Shaub_I_Yu_Mif_kult_ritual_v_Severnom_Prichernomorye_VII-IV_vv_do_n_e

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

В свою очередь, от вывода, к которому мы пришли выше, отнюдь не страдает разделяемое киевским исследователем предположение А. С. Русяевой и Ю. Г. Виноградова (1991) об устройстве «вдоль границ будущей ольвийской сельской округи (и полиса в целом)» «системы специальных сакральных зон» или «божественных мест» и о ее дальнейшем освоении именно «в пределах охваченной сель­ скими святилищами территории» (Буйских, 2004, с. 87).

Теперь обратимся к рассмотрению материалов, которые позволя­ ют судить о местных особенностях почитания богов и героев, а так­ же об их значении в религиозной жизни ольвиополитов.

Культы богов и героев

Аполлон

Самым распространённым во всех ионийских колониях был, без­ условно, культ Аполлона. Это объясняется не только тем, что этот бог был наиболее почитаем в Милете (Bilabel, 1920, S. 96; Ehrhardt, 1983, S. 130), но и свойственным всем грекам представлениям об Аполло­ не как о боге-покровителе колонизации, руководителе и защитнике колонистов, основателе новых городов (Nilsson, 1967, S. 440 сл.)

Главным богом первых колонистов Березани и Ольвии был Апол­ лон Врач.

Общепринятой является точка зрения, согласно которой культ Аполлона Врача был перенесен греками-колонистами из Ионии (Gajdukevic, 1971, S. 177).

Однако в Малой Азии нет ни одного свидетельства культа Апол­ лона с этим эпитетом (Ehrhardt, 1983, S. 145). Е. И. Леви отметила, что Аполлон Врач засвидетельствован вообще только в причерно­ морских колониях (Леви, 1966, с. 91). У. Колдер (Calder, 1971, р. 329), ссылаясь на Аристофана (Aristoph. Av. 584; Aristoph. Plut. 11), утвер­ ждает, что культ Аполлона Врача был известен также в Афинах, где был установлен якобы для того, чтобы справиться с эпидемией чумы; в середине IV в. до н. э., после эпидемии в Ольвии, ее богатый граж­ данин заказал афинскому мастеру, специализировавшемуся на изо­ бражении божеств, бронзовую статую Аполлона Врача для Ольвии; статую скопировали в Истрии, и ее слава способствовала распро­ странению его культа в Причерноморье. Гипотеза Колдера, подверг-

170

Глава V Религиозные представления и культы ольвиополитов

I.

И

нутая справедливой критике со стороны Ж. и Л. Роберов (Robert G., Robert L., 1972), была полностью опровергнута Ю. Г. Виноградовым и А. С. Русяевой (Виноградов, Русяева, 1980, с. 30, 31). Что касает­ ся iaxpoq у Аристофана, то это, как справедливо отметили Виногра­ дов и Русяева, не эпитет, а апеллатив (там же, с. 55). Г. Узенер (Usener, 1896, S. 149 сл.) отмечает, что Натрое в Афинах почитался и как герой, и как бог, однако нет никаких указаний на то, что это была эпиклеза Аполлона.

Действительно, кроме Боспора, где культ Аполлона Врача зафик­ сирован лапидарными надписями только с IV в. (правда, граффити с V в.: Виноградов, Тохтасьев, 1998, с. 25 сл.), этот культ засвиде­ тельствован лишь в Ольвии (Леви, 1965, с. 3; Русяева, 1979, с. 15; Виноградов, Русяева, 1980, с. 31 сл.; Русяева, 1988), Тире (Nicorescu, 1927-1932, р. 564), но главное — в западнопонтийских городах Апол­ лонии (Bilabel, 1920, S. 106; Goceva, 1977, S. 212) и Истрии (Bilabel, 1920, S. 109; Lambrino, 1937, p. 362), где он играл выдающуюся роль (Блаватская, 1952, с. 211 сл).

По мнению Ю. Г. Виноградова (Vinogradov, 1979, S. 300; Вино­ градов, 1981, с. 21 сл., с гипотезой которого солидаризируются Н. Эрхардт (Ehrhardt, 1983, р. 145), Ф. В. Шелов-Коведяев (1984, с. 85) и А. С. Русяева (1986, с. 2 и проч.)), культ Аполлона Врача был пред­ писан специально для милетских колонистов Дидимским оракулом. Если принять эту интересную гипотезу, то встает вопрос: не было ли данное предписание обусловлено той средой, куда внедрялись колонисты (а эту среду, и прежде всего религиозную ситуацию в ней, не могли не учитывать оракулы; относительно Дельфийского ораку­ ла см., например: Nilsson, 1967, S. 639), т. е. не возник ли образ Аполлона Врача в результате отождествления с Аполлоном какогото местного божества на Понте? 1

Известно, что во второй половине VII в. с началом колонизации Северо-Западного и Северного Причерноморья греки вступили здесь в контакт со скифами и фракийцами, духовная культура которых была пронизана шаманистическими идеями (Meuli, 1935, S. 137 ff.; Dodds, 1951, р. 140 sq.) Связь скифских и урало-алтайских религи­ озных идей была отмечена еще Надем и принята Миннзом (см.: Minns, 1913, р. 85). Результатом этих контактов явилось, по мнению

1 Еще в 1980 г. мы выдвинули предположение о гом. что Аполлон Врач греческих колоний Понта — это местное в своей основе грецизированное божество (см.: Шауб, 1980; 1987; 1998). Как оказалось впоследствии, догадка была высказана впервые еще в 1923 г. Р. Ганшиниецем (Ganszyniez. 1923), однако бездоказательно.

171

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

К. Мейл и, появление в Греции целого ряда iaipopavisu;, прорицате­ лей, магов-целителей и религиозных учителей, причем, если не все они связываются греческой традицией с Севером, то абсолютно все обнаруживают явные шаманские черты (об этих персонажах см.: Rohde, 1910, S. 89 ff.; Carpenter, 1946, р. 132 sq., 161 sq.; Dodds, 1951, p. 140, 141). Древнейшими из этих засвидетельствованных традици­ ей «шаманов» были скиф Абарис и посетивший Скифию грек Аристей (см.: Moravcsik, 1936; Phillips, 1955, р. 18; Phillips, 1957, р. 20; Phillips, 1960, р. 23; ср.: Bolton, 1962).

Очень важным в данной связи является известие о фракийском (гетском) боге-шамане Залмоксисе(о нём см.: Dodds, 1951, р. 165 сл.; Russu, 1967, Sp. 301 ff.; ср. Элиаде, 1998): TGOV ©ракооу TGOV ZaXpo^iSoq iaipoov, oi Xeyovrai ка\ arcaBavaii^siv (Plat. Charm., 156 Д)2, a также упоминания об глсобса, которыми фракийские последователи Залмоксиса «целили душу» (Plat. Charm., 157 А)3.

Итак, нам кажется, что для предположения о фракийском проис­ хождении культа Аполлона Врача на Боспоре уже имеются некоторые основания. Напомним, что врачевание — наиболее распространенная функция шаманов у всех народов, имеющих шаманистические пред­ ставления (Новик, 1982, с. 638; Новик, 1984, с. 23 сл.).

Кроме того, известно, что в римское время культ бога-врача Асклепия, мифического сына Аполлона, был самым распространенным во Фракии (не считая, конечно, культа Хероса); можно предположить, что этот культ существовал здесь и ранее, наряду с почитанием дру­ гих врачебных божеств(Kazarow, 1930, S. 551; 1936, S. 495 ff.).

Так, известен македонский демон-целитель Даррон(см.: Chisius, 1884; Tuempel, 1901), имя которого неотделимо от названия фракий­ ского племени дерронов или дерсеев (Kazarow, 1936, S. 496). На одной из монет пеонийского царя Ликкея представлена голова Апол­ лона с надписью AEPPQNA10E, что, по мнению С. Рейнака, с кото­ рым солидаризируется Г. Кацаров, свидетельствует об идентичности бога-целителя дерронов с Аполлоном (ibid.). Кроме того, согласно гипотезе Д. Дечева (1925), родиной Асклепия является Фракия, где никогда не забывали об исконном териоморфном (змеевидном) об­

2 Эта фраза (ср. Hdt. IV, 93; V, 4) не означает, что геты верили в бессмертие души, но что они, согласно их представлениям, обладали способом избегнуть смерти. Возмож­ но, одним из компонентов этих верований была идея о «земном рае» Аполлона Гипер­ борейского (Dodds, !951, р. 165. 166)

3 Лукиан (Scyth. I) упоминает о Токсариде, которому после его смерти афиняне при­ носили жертвы как £evсо Татры. О том, что это интересное известие не является выдум­ кой Лукиана, см.: Gruppe, 1906. S 390.

172

Глава V Религиозные представления и культы ольвиополитов

лике бога. Весьма возможно, что фракийцы некогда почитали боже­ ство, из которого в процессе исторического развития сформировались два образа: Асклепий и Дионис; этой «единосущностью» объясняет Дечев, в частности, появление обоих богов на одном фракийском вотивном рельефе (там же, с. 160) (ср. эпитеты Диониса ’laxpoq и ‘Yyiarriq; см.: К ет, 1909, 1929; Cook, 1925, р. 250).

Нужно отметить, что предполагаемое нами заимствование грека­ ми фракийского бога, которого они стали почитать под именем Апол­ лона Врача, не могло быть чем-то из ряда вон выходящим. Если греки, согласно традиции, еще в первой половине I тысячелетия до н. э. заимствовали фракийские культы (Диониса, Ареса и др.) (Гин­ дин, 1980, с. 216 сл.; Топоров, 1977, с. 28 сл.), то проникновение в пантеон греческих переселенцев других фракийских богов, особен­ но тех, которые почитались в соседних областях, не представляло особых затруднений (Блаватская, 1959, с. 208).

Весьма возможно, на наш взгляд, что Аполлон Врач был близок Аполлону Гиперборейскому4, связь мифического цикла которого со скифским шаманским эпосом была блестяще прослежена К. Мейли (Meuli, 1935, S. 121 ff.)

А. Краппе убедительно доказал, что корни этого божества нужно искать у европейских народов, обитавших к северу от греков (Кгарре, 1942, р. 353 sq.; см.: также Harris, 1925, р. 229 sq.; Dodds, 1951, р. 162; Sprockhoff, 1954, S. 6 8 ff.; Ahl, 1982, p. 373 sq.). Он связан с северным продуктом — янтарем и с северной птицей — лебедем-шипуном; его «древний сад» находится позади северного ветра (т. к. самая простая этимология слова «гиперборейский», вероятнее всего, пра­ вильна). По-видимому, греки, узнав об этом боге от «миссионеров» типа Абариса, идентифицировали его со своим Аполлоном (возмож­ но, по созвучию имен, если Краппе прав, видя в нем бога «яблочно­ го острова» Абала, средневекового Авалона), предоставив ему место в храмовой легенде Делоса (Hdt. IV, 32 sq.; Dodds, 1951, р. 162).

Вероятно, культ Аполлона Гиперборейского существовал на Боепоре (Ельницкий, 1962, с. 211; Доватур и др., 1982, с. 67), о чем может свидетельствовать целый ряд данных (см.: раздел об Аполло­ не на Боспоре).

4 Если культ Аполлона Врача действительно существовал в Синопе, как предпола­ гают Ю. Г. Виноградов и А. С. Русяева (Виноградов, Русяева,1980, с. 30, 55, прим. 64), судя по имени Тг)тр6к>.Г|С в ателии синопейцу (Надписи Ольвии. № I: о том. что имя Иетрокл теофорное см.: Nilsson, 1967, S. 538 ff.), это могло бы быть свидетельством связи Аполлона Врача и Аполлона Гиперборейского, поскольку Синопа была одним из передаточных пунктов гиперборейских даров (Paus. 1, 31, 2).

173

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Древнейшими памятниками культа Аполлона Врача не только в Ольвии, но и во всем Северном Причерноморье (за исключением Березани), являются граффити-посвящения этому богу с Западного теменоса. «В контексте с археологическими материалами, они — бес­ спорное свидетельство того, что здесь было расположено его святи­ лище с храмом и алтарями. Сюда приносились дары богу и без указания этой эпиклезы, а также с другими его культовыми именами. Однако только среди граффити с эпиклезой Петрос выделяются посвятительные и так называемые маркировочные (инвентарные). Последние, в свою очередь, служат подтверждением функциониро­ вания отдельного теменоса Аполлона Петроса— собственно, «те­ меноса в теменосе», поскольку и тот, и другой имели священные ограды» (Виноградов, Русяева, 2001, с. 134; см. также: Русяева, 1991, с. 123 сл.; 1992, с. 29 сл.; 1998; Rusjaeva, Vinogradov, 2000; древней­ шее граффито с Березани также относится к культу Врача).

Самыми ранними граффити-посвящениями Аполлону Врачу являются следующие (Виноградов, Русяева, 2001, с. 136, № 5-7): [’A]rco>-taov(i) Чт|трсо1 (Аполлону Врачу) 5 на фрагменте венчика родосско-ионийской чаши первой пол. VI в. («Граффито прочерче­ но на внутренней стороне по краю в ретроградной манере письма

...»); [’1]т|тро (Врача), прочерченное на обломке края родосско-ио­ нийской тарелки («палеографические признаки надписи соответ­ ствуют датировке сосуда 580-560 гг. «); ’1г|тр[о] (Врача) или ’Ir|xp[coi] (Врачу) на фрагменте ручки родосско-ионийского кратера (эта над­ пись «соответственно росписи сосуда и манере письма датируется 580-560 гг.»).

Для нашей дальнейшей аргументации об Аполлоне Враче как о боге, имеющем в своей основе местное божество с целительными функциями, очень важно обратить внимание на то, что в одном из древнейших граффити-посвящений Аполлону Врачу (там же, № 5, рис. 1, 4) (рис. 38а) под надписью и за ней вдоль венчика процара­ пана волнистая линия, которая вполне может изображать змею-су- щество, связанное с целительством у фракийцев. Кроме того, если на данном граффито-посвящении Врачу действительно представле­ на змея, это может быть дополнительным аргументом против чрез­ вычайно расширительной трактовки А. С. Русяевой эпиклезы Иетрос, как эпитета универсального бога-спасителя (см.: ниже).

5 В отличие от издателей мы переводим эпиклесу Аполлона, а кроме того, исправ­ ляем ошибки (явно типографские), транскрипции и датировки, не оговаривая этого в каждом конкретном случае.

174

Глава V. Религиозные представления и культы ольвиополитов

35. Граффити-посвящения Аполлону. 1-я пол. VI в. Ольвия (Виноградов, Ру-

сяева, 2001, с. 4, 11, 16, рис. 1)

175

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Среди древнейших посвящений Аполлону Врачу на архитектур­ ных терракотах (см.: Виноградов, Русяева, 2001, с. 134, № 1-3) наи­ более интересны по месту своего размещения два: один — на фраг­ менте архаического полихромного антефикса или акротерия в виде горгонейона [Ч]т|тро, другой — Чтут[pan или -ро] на оборотной сто­ роне расписной пальметты 2-й пол. VI в.

Еще более интересно само по себе граффито: [’A]rcoM.covi ’1г|тр<ш BopuaOevefoq peSeovioq] (Аполлону Врачу, (владыке?) Борисфена), прочерченное на боковой грани обломка края милетской полихромной симы третьей четверти VI в.

Главный вопрос в интерпретации данного граффито — не кем было сделано посвящение («строителем храма Аполлона Врача или милетским мастером, изготовившим для этого храма по заказу тер­ ракотовый декор»: Виноградов, Русяева, 2001, с. 134), а что имеется

ввиду под Борисфеном (см.: ниже).

Кконцу VI — началу V в. относится еще одно любопытное граф­ фито на средней широкой плоскости пятигранного ангобированного калиптера. Оно «представляет собой рисунок из трех неправильной формы концентрических окружностей. Во внутренней — две пере­ крещивающиеся линии. От среднего круга в стороны отходят семь прямых линий, в секторах между ними поставлено по одной букве, что вместе составляет название храма Аполлона Иетроса ’Irycpoov — «Иетроон». Внизу третьего круга поставлено дополнительно полу­ кружие, от него отходят в разные стороны еще девять прямых линий. Название храма проясняет символику всего рисунка: центральный круг имитировал колесо — солнечный символ Аполлона; прямые линии — вероятно, солнечные лучи (их число, особенно семь, игра­ ло большую роль в его культе), а сам круг — солнечный диск, алтарь круглой формы или барабан колонны, исходя из строительного ха­ рактера граффито. Оно имело вотивно-магическое значение и явно было специально прочерчено для возможного предотвращения ка­ ких-то неприятностей, которые могли случиться при сооружении храма или его дальнейшем существовании» (Виноградов, Русяева, 2001, с. 136, рис. 1, 11; 2, 4) (рис. 386).

Всвязи с проблемой генезиса культа Аполлона Врача важную роль может сыграть решение вопроса о происхождении бронзовых монет-стрелок, в которых исследователи единодушно видят символ этого бога.

Внастоящее время существует три основных точки зрения отно­ сительно происхождения этих своеобразных денег- 1) монеты-стрел­ ки зародились в скифской среде (Severianu, 1926, р. 4-6; Граков, 1968,

176

Глава V. Религиозные предст авления и культы ольвиополитов

------------------------------------------------------------ Ъ---------------------

с. 112; Златковская, 1971, с. 66-67); 2) монеты-стрелки — примитив­ ная форма денег фракийских племен (Блаватская, 1952, с. 40; Скуднова, 1956, с. 39; Balabanov, 1982, р. 40; Балабанов, 1986, с. 11-13; Герасимов, 1959, с. 86—87; 3) появление монет-стрелок связано с начальным этапом греческой колонизации Нижнего Побужья, их чеканили на Березани или в Ольвии (Лапин, 1966, с. 145-146; Рубан, 1982, с. 16; Анохин, 1986, с. 58 сл.; ор. Шелов, 1993). Как бы ни оценивать отдельные аргументы сторон (см.: Марченко, 1988, с. 113114), ясно одно: наименее обоснованной выглядит точка зрения о греческом генезисе монет-стрелок (достаточно напомнить о негре­ ческой форме самих стрелок). А «наиболее предпочтительным сле­ дует признать... компромиссное решение вопроса, при котором идея товар-деньги в виде боевых наконечников стрел (и, думается, соот­ ветствующая символика — К Ш. \ зародившись в варварском, ско­ рее всего, гето-фракийском племенном мире, в контактной зоне с эллинскими городами-колониями, была адаптирована в дальнейшем для своих нужд греками, в том числе греками Березани и Ольвии» (Марченко, 1988, с. 114; ср.: Карышковский, 1988, с. 33). Таким об­ разом, происхождение монет-стрелок может быть еще одним аргу­ ментом в пользу нашего предположения о фракийских корнях образа Аполлона Врача.

Веским доказательством в пользу гипотезы о родстве Аполлона Врача и Аполлона Гиперборейского являются граффити. Так, на обломке нижней части кратера третьей четверти VI в. граффито небрежно процарапано на внешней стороне вдоль босой мужской ступни: ’Ая6 Х]ХсоугВо[рт|1] «Аполлону Борею» (Виноградов, Русяева, 2001, №9, рис 1,7). «По всей вероятности, посвящение было процарапано еще на целом сосуде, а после того, как он разбился, верхняя и нижняя грани остракона были заглажены; с левой стороны заметен след от сквозной дырочки для подвешивания и превращения его в самостоятельный вотив или амулет. Большая нога шагающего мужчины (будь то Аполлон или какой-то другой персонаж) в пони­ мании ольвиополита могла символизировать здоровье и силу, с прось­ бой о чем он вполне мог обратиться и к Аполлону Борею» (там же; ср. ниже о ступне Геракла на Тирасе).

Другое граффито-посвящение Аполлону Борею (’ArcoMcovji Bo[pr|i]) сохранилось на фрагменте стенки чернофигурной аттической амфо­ ры последней четверти VI в. (судя по всему, надпись была сделана на плечиках еще целого сосуда.) На нем сохранилось изображение головы воина в шлеме, нижняя часть лица закрыта круглым щитом. Вероятно, впоследствии остракон «использовался как самостоятель-

177

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

ный вотив, судя по его заглаженным стенкам» (Виноградов, Русяева

2001, № 10).

А. С. Русяева, которой, очевидно, остались неизвестными наш* мысли относительно близости Аполлона Врача и Аполлона Гипер борейского, высказала свое предположение о «взаимосвязи Аполло на Врача с Аполлоном Северным» (Русяева, 1992, с. 49; ср.: Русяева 1998).

Ссылаясь на очень интересное эллинистическое граффито с «фи лософской программой» культа Аполлона, начертанное на поддон* аттической чернолаковой чаши V в. «бореиками фиаситами», А. С. Ру сяева предполагает «близость или даже идентичность фиаса бореи ков и почитателей первого патрона Ольвии Врача» (Русяева, 1992 с. 197; см.: также, с. 18сл.;ср. Виноградов, Русяева, 2001, с. 139-140 рис. 5-6). Что касается сущности Аполлона Врача, то, по мнении А. С. Русяевой (1992, с. 40), «под сакральным именем IHTPOS скры вался универсальный бог Аполлон со многими функциями, охваты вавшими и колонизацию, и основание новых городов, и контакты < аборигенами, и, естественно, исцеление. Все вместе взятое позво ляет считать, что имя IHTPOZ борисфениты трактовали не простс «Врач», а в переносном и более широком смысле — «Спаситель» что намного больше соответствует данному культу».

К сожалению, пассаж о «контактах с аборигенами» в качеств* функции Врача нигде не разъясняется.

Однако находка еще одного посвящения Аполлону Борею (Вино градов, Русяева, 2001, № 8 ) (рис. 38в) служит, кажется, неоспоримыл свидетельством в пользу нашей точки зрения о варварской подосно ве древнейшего культа Аполлона в Ольвии. Это граффито второй третьей четвертей VI в. весьма небрежно процарапано на венчик* обломка горла клазоменской амфоры: ’Avarceppr|<; Ava%npao Ек[о]Х6 тг|< А л[о]М щ т Bopr|i цШ rcaip[cbiov? ave0r|KSv] — «Анаперр (сын Анахирса, сколот, Аполлону Борею мед отеческий (?) (посвятил)» В своем комментарии к этой надписи Ю. Г. Виноградов пишет (та\ же, с. 141, пр. 14): «При всей своей эллинской грамотности, писавши! скиф не слишком был искушен в письме, что привело к нескольки\ ошибкам и корявому исполнению ион. букв. Вариант этнонима ZKO Х.6 хт|<5 = ZKOXOTOI (у Гер. IV, 6 , 2) просто объяснить лингвистически выбор именно этой формы вместо можно списать на егс эрудированное пристрастие к скифской старине. Точно так же мож но оправдать и дублет ’Avxupao<;=Avdxapai(;, ибо ранее всего тради ционная форма ЛИ скифского мудреца засвидетельствована чере: столетие после его смерти у Геродота и, кстати, 6 раз (!) в аттическо!

178

Глава V. Религиозные представления и культы ольвиополитов

просопографии начиная с VI в., т. е. вполне могла быть грецизирована (’Ауа%арац), а в ирано-скифской звучать несколько иначе (ср.: Куклина, ВДИ, 1971, № 3, с. 114 и Абаев, Осетинский язык и фольк­ лор 153). Вполне логично, что скифо-эллинский мудрец нарек своего сына греческим именем с той же первой основой и обучил его гре­ ческой грамоте. Даты возвращения Анахарсиса на родину и прино­ шения его сына Аполлону Борею великолепно совпадают».

Таким образом, перед нами посвящение скифа (сколота) (и притом сына прославленного мудреца) Аполлону Врачу, что, на наш взгляд, было бы невозможно, если бы посвятитель не знал (и не чувствовал) в этом боге образа (или хотя бы черт), родного и близкого своим исконным религиозным представлениям. Подобные же переживания, несомненно, были характерны как для Анахарсиса в его отношении к Матери богов (в которой он увидел свою родную Великую богиню), так и для Скила, прошедшего посвящение в мистерии Вакха (правда, случай скифского царя осложнен тем, что его матерью была истриянка; подробнее о Скиле см.: ниже).

Культ Аполлона Дельфиния был широко распространен в Среди­ земноморье (см.: Graf, 1979; Виноградов, Русяева, 1980, с. 27-30; Ehrhardt, 1983, S. 139-143), в то время как на Понте, кроме Ольвии, он засвидетельствован только на Боспоре (надпись IV в. из Гермонассы: КБН, № 1038).

«Первые дары этому богу на теменосе, специально выделенном для устройства его святилища и ставшего впоследствии сакральной зоной полиса, датируются третьей четвертью VI в. К этому времени относится появление нового денежного знака в виде дельфина — сим­ вола Дельфиния» (Карышковский, 1988, с. 34-40; Анохин, 1989, с. 8-10). В отличие от монет-стрел монеты-дельфины имели обра­ щение только в Нижнем Побужье» (Русяева, 1992, с. 41). Несомнен­ но, эти монеты употреблялись как вотивы (Анохин, 1989, с. 9), прав­ да, явно не только в культе Аполлона (см.: ниже).

«Хронологическое совпадение трех важнейших источников (вы­ деление культового участка, появление монет-дельфинов и, наконец, березанская надпись с символической формулировкой («Семь тысяч: дельфин мудр — мир Ольвийскому полису, благословляю (считаю счастливыми вас там ...») однозначно показывает, что культ Дельфи­ ния введен в Ольвии в третьей четверти VI в., т. е. после того, как здесь появилась массовая волна колонистов, численно превосходив­ шая первопоселенцев (Русяева, 1992, с. 41-42). Не исключено, что это могло быть так, однако для весьма ответственного вывода о том, что во второй половине VI — начале V в. в Ольвии «происходила

179