Shaub_I_Yu_Mif_kult_ritual_v_Severnom_Prichernomorye_VII-IV_vv_do_n_e

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

классификационных системах), которые, на наш взгляд, могут дать наиболее интересную информацию о специфике религиозной жизни ольвиополитов.

Древнейшие городские святилища в Нижнем Побужье — это священные участки в Ольвии (Леви, 1964; Русяева, 1991; Rusjaeva, 1996) и на Березани (Назаров, 2001). Западный теменос Ольвии, посвящённый Аполлону Врачу, возможно, был организован одно­ временно с основанием города во второй четверти VI в. (Русяева, 1986, с. 51-52). Самые ранние находки на Восточном теменосе, посвящённом Аполлону Дельфинию, датируются второй половиной VI в. Березанский теменос, который, по мнению автора раскопок В. В. Назарова, был посвящён Афродите, функционировал во второй половине VI — начале V в.

Образцом предградного культового комплекса может служить святилище последней четверти VI — первой половины V в., раско­ панное вблизи Ольвии (Козуб, 1975).

Что касается загородных святилищ, то некоторые исследователи предполагают, что подобные объекты располагались на границах территориальных владений полиса (см.: De Polignac, 1995, р. 21-25, 33—41; Hansen, 2000, р. 164). А. С. Русяева (2002) не очень удачно предполагает называть их «ландшафтными» или «полисно-погранич­ ными», считая, что пограничные земли Ольвийского государства издавна были окружены священными участками (Русяева, 1979а).

Одно из самых ранних святилищ было раскопано в предградии Ольвии на высоком мысу западного склона Заячьей балки. В функ­ ционировании этого культового комплекса, существовавшего с по­ следней четверти VI в. до середины V в., выделяются два периода: 1-й — до конца VI в. (когда святилище состояло из одного помещения площадью 15 м2) и 2-й — до середины V в. (в это время функциони­ ровало четыре помещения общей площадью 42 м2). Ни план святи­ лища (рис. 36), ни описание его раскопок, ни перечисление сделанных здесь находок не дают возможности для точной его интерпретации и привязки к культу какого-либо греческого божества (или божеств). Судя по тому, что оно было заглублено в материк более чем на два метра, можно предполагать, что здесь поклонялись хтоническим богам. Ю. И. Козуб (1975, с. 161-162) склонна видеть в них кого-то из богов греческого пантеона (Деметру, Кору или кабиров). Однако целый ряд данных позволяет видеть в раскопанном Ю. И. Козуб комплексе пусть несколько эллинизированное, но всё же святилище каких-то местных богов. Во-первых, варварский облик всего земля­ ночного капища весьма далёк от самых скромных греческих образцов.

160

Глава V. Религиозные представления и культы ольвиополитов

Рис. 36. План святилища. Конец VI - начало V в. Ольвия (Козуб, 1975, с. 141, рис 2)

161

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Во-вторых, о негреческом характере этого святилища красноречиво свидетельствует находившийся в одном из четырёх помещений (пом. А) зольник (древнейший — площадью 2 х 3 м и толщиной 0,75 м, позд­ нейший — 1,55 х 2 и толщиной 0,45 м). Наряду с обломками амфор, кухонной, сероглиняной и чернолаковой посуды в зольнике найдено немалое количество лепных сосудов, а среди костных остатков — пан­ цирь черепахи и кости лошадей. Несмотря на упоминание зольников Мирмекия и Китея, а главное, раннескифских культовых зольников Жаботина, Каравана, Бельского, Пастырского, Матронинского, Ка­ менского и Елизаветинского городищ и даже находок в них «тарелок, напоминающих жертвенные блюда из ольвийского зольника», Ю. И. Козуб (1975, с. 146, 158) почему-то считает ближайшей аналогией ольвийскому зольнику «зольные жертвенники-эсхары Аттики» (со ссыл­ кой на «Очерк греческих древностей» В. В. Латышева).

Западное помещение комплекса (В, площадью 8 м2) не менее интересно. Аналогий таким площадкам в Северном Причерноморье нет (Козуб, 1975, с. 146-147), но они, как правильно отмечает сама

Ю.И. Козуб, есть во Фракии.

Втом же помещении В наряду с фрагментом терракотовой голов­ ки богини найдено горло лепного сероглиняного сосуда (правда, на внутренней стороне его поверхности едва заметны следы обработки на круге (Козуб, 1975, с. 147)) с антропоморфной личиной (рис. 37). В качестве ближайших аналогий этому сосуду Ю. И. Козуб (1975, с. 148) приводит фрагмент лепного горшка из Киевского историче­ ского музея, а также культовые сосуды из Мирмекия, которые, по словам опубликовавшей их М. А. Наливкиной (МИА, № 25, с. 340341, рис. 16), «довольно часто встречались во время раскопок Керчи

иее окрестностей». Правда, М. А. Наливкина видит в этих сосудах изображения не лиц, а женского бюста.

Следует отметить, что среди фрагмен­ тов сосудов в этом помещении «выявлено больше лепной керамики, чем в других помещениях этого комплекса»(там же). Но еще важнее, что здесь, наряду с костя­

162

Глава V Религиозные представления и культы ольвиополитов

большое значение здесь рыбы. Кроме рыбьих костей здесь найдено такое большое количество фрагментов рыбных блюд, что можно про­ следить их эволюцию со второй половины VI в. до середины V в. (там же, с. 153-154, 160), а из монетных находок-приношений здесь были найдены (и в немалом количестве) только дельфинчики (рыбки).

Самым впечатляющим импортным предметом среди находок в святилище является горло большой аттической чернолаковой ольпы, на котором сохранилось изображение голов Аполлона (рядом — верх­ няя часть кифары) и женщины. Ю. И. Козуб (1975, с. 152, рис. 13) считает ее Артемидой. Если этот сосуд попал в святилище не слу­ чайно, то местные варвары, среди которых были сильны шаманистические верования (см.: ниже) вполне могли признать в греческом музицирующем боге свое божество (ср. музыканта на золотой пла­ стинке из Сахновки (если эта вещь подлинна)); о том, что игра на музыкальном инструменте может являться аналогом шаманского камлания, см.: Мороз, 1977).

Нашей интерпретации данного святилища как варварского не противоречит и тот факт, что в одном из его помещений (Г; заглуб­ лено в материк на 0,61 м, площадь 4,5 м2), судя по остаткам вкопан­ ных в землю хиосских амфор (с красными полосами на горле и ручках), находился склад запасов вина и оливкового масла.

Маленький терракотовый хлебец, круглая и овальная галька, каменные бруски, мраморный конус, а также кружки, вырезанные из стенок и донец сосудов (Козуб, 1975, с. 160) — все эти культовые предметы, найденные в святилище, могли быть инвентарём как греческих, так и варварских святилищ. Знаменательно, что немно­ гочисленные граффити, обнаруженные здесь на сосудах и кружках (в основном анэпиграфных) (там же, рис. 4 и 5 ), не дают достаточ­ ной информации для привязки рассмотренного культового комплек­ са к культу какого- (или каких)-либо конкретного греческого боже­ ства.

Подобным «сельским» святилищем, вероятно, было и святилище Ахилла на острове Левка, «которое, хотя и имело панэллинский характер, но в начальный период колонизации региона было осно­ вано... Ольвией и долгое время находилось под ее покровительст­ вом...» (Буйских, 2004, с. 84). Как известно, первые граффити с Левки относятся ко второй четверти VI в., храм же здесь возник, скорее всего, в третьей четверти того же века (Охотников, Островер­ хое, 1993, с. 106).

Другим сельским святилищем Ахилла был культовый комплекс, расположенный на мысу между Березанским и Бейкушским лима­

163

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

нами, в 35 км юго-западнее Ольвии и в 15 км к северу от острова Березань. Бейкушское святилище, функционировавшее со второй четверти VI в. по первую треть V в., имело свыше, 200 разнообразных строительных комплексов, в основном ярко выраженного культово­ го характера (Буйских, 2001). Исследователь делит их на две основ­ ные группы: « 1 ) сооружения, устроенные для частных жертвопри­ ношений; 2 ) комплексы, сооружённые для коллективных религиозных обрядов, приношений или трапез. По функциональному назначению выделяются сооружения для ритуальных действий, связанных либо с возлияниях, либо с использованием огня» (Буйских, 2004, с. 85).

Ввиду важности раскопок бейкушского святилища для понимания религиозной истории Ольвийского государства остановимся подроб­ нее на их результатах.

Характерной чертой здешнего культа Ахилла были жертвенные ямы. На дне одной из них на песчаной подсыпке была найдена in situ часть черепа быка, под которой лежал керамический кружок с граф­ фито AXI. «Яма была заполнена пеплом с прослойками чистой гли­ ны. В пепельном заполнении соседней ямы найдены вотивные ке­ рамические кружки и серолощеная ойнохоя с посвящением Ахиллу (Буйских, 2001, с. 34).

Среди прочих ям С. Б. Буйских (там же, с. 35) выделяет «яму №7

смощным скоплением костей животных, уложенных по кругу вдоль стенок ямы, и развалом серолощенного сосуда с прочерченной на горле буквой А; яму №18 с оваловидным чашеобразным углублени­ ем на дне, в золотистом заполнении которого найдены фрагмент сероглиняного сосуда с граффити (стрела, солярный знак и часть надписи ...XI) (рис. 3, 9) и обработанная челюсть быка со следами охры и прочерченной буквой А; яму №12 с открытой на дне сильно обожженной площадкой, где лежали 4 керамических кружка (два из них с граффити А); яму №13, засыпанную чистой золой, перемежав­ шейся прослойками песка, на дне которой была устроена ниша, содержавшая три средиземноморские гальки и обломок стенки хи­ осской амфоры с граффити — изображением стрелы, человеческой фигурки и буквы А (рис. 3, 10); яму № 6 8 , золотистое заполнение которой включало костяной стригель, два астрагала, обломки желез­ ного копья, бронзовый наконечник стрелы с остатками древка, родонитовый брусок для заточки, 1 2 галек разного размера, фрагменты античной чернофигурной панафинейской амфоры середины VI в. до

н.э. с изображением бегущего атлета, белостенный лекиф, пращные камни и вотивный керамический кружок с граффити А; яму № 96

сустроенной в ее материковом днище нишей № 1 0 1 , на дне которой

164

Глава V. Религиозные представления и культы ольвиополитов

—

in situ был обнаружен каменный якорь, а под ним — керамическое рыболовное грузило с граффити AXI. Большинство исследованных ям имеет столь же своеобразный набор вещевого материала и грун­ товый контекст заполнения».

Наряду с вышеописанными ямами большой интерес представ­ ляют 2 культовых комплекса. «Комплекс № 11 включал в себя уг­ лубление в материке, размерами 6 , 0 х-3,3 м, глубиной 0,38 м, и под­ земное помещение № 19, высотой 1,28 м, имевшее куполоподобный свод. Вход в него был оформлен в виде проема округлой формы, диаметром 0,36 м, с двумя вырубленными в материковой стенке ступеньками. Подземное помещение было заполнено чистой золой

свключениями серы, охры и древесного угля. На его дне, размера­ ми 1 , 9 х 1,65 м, располагались: поставленная на горло фрагменти­ рованная красноглиняная амфора середины — второй половины VI в. с граффити ...ЕКА ... (возможно, посвящение Гекате?), вотивный кружок из стенки чернолакового сосуда с граффити AXI (рис. 3,7), две средиземноморские гальки, на одной из которых вы­ резана буква А.

Вероятно, многие из бейкушских культовых сооружений, выры­ тых в лессе, первоначально могли иметь подобную сводчатую кон­ струкцию (напоминающую пещеру), которая до настоящего времени не сохранилась. Это подтверждает открытие культовых комплексов

состатками сводчатых конструкций, практически синхронных Бейкушскому святилищу, в самой Ольвии и в Нижнем Поднестровье.

Комплекс № 5 (длина 22 м при максимальной ширине 10,8 м и глубине от 0,04 до 1,4 м) представлял собой аморфное углубление в материке с устроенными в нем многочисленными нишами-подбоями (всего 33), расположенными в 2-3 яруса друг над другом. Их золистые заполнения, содержавшие единичные находки (керамические круж­ ки с А и AXI, глиняные «хлебцы», гальку, кусочки серы, охры, кос­ ти животных, обломки расписной керамики, миниатюрные расписные сосудики, ольвийские бронзовые дельфинчики, наконечники стрел и др.), четко отделялись одно от другого и от залегавшей сверху грунтовой засыпи. Структура засыпи над нишами имела слоистый характер — слои золы, насыщенные керамикой и костями животных, перемежались тонкими прослойками чистой глины, что фиксирует многократность подсыпок. Ниши, судя по заполнявшему их мате­ риалу, использовались в пределах середины — третьей четверти VI в. До н. э.; залегавшая сверху насыпь пополнялась новыми зольными сбросами вплоть до начала V в. до н. э. Вещественный материал имел следы воздействия огня» (там же, с. Зб).

165

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Комплекс № 5, раскопанный С. Б. Буйских, несомненно, являет­ ся одной из разновидностей зольника — характернейшего для Се­ верного Причерноморья культового сооружения. Так определяет свой объект и автор раскопок. Однако вызывает недоумение как сближе­ ние этого памятника с зольными алтарями, о которых рассказывает Павсаний (V, 13, 4-5), так и утверждение (со ссылкой на А. С. Русяеву), что культ Ахилла в Нижнем Побужье «полностью вписыва­ ется в традицию почитания гомеровских героев».

С. Б. Буйских (там же, с. 37) выделяет среди раскопанных им заглубленных в землю культовых построек специальные сооружения (или помещения) для ритуальных трапез. «К таковым относятся, например, комплексы № 2, 48, 70, 98. Так, оваловидное в плане со­ оружение № 2 (10,6x33,3 м) имело внутри две вырезанные в мате­ рике ступени, ведущие к пяти углублениям в нижней части комплек­ са. Заполнение содержало чередующиеся прослойки глины и золы

смногочисленными обломками столовой посуды, лутериев и лепных горшков. Углубления в его днище были заполнены чистой золой с включениями кусочков серы и содержали по одному вотивному керамическому кружку. Уникальной явилась находка в заполнении углублений 23 граффити (рис 3, 11) на обточенной стенке ионийской амфоры (очевидно, фрагмент большого керамического кружка) в ви­ де трехстрочного посвящения Ахиллу: AXIAAEI / ПАРК / ПА[—]». Вырезанное на том же черепке изображение шагающего гоплита в шлеме, со щитом в одной руке и мечом в другой совсем не обяза­ тельно изображает самого Ахилла (там же). Что касается предполо­ жения Ю. Г. Виноградова относительно граффито на этом черепке, то здесь, вероятно, мы имеем дело с наиболее ранним для культа Ахилла в Северном Причерноморье вариантом эпиклезы «Понтарх», поскольку 4-я буква во 2-й строке... может условно читаться и как К, и как X» (там же, с. 38), то оно просто исключено, если верить рис №3, 11 (там же, с. 39), где четко читается ПАРК.

«Комплекс № 48 (10 х 4-7 м), глубиной от 0,3 до 1,52 м, пред­ ставлял собой весьма сложное, выкопанное в материке, сооружение,

сустроенными в нем амфитеатром ступеньками, полочками, пло­ щадками, углублениями, нишами, ямами, подбоями. Последние были обособлены от залегавших сверху золисто-глинистых прослоек и содержали единичные находки — керамические кружки, обломки терракот, гальки, кусочки охры, «хлебцы», кости жертвенных жи­ вотных, мелкие фрагменты столовой посуды. На одной из площадок комплекса выявлено вырезанное в материке пластичное изображение дельфина, размерами 1 х 0,22-0,35 м, глубиной 0,12-0,4 м. В золистом

166

Глава V. Религиозные предст авления и культы ольвиополитов

--------------------------------------------------------- — ----------------------------- :---------------------------------

заполнении этого углубления находилось 7 бронзовых дельфинчиков, керамический кружок с граффити А и кость дельфина» (там же, с. 38).

Рельефное изображение дельфина, его кость, 7 монет-дельфин- чиков — все это позволяет предполагать особую роль этого живот­ ного в культе Ахилла, о чем ничего не известно в Средиземноморье. (Возможно, об этой же связи говорит находка фрагмента чернофи­ гурного аттического килика конца VI в. с изображением дельфина (подобные изображения неоднократно встречаются на киликах, най­ денных в ольвийском некрополе; см.: Скуднова, 1988)).

Перечисляя культовые находки из бейкушских комплексов (кера­ мические, костяные и каменные предметы с граффити-посвящения­ ми Ахиллу (в основном это А), знаками и рисунками, глиняные хлебцы и лепешки, разнообразные амулеты из кости, глины, метал­ ла, египетского фаянса, астрагалы, галька, монеты-дельфинчики и т. д.), С. Б. Буйских все их характеризует как «находящиеся в полном соответствии с традиционным составом приношений адресатам героических и хтонических культов в архаической Греции» (Буйских, 2001, с. 38). В то же время такие упомянутые им здешние находки, как железные ножи, кусочки серы, охры, мела, наконечники стрел (к сожалению, автор не указывает их типов), обломки лепной посу­ ды, а главное — жертвоприношение собак (см.: ниже), этому «тра­ диционному составу» если и соответствуют, то далеко не полно.

Чувствуя своеобразие культа Ахилла в Бейкуше (правда, выделяя только обилие магических знаков на вотивах и лессовую имитацию пещер и гротов в открытых им сооружениях), С. Б. Буйских утвер­ ждает: «.. .искать в своеобразии этого культа какие-то местные “под­ основы”, догреческие или синхронные греческим варварские куль­ ты, либо даже синкретизм местных культов — беспочвенно. Все подобные попытки как в отечественной, так и в зарубежной исто­ риографии подвести под греческий культ греческого героя-бога в пределах территории греческого полиса какой-либо “варварский” базис имеют, как справедливо отмечает А. С. Русяева, одну и ту же (несмотря на появление все новых и новых материалов) методиче­ скую ошибку, а именно: исследователи рассматривают культ Ахил­ ла в полном отрыве “от истории и религии Ольвийского государст­ ва, где непосредственно этот культ развивался”» (там же, с. 40).

Вслед за А. С. Русяевой, наивно полагая, что учреждение культа Ахилла в Северно-Западном Причерноморье было обусловлено по­ пулярностью гомеровской «Илиады», С. Б. Буйских (там же, с. 41) не замечает логической неувязки: по его же собственным словам, этот

167

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

бог был «особо почитаем среди сельского населения» (там же). Ос­ тается только заключить, что оно было более образованным, чем городское. Кроме того, чтобы не находиться «в полном отрыве от истории и религии Ольвийского государства», стоит не только поста­ вить, но и попытаться ответить на вопрос, почему «такой своеобраз­ ный характер почитания божества (Ахилла. — И. Ш.) известен в пределах Ольвийского полиса только для VI — начала V в., т. е. для периода колонизации, и со временем он исчезает?» (там же, с. 40; ср.: Русяева, 1979, с. 137). Резонно предположить, что популярность куль­ та Ахилла в этот период была обусловлена тем, что греки-колонисты и варвары, в основном населявшие сельскохозяйственную округу Ольвии, под именем Ахилла почитали могучее местное (киммерий­ ское?) божество. В связи с изменением прежде всего внешнеполити­ ческой ситуации (пришествие новой волны номадов, перекрывших пути в лесостепь) и обусловленное этим фактом прекращение суще­ ствования поселений ольвийской хоры, могло произойти и синхрон­ ное угасание культа Ахилла.

Еще одним святилищем Ахилла ольвийской хоры было его свя­ тилище со священной рощей на Кинбурнской косе (Ахилловом беге), находящейся к юго-востоку от Ольвии. Древнейшие материалы от­ сюда относятся к VI в.; когда же здесь возникли агонистические праздники, о которых сообщают многие античные авторы (см.: Кубланов, 1957), точно неизвестно.

К югу от Ольвии, на Кинбурнском полуострове (в районе древней Гилей) находилось святилище Гекаты с одноимённой рощей богини (Ptol. Ill, 5, 2), которое было сооружено еще в эпоху архаики (Русяе­ ва, 1992, с. 119-200). В Гилее же еще до середины VI в. были воз­ двигнуты алтари Матери богов, Борисфена и Геракла (Русяева, Ви­ ноградов, 1991). Возможно, это был единый комплекс сельского типа (Буйских, 2004, с. 85).

Судя по сообщению Геродота (IV, 53), на Гипполаевом мысу (мыс Станиславский между Днепровским и Бугским лиманами) находилось еще одно святилище ольвийской хоры. Поскольку в рукописях Геро­ дота есть разночтения относительно принадлежности данного свя­ тилища (либо Деметра, либо Мать богов), причём лучшие рукописи дают второй вариант, мы склонны видеть в качестве его хозяйки Мать богов, а не Деметру, как принято считать (см.: Буйских, 2004, с. 85) (подробнее см.: ниже). К сожалению, несмотря на все предприни­ мавшиеся попытки, никаких культовых остатков на мысу не выяв­ лено, Х0 1 Я разнообразные материалы, относящиеся к эпохе архаики и классики, здесь найдены (Крыжицкий, 1990, с. 39-40; 69-70).

168

Глава V Религиозные представления и культы олъвиополитов

\*

Вопрос о северной сакральной границе хоры Ольвии VI-V вв. остаётся открытым (Буйских, 2004, с. 85—86). Однако если уникальные сооружения позднеархаического времени, открытые на поселениях Козырка 11 и Ст. Богдановка-2, могут рассматриваться в качестве «культового центра, отмечающего северную границу Ольвийского государства» (Головачёва и др., 1998, с. 109). Об этих памятниках см. также: Golovaceva, Marcenco, Rogov, 1999; 2001; Головачева, Рогов, 2002) только гипотетически, поскольку к северу от этих па­ мятников располагалось еще 24 архаических поселения ольвийской хоры (Крыжицкий и др., 1999, с. 32-36), сомнения С. Б. Буйских (2004, с. 8 6 ) в культовом характере данных сооружений кажутся неоправданными. Вероятно, к греческому храму в антах постройка в Козырке 11 действительно не имеет никакого отношения. Тем не менее, «несмотря на отсутствие среди находок предметов, непосред­ ственно связанных с культом, раскрытое здание... должно быть интерпретировано как небольшой сельский храм. На это прямо ука­ зывают его планировка и обнаруженные в нём остатки алтаря» (Го­ ловачёва, Рогов, 2002, с. 42—43). Особый характер этой постройки несомненен ввиду того, что кроме населения Ст. Богдановки-2 на ольвийской хоре нигде больше не зафиксированы образцы синхрон­ ного (т. е. позднеархаического) надземного домостроительства. Кро­ ме того, немаловажен тот факт, что это сооружение было перекрыто раннеэллинистическим зольником, в котором находилось «безынвентарное скорченное захоронение, обложенное известняковыми камнями» (там же, с. 42, 44).

Сооружение, открытое в Старой Богдановке-2 (СК, № 23), по мнению С. Б. Буйских (2004, с. 8 6 ), «имело не культовый, а произ­ водственный характер и могло вообще относиться к другой эпохе», здесь «не найдено ни одного (!) характерного предмета сакрально­ го назначения». Судя по следам воздействия высоких температур на земле и камне, главная роль в совершавшихся здесь обрядах при­ надлежала огню. На наш взгляд, отсутствие в этом комплексе пред­ метов, характерных для греческого культа наглядно свидетельст­ вует против отстаиваемого С. Б. Буйских (2004, с. 87) тезиса о «существовании на всей территории Нижнего Побужья, начиная со второй четверти VI в. до н. э., греческих (подчеркнём, и толь­ ко греческих) святилищ», и «в значительной степени», отнюдь не «лишает оснований точку зрения, согласно которой населе­ ние региона в конце VII — первых трёх четвертях VI в. было поч­ ти тотально варварским (Соловьёв, 2000)», а может только уси­ лить её.

169