Представления об учености и словесности; науки, искусства и ремесла

Если материальная сторона жизни народа Завета была во многом итогом агрегирования различных иноэтничных наследий, то его национальный гений тем ярче проявил свою самобытность в духовном аспекте. Благодаря этому нас ожидает очередной

парадокс.

Известно огромное количество евреев, которые обессмертили себя своими научными открытиями. Но с позиции традиционного иудаизма они ничего примечательного не сделали. В собственной религиозной среде они не очень-то признаны. Ведь в ее рамках достойным звания ученого считается единственно тот, кто всецело посвятил себя постижению Торы и достиг в том выдающихся результатов.

Оттуда же проистекает и особо мистически-трепетное отношении к языку, лексеме, глаголу, изречениям, книге, которое составляет отличительную особенность иудейской культуры как исключительно благочестивой. Она дала миру высочайшие образцы не только вероучительной, но и светской литературы — поэзии и прозы, летописей, хроник, исторических произведений, этических сочинений, бытовой притчи, волшебной сказки и пр. сюжеты которых (например, правда, милосердие и справедливость) с тех пор вдохновляют авторов.

Материальное бытие евреев на всех его стадиях до начала христианской эры и Большой Диаспоры оставалось типично древневосточным.

Представления о юриспруденции, семье, обществе, понимание космологии, географии и истории сохранили множество следов глубочайшего вавилонского воздействия. Оттуда были восприняты и основы календаря, математики и медицины.

Прикладное искусство и архитектура вышли из египетских и финикийских образцов. Техника строительства воспроизводила исконные традиции всего Ближнего Востока. Особенно

291

ярко это проявилось в описании Храма и дворца Соломона, порядков его двора. Материалы раскопок только подтверждают данное впечатление.

Впрочем, было бы совершенно превратно считать, что результатом был некий хаотичный суррогат. Напротив, находясь в постоянных перемещениях, евреи проникались культурой народов, в среде которых обитали, и сплавляли в свой глубоко индивидуальный комплекс все лучшее, что находили у семитов, египтян, персов или греков.

Практическая философия

Она проявляет себя в распространенном иудаизмом по свету этическом учении, каковое составляет его смысл смыслов. Ягвист строит свою метаисторию как теодицею — Богооправдание. Он отвергает мнение, что зло создано Богом, ему чужд безысходный пессимизм. Он настаивает, что в Творении все прекрасно и гармонично, хотя и не окончено. Он повествует о безумии человека, его противлении Богу и повторяющихся за это актах возмездия.

Таким образом, зло и бедственность нашего бытия происходят от самого человека из-за того, что он восстает против Творца, пытаясь утвердить свою волю вопреки тому, кто его создал. Сказания о Древе, Каине, Потопе и Вавилонской башне раскрывают разные аспекты одного и того же богопротивления, непослушания, стремления к независимости от Бога, желания стать как он, т.е. помимо Бога присвоить себе высшую власть над миром безбожно.

Бог в этих рассказах становится предметом зависти, воспринимается как нечто чуждое, как соперник. То, что этот надлом был реален, доказывает магизм, паразитирующий на теле религии с ее самых первых шагов. Именно поэтому стыд, познанный людьми после Грехопадения» следует понимать не в физиологическом, а в сугубо метафизическом смысле.

292

На то же намекает и кара за отступничество — отлучение от бессмертия, которое первоначально было предназначено Адаму. Такова цена понимания того, что в отношении к Богу человек должен руководствоваться только искренностью и чистосердечием.

Человек, как он есть, с его плюсами и минусами, предстоит перед Богом Живым: такова главная установка. Но полная реализация личного духовного начала для восприятия Бога Слова требует всецелого очищения материальной природы индивида.

Основы вероучения апеллируют к независимости духа (Израиль никогда не простирался перед Богом в рабской покорности), постоянной священной борьбе за Истину, вере в чудесное и Грядущее, к пониманию структуры мироздания как Становления, Динамики и Развития. Это упорное борение за идеалы есть добрый урок, уже много сотен лет адресуемый евреями миру, но пока не понятый и не принятый в должной мере остальным человечеством.

История Моисея раскрывается нам с этой стороны как одна из самых драматичных. Его фигура не лишена трагизма. Он гибок, мудр и выдержан в воспитании своего народа и управлении им. Он непреклонен в своей борьбе за него, хотя поначалу его встречают недоверчиво и даже враждебно, что потом неоднократно повторяется в различных критических ситуациях.

Но Моисей то вынужден намного скорее основателей других религий идти на компромиссы с незрелым рассудком своих спутников и уступать их противным ему предрассудкам и привычкам, то прибегать к суровым карам и физическим расправам над ослушниками. И все это — ради того, чтобы сделать открывшийся ему Свет истины достоянием вверенного ему общества.