67. Феномен русской послевоенной иммиграции (1917-1939)

Русская эмиграция первой послереволюционной волны называется «белой». Эмигранты первой волны считали свое изгнание вынужденным, надеясь на скорое возвращение в Россию после быстрого крушения советского государства. Первая эмиграция состояла из наиболее культурных слоев российского дореволюционного общества, с долей военных. Солдаты и офицеры врангелевской армии уходили в приказном порядке, гражданским беженцам приходилось добиваться пропусков и разрешений. Значительная часть гражданских беженцев с севера и из центра России оказалась в Крыму не из политических соображений, а спасаясь от гражданской войны. Разрухи, голода. Они рассчитывали, что с окончанием войны установится мирная жизнь, и можно будет вернуться к нормальному труду. Однако еще тяжелее пришлось в Константинополе гражданским беженцам. Получить визы в другие страны было невозможно. Вероятно, именно поэтому гражданская колония русских в Константинополе проявила более национально-политическое единство, образовав надпартийный Русский Совет и оказав положительное влияние на некоторые начинания в европейских эмигрантских столицах. Французы сокращением пайков, угрозами и обманом старались избавиться от русских, подталкивая их либо к возвращению в Россию, либо на переезд в Бразилию рабочими на плантациях, либо к переходу на положение беженцев, с тем, чтобы «распылить» массы военных, в экстремальных условиях пытающихся сохранить себя в качестве боеспособной армии. К 1922 г. русские войска были приняты в основном Югославией и Болгарией. Первые годы эмиграции были тяжелейшими и для гражданских лиц. Многие умирали с голоду, не имея ни денег, ни работы, ни социальных прав. География расселения русской эмиграции. Западной Европе еще не приходилось сталкиваться с таким количеством беженцев. Сначала Лига Наций и немецкое правительство пытались побудить эмигрантов вернуться в Россию, на что Русский Совет в Константинополе и другие организации выразили протест. Большевики указом от 15 декабря 1921 г. лишили гражданства всех эмигрантов, которые не получат советские паспорта к 1 июня 1922 г. После этого Лига Наций приняла решение о расселении эмигрантов уже как бесподданных. В 1922 г. было принято решение о выдаче им соответствующих документов, и в 1924 г. были введены так называемые нансеновские паспорта. Русская эмиграция имелась во всех странах, прилегавших к России, - как в Европе, так и в Турции, Иране, Индии, на Дальнем Востоке. Много русского населения было на территориях, включенных в состав Чехословакии, Румынии и прибалтийских государств: Латвии, Эстонии. Следует отметить, что в первые послереволюционные годы наблюдался процесс возвращения в Россию трудовых и религиозных эмигрантов, но из-за гражданской войны и последующей частичной изоляции России он не приобрел большого размаха. Несмотря на постоянную нужду, в крупных городах – Берлине, Париже, Риге, Таллинне, Праге, Софии, Белграде, Харбине, Шанхае – быстро наладилась культурная жизнь эмиграции. Возникали русские газеты, журналы, книгоиздательства, работали культурные и политические организации, кружки, приюты, школы, гимназии. Центрами русской эмиграции в 20-е годы были Берлин и Париж. В целом уже во второй половине 20-х годов обозначилась некоторая дифференциация расселения русских эмигрантов «первой волны»: военные сосредоточились главным образом на Балканах и в Харбине; в Чехословакии – те, кто был связан с Комучем (Комитетом Учредительного собрания), во Франции – дворяне и интеллигенция, в США – предприниматели. «Перевалочным пунктом» для одних был Берлин, для других – Константинополь.

Отличительные особенности русской эмиграции первой волны. Главное отличие русской послеоктябрьской эмиграции от эмиграции других стран и народов заключается в сохранении ею высшего духовного начала, сохранении культуры своей Родины. Русские послереволюционные эмигранты в большинстве своем никогда не становились американцами, французами, англичанами, немцами и т.д. русского происхождения. Они оставались русскими, православными, верили в возрождение национальной России. Русские эмигранты смогли полностью воссоздать за рубежом институты и проявления жизни дореволюционной России.

По своему профессиональному, сословному и материальному положению, по своим идеалам и политическим приверженностям эмиграция была крайне разнородным явлением. Основные пути и способы эмиграции. Тропы беженцев проходили через Крым, и через афганскую, и китайскую границы, и через Польшу, и Финляндию, и через прибалтийские буржуазные республики. Под «внутренней эмиграцией» понималась деятельность творческой и научной интеллигенции, оставшейся в пределах РСФСР, однако не принявшей существующий политический режим, пытавшихся достичь духовной автономии. К центрам «внутренней эмиграции» относили петроградский «Академический союз», «Вольную философскую ассоциацию», «Вольную академию духовной культуры», «Философское общество при Петроградском университете», аналогичные организации в Костроме, Самаре, Ростове-на-Дону, журналы «Экономист», «Артельное дело», «Мысль», «Мысль и слово», «Вопросы философии и психологии», разного рода альманахи, частные издательства «Берег», «Мысль», «Цех поэтов», «Парфенон». При жизни Ленина и в первые годы после его смерти продолжалась легальная эмиграция, т.е. с разрешения властей. Для этого было достаточно ходатайства кого-либо из членов правительства или известных большевиков. Вообще отношение советского правительства к проблеме эмиграции было примечательным. И наряду с легальной эмиграцией существовало стремление к возврату российских подданных на родину. Так, согласно декрету 1923 г. российским подданным за границей предлагалось зарегистрироваться в советских полномочных представительствах, а лицам призывного возраста – немедленно вернуться в СССР под страхом уголовного наказания. Боязнь, что русские, находящиеся за границей, будут использованы в борьбе против СССР, была еще сильнее в отношении тех русских граждан, кто покинул Россию в составе белых армий и организаций. С этой целью были проведены многочисленные амнистии, позволившие вернуться на родину многим рядовым участникам белого движения. Возможность легальной эмиграции и в начале 20-х годов распространялась не на все категории советского населения. А к началу уже 30-х годов она была практически полностью запрещена.