Shaub_I_Yu_Mif_kult_ritual_v_Severnom_Prichernomorye_VII-IV_vv_do_n_e

Глава II. Историография

сказал немало глубоких идей относительно культов и религиозных представлений греческого населения Боспора (Стефани, 1859— 1881).

Из дореволюционных работ, посвященных отдельным аспектам культовой проблематики Боспора, следует упомянуть статьи И. И. Тол­ стого (1904, 1905, 1909, 1966), единственного ученого, который на протяжении многих лет специально занимался северопричерномор­ ской мифологией и религией жителей городов Северного Причер­ номорья.

То, что было известно о боспорских культах ко второму десяти­ летию XX в., кратко суммировал в своей книге Э. Миннз (Minns, 1913, р. 615 сл.), однако его очерк боспорской религии, основанный преимущественно на эпиграфических и нумизматических данных, посвящен главным образом римской эпохе.

Кардинальное изменение во взглядах на религиозную жизнь на­ селения Боспора произвели труды М. И. Ростовцева. Несмотря на то, что у него нет работ, специально посвященных интересующей нас теме, его исследования являются бесценной сокровищницей наблюдений, мыслей, идей для каждого, кто серьезно занимается религиозной проблематикой Боспора. Главной заслугой Ростовцева

вделе изучения религиозной жизни Боспора можно считать доказа­ тельство того факта, что наряду с сильной эллинизацией варваров под влиянием греческой культуры происходил и обратный процесс, т. е. варвары оказывали воздействие на культуру греков-переселенцев,

вчастности на их религию. Обладая не только колоссальными раз­ носторонними познаниями, но и удивительной интуицией, Ростовцев дал толкование важнейшим памятникам культового искусства Боспо­ ра, что оказало значительное влияние на их дальнейшую интерпре­ тацию. Труды выдающегося русского ученого оказали и продолжают оказывать сильное и плодотворное воздействие на исследователей культурной истории Скифии и Боспора.

Советские работы по истории боспорских культов начинают по­ являться лишь в 40-х гг. Из исследователей этого периода следует прежде всего отметить диссертацию Л. П. Харко (1946) и связанные с этой темой его статьи (1941, 1950).

Признавая несомненные заслуги автора в интерпретации ряда памятников, необходимо отметить спорность, а подчас и просто не­ верность многих его положений. Так, он пишет: «Руководствуясь свидетельством Гекатея... сообщившего о факте почитания Афроди­ ты в Фанагории, и свидетельством Арриана... о том, что основате­ лями Фанагории были теосцы, можно предположить, что культ Аф­

51

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

родиты Урании на Боспоре принесен извне, по-видимому, первыми поселенцами города— теосцами» (Харко, 1946, с. 137). Однако Гекатей ничего не сообщает о факте почитания Афродиты в Фана­ гории, как его легко можно заметить из текста Стефана Византий­ ского: «Апатур — святилище Афродиты в Фанагории. О нем говорит Страбон в книге XI... Гекатей знает залив Апатур в Азии» (Steph. Byz. v. AnaxouQov).

Кроме того, культ Афродиты на Теосе не засвидетельствован, хотя пантеон этого города весьма обширен (Ruge, 1934, S. 560 сл.). В выс­ шей степени сомнительны следующие тезисы Харко: топоним Апа­ тур происходит от общеионийского праздника Апатурий; скифы, заимствовав культ Афродиты у фанагорийцев и создали свой ана­ логичный религиозный центр с тем же наименованием Апатур (опровержение этих тезисов см. в гл. VII).

С. Я. Лурье (1948) высказал сомнение в том, что на Боспоре наи­ более почитаемым божеством была Афродита Урания, и предполо­ жил, что верховной богиней Боспора было сложное синкретическое божество Артемида-Ма-Партэнос, т. е. Артемида Агротера, синкретизировавшаяся с малоазийской Ма и таврской Девой. Искусствен­ ные построения Лурье вызвали справедливую критику А. П. Ивано­ вой (1950), которая привела новые доказательства процветания культа Афродиты на Боспоре. Упомянутая исследовательница зани­ малась различными проблемами, связанными со скульптурой и жи­ вописью Боспора, в частности отражением в искусстве Боспора местных религиозных представлений (Иванова, 1951а, 1953, 1954, 1961; Ivanova, 1959).

В монографии В. Ф. Гайдукевича (1949) и в ее расширенном не­ мецком варианте (Gajdukevic, 1971) собран ценный материал и со­ держится ряд интересных мыслей относительно культов Боспора, хотя автор и не ставил своей целью исследование религиозной про­ блематики. Интерпретации мирмекийского зольника как культового комплекса посвящена специальная статья Гайдукевича (1965).

В. Д. Блаватский в целом ряде своих исследований (1954, 1961, 1964 а, 19646, 1964в, 1974, 1985 и др.) также касался различных аспектов боспорских культов, сделав интересные наблюдения и вы­ сказав ряд ценных идей, хотя специальных работ по интересующей нас теме у него нет.

Исключительно важное значение для религиозной проблематики Боспора имеют публикации раскопок святилищ в Нимфее и на Майской Горе. Поскольку об этих святилищах мы подробнее будем говорить в гл. VII, здесь отметим только, что многие интерпретации Худяка(1962

52

Глава II. Историография

и др.), опубликовавшего материалы своих раскопок, вызывают серь­ езные сомнения (см.: Alexandrescu, 1963; Денисова, 1981, с. 113).

Что касается работ И. Д. Марченко, посвященных исследовавше­ муся ею святилищу на Майской Горе (1962а; 1963; 1974; 1977), то ее попытки идентифицировать это пригородное фанагорийское свя­ тилище с центром культа Афродиты на Боспоре — Апатуром, вы­ глядят неубедительными, однако очень возможно, что святилище на Майской Горе принадлежало Афродите (Апатуре).

Существует ряд работ, посвященных различным аспектам культов отдельных божеств на Боспоре в VI-IV вв. Так, культу Зевса посвя­ щены статьи А. И. Болтуновой (1966,1975, 1977), Афродите — иссле­ дование Н. И. Сокольского (1964,1973) и И. Д. Марченко (1960,1977), локализации святилища богини — Апатура — работа С. Р. Тохтасьева (1986). В более ранней статье С. Р. Тохтасьева (1983) делается попыт­ ка доказать, что миф об Афродите Апатуре является не местной куль­ товой легендой, а плодом творчества некоего мимографа. Однако, несмотря на всю эрудицию и остроумие, узкофилологический подход автора к своей теме приводит его к явному противоречию с данными о культе Афродиты на Боспоре8. Культу Деметры посвящена статья С. Ю. Сапрыкина (1983, ср. 1980), культу Артемиды — статья Н. П. Ро­ зановой (1960); перу этой же исследовательницы, занимавшейся боспорскими культами на эпиграфическом материале, принадлежит ста­ тья о посвящении Санергу и Астаре (1949а) и не очень удачная, на наш взгляд, попытка использовать посвятительные надписи Фанагории как источник для топографии города (19496). Ряд интересных мыслей по рассматриваемой нами теме высказала Н. А. Онайко в своих рабо­ тах, посвященных боспорской торевтике (1974, 1976а, 19766, 1977).

Большинство работ по исследуемой нами теме написаны на осно­ вании изучения отдельных групп археологического материала,

вчастности, терракот. Из этих исследований прежде всего нужно вы­ делить труды А. А. Передольской (1936,1950,1954,1955, 1957, 1958, 1960, 1962; Peredolskaja, 1964), которая в течение многих лет занима­ лась проблемой связи терракотовых статуэток (в основном найденных

вкургане Б. Близница), с религиозными представлениями и культами жителей Боспора. Следуя за Стефани (1873), который считал, что в Б. Близнице погребены жрицы Деметры, Передольская (1962) в ком­ плексе терракот из гробницы 4 усмотрела материальное воплощение текста гомеровского гимна к Деметре. Эта гипотеза вызвала ряд

8Ср. Тохтасьев, 1984. с. 141, прим. 26. Здесь автор (без ссылок) повторяет главную мысль тех ученых, чьи идеи он критикует в своей статье 1983 г.

53

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

справедливых возражений, прежде всего со стороны П. Александреску (Alexandrescu, 1966; ср.: Bruckner, 1967; Kenner, 1967; Денисова, 1981, с. 9-11), который пришел к выводу, что эти терракоты позволя­ ют говорить о смешении на Боспоре древнего автохтонного культа Великой богини плодородия с греческим дионисийством.

На основании изучения протом из случайно обнаруженного в Анапе сброса терракот Г. А. Цветаева (1968; 1975) сделала заключе­ ние о существовании в Горгиппии в IV—III вв. святилища Деметры и Коры, однако для подобного вывода данных еще недостаточно.

Культам сельского населения Боспора посвящена статья И. Т. Круг­ ликовой (1970), в которой автор на основании изучения терракот из древнейших сельских усадеб близ Киммерика и Нимфея приходит к выводу, что религиозные представления сельских жителей не отлича­ лись от религиозных представлений, бытовавших в среде горожан.

Среди работ, посвященных терракотам, наряду с исследованиями Передольской, первостепенное значение для истории боспорских культов имеют труды крупнейших советских специалистов в облас­ ти коропластики — М. М. Кобылиной и В. И. Денисовой (Пругло).

Вмонографии Кобылиной (1961) и в ряде ее статей имеются, наряду с интерпретацией отдельных типов терракот, интересные суждения относительно культов некоторых божеств на Боспоре. Так, анализируя терракотовую форму IV в. из Фанагории с изображением сирены (1967), она отмечает существенную роль этого мифологиче­ ского образа в представлениях о загробном мире не только в Греции (ср.: Weicker, 1902; Buschor, 1944), но и на Боспоре (см. также: Соро­ кина, 1960).

Всвоей диссертации (Пругло, 1974), а также в монографии (Де­ нисова, 1981) В. И. Денисова высказала ряд ценных мыслей о бос­ порских культах, причем не только об интерпретации тех или иных образов в коропластике, но и о значении изучения терракот для рели­ гиозной истории Боспора. Ее заслуга заключается также в трезвом

иосторожном подходе к привлечению некоторых терракот в качест­ ве источника для изучения боспорских культов интересующего нас времени. Так, совершенно справедливо Денисова называет ошибоч­ ной датировку серединой V в. статуэтки Афины из Патрэя (Никонов, 1967, с. 277-278) и считает неприемлемым привлечение женской протомы из собрания Киевского государственного музея западного

ивосточного искусства, приобретенной покупкой (Штительман. 1970), при изучении боспорских терракот (Денисова, 1981, с. 7).

На основе изучения немногочисленных дошедших до нашего времени архитектурных остатков И. Р. Пичикян создал реконструк­

54

Глава II. Историография

ции нескольких боспорских храмов, высказав ряд ценных сообра­ жений относительно культового зодчества Боспора (1974, 1975а, 19756, 1975в, 1978, 1984). Работы И. Р. Пичикянабыли плодотворно продолжены В. П. Толстиковым (1987, 1992, 2000 и др.).

Проблема связи культов городов Боспора с культовой практикой метрополии (главным образом Милета) (работа Врублевской, 1969), судя по тезисам, не имеет оригинального характера) затронута в исследованиях Ф. Билабеля (очень кратко; Bilabel, 1920) и Н. Эрхардта (весьма основательно; Ehrhardt, 1983). Первая книга весьма устарела; что касается последней, то, отдавая должное эрудиции автора, мы никак не можем согласиться с тем, что «картина, которую дают Ольвия, Истрия и фрагментарно другие колонии, едина и од­ нозначна: дочерние города сохраняют свой греческий пантеон вплоть до императорской эпохи» (Ehrhardt, 1983, S. 185). Культ Афродиты Урании, владычицы Апатура, — верховного божества азиатского Боспора, — в которой под греческим именем почиталась Великая богиня местных племен (ср.: Голубцова, Кошеленко, 1980) — яркое и притом отнюдь не единственное доказательство неверности этого вывода Эрхардта.

Обзор культов азиатской стороны Боспора в VI-IV вв. содержит­ ся в статье Ю. С. Крушкол (Kruskol, 1974). Культам азиатского Бос­ пора IV—111 вв. посвящена также кандидатская диссертация Рыпенко. Однако, судя по автореферату (1974), ее научная ценность весьма спорна, что же касается его статей, то они свидетельствуют об уди­ вительной безграмотности автора (1971, 1972).

Успешные изыскания в области культов Боспора предпринял на нумизматических источниках Д. Б. Шелов. В одной статье (1951) исследователь стремится доказать связь изображения львиной голо­ вы на монетах Пантикапея с культом Аполлона, предполагая, что этот сюжет был заимствован вместе с культом Аполлона из Милета; в другой (1950), разбирая изображения на аверсах пантикапейсккх золотых статеров, он приходит к выводу, что здесь изображен не Пан, как до сих пор считают многие исследователи, в том числе и круп­ нейшие современные (например: Кгаау, 1976, р. 252), а сатир, в изо­ бражении которого нужно видеть местное божество плодородия, связанное с культом змееногой богини. Этот вывод и заключение о том, что в изображениях на пантикапейских золотых монетах «мож­ но усмотреть результат сложного скрещения и взаимодействия гре­ ческих и местных культов, проявлявшихся во всех областях культур­ ной жизни классического Боспора» (1950, с. 69), представляются неоспоримыми.

55

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Необходимо также отметить скифологические работы, в которых была затронута проблематика боспорских культов, в частности — куль­ та Афродиты Апатуры. Это статьи Д. А. Ельницкого (1960, 1970) и М. И. Артамонова (1961), а также книги Д. С. Раевского (1977, 1985). Вслед за Ростовцевым эти авторы рассматривают эпитет Афроди­ ты — Апатура как местный, и считают, что в основе этого образа лежит представление о местном женском божестве. Религиозным веровани­ ям меотов, в частности культу Великого женского божества, посвяще­ на статья Н. В.Анфимова (1977; ср.: Булава, Василенко, 1984).

Специфике загробных представлений боспорян и отдельным сю­ жетам, связанным с этой областью, прежде всего по данным распис­ ных ваз, а также находкам в погребениях кургана Б. Близница, ряд работ посвятил И. Ю. Шауб (Шауб, 1983, Шауб, 1987а, Шауб, 1991, Шауб, 1993, Шауб, 2000 и др.). Значительное место той же теме уделила в своей монографии И. В. Шталь (Шталь, 1989)9 Эта же проблематика получила глубокое освещение в статье Ю. А. Вино­ градова (Виноградов, 2000), посвященной боспорскому феномену.

В области изучения разных аспектов религиозной жизни Боспора немаловажное место занимают работы Н. В. Молевой (библио­ графию см.: Молева, 2002). Объектами особо пристального внимания исследовательницы являются прежде всего боспорские антропо­ морфные надгробия, а также святилище Китея.

Если точка зрения Н. В. Молевой о преимущественно апотропеическом назначении антропоморфов кажется несколько сужающим их проблематику, то ее вывод о том, что «сложный, синкретический характер боспорской культуры и религии эллинистического периода обусловил сочетание греческих и местных традиций в использовании антропоморфных изваяний» (Молева, 2002, с. 34, 35), представляет­ ся бесспорным.

Подобным же образом, конкретные интерпретации вещей из Китейского святилища могут вызывать несогласие, в то время как не­ сомненным выглядит вывод Н. В. Молевой о сочетании в его ритуа­ лах варварских и эллинских элементов (там же, с. 74 сл., 90 и др.), хотя значение последних она, на наш взгляд, переоценивает.

Н. В. Молева также первая обратила внимание на тот знамена­ тельный факт, что «присутствие древностей эпох камня и бронзы в античных слоях городов Боспора не носит случайного характера, а

9 Более поздние публикации этого автора (Шталь, 2001; Шталь, 2004), посвященные мифологическим сюжетам на керченских вазах, в теоретическом отношении не содержат ничего нового по сравнению с данной работой.

56

Гл а в а III

ГРЕЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ И СЕВЕРНОЕ

ПРИЧЕРНОМОРЬЕ

Специально изучением греческой мифологической традиции, связанной с Северным Причерноморьем занимался только И. И. Тол­ стой, посвятивший ей книгу «Остров Белый и Таврика на Евксинском Понте» (1918), а также ряд статей, вошедший в его посмертный сборник (Толстой 1966).

Отдельные вопросы отражения фольклора в «скифском логосе» Геродота рассматривали в своих работах В. Клингер (1903), В. Али (А1у, 1921) и М. В. Скржинская (1982), которая, не ограничиваясь Геродотом, уделила большое внимание мифологической проблема­ тике Северного Причерноморья в своих научной (1991) и научнопопулярной (2001) книгах.

«Вглядываясь внимательнее в сложную сеть легенд, примыкав­ шую в древности к берегам Евксина, мы замечаем, что многие из этих легенд и старинных мифов, связанных с Черным морем, окра­ шены как бы одним, своеобразным и общим тоном: мифологическая география Черноморья имеет свой характерный, специфический, так сказать, колорит. Перед устьем Истра-Дуная, в море, лежит Белый остров Ахилла, загробная обитель героев; к гористой мест­ ности Крыма приурочено сказание о Таврике, об ужасном острове тавров, суровой обители смерти, той стране, куда некогда отошла душа закланной Ифигении. На берегах Кавказа помещается мифи­ ческая Колхида, где живет царевна Медея, премудрая женщина, всесильная чародейка. Едет в Колхиду, на сказочном корабле, вме­ сте с другими героями, Ясон добывать золотое руно, охраняемое грозным драконом. На высокой кавказской скале терпит муки при­

58

Глава III. Греческая мифологическая традиция и Северное Причерноморье

кованный Прометей, прегрешивший перед богами. А еще дальше, к северу, за пределами Черноморья, живут праведные Ипербореи, благословенный народ Аполлона, и грифы, нездешнего вида жи­ вотные, звери с птичьими головами, сторожат заветное золото» (Толстой, 1918, с. 152-153).

Аргонавты

К древнейшему фонду мифологических сюжетов, восходящих если не к микенской эпохе (см.: Schachermeyr, 1957, S. 106), то, во всяком случае, к сменяющим ее темным векам принадлежит, веро­ ятно, первооснова сказания о походе аргонавтов за золотым руном. (Андреев, 1990, с. 144).

История этого сказания наглядно демонстрирует, как «легендарная география приспособлялась к географии реальной, с тем, чтобы обойти

ееи сохранить место для фантазии и мифа» (Ельницкий, 1961, с. 7). Вслед за К. Мейли (Meuli, 1921) Л. А. Ельницкий (1961, с. 8-9)

считает, что «если для «Одиссеи» возможны споры относительно «экзокеанизма» Одиссеевых странствий, то миф о походе аргонавтов предполагает плавание по океану в качестве непременного условия. Знания о гомеровской географии позволяют представить себе, что в эпоху сложения древнейшего эпоса о походе аргонавтов водные пространства за пределами Эгейского моря казались еще достаточно неопределенными, и представление о его границах сливалось с пред­ ставлением об Океане, как об омывающем землю потоке, берега и острова которого населены обитателями потустороннего мира».

Исключительная насыщенность сюжета об аргонавтах «бродячи­ ми» мотивами, типичными для мирового фольклора (достаточно вспомнить чудесное спасение Фрикса и Геллы от гибели, живо на­ поминающее не только замену Ифигении ланью на жертвенном алтаре, но и библейскую историю об Исааке, сыне Авраама), нагляд­ но свидетельствует о том, что «...сугубо фантастические события, образующие первоначальное сюжетное ядро мифа об аргонавтах, не нуждались ни в какой более или менее точной географической “при­ вязке”. Подобно скитаниям Одиссея, они происходили не в реальном пространстве, которое можно было бы хотя бы приблизительно, в самых общих чертах воспроизвести на географической карте, а в своего рода четвертом измерении или же в неком мифологическом гиперпространстве. ...В первоначальном варианте мифа плавание

59