдгауэр (Waldhauer, 1924, S. 47-48) считал его греческим оригиналом середины V в. Фидиева стиля, воспроизводящим иде­ альный тип какого-то божества. Неубедительны и попытки связать с культом Зевса Олимпийского изображения орла, появляющиеся на ольвийских монетах последней трети V в. в паре с дельфином, ссы­ лаясь на то, что «орёл всегда являлся атрибутом Зевса на Олимпе» и на изображение этой птицы на олимпийских монетах (Русяева, 1992, с. 61). Эпиграфически этот культ в Ольвии засвидетельствован только со второй половины III в. (там же), да и то как частный.

С начала IV в. Зевс в Ольвии почитался также с эпиклезой Элевтерий (’ЕХгивгрюс;), о чем свидетельствуют три синхронных лапи­ дарных памятника (Виноградов, 1989, с. 135 сл.). Это посвятительная надпись сына Гекатеона на базе статуи, посвящённой им Зевсу Элевтерию, а также две эпиграммы. Первая из них «представляет собой посвящение, скорее всего, башни городских оборонительных стен Эвресивием, сыном Сириска, Зевсу, названному им дважды: ’E>XD- Gspicoi Zr|vi 08(0 РаспХгг и Ziyvoq ’EtavGsplo. В другой, вырезанной на постаменте эпитграмме неизвестный нам дедикант воздвигает по одному обету статую своего отца Эвресивия, посвящая ее по другому обету Аи ’E^suGspicoi. Палеографическая, стилистическая и просопографическая близость обоих памятников заставляет считать их

220

Глава V. Религиозные представления и культы олъвиополитов

синхронными, датируя в пределах первой четверти IV в., и видеть в них одно и то же лицо — состоятельного и знатного ольвиополита Эвресивия, сына Сириска, в роду которого культ Зевса был гентильным» (Виноградов, 1989, с. 135-136). Ю. Г. Виноградов (1989, с. 138) считает, что введение в Ольвии культа Зевса Элевтерия было связа­ но с освобождением Ольвии «сразу от двойного бремени: от верхов­ ного владычества над полисом Скифского царства и одновременно от власти собственных тиранов». Для доказательства своего пред­ положения исследователь приводит ряд аналогичных фактов учре­ ждения данного культа в полисах Греции.

В ольвийских надписях, выходящих за временные пределы инте­ ресующей нас эпохи, упоминаются и другие эпиклезы Зевса: Царь (Васхкгщ) (III в.), Полиарх (ПоХкхрхл?) (И в. н. э.), Ольвий (’ОХР10?) (II в. н. э.); судя по находке мраморной головы статуи Аммона, здесь же (во II в. н. э.) почитался и Зевс Аммон (см.: Русяева, 1992, с. 60 сл., рис. 18 на с. 64).

Суммируя те бесспорные данные о культе Зевса в Ольвии, которые имеются в нашем распоряжении, приходится констатировать, что их сравнительно немного и совершенно недостаточно для предположе­ ния, что этот бог «выдвигался на роль верховного покровителя Оль­ вии» (Русяева, 1992, с. 65).

Здесь же следует сказать несколько слов о мифологической суп­ руге Зевса Гере. Как известно, культ этой богини не имел широкого распространения ни в метрополии (за исключением таких древних центров ее почитания, как Аргос и Самос), ни в колониях. Государ­ ства Северного Причерноморья не были исключением из этого пра­ вила. Кроме теофорных имён (Русяева, 1992, с. 129), у нас нет досто­ верных свидетельств о ее роли в религиозной жизни Ольвии. Геру (как считает А. С. Русяева (1982, с. 80,81; 1992, с. 129)) или какое-то другое женское божество видели греки-колонисты в безатрибутных терракотах VI-IV вв., изображающих женщин, а также в золотых подвесках в виде женской головы в калафе, одна из которых была обнаружена в Ольвии, мы не знаем.

Афина

Самым ранним свидетельством официального культа Афины в Ольвии является граффито: 6 5siva avs0r|K]sv A0r|va[lr|i] (Такой-то посвятил Афине) на венчике аттического чернофигурного килика с

221

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Западного теменоса (Русяева, 1992, с. 90). А. С. Русяева (там же) датирует этот сосуд 550-540 гг., но, судя по прорисовке, явно удревняет его на 10-20 лет (Русяева, 1992, рис. 26, 3). К концу VI — на­ чалу V в. относятся черепки сосудов с граффити — посвящениями Афине, обнаруженные на острове Березань (Толстой, 1953, № 77; Яйленко, 1980, № 90). Ряд посвящений этой богине был сделан на сосудах V в., обломки которых найдены в Ольвии (Толстой, 1953, № 27, 31; Леви, 1964, с. 140; Яйленко, 1980, № 61). В одной из по­ добных надписей первой половины V в. упоминается жрец Афины (Русяева, 1979, с. 115).

Об официальном характере культа Афины, кроме вышеупомяну­ того граффито VI в., говорит также появление изображения головы этой богини на первых литых оболах Ольвии. П. О. Карыцжовский (1988, с. 41-48) датирует их второй четвертью V в.

К концу VI в. относится граффито-посвящение Афине и Зевсу на килике мастера Никосфена, обнаруженное на Восточном теменосе (Горбунова, 1964, рис. 4). Этот факт может свидетельствовать о том, что они почитались здесь как соалтарные божества (Русяева, 1992,

с.92). Лапидарные надписи также фиксируют существование в Оль­ вии их совместного культа в первой половине V в. (Виноградов, 1978,

с.71-72).

По мнению А. С. Русяевой (1992, с. 92), отсутствие более поздних, чем вышеупомянутые, совместных посвящений Афине и Зевсу го­ ворит о том, что сакральная связь этих богов в Ольвии существова­ ла «только на раннем этапе формирования обоих культов» и что «основная сущность богини заключалась в ее сотерических свойст­ вах, что и сближало ее с Зевсом в ипостаси Сотера». Однако Афина (и тем более вместе с Зевсом, который, как и его дочь, выступает без эпиклезы) в данном случае воспринималась верующими не в каче­ стве сотерического (что не характерно для ее «сущности») божества, а как покровительница и защитница полиса. Знаменательно, что данные об ее культе на хоре Ольвии отсутствуют (см.: Русяева, 1992, с. 92).

Даже если изображение Афины на первых ольвийских оболах и является «прямым заимствованием с афинских монет» (там же), что не бесспорно, а тем более факт популярности образа Горгоны (в дан­ ном случае едва ли являющегося символом Афины, см.: Шауб, 1991) на других «ассах», — всё это не даёт основания видеть здесь «идео­ логический акт проафинской политики» (там же).

Известно о существовании в Милете нескольких храмов Афины (Русяева, 1992, с. 91), однако о характере ее культа там данных нет.

222

Глава V Религиозные представления и культы ольвиополитов

Афина, подобно другим греческим богиням в Малой Азии, никогда не теряла явственных следов своего происхождения от Великой богини Эгеиды. О том, что эти следы сохранились в Ольвии, может свидетельствовать синкретизм Афины и Кибелы в местной коропластике эпохи эллинизма (об этом синкретизме см.: Русяева, 1992, с. 95).

Кроме того, не следует забывать, что образ воинственной богини, несомненно, должен был импонировать причерноморским варварам (см.: Шауб, 2001).

Афродита

Разнобразные находки свидетельствуют о том, что Афродита пользовалась большой популярностью у населения Нижнего Побужья уже с эпохи архаики. Это многочисленные терракоты, представ­ ляющие не только саму богиню, но и ее атрибуты — голубя и чере­ паху (Русяева, 1982, с. 65-75; 1984, с. 135, 139; Русяева, Лейпунская, 1984; Русяева, 1992, с. 100). Большинство этих статуэток найдено в жилищах Ольвии, небольшое количество — при раскопках Березани и поселений хоры (там же). Древнейшая скульптура Афродиты об­ наружена у с. Покровское Херсонской губернии (Oksmann, 1928, S. 94). Эта статуэтка, изображающая богиню с голубем у груди, на­ поминает милетскую скульптуру VI в. (Русяева, 1992, с. 100; Graeve, 1986, р. 86-88). Этот статуарный тип восходит к изображению древ­ несемитской богини Астарты, образ которой стал прототипом гре­ ческой Афродиты (см.: Burkert, 1985, р. 152). Если Астарта была прежде всего богиней любви и плодородия, то ее прообраз, аккадская Иштар, считалась еще покровительницей не только проституток и гетер, но и гомосексуалистов (Афанасьева, Дьяконов, 1980, с. 595). Поэтому утверждение А. С. Русяевой (1992, с. 100) о том, что Аф­ родита выступала в Ольвии в качестве покровительницы семейной жизни, выглядит весьма странным. Еще более курьёзными кажутся рассуждения той же исследовательницы о вотивных свинцовых рельефах V в., изображающих Афродиту, Гермеса и Приапа, как о триаде покровителей семьи! (Русяева, 1992, с. 102). «Нарочитая архаичность изображений, трактовка символа единства семьи как главного признака счастливой судьбы не только личной, но и обще­ ственной, служила своего рода пропагандой для создания таковой и в реальной жизни» (Русяева, 1992, с. 103).

223

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

На Березани и в Ольвии найден целый ряд граффити — посвя­ щений Афродите (Яйленко, 1980, № 66; 1982, № 91-94). Скорее всего, это свидетельства домашнего культа этой богини. Однако обнаруженные на Западном теменосе два граффити на чернолаковых сосудах VI-V вв.: ’'Арата ’Афро5гсг|[(;] и ’Афро51[тг|(;] ’арат[а] ука­ зывают на существование здесь ее святилища (Русяева, 1992, с. 102). Об этом же может свидетельствовать специально обработанный коринфский калиптер с именем Афродиты, поскольку в нашем рас­ поряжении имеется калиптер VI в. с посвящением Афродите из храма в Истрии (ISM № 101; Русяева, 1992, с. 102).

А. С. Русяева (1992, с. 103) считает, что в Ольвии почиталась Афродита Апатура, эпиклезу которой она связывает с общеионийским праздником Апатурий и одноимённым месяцем ольвийского кален­ даря. При этом киевская исследовательница почему-то полагает, что «находки обломков архаического оружия на Западном теменосе посвящались в ее святилище» (sic!). О том, что боспорская Афроди­ та Апатура — это одна из ипостасей местного Великого женского божества, имя которого происходит от местного топонима, омони­ мичного названию ионийского праздника, нам уже приходилось писать (см.: Шауб, 1979; 1999). Относительно же тех двух граффити первой четверти V в., на основании которых делает свои выводы об ольвийской Афродите Апатуре А. С. Русяева, можно сказать следую­ щее. На дне чернолаковой чаши, найденной в одной из березанских могил, прочерчено только ’А7гат6рг|(; (Толстой, 1953, № 78), что вполне могло быть женским именем. Распространение в Ольвии начиная с V в. мужского имени Апатурий (Апаторий) отмечает сама Русяева. То же самое может относиться и к граффити на обломке чернолакового скифоса, найденном на ольвийской агоре: ]ТН АТОРН(?)[ (См.: Русяева, 1992, рис. 31, 5). Однако если здесь мы действительно имеем посвящение Афродите Апатуре, то, скорее всего, следует вслед за В. П. Яйленко (1980, № 15) думать о бослорцах, почитавших в Нижнем Побужье свою богиню.

Судя по двум граффити, на Березани и в Ольвии почитали Афро­ диту Сирийскую. Так, на вотиве конца VI в. с Березани прочерчено: A0HNOMA[N]APOZ М ’ANE0EKEN АФРОД1ТН ZYPIHI (Русяева, 1992, с. 104). На донышке чернолаковой чаши первой половины VI в. из Ольвии сохранилась часть посвящения: АФ]РОД1ТН1 ZYPIHI МНТРГ2[? (Толстой, 1953, 25).

Эпиклезы Афродиты Гликея и Понтия фиксируются надписями с первой половины III в., Эвплоя — со II в. (Русяева, 1992, с. 104— 105).

224

Глава V. Религиозные представления и культы ольвиополитов

Гермес

Древнейшим памятником культа Гермеса в Нижнем Побужье (и самым ранним скульптурным изображением божества в Северном Причерноморье) А. С. Русяева (1992, с. 87) считает «монументальную мраморную герму» первой половины VI в., обнаруженную на Березани. Однако, достаточно взглянуть'на эту «герму», чтобы убедить­ ся в том, что здесь мы имеем дело с антропоморфным надгробием (см.: Лагочева, Снытко, 1986, рис. на с. 59).

Обломок мраморной гермы V в. был обнаружен, по свидетельст­ ву А. С. Русяевой, и в Ольвии (Русяева, 1979, с. 116). Оригинальны­ ми свидетельствами культа Гермеса здесь в это же время являются свинцовые композиции, на которых Гермес, архаического типа в виде фаллической гермы с бородатой головой, представлен вместе с Аф­ родитой и Приапом (Петровська, 1957; Русяева, 1975; 1979, с. 116; Лейпуньска, 1988). По мнению А. С. Русяевой (1979, с. 116), фалли­ ческий Гермес в обществе своей мифологической возлюбленной Афродиты и итифаллического Приапа являлся покровителем семьи, что выглядит весьма курьёзно.

Судя по находкам довольно многочисленных граффити с именем Гермеса (в основном в сокращении), прочерченным по краю венчи­ ков сосудов, что указывает на их посвятительный характер (Русяева, 1979, с. 118, рис. 61; Русяева, 1992, рис. 24, 1-5), к северо-западу от теменоса могло находиться его святилище или алтарь (Русяева, 1979, с. 118; Русяева, 1992, с. 87). Наиболее важным из посвящении Гер­ месу является граффито на венчике чернофигурного килика 80-х гг. V в., сделанное скифом Игдампаем (Яйленко, 1979, с. 57, рис 1, 8а; Виноградов, 1981, с. 142). Находка совместного посвящения Герме­ су и Афродите (Русяева, 1992, рис. 24, 7) позволяет говорить о том, что оба божества могли почитаться в Ольвии и совместно. Этот факт подтверждают не только не только вышеупомянутые свинцовые композиции, но, возможно, и находка в ольвийском некрополе крас­ нофигурного лекифа, на котором изображён Эрот с кадуцеем Герме­ са в одной руке и ветвью Эрота в другой (см.: Русяева, 1979, с. 60).

Трактовка А. С. Русяевой (Русяева, 1979, с. 115) двух обломков терракотовых статуэток (торса с лирой и бородатой головы) как изображений Гермеса достаточно спорно: одна могла представлять Аполлона (см.: Леви, 1970), другая — Диониса.

Березанское граффито ]ЕРМНПАТ[ на обломке чернолаковой чаши первой половины V в., которое Ю. Г. Виноградов (Vinogradov,

225

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

1979, S. 298) считает посвящением Гермесу Отчему, допускает (в от­ ношении эпиклезы) и другие толкования (например, как имени дедиканта).

Что касается граффито на аттической чернолаковой чаше первой половины V в.: «Я [килик] Гермеса Торгового» (Яйленко, 1980, с. 368), то здесь этот бог выступает в одной из самых типичных своих ипо­ стасей.

Как и в метрополии, ольвийский Гермес был тесно связан с за­ гробным миром, о чем свидетельствует граффито на позднеархаи­ ческой чернолаковой чаше из погребения на острове Березань: «Я [священная собственность] Гермеса» (Яйленко, 1980, № 14).

Но, пожалуй, наиболее яркими ольвийскими памятниками, свя­ занными с Гермесом, являются два магических граффити: Oapvdpa^(a)o(; (p\X6KaXoq лроогба TeOvrjKaq, ’г|р8|1800, 08О7гр6тго(; ‘Eppov и ’ApiaTOT8>T|(; ‘vepfecoq] ‘Ерресо ‘г щ коп ’A0[r|]vair|(; ^3v ’cbv (?) ‘Hpoy8vr|(; ‘Hpocpavriq. Вот что пишет по поводу этих памятников А. С. Русяева (1979, с. 118-119, рис. 62, 63): «В тот момент, когда оно было найдено, остракон, вырубленный из донышка чернолаковой чаши рубежа V-IV вв. до н. э., оказался покрытым густым слоем охры. На поверхности нанесен широкими линиями знак в виде буквы X. Под охрой на внешней стороне донышка в его центральной части схема­ тично изображена мужская голова в профиль, с прочерченной вокруг надписью... Вокруг головы — круг с беспорядочно пересекающими его линиями. С левой стороны от круга в горло мужчины ниже под­ бородка как бы воткнут кривой нож или меч типа махайры, схема­ тично изображенный двумя линиями с острым концом. На уровне верхней части головы прочерчены две кривые линии, изображающие, очевидно, змею, голова которой расположена у глаза мужчины».

Судя по той ненависти, которую пробудил в безвестном ольвийском прорицателе Гермеса персонаж с персидским аристократиче­ ским именем Фарнабаз, этот скиф (?) явно был не столько утончён­ ным эстетом, сколько любителем мальчиков. Что касается рисунка на втором граффито, то в качестве смертоносных сил здесь представ­ лены, скорее всего, не рыбы, а дельфины. Если это действительно так, то данное изображение можно считать еще одним свидетельст­ вом существования в Ольвии сложных амбивалентных представле­ ний о дельфине (см.: Шауб, 2003), восходящих еще к эгейской эпохе, когда дельфин выступал не только как носитель доброго начала, но и как персонаж, связанный со злыми потусторонними силами (см. Андреев, 2002). Судя по жертвоприношениям дельфинов (что не было характерно для Греции) в причерноморских святилищах весь­

226

Глава V. Религиозные представления и культы ольвиополитов

ма варварского облика (Бейкуш, Китей, Беляус43), амбивалентность

ввосприятии этих существ была свойственна и местной традиции. Рассмотренные выше граффити попытался по-иному прочесть и

всоответствии с этим прочтением интерпретировать А. В. Лебедев (Lebedev, 1996). Его чтение и толкование этих надписей вызвало резкую отповедь Ю. Г. Виноградова и А. С. Русяевой (Vinogradov, Rusyaeva, 1998). Не вдаваясь в детали этого спора, отметим, что, как кажется, в данном случае правота на стороне первоиздательницы этих граффити и ее соавтора.

Артемида

Артемида в Ольвии была известна, однако ее культ здесь засви­ детельствован до эпохи эллинизма крайне слабо. Так, в ольвийском календаре существовал месяц артемисий, который «обязывал к про­ ведению хотя бы скромных ритуальных обрядов в честь богини» (Русяева, 1992, с. 108). Однако бесспорных посвящений Артемиде на территории Ольвийского государства найдено крайне мало. Это — граффито ]ТЕМ1ЕФЕ[ на обломке чернолаковой аттической солонки первой половины V в., которая может быть посвящением Артемиде Эфесской (Русяева, 1992, с. 107, рис. 33, 1) (Русяева упоминает о находке в Ольвии обломка терракоты, который, по ее мнению, яв­ лялся упрощённой копией знаменитой статуи Артемиды Эфесской: Русяева, 1982, с. 78; 1992, с. 106). Посвящением Артемиде мог быть и фрагмент граффито на обломке венчика чернолаковой чаши второй половины V в. из Ольвии: ]Д1АГРО[. Русяева считает эту надпись посвящением Артемиде Агротере (сельской) (там же, 107). Однако не менее вероятно, что надпись сделал Агрот (распространенное в Ольвии имя, которое Русяева почему-то считает теофорным). Ю. Г. Виноградов (Vinogradov, 1979, р. 298) и за ним Русяева упоминают о фрагменте граффито VI в. из Ольвии, где речь идет об Артемиде Пифии (?). Еще одно граффито (АРТАЕАФ1) на донышке чернола­ ковой чаши последней четверти V в. те же исследователи считают посвящением Артемиде Дельфинии (Русяева, 1992, с. 107, рис. 33, 2). Однако с таким же успехом это посвящение могло быть сделано, например, Арт[емидором] [Аполлону] Дельфинию.84

48Здесь было раскопано святилище II—I вв. с ритуальным погребением дельфина (см.: Сонина. Рамазашвили, 2005).

227

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

С культом Артемиды (Брауронии) могла быть связана найденная на Березани терракота конца VI в., представляющая сидящую на троне медведицу (Кобылина, 1948; Русяева, 1992, с. 106). Но эта уникальная терракота может свидетельствовать и о медвежьем ас­ пекте в почитании какого-либо другого женского божества (ср. с изображением медведя на Келермесском зеркале)49

Геката

Религиозно-мифологические представления, связанные у ольвиополитов с древним малоазийским божеством Гекатой (см.: Kraus, 1960), известны нам гораздо лучше, чем характер ее культа. Само происхо­ ждение этой некогда могучей ипостаси Великого женского божества (см.: Hes. Theog. 409 сл.) предполагает перенесение культа Гекаты из Малой Азии или даже конкретнее — из Милета, поскольку в исополитии Ольвии с ее метрополией говорится о проведении ритуала поминовения усопших натриакады (тридцатый день месяца), который был связан с культом Гекаты и героев (Русяева, 1992, с. 120).

Косвенным свидетельством популярности Гекаты среди ольвиополитов может служить и большое количество имён, образованных от ее имени (Гекатей, Гекатокл, Гекатоним), однако никаких памят­ ников культа этой богини в Ольвии не обнаружено; что касается хоры Ольвии, то известно о существовании рощи Гекаты на Книбурнской косе (Anon. Peripl. 84, 54; Ptol. Geogr. Ill 5, 2). Кроме того, одно из граффити с Бейкуша могло быть посвящено этой богине.

Диоскуры

Древнейшим свидетельством существования культа Диоскуров в Ольвийском государстве является фрагментированное граффито на чаше второй половины VI в., найденное на Березани (Яйленко, 1982, № 106). Но и на территории самой Ольвии этот культ появился не­ многим позднее. По словам А. С. Русяевой (1992, с. 116), на Западном теменосе рядом со святилищами Кибелы и Аполлона Врача, обна­ ружено 51 граффито-посвящение Диоскурам на обломках венчиков

49 Ср. также Маразов, 1983; Popov, 2003.

228

Глава V. Религиозные представления и культы олъвиополитов

чернолаковых киликов, древнейшее из которых относится к послед­ ней четверти VI в., остальные — к V в., в основном к его первой четверти. Все посвящения прочерчены на видимых частях киликов и имеют две формы: ДЮЕКОРГЖ или AIKOPfiN, причем ни разу не встречено имя дедиканта (правда, почти полностью сохранившихся граффито всего три) (Русяева, 1992, с. 117, рис. 36, с. 1-12, 14).

В основном эти граффити найдены в культовых ямах как отдельно, так и совместно с посвящениями Матери богов и Аполлону, а также в слоях на этом культовом участке. Относительная синхронность большинства граффити на сходных типах чаш позволяет предполагать, что основная масса сосудов была принесена в дар Диоскурам при освящении какого-либо сооружения (к примеру, алтаря); этим же можно объяснить и форму посвящения (Русяева, 1992, с. 116).

Поскольку культ Диоскуров в метрополии неизвестен (Русяева, 1992, с. 119), можно с уверенностью предположить, что он был введён колонистами благодаря основной функции этих богов — сотерической (как известно, Диоскуры в первую очередь считались спасителями мореплавателей).

Кабиры

Культ кабиров, кроме уже упоминавшегося граффито первой половины IV в. с посвящением этим богам совместно с Деметрой и Корой (см.: раздел «Деметра и Кора»), зафиксирован двумя лапидар­ ными надписями конца IV в. с посвящениями «богам самофракийским» (IOSPE I2, № 191; НО, № 67). Упоминание в одной из них жреца, а также тот факт, что вторая была сделана на дорогом мра­ морном лутерии, позволяет предполагать существование в это время

вОльвии святилища кабиров (Русяева, 1979, с. 98). Однако эти бо­ жества нередко почитались в святилищах других богов, к примеру, кабирам поклонялись в храме Аполлона в Дидимах (Hirst, 1908, с. 133).

Близ беотийских Фив существовал знаменитый храм, неподалёку от которого была роща Деметры, Кабиры и Коры (Paus. IX, 5). Если

вФивах кабиры почитались под своим исконным семитическим (финикийским) именем (в переводе «кабир» означает «могучий», «сильный»50), то на острове Самофракия они именовались «велики­

50 Существуют и другие этимологии; см.: Fauth, 1968, S. 35.

229