Shaub_I_Yu_Mif_kult_ritual_v_Severnom_Prichernomorye_VII-IV_vv_do_n_e

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Рис. 85. Золотые украшения калафа (прорисовка). IV в. Погребение 4. Курган Б. Близница (ОАК, 1869, табл. 1, 1-9).

cu, 1963, р. 81 sv.), на него недвусмысленно указывает украшение калафа из этой же могилы, на котором представлена вакхическая сцена с участием менад в исступленном танце с тирсом или ножом и частью растерзанного животного в руках, а также менад, спокойно восседающих на грифоне или барсе (с канфаром в руке), и плящущих

66О нем см.: Famell, 1909, р. 246 sq.; Schauenburg, 1953; ср: Nilsson, 1967, S. 594-598.

340

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Рис. 89 (слева). Рельефный лекиф (про­ рисовка). IV в. Павловский курган (ОАК.

1889, табл. Ill, 1)

Рис. 90. Золотой перстень (прорисовка). IV в. Павловский курган (ОАК, 1869.

табл. 4, 4)

Л. Стефани первый идентифи­ цировал танец, запечатленный в этих терракотах, с окласмой, счи­ тая его присущим культу элевсинской Деметры. Однако боль­ шинство изображений (на вазах и резных камнях), приводимых этим ученым в качестве анало­ гий, указывает на характерность этой пляски для персонажей кру­ га Диониса.

Тех же танцоров в варварских одеяниях, прихлопывающих ру­ ками над головой, видим мы и на

двух краснофигурных вазах конца V в. (арибалле из Лондона (рис. 91) и амфоре из Вены). Л. Курциус остроумно доказывает, что централь-

(ОАК, 1869, VI; Stephani, 1871, S. 24, Taf. II). Изображенная рядом с пляшущим юношей амфора, по мнению Стефани, свидетельствует о вакхическом характере танца (ср- Trumpf-Luritzaki, S. 137-138).

342

Глава VII. Религиозная ж изнь населения Боспора

_

засвидетельствованному у варваров культу кабиров.

Д. Б. Шелов поддерживает мнение А. Н. Зографа, считающего, что приобщение сатироподобного божества к дионисийскому кругу произошло только с появлением у него плющевого венка, то есть на рубеже 40-30-х гг. IV в. (Шелов, 1950, с. 64). Однако сосущество­ вание еще и в III в. в типологии пантикапейских монет бородатых и безбородых сатирообразных божеств в венках с аналогичными персонажами без венков делает точку зрения обоих почтенных ну­ мизматов неубедительной.

О хтоническом характере этого сатироподобного божества сви­ детельствуют два факта. Во-первых, популярность его изображений на бляшках от погребальных одежд жителей как Боспора (см.: рис. 6 на с. 95), так и скифов приднепровских курганов (Rostowzew, 1931, S. 393, 394). Во-вторых, связь этого божества со змееногой боги­ ней — местным великим женским божеством в его хтоническом аспекте. Эта связь фиксируется не только бляшками из Куль-Обы и

сТаманского полуострова, где змееногая богиня держит в руках голову сатирообразного божества, но и совместными находками бляшек с изображением этих персонажей в погребениях 3 и 4 Б. Близницы (в погребении 4 голова, совершенно аналогичная изображению на бляшках, представлена на ожерелье) (OAK, 1866, 70, табл. И; ОАК, 1869, табл. I, 15).

Важным свидетельством существования на Боспоре культа хтонического Диониса являются сюжеты росписи «боспорских пелик»: изображение Диониса на грифоне, преследующего девушку; пелики с этим сюжетом происходят только из женских могил (Schefold, 1934, S. 147), для мужских погребений характерны пелики, на ко­ торых представлена борьба грифонов с аримаспами, которых К. Шефольд считает служителями Диониса, а их поражение в борьбе

сгрифонами — символом пути через смерть к бессмертию (Sche­ fold, 1960, S. 94). Таким образом, если принять толкование швейцар­ ского исследователя, символика этого сюжета может быть близ­

ка к значению сцен терзания грифонами животных (Шауб, 1983, с. 72 сл.).

По мнению К. Шефольда, очень популярный на боспорских пеликах сюжет женской головы вместе с протомой грифона и лошади, который традиционно считается головой амазонки, является изобра­ жением Великой богини в функции владычицы потустороннего мира (Schefold, 1934, S. 148). В таком случае появляющаяся на одной пелике бородатая голова (ibid., Abb. 60) во фригийском колпаке ме­ жду протомами грифона и лошади должна принадлежать дублету

345

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

Великой богини в ее загробном аспекте; все вышеизложенное по­ зволяет предположить, что в таком виде мог изображаться не кто иной, как хтонический Дионис.

Кроме граффито Aio]voco на обломке стенки чернолакового со­ суда IV в. (Толстой, 1953, №164) и относящегося уже к середине III в. посвящения Дионису на известняковом постаменте (КБН, № 24), о культе этого бога в Пантикапее, причем в весьма оригинальном ас­ пекте, свидетельствует обнаруженный в 1892 г. на северном склоне горы Митридат обломок известняковой плиты с посвящением (ве­ роятно, какого-то дара) Дионису Арею (Aiovi3cco[i] ’Apelcoi). По ха­ рактеру письма надпись не может быть датирована временем позднее IV в. (КБН, № 15)

Эпитет Диониса ’Ареюq крайне редок: в греческих письменных источниках он зафиксирован только один раз — в Orph. h. 30, 4.

В. В. Латышев, констатируя, что «надпись свидетельствует о наличии в Пантикапее культа Диониса воинствующего» (IOSPE, IV, 107), видимо, связывает его с Дионисом «индийским»71, однако упот­ ребление эпитета орфиками скорее говорит в пользу его связи с фракийским культом Диониса-Сабазия (Ельницкий, 1946, с. 107). Л. А. Ельницкий также отмечает, что эпитет ’Apeioq встречается в орфических гимнах еще раз, применительно к'Корибанту (Orph. h. 39, 11), божеству, в равной степени связанному с культом Великой матери.

По словам Макробия, «многие сопоставляют Либера с Марсом, усматривая в них единое божество; отсюда к Либеру прилагается эпитет Марса Эниалий» (Macrob. I, 19). И Дионис, и Арес, происхо­ ждение которых греческая традиция устойчиво связывает с Фракией (Nilsson, 1967, S. 517, 564 if.), по Геродоту (V, 7), являлись главными мужскими божествами фракийцев. Экстатический характер фракий­ ского культа Ареса (Wiesner, 1963, S. 102) и обычай фракийцев ук­ рашать оружие плющом — священным растением Диониса (Plin. N.H. 16, 62) — красноречиво свидетельствуют о значительной куль­ товой близости обоих богов (Wiesner, 1963, S. 103; Farnell, 1909, р. 101,292).

Таким образом, пантикапейское посвящение Дионису Арею мож­ но рассматривать как красноречивое свидетельство наличия фракий­ ских элементов в культах жителей Боспора.

71 Хотя справедливо, что легенда о Дионисе «индийском» сформировалась после похода Александра Македонского (Voigt, 1884, S. 1088), представления о Дионисе-за- воевателе (Востока) возникли еще в V в. (см.: Eurip. Bacch. 13 сл., 1039).

346

Глава VII. Религиозная жизнь населения Боспора

V

Артемида

Культ Артемиды, судя по надписям, терракотам, а также ювелир­ ным изделиям, был широко распространен на Боспоре, причем как в сфере частных, так и государственных культов. Именно к ее куль­ ту относится вырезанная на Обломке бронзовой пластины (скорее всего, ножки треножника (или битечка: см.: Трейстер, 1990)) древ­ нейшая на Боспоре посвятительная надпись, которая была обнару­ жена В.Д. Блаватским на горе Митридат. Археолог транскрибировал эту надпись: Eo5v ’A p i8 p i[5 i] £0ео[е и датировал V в. (Блаватский, 1951, с. 224; Розанова, 1960, с. 130; Виноградов, 1974, с. 59 сл.; Трей­ стер, 1990). Надпись привлекла внимание Н. П. Розановой, которая посвятила специальную статью этой находке. Надпись исследова­ тельница прочитала как посвящение Артемиде Эфесской: Lcov ’Артещ ’Ecp8o[r|i] и отнесла памятник к VI в. (Розанова, 1960,130 сл.). Чтение Розановой вызвало энергичные возражения первого издателя над­ писи, который привел ряд доказательств в пользу своего прочтения памятника (Блаватский, 1964, с. 52-53). Аргументация обоих иссле­ дователей была тщательно проанализирована Виноградовым (1974, с. 59-62), который доказал правильность чтения Розановой, внеся в него только одну поправку: эпиклесу ’Е ф 8 о [г |1] следует заменить на правильную архаическую форму: ’Еф8 а[1У, в которой стоит эпитет той же богини в посвящении на светильнике из олонештского клада (см.: Сергеев, 1966, с. 134). Виноградов датирует пантикапейское посвящение Артемиде Эфесской третьей четв. VI в. (Виноградов, 1974, с. 61).

Косвенным подтверждением того, что предмет, на котором сде­ лано посвящение Артемиде Эфесской, представляет собою часть треножника, может служить связь богини с этим предметом. Арте­ мида часто изображалась в сценах похищения дельфийского тренож­ ника. Так, на одной халкидской вазе в Неаполе она в данной сцене представлена даже крылатой (Christou, 1968, S. 205). Изображена была Артемида в споре Аполлона с Гераклом из-за треножника и в скульптурной группе — даре фокейцев в Дельфах (Paus. X, 13, 7) (см.: изображение на фронтоне сокровищницы сифносцев в Дельфах: Richter, 1946, fig. 13). Христу предполагает, что подобные изображе­ ния свидетельствуют о связи Артемиды через Потнию Терон с об­ разом Земли — Хтон и что наличие треножников в раннегреческих святилищах можно объяснить связью этих предметов с Потнией Терон; эту гипотезу, по мнению Христу, могут подкрепить украшения

347

Шауб И. Ю. Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье

архаических треножников в виде сирен и протом грифонов и львов, т. е. самых распространенных спутников богини (Christou, 1968, 205).

Кроме рассмотренной надписи в Пантикапее найдены еще два посвящения Артемиде Эфесской, относящиеся к IV в. Алтарь этой богине посвятила жрица, имя которой не сохранилось, во время царствования Левкона 1 (КБН, № 6а). При Перисаде I почитательни­ ца) (имя не сохранилось) Артемиды Эфесской заказал(а) посвящение богине за свою дочь Итию (КБН, № 11). Посвящение Артемиде Эфесской IV в. обнаружено также в Горгиппии (КБН, № 1114), а в Гермонассе, как и в Пантикапее, возможно, существовал в IV в. ее храм, куда жрица посвятила статую (КБН, № 1040).

Культ Артемиды Эфесской, несомненно, был перенесен на Боспор уже первыми переселенцами с их ионийской родины, вероятнее всего, не из Милета, поскольку там свидетельства о культе этой богини отсутствуют (Ehrhardt, 1983, р. 155). По мнению Ш. Пикара, местный культ доэллинской Великой богини подготовил пути для проникновения культа Артемиды Эфесской на Боспор, поскольку «Эфесия изначально предстает настоящей ипостасью анатолийской Великой Матери, владычицы природы и жизни,, азиатской богини “с мириадой имен”, позднее известной то как Ма, то как Рея, то как Кибеба или Фригийская Кибела» (Picard, 1922; р. 376; ср. Christou, 1968, S. 86; Seiterle, 1979, S. 5 ff.).

Еще одним свидетельством культа Артемиды Эфесской являет­ ся золотое ожерелье IV в. из Феодосии с подвесками в виде миниа­ тюрных копий статуи Артемиды Эфесской (см.: АВС, 53, табл. ХНа, 4, 4а).

О существовании на азиатской стороне Боспора не только культа Артемиды Агротеры, но даже ее храма известно из одной посвяти­ тельной надписи, обнаруженной близ Фанагории (КБН, № 1014). Однако других данных о культе этой богини ни здесь, ни на евро­ пейской стороне Боспора у нас нет. Поскольку культ Артемиды Агротеры («сельской»), связанный с охотой (Gruppe 1906, Sp. 1283) или просто животным миром (Nilsson, 1967, S. 484), насколько нам известно, не засвидетельствован в Ионии (перечень городов, где почиталась Артемида Агротера, см.: Wernicke, 1895, Sp. 1378 ff.; Gruppe, 1906, S. 1283), но зато хорошо засвидетельствован в Аттике (см.: Демина, 1974), можно предположить, что на Боспоре он возник благодаря афинскому влиянию.

Следует отметить, что Артемиде Агротере, как и Афродите, при­ носили в жертву коз (Aristoph. Equ. 660). Кроме того, первая из“этих

348

Глава VII. Религиозная жизнь населения Боспора

V

богинь идентифицировалась с рамнунтской Немесидой (Gruppe, 1906, S. 45), древней хтонической богиней, одной из локальных разновидностей Потнии Терон (Christou, 1968, S. 197; ср.: Schweitzer, 1931, S. 175 сл.); в то же время, по свидетельству Фотия (Phot. v. ‘PapvooclaNepecK;), Немесида первоначально изображалась в виде Афродиты.

Из Пантикапея происходит обломок известняковой плиты, являю­ щейся частью жертвенника или пьедестала для статуи с фрагментом посвящения Артемиде IV в. (Шкорпил, 1917, с. 118; КБН, № 12). Здесь же, на горе Митридат, обнаружены пять обломков доньев чернолаковых сосудов IV в. с граффити: Ар, Ар[, Ар|те, ]ртгр[, Ар- Т8 Ц1 (Толстой, 1953, № 375, 163, 173, 184, 176), из которых лишь

№176 и, вероятно, № 184 можно отнести к посвящениям (’Артгрг). Остальные же, как и граффито Арт из Феодосии (Штерн, 1897, с. 11,

№15), скорее всего, являются сокращениями очень распространен­ ного теофорного имени Артемидор (или др.).

ВПантикапее также обнаружены две терракоты, изображающие Артемиду. Одна, коринфского производства нач. V в., представляет богиню с луком в левой и ланью в правой руке (см.: Стефани, 1872, с. 61, табл. III, 4; Силантьева, 1972, с. 33, рис. 2). Другая, неизвест­ ного центра производства, изображает Артемиду с ланью и гранатом в руках (Силантьева, 1974, с. 18, табл. 5,4). Вероятно, только хтонический атрибут— гранат (см.: Cook, 1940, р. 813 сл.; Raab, 1972, S. 52 сл.) — обусловил помещение этой терракоты в могилу; как справедливо отмечает Ш. Пикар, все ипостаси Великой Матери, становящиеся постепенно богинями-спасительницами, не ограни­ чивается только покровительством земной жизни смертных, но рас­ пространяют его и на загробный мир (Picard, 1922, р. 383).

Очень важны для характеристики специфики боспорских пред­ ставлений об Артемиде упоминавшиеся выше находки местных терракот в святилищах на Майской Горе и близ Тиритаки. В первом обнаружено изображение Артемиды во фригийском колпаке (в руках богини лань) (см.: рис. 72), во втором — совершенно идентичное изображение; кроме того, здесь же найдено подобное изображение богини на лани (см.: рис. 73) (Марти, 1941, с. 27, рис. 25; см. также: Марченко, 1962а, с. 124, 128; Пругло, 1981, с. 92). Изображение во фригийском колпаке совершенно не характерно для иконографии Артемиды (см.: Kahil, 1984), зато фригийский колпак — характерный атрибут фракийской Артемиды Бендиды (см.:: Seiterle, 1985, S. 11) и в неменьшей степени — «амазонки» (т. е. Великой богини) бос­ порских пелик (Schefold, 1934, S. 148-149).

349