1.3. Макрофакторы социальной среды

На фоне этих общемировых изменений протекают и усиливают их влияние события в нашей стране, на общественном и государственном уровне социальной среды.

Жизнедеятельность людей определяется природно-географическими, историко-культурными, социально-экономическими условиями их жизни. Экология, природно-географические условия жизнедеятельности предоставляют ресурсы для жизни, делающие возможными определенные виды деятельности, закрепляющиеся и переходящие в разряд обычаев. Эти виды деятельности создают особый способ видения социальной среды и формируют элементы субъективной культуры, включающей в себя язык, нормы, ценности, роли и особенности самоконцепций. Например, экология, где выживание зависит от охоты и рыбной ловли, требует и поощряет физическую мобильность, смелость, уверенность в себе. Воспитание в этих культурах основано на том, что родители поощряют в детях максимальную свободу и независимость³⁰. И тогда в характере нации преобладают именно эти черты.

Многие российские ученые и исследователи обращали внимание на прямое либо опосредованное влияние исторического положения, ландшафта, природно-климатических условий России на формирование миропонимания, национального менталитета, социокультурных процессов, типа общества, специфику государственного устройства. В этом ряду Н.А. Бердяев, В.И. Вернадский, Д.И. Иловайский, В.О. Ключевский и др.

Очень интересную концепцию влияния природно-климатических условий на ход истории и на формирование характера народа, этнического стереотипа поведения, на расцвет и угасание этносов предлагает Л.Н. Гумилев. Суть его концепции заключается в том, что изменение природно-климатических условий вызывает у народа необходимость смены образа жизни, захвата новых территорий и т.п. «Ландшафт действует на этнос принудительно… Каждый этнос представляет собой оригинальную форму адаптации человека в биоценозе ландшафта»³¹, и поэтому именно изменение климата является источником исторических событий возвышения и угасания этносов³².

Ю.В. Бромлей указывает, что именно природные условия «общей территории» оказывали влияние на жизнь людей, особенности их хозяйственной деятельности, культуры, быта, ценностно-нормативных систем³³.

Важнейшим фактором общественного воспитания считал природу К.Д. Ушинский. «Духовное воспитание человека в отдельности и народа вообще, - писал он, - совершается не одной школой, но несколькими великими воспитателями: природой, жизнью, наукой, религией…» И далее: «Зовите меня варваром в педагогике, но я вынес из впечатлений моей жизни глубокое убеждение, что прекрасный ландшафт имеет такое воспитательное влияние на развитие молодой души, что с ним даже трудно соперничать влиянию педагога»³⁴.

Проблему влияния этнокультурных различий на особенности социализации и развития личности исследуют в работах многие ученые - Ю.В. Бромлей, Л.Н. Гумилев, М. Мид, И.С. Кон, Э. Эриксон, Н. Лебедева, Т. Стефаненко, А.В. Мудрик и др. При всех различиях подходов названных авторов можно выявить общие характеристики понятия «этнос»:

• общность культуры людей;

• осознание своей отличности от представителей других этносов, т.е. этническая идентификация;

• наличие общей истории и территории;

• особенности психики и поведения, связанные с этнической принадлежностью людей, складываются из двух составляющих: биологической и социально-культурной;

• признание биологической составляющей этнической принадлежности, не сопровождаемое утверждениями о превосходстве одной расы над другой (что является расизмом), лишь констатирует глубинные основания этнических различий, но не утверждает преобладания этих различий в психике и поведении конкретного современного человека.

Так, исследования показали, что у народов Севера, сформировавшихся и живущих в специфических природно-климатических условиях, которые образно названы Джеком Лондоном «белым безмолвием», отмечается специфическая традиция восприятия звука, своеобразный этнический звукоидеал. Он влияет на особенности эмоциональных проявлений у представителей северных этносов и на поведенческом уровне. Исследования физиологии дыхания у этих же народов показали некоторые отличия, связанные с тем, что им приходится вдыхать холодный воздух. Есть и другие физиологические особенности, связанные с особенностями питания, условиями жизни.

Тесная связь физического развития с пищей видна на примере Японии. Когда вследствие стремительного экономического развития и определенной американизации образа жизни японцы существенно изменили рацион питания, значительно изменилось их соматическое развитие: старшие поколения значительно уступают младшим по показателям роста и веса. В то же время сохранение в рационе питания японцев большой доли морепродуктов можно считать одной из причин того, что у них самая большая продолжительность жизни. Предполагать это позволяет аналогичная ситуация с потреблением морепродуктов норвежцами, также держащими одно из первых мест в мире по продолжительности жизни.

Однако в актуальной жизни значительно большую роль играет социально-культурная составляющая психики и поведения людей. Менталитет этноса во многом определяет: отношение его представителей к труду и специфические традиции, связанные с трудовой деятельностью; представления об удобствах быта и домашнем уюте; идеалы красивого и некрасивого; каноны семейного счастья и взаимоотношений членов семьи; нормы полоролевого поведения, в частности понятия о приличиях в проявлении чувств и эмоций; понимание доброты, вежливости, такта, сдержанности и т.д.

Влияние менталитета этноса очень велико во всех аспектах социализации человека. Об этом свидетельствуют следующие примеры. В процессе полоролевой социализации влияние менталитета осуществляется благодаря характерным для него эталонам «мужественности» и «женственности». Они подразумевают определенный набор черт характера, особенностей поведения, эмоциональных реакций, установок и т.д. Эти эталоны относительны, т.е. их содержание не совпадает в культурах разных этносов. Крайние варианты расхождения эталонов «мужественности» и «женственности» показала американский антрополог Маргарет Мид на примере трех племен Новой Гвинеи. У арапешей оба пола кооперативны и не агрессивны, т.е. феминизированы по нормам западной культуры. У мундугуморов оба пола грубы и некоопративны, т.е. маскулинизированы. У чамбула картина обратная западной культуре: женщины доминантны и директивны, а мужчины эмоциональны и зависимы³⁵.

Влияние этнокультурных особенностей на развитие личности проявляется и через витальные особенности социализации - способы вскармливания, пеленания, ухода за детьми, особенности их физического развития. Достаточно много подобных исследований проведено этнографами, социологами, педагогами и психологами. Особенно много наблюдений в области этнографии детства содержится в работах М. Мид, Э. Эриксона и др. В этих исследованиях показана решающая роль родительской любви, которая обеспечивает принятие норм, идентификацию с культурой, а последующие воздействия уже обеспечивают усвоение и исполнение культурных норм ребенком.

Исследование Р. Рохнера показало, что родители, которые тепло относятся к детям, обнимают их, ласкают, поддерживают во всем, имеют детей-оптимистов, обладающих позитивным взглядом на мир. Дети эмоционально холодных родителей, вырастая, не могут создать прочные дружественные и семейные связи, имеют проблемы со здоровьем и трудности в учебе.

Э. Эриксон провел подробный анализ детства в американском племени дакота. Он убедительно показал влияние истории племени на его психологический строй и менталитет членов племени³⁶.

Влияние этническое принадлежности на развитие личности осуществляется через культуру. Вообще, культура – совокупность неосознаваемых положений, стандартных процедур и способов поведения, которые были усвоены в такой степени, что люди не рассуждают о них.

Для описания различий культур Г. Трианидис ввел понятие «культурные синдромы» (измерения) и выделил те, по которым можно изучать отличие различных культур друг от друга:

• простота – сложность;

• индивидуализм – коллективизм;

• открытость – закрытость.

«Простота – сложность» влияет на такие особенности этноса, как представления людей о времени; специфичность или диффузность социальных ролей; полезависимость – поленезависимость поведения и т.д.

«Индивидуализм – коллективизм» влияет на преобладание Я-идентичности или МЫ-идентичности; индивидуальных или групповых целей; преобладание мотивации к индивидуальному достижению или принадлежности к группе; важность отношений по возрастной вертикали (родители-дети) или горизонтали (собственная семья). Различия культур по этому измерению и вытекающие из этого различия в положении и развитии личности подробнее показаны в табл. 3³⁷.

Таблица 3

Сравнение культур по параметру «Индивидуализм – коллективизм»

	Культура
	коллективистическая	индивидуалистическая
Преимущества	Меньше преступность	Права отдельной личности Демократия Мультикультурализм Индивидуальная ответственность Примат права Возможность индивидуального развития
Недостатки	Нет возможности выбора Выше вероятность автократии Низка ценность человеческой жизни Конкуренция между группами	Одиночество Семейные конфликты и разводы Нарциссизм Отчуждение, детская преступность Отсутствие моральных авторитетов

Влияние менталитета этноса очень выпукло проявляется в сфере межличностных отношений. Так, этнические нормы в большой мере определяют стиль общения младших со старшими, величину возрастной дистанции, специфику восприятия ими друг друга и как партнеров по общению в частности. В Японии, например, при общении людей разного возраста старший практически сразу присваивает себе форму общения в виде монолога, и младший это принимает как само собой разумеющееся, просто внимая старшему.

Менталитет этноса влияет на воспитание подрастающих поколений как относительно социально контролируемую социализацию в связи с тем, что включает в себя имплицитные концепции личности и воспитания.

Имплицитную концепцию воспитания этноса можно рассматривать как неосознаваемую центральную ценностную ориентацию в социальном поведении взрослых по отношению к подрастающим поколениям. Содержание этих концепций во многом определяет позицию человека как объекта и субъекта социализации, а также ожидаемые и допускаемые в конкретном этносе меру и характер его субъектности и субъективности в процессе социализации. Имплицитные концепции личности и воспитания во многом определяют, чего взрослые добиваются от детей и каким образом они это делают, т.е. содержание взаимодействия старших и подрастающих поколений, его стиль и средства. Нам представляется, что именно из-за неучета традиционной российской ментальности, сложившейся в сознании большинства населения старше 30 лет, а следовательно, и большинства педагогов, образовательные и воспитательные реформы последних лет обречены на неудачу.

Не менее интересны и исследования влияния этнокультурной принадлежности на развитие высших психических функций, в частности особенности мышления. В XIX в. в европейской культуре принималось как данность, что общества испытали процесс социокультурного развития, оказавшего глубокое влияние на человеческую психику.

Э.Б. Тайлор, один из основателей современной антропологии, воспринимал культуру как «созданную человеком часть среды», включающую знания, верования, искусство, нравственность, право, обычаи и т.п. Он выделил этапы культурной эволюции на основе достижений в ряде областей – в степени научности знаний, определенности моральных принципов, условий исповедания веры и отправлений культа степени социальной и политической организованности. Он признавал тесную связь между условиями социокультурного развития общества и интеллектуальным развитием людей.

Значительный вклад в исследования развития высших психических функций как процесса культурного внесла отечественная школа культурно-исторической психологии, основателем которой является Л.С. Выготский³⁸.

Французский философ и социолог Л. Леви-Брюль развивает тезис о том, что различия между мышлением современного и «примитивного» человека более глубоки, чем кажется. Он утверждает, что представления примитивных народов являются коллективными, а не индивидуальными, и выступают для индивида предметом его веры, а не продуктом мысли. Далее он развивает тезис о том, что в примитивных обществах, где эмоции неотделимы от познания, а отношения между событиями носят скорее мистический, нежели причинно-следственный характер, существуют качественно иные формы мышления – коллективные представления. Л. Леви-Брюль также утверждал, что в своей повседневной деятельности, когда на них не влияют коллективные представления, «они» думают как «мы», делая те же выводы из тех же данных³⁹.

Наряду с социокультурными представлениями, для объяснения различий между различными народами используется «теория биологической рекапитуляции», в соответствии с которой индивидуальное развитие повторяет историю вида, онтогенез повторяет филогенез.

И, конечно, нас будут интересовать в связи с этим этнокультурные особенности народов, населяющих Россию, и особенно – русской ментальности.

Интересны взгляды Н.А. Бердяева на причины особенностей русского характера: «Бесконечно трудная задача стояла перед русским человеком – задача оформления и организации своей необъятной земли…Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта»⁴⁰. В другой работе он высказывал предположение, что в основу формации русской души легли два противоположных начала: природная языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие. Именно в этом он видел историческую причину того, что русский народ в высшей степени поляризован и совмещает противоположности: деспотизм-анархизм; жестокость, склонность к насилию – доброту, человечность, рабство-бунт и т.д.⁴¹.

Русский национальный характер занял свое место в фокусе исследований зарубежных антропологов сразу после Второй мировой войны. Британский антрополог Д. Горер выдвинул «пеленочную» гипотезу, М. Мид её развила и популяризировала, а Э. Эриксон адаптировал её в статье «Легенда о юности М. Горького». Э. Эриксон считал, что на формирование русского характера оказали влияние три элемента русской традиционной культуры:

• компактная социальная жизнь в уединенных укрепленных поселениях, изолированных друг от друга холодами центральных равнин, и периодическое освобождение их жителей после весенней оттепели;

• долгие периоды тугого пеленания, чередующиеся с минутами радости во время освобождения от пеленок;

• одобряемое проявление нечеловеческой выносливости и периодический эмоциональный катарсис, достигаемый безудержным излиянием души⁴².

Эти особенности жизни привели, по мнению американских антропологов (Б. Каплан, К. Клакхон и др.), к формированию модального в характере русского народа, которому свойственны такие черты, как теплота, зависимость, стремление к социальному присоединению, лабильность и эмоциональная нестабильность, сила и недисциплинированность, потребность в подчинении властному авторитету⁴³.

В связи с особенностями национального характера встает вопрос о национальной школе. Споры о её особенностях особенно активно велись в начале ХХ в, но не менее актуальна эта проблема и в данное время. И.А. Ильин полгал, что главной идеей новой России должна стать «идея воспитания в русском народе национального духовного характера. Само собою, разумеется, что это воспитание может быть только национальным самовоспитанием... Русский учитель должен, прежде всего, продумать и прочувствовать до конца свою великую национальную задачу, он не специалист по ликвидации безграмотности, а воспитатель русских детей...»⁴⁴.

Ему возражает С.И. Гессен: «Национализм оказывается бессильным отграничить нацию и понять её самое как единое целое… Нация, провозглашенная высшим и самодовлеющим началом бытия, подменяется неизбежно своей собственной частью, притязающей на роль подлинной хранительницы и носительницы национального духа… В этом раздроблении и измельчении нации как бы продолжается движение распада и раздробления, усвоенное нацией через отрыв её от целостности человечества... Всякое хорошо поставленное образование по необходимости будет национальным, и наоборот, подлинно национальным образованием, действительно созидающим, а не разрушающим нацию, будет только хорошо поставленное нравственное, научное и художественное образование, хотя бы оно и не заботилось специально о развитии национального чувства»⁴⁵.

С.И. Гессену вторит П.Ф. Каптерев: «Постепенно нарастает и крепнет убеждение, что человеческая природа шире, разнообразнее, богаче той узенькой рамки, в которую её стараются втиснуть, что свойства её не исчерпываются качествами гражданина такого-то государства, члена такой-то церкви и т.п., что нужно понять человека более свободно и беспристрастно,… что человеческие союзы, человеческое общежитие только тогда будут правильно развиваться и благоденствовать, когда они используют все человеческие свойства, дадут человеку возможность проявить все богатство и разнообразие его качеств. Только при этом последнем условии жизнь может быть красна и интересна»⁴⁶.

Для нас важны исследования трансформации русского национального характера на современном этапе развития России. Такие исследования проводятся и зарубежными, и российскими учеными. К примеру, американский антрополог К. Клакхон предположил, что идеальный тип советской личности, насаждавшийся при социализме, находился в противоречии с традиционным русским типом личности (табл. 4)⁴⁷.

Таблица 4

Сравнение традиционного русского и советского типов личности

Тип традиционной русской личности	Идеальный тип советской личности
Теплый, экспансивный	Формальный, контролируемый
Правдивый, отзывчивый	Лживый, упорядоченный
Идентификация с первичной группой (личная лояльность)	Лояльность к вышестоящим (безличная)
Основан на зависимой пассивности	Основан на практической активности

Б. Братусь, исходя из доминирующего способа отношения к себе и другим людям, выделяет 4 основных типа личности: эгоцентрический, группоцентрический, просоциальный и духовно-эсхатологический. Традиционную русскую культуру он характеризует как среду формирования личности духовно-эсхатологического типа, советскую – как среду воспитания личности группоцентрической, западноевропейскую – как формирующую личность просоциального типа⁴⁸.

Все эти исследования подтверждают гипотезу о переходном состоянии российского общества, о конфликтном существовании и развитии человека в современную эпоху.

С наступлением нового столетия культура все более осознается как эпицентр человеческого бытия. Она словно кислород насыщает и заполняет образовательное и социальное пространство. В связи с этим приобретают особое значение умная и реалистичная культурная политика, продуманная стратегия государства по развитию культуры.

Культурная политика представляет собой систему научно обоснованных взглядов и целей, направленных на воссозданную социокультурную модернизацию общества. Именно с ней связаны структурные реформы во всей сфере духовной жизни общества и его культурных институтов, осуществление комплекса мер по подготовке профессиональных кадров, обеспечивающих плодотворное развитие социокультурных процессов. Важное место в этом занимают и кадры социальных педагогов. Культурная политика, если рассматривать её в широком спектре, фактически формирует жизненное пространство, в котором живет, действует и творит человек.

Рассматривая содержание термина «культурная политика», следует учитывать два его истолкования – широкое и узкое. В первом случае речь идет о широком, масштабном секторе государственной и общественной политики, её идейной направленности в различных сферах культуры, искусства, образования, сохранении и восстановлении культурного наследия. Во втором подходе «культурная политика» носит более рабочий характер, включая чисто прагматические и специальные вопросы, связанные с программной разработкой конкретных проблем культурного строительства.

Жизненные интересы России, её судьбы и будущее зависят от дальнейшего развития интеллектуального и нравственного потенциала народа. Культура, образование, книгоиздание, деятельность средств массовой информации должны занять приоритетное положение в государственной политике. Основной задачей культурной политики является создание такой институциональной структуры, которая отражала бы общий процесс духовного развития страны как демократического общества.

Важнейшим элементом культурной политики является обеспечение участия каждого гражданина в духовной жизни страны. Поэтому необходимо практическое признание того очевидного факта, что кадры культуры – это главное средство и рычаг распространения культуры.^. Для того чтобы культурная политика была эффективной и стимулировала культурную активность населения, необходимо четко очертить цели этой политики, сделав их более ориентированными на новые сферы культуры, всемерно укреплять индивидуальную культуру личности и на этой основе активизировать культурную деятельность населения. Неоднозначность культурных нововведений проявляется в характере их социальных последствий⁴⁹.

Всматриваясь в наступивший XXI в., следует заметить, что культурная политика постепенно будет приобретать новое качественное звучание, выдвигая главным и основным в своем содержании основные глобальные проблемы культуры и социокультурное воспроизводство общества в целом. Этот процесс, охватывающий все сферы культуры, будет опираться на новые технологии социокультурной прогностики, актуализировать особое внимание на духовно-интеллектуальные основания социальных взаимоотношений между людьми, становлении их социокультурной консолидации.

Общество представляет собой целостный организм со своей историей, половозрастной и социальной структурами, экономикой, идеологией и культурой, который обладает определенными способами социальной регуляции жизнедеятельности людей. Российское общество за последние 20 лет претерпело существенные изменения, которые не могли не отразиться на особенностях социализации новых поколений.

На месте огромной, могучей и угрожающей всему миру страны оказалось множество слабых и воюющих между собой государств и кланов. Гордый, уважающий себя и свою историю (хоть и не знающий её всю) народ превращен в «население». Все идеалы, нормы, ценности, на которых строилась и которыми крепилась жизнь, порушены; то, что предлагается на их место, – невнятно и плоско и не может служить опорой на пути через жизнь. Резко усилилась дифференциация общества – социальная, экономическая, духовно-идеологическая, национально-этническая, следовательно, усилились социальное напряжение, противостояние и агрессивность различных слоев общества⁵⁰.

Огромный вред социальному и нравственному здоровью общества наносит равнодушие. Это не просто черта человека, характеризующая его отношение к людям. Оно становится нормой поведения. Оно переросло в тревожную социальную проблему, свидетельствующую о человеческом безразличии к установившимся нормам общественной жизни, об отсутствии «чистого воздуха» взаимопонимания и общности, о нарушении социальной гармонии в отношениях между людьми.

Кризисная ситуация в обществе не может не задевать уровня повседневности. Здесь происходят огромные изменения, которые сопровождаются внутриличностными и межличностными конфликтами разного рода. Прежде всего, в силу происходящих в обществе перемен, фрустрированной оказалась базовая человеческая потребность – потребность в идентификации - национальной, социальной, исторической, нравственно-психологической. По мнению А.П.Маркова, в настоящее время разразился глобальный кризис идентичности - национальной, социальной, профессиональной⁵¹.

Человеку для нормального самочувствия необходимо принадлежать, входить в сообщество, быть принятым в нем, иметь принимаемую и разделяемую другими систему ценностей, которая служит как бы системой координат его индивидуального бытия; человеку необходимо жить в историческом времени, иметь цель и уверенность в возможности ее достижения.

В субъективно-личностном плане национально-культурной идентичности переживается, как духовный вакуум, разрыв связей человека с социальным и культурным миром. Он сопровождается чувствами тревоги, страха, ощущением исторической обреченности, «бездомности» и потерянности человека в мире. Утрата мировоззренческих оснований национальной идентичности развивает процесс социальной и государственной маргинализации – целые поколения, для которых вера в коммунистическую перспективу определяла их образ мыслей и бытия, оказались в положении «государственных маргиналов».

Кризис, по мнению автора анализируемой статьи, обусловлен также отсутствием общенациональной идеи, консолидирующих общество ценностей, которые в норме определяют единое духовное пространство социума – общность мы. В настоящее время общество не имеет национальной идеологии, которая могла бы объединить народ и власть, нет и самого уважения к власти. Когда-то А.И. Ильин писал: «Помышляя о России, мы всегда должны идти не от частей к целому (от людей, сословий, классов - к государству), но от целого – к частям, понимая, что государство дает не только права и выгоды, но и требует от всех служения и жертв». Вот это понимание служения и жертвенности оказалось разрушенным за 20 лет непрекращающихся реформ, общим в которых является только одно – ухудшение жизни человека, возрастание его незащищенности и социального одиночества.

Рассмотрим картину бытия человека во времени. Обретение идентичности (как на индивидуальном, так и на общественном уровне) предполагает три вектора духовных усилий личности и общества в целом: воссоединение (или идентификация) со своей историей, прошлым; обретение идентичности в настоящем; видение своего будущего.

Здоровая психика нации не может быть основана на исключении прошлой истории из собственного опыта новых поколений. Прошлое должно быть пережито, переработано сознанием, а не просто отброшено, а система идентификаций, скрепляющая личностное самосознание, – переосмыслена, а не сломана⁵². При этом чрезвычайно важно отыскать в истории своего отечества «пиковые состояния» государственного и общественного бытия (т.е. самые «здоровые» периоды, когда Россия была сама собой, максимально полно выражала бытием свое предназначение), с помощью которых можно восстановить «связь времен». Такой избирательный подход к прошлому закономерен: национальная история есть не просто некая последовательность событий и причинно-следственных связей между ними. Она всегда – своеобразный коллективный «текст», выстраиваемый вокруг событий и персон, значимых для самосознания народа, его самопонимания. К сожалению, в новой российской истории (начиная с Куликовской битвы) практически не осталось ни одного события, не имеющего диаметрально противоположных толкований историками. Это разрушает национальную идентичность.

Все нынешние проблемы демократизации, порядка, реформ уходят корнями в 70 лет Советской власти, по отношению к которым новые власти стремятся навязать проклятие, используя иррационализацию массового политического сознания в качестве инструмента борьбы за власть. Вытеснение из сферы осознанного и осмысленного отношения к действительности огромного исторического периода, охватывающего жизнь нескольких поколений, позволяет создать некоторые упрощенные до примитива схемы идеологического порядка. В результате происходит обесценивание прошлого, формирование чувства напрасно прожитой жизни у старших поколений, чувства вины непонятно за что, а у молодого поколения формируются необъективное, однобокое отношение к истории страны, отсутствие гордости за свою страну и ее историю. Все это ведет к разрыву поколений, ослаблению социального единства общества.

Опыт Германии, других стран, переживавших подобные кризисы, например после Второй мировой войны, позволил выработать основные методологические подходы к их разрешению. Главное в этом, на наш взгляд, - это осознание и осмысление пережитого, отделение вины отдельных людей от вины целого народа. Германия после Второй мировой войны пережила Нюрнбергский процесс, на котором все виновники мировой трагедии были названы поименно и понесли заслуженное наказание. Тем самым остальная часть нации, так или иначе участвовавшая в этой войне, получила как бы отпущение грехов.

Это отделение военных преступников от всего народа позволило германскому народу сплотиться, ощутить собственное единство и восстановить славу и мощь своего народа, консолидироваться нации.

В постсоциалистической России этого не произошло. Было много разной публицистики, художественных произведений, кинофильмов, но четкой, ясной оценки произошедшего – не было. Более того, спустя несколько лет после «перестройки» обнаружилось, что у руководства страной, ее отдельными регионами стоят те же самые люди, которые были в руководстве и при «старой» власти. По сути, никакого реального перелома, переворота, изменения социальной и политической ситуации не произошло. Недаром в последнее время практически перестали вестись какие-либо обсуждения всего произошедшего и причин, приведших страну фактически к «социалистическому феодализму». Более того, постепенно происходит реабилитация «вождя всех времен и народов» Сталина, опять без серьезного анализа, опять на том же уровне иррациональности, без обращения к теоретическим основам социализма. Мы по-прежнему мучаемся коренным вопросом русской интеллигенции XIX в. «Кто виноват?», даже не давая себе труда подумать «Что делать?».

Отсюда вытекают два следствия:

• во-первых, поскольку не осознаны и не искоренены причины, приведшие весь народ к этой ситуации, она может воспроизвестись вновь (и уже воспроизводится);

• во-вторых, люди, не получившие внятной общественной оценки собственной роли в произошедшем, не могут выстроить систему идентификации, не могут обрести глубинных оснований собственного существования.

Если обратиться к нашей действительности, то обнаружим, что в настоящее время и у старших, и у младших поколений разрушено чувство непрерывности времени: произошло обесценивание всего прошлого страны; даже те безусловные достижения, которые были в прошлом (освоение Космоса, победа во Второй мировой войне), либо не упоминаются, либо искажаются. Чувству национальной гордости и патриотизма просто не за что зацепиться в том прошлом, как его рисуют некоторые политики и средства массовой информации. Таким образом, у поколения 40-летних и старше формируется ощущение напрасно прожитой жизни, а у молодых – утрата исторических корней, доверия к старшему поколению, чувства защищенности.

Возникают новые типы мотивации повседневного поведения, основанные на частном интересе, на меркантилизации отношений, на потере нравственных авторитетов, что не свойственно национальному менталитету россиян. Формирование чувства индивидуальной ответственности за собственное бытие, которое только и может обеспечить оптимальную регуляцию отношений с социумом, тормозится непрекращающимися, резкими, непредсказуемыми реформами, ухудшающими социальное самочувствие граждан⁵³.

Все это прикрывается разговорами о развитии личности, индивидуальности, но забывается при этом, что еще в 1920 г. русский мыслитель С.И. Гессен писал, что подлинный индивидуализм (индивидуальность) заключается в сверхличностном начале, и тогда личность и общественность – не два враждебных, противостоящих друг другу начала, но две стороны, два момента единого целого⁵⁴.

Возможность идентификации с будущим реализуется через потребность в цели; но в условиях постоянных и непредсказуемых перемен у человека нет инструмента для проектирования собственного будущего. «Будущее, желающее прочно утвердить себя на месте настоящего, должно укрепить себя в прошлом, вернее, в том вечном, которое сообщило в свое время жизнь и этому прошлому и которое просвечивало в нем, как его последнее оправдание», – писал С.И. Гессен во время другого перелома жизни России – в 1919 г.⁵⁵

Таким образом, временная идентификация человека оказывается нарушенной. Это вызывает иррационализацию массового сознания, безразличие, возрастание экстремистских отношений, желание найти виновного.

Социальная идентификация подрастающих поколений в настоящее время также встречается с серьезными затруднениями. Для социальной дифференциации современного российского общества характерно образование многочисленных и часто нестабильных по составу профессиональных и социальных групп. В зависимости от их имущественного положения, участия в управлении имуществом и во властных структурах различного уровня их можно объединить в несколько социальных слоев: верхний, включающий в себя политические и экономические элиты; верхний средний – собственники и менеджеры крупных предприятий; средний – мелкие предприниматели, менеджеры, администраторы социальной сферы, среднее звено аппарата управления, работники силовых ведомств и частных предприятий; базовый (или средний низший) – массовая интеллигенция, работники массовых профессий в сфере экономики; низший – неквалифицированные работники государственных предприятий, пенсионеры; социальное дно.

Социальная структура современного российского общества внутренне конфликтна. Та небольшая прослойка богатых и сверхбогатых людей, которая сформировалась в настоящее время в обществе, в массовом сознании связывается с криминалом, нечестными способами получения своего капитала, следовательно, не может быть притягательной для нравственного человека.

Социологи и политологи подчеркивают ведущую роль среднего класса в развитии и стабилизации общества. Значительная часть населения – интеллигенция, квалифицированные рабочие, мелкие предприниматели, которые в большинстве стран составляют основу среднего класса, в нашей стране оказались на уровне нищеты и составляют средний низший класс, пред которым постоянно стоит угроза скатиться в низший. Признать себя представителями такого среднего класса - значит смириться со своим нищенским, лишенным будущего, существованием; признать себя представителем бедного, низшего слоя – не позволяет профессиональный и образовательный уровень, а также достаточно высокий уровень притязаний.

Малочисленность «нормального» среднего класса в современном российском обществе, его «темное» прошлое или «коррумпированное» настоящее (в представлении большинства населения) не позволяет ему определять моральный климат в большинстве слоев и в обществе в целом. Большое число малообеспеченных людей в стране, существующее в настоящее время, по мнению многих политиков, составляет угрозу национальной безопасности страны.

Экономическое развитие влияет на стихийную социализацию и самоизменение человека, не только определяя уровень жизни различных профессиональных социальных групп и слоев, а также конкретных людей, но благодаря тому, что его вектор (экономический рост, стагнация экономического положения, его ухудшение) влияет на их ожидания, настроения и поведение. Эта атмосфера во многом определяет либо актуальные перспективные устремления как конкретных членов общества, так и целых групп населения, стимулируя активное стремление улучшать свое положение, либо фрустрацию и, как следствие, – антисоциальное поведение (агрессию, вандализм, саморазрушение – алкоголизм и наркоманию).

Чем более экономически развито общество, тем более благоприятны возможности для развития человека в процессе социализации. В качестве иллюстрации можно привести такие данные. «Цена ребенка» от рождения до 25 лет в ценах 1985 г. в США была 500 тыс. $, в Швеции – 700 тыс. $, а в СССР – 40 тыс. руб. (1 200 тыс. руб. на современные деньги), или 40 тыс. $ (тогда доллар был примерно равен рублю). Эти затраты определяли качество питания, медицинские, образовательные, жилищно-бытовые и культурные различия в возможностях, которые создавало каждое из названных обществ для развития подрастающих поколений.

В настоящее время ситуация на общегосударственном уровне среды не улучшается. Уже в дошкольном возрасте 15-20 % детей имеют ту или иную хроническую патологию, а в возрасте 6-7 лет таких детей уже 30-35 %.

В середине 1993 г. у 14 % наименее обеспеченного населения расходы на питание в бюджетах их семей достигали 83 %; у 34 % - от 44 до 67 %; у 14 % - от 23 до 44; И только у 8 % наиболее обеспеченного населения удельный вес расходов на питание составлял менее 23 %. Реакцией на неустойчивость материального положения молодых семей является отказ от рождения желаемых детей. В настоящее время почти каждая пятая молодая семья не имеет детей, 56 % молодых российских семей имеют одного ребенка, 39 % - двух и только 5 % - трех и более детей. Это означает, что процесс депопуляции народонаселения России не только не преодолевается, но наоборот – динамично нарастает. Кризис семьи ведет к вырождению народа. По прогнозам демографов, уже к 2018 г. население России может уменьшиться вдвое – со 148 млн в 1993 г. до 72 млн человек⁵⁶.

И хотя со времени написания этой книги прошло более 10 лет, ситуация в лучшую сторону не изменилась. Разница в уровне доходов между 10 % самых богатых и 10 % самых бедных слоев населения в 2004 г. уже в 14 раз (уровень в 10 раз считается критическим для устойчивости общества), рождаемость не увеличивается пособие на одного ребенка составляет 70 руб. (чуть больше 2 долл.), и то лишь для малообеспеченных семей. Чтобы их получить, надо собрать справки общей стоимостью более 100 руб. (не считая транспортных расходов) и вынести кучу унижений. В то же время прирост населения Росси и обеспечивается в основном за счет мигрантов из Ближнего зарубежья.

Недостаточность качественного питания, спорта и медицинского обслуживания в последние десятилетия привела к высокой детской смертности и заболеваемости, плохому физическому развитию больших групп детей, подростков, юношей и девушек, сокращению продолжительности жизни. Так, по различным данным, в настоящее время гармонично развитых – с правильным телосложением, с соответствием роста и веса - было всего 8,5 % всех школьников с 1 по 11 классы. У 40 – 45 % школьников отмечаются отклонения на уровне функциональных расстройств, которые при неблагоприятных условиях могут привести к серьезным заболеваниям. 25 – 35 % имеют хронические заболевания. Наконец, лишь 12 - 15% юношей могут быть признаны абсолютно годными для службы в армии.

На одного школьника у нас приходится 1,7 м² учебной площади при норме 6 м². Сменность занятий составляет 35,2 %, т.е. каждый третий школьник занимается во вторую смену. За прошедшее время чуть улучшилась ситуация со сменностью, только потому, что каждый год все меньше детей идут в школы. Новые школы практически перестали строить. Из-за непрестижности и низкой оплаты педагогического труда все меньше выпускников педагогических вузов работают в школах: в 1993 г. в школы не пошли 36,7 % выпускников педвузов, в 1994 – 39,2 %, а в настоящее время просто нет достоверной статистики трудоустройства выпускников педагогических вузов. В данное время, по оценкам специалистов, заработная плата более70 % педагогов ниже стоимости потребительской корзины соответствующего региона. При этом надо отметить, что зарплата преподавателей вузов, не имеющих степени, почти в два раз ниже оплаты труда школьного учителя.

Очевидно, что основные тенденции социальной дифференциации современной России – обнищание специалистов, криминализация и люмпенизация многих слоев и замедленное образование среднего класса – играют существенную роль в социализации детей, подростков, всего населения, ибо фактически предоставляют им выбор диаметрально противоположных жизненных сценариев.

Стиль жизни каждого социального слоя специфически влияет на социализацию принадлежащих к нему детей, подростков, людей вообще через освоение и присвоение ценностей, характеризующих его. Мы знаем, что на растущего человека влияют ценности не столько группы принадлежности, сколько референтной группы, с которой он идентифицирует себя. Однако поскольку представители среднего слоя в силу их непрестижности и бесперспективности не могут быть референтными для молодого человека, группы высшего слоя – также не могут, в силу их недостижимости, то на арену референтности выступают криминальные слои общества.

На наших глазах усиливается криминализация общества, – это проявляется не столько в росте преступности, сколько в отношении к ней, к преступной культуре в целом. Это проявляется и в засилье криминальных историй на экранах, и в музыке, и в сленге молодежи. В результате ценности и стиль жизни криминальных слоев становятся для детей своеобразными эталонами, которые могут влиять на них даже больше, чем ценности того слоя, к которому принадлежит их семья.

В результате значительная часть населения оказывается в постоянном внутреннем конфликте между неприятием своего нынешнего социального положения, с одной стороны, и отсутствием притягательного образа будущего – с другой. Если в первые годы перестройки у людей еще был запас готовности к переменам и психологической устойчивости, то в настоящее время он уже истощен. Это порождает дестабилизирующее поведение людей, нарастание экстремизма и массовые конфликты либо «невротическую компенсацию» - они черпают свое чувство безопасности и идентичности из статуса человека, которому что-то должны⁵⁷.

У значительной части общества фрустрирована потребность в справедливости, что влечет за собой распространение чувства незащищенности и страха как непосредственной реакции на стирание границ между дозволенным и недозволенным, на разрушение нравственных норм общества. В массовом сознании нынешний кризис воспринимается, прежде всего, как кризис нравственный, связанный с разрушением старых моральных норм и ценностей в ситуации, когда новые еще не выработаны.

Рост социально-психологической напряженности способствует возрастанию иррациональных форм поведения на микроуровне. Нетерпение оборачивается экстремизмом и отчаянием. В силу этих обстоятельств экономические и социальные программы, рассчитанные на рационального экономического человека, который знает, в чем состоят его собственные интересы, не получают поддержки и не могут быть реализованы. Большая часть этих программ не учитывает складывающейся социально-психологической атмосферы. Кризисная ситуация, потрясающая российское общество, демонстрирует несостоятельность рационально-экономической доктрины и показывает значение внеэкономических ценностных ориентаций, чего не учитывают нынешние младореформаторы.

Важной характеристикой любой среды, в том числе и социальной, является такой ее параметр, как открытость-закрытость. Для социальной среды это означает возможность социальных переходов, особенно – вертикальную мобильность. Наличие такой возможности задает молодому человеку чувство перспективы, выступает мощнейшим мотиватором образовательной, социально развивающей деятельности, и, наоборот, ее отсутствие ведет к деструктивным изменениям в структуре личности. Открытость среды, возможность социальных перемещений влияют и на изменение социальной структуры общества.

Горизонтальная социальная мобильность – это изменение видов занятий, групп членства, социальных позиций в рамках одного социального слоя. Вертикальная социальная мобильность – переход членов общества из одного социального слоя в другой (как в более высокий, так и в более низкий). Эта мобильность в значительной степени определяется доступностью для молодежи образования, различных видов занятий. Образование может играть роль углубления дифференциации общества, делая невозможным социальные переходы, либо, наоборот, выполнять роль интегратора, давая всем равные шансы на образование. Эту роль образования отмечал еще П. Сорокин⁵⁸. Надо отметить, что современная социальная ситуация России не способствует социальной мобильности населения. В настоящее время система образования устроена так, что она фактически закрепляет сложившуюся социальную вертикаль – молодежь из семей с низким достатком из-за фактической платности образования даже в средней школе не имеет возможности получить качественное образование, следовательно – и хорошо оплачиваемую работу, и вынуждена оставаться «на «дне» социальной жизни. С другой стороны, иллюзия открытости, которую создает экранная культура города, реклама способствуют нарастанию фрустрации, невротических явлений или, наоборот, желанию получить все и сразу и, следовательно, – росту преступности.

Полоролевая структура общества с точки зрения его характеристики как фактора социализации имеет значение не столько своими количественными (соотношением мужчин и женщин разных возрастов и т.п.), сколько качественными показателями (социальный статус, уровень занятости и образования и т.п.).

Качественные характеристики полоролевой структуры общества влияют на стихийную социализацию детей, подростков, юношей и девушек, определяя в первую очередь, усвоение ими соответствующих представлений о статусном положении того или другого пола, полоролевые ожидания и нормы, формирование набора стереотипов полоролевого поведения. Качественные особенности полоролевой структуры общества и их восприятие человеком могут оказать влияние на различные аспекты его самоопределения, на выбор сфер и способов самореализации и самоутверждения, на самоизменение в целом.

Полоролевая структура нашего общества также претерпевает существенные деформации. Во-первых, в нашей стране, как ни в какой другой, велика разница в средней продолжительности жизни мужчин и женщин – 15 лет, что приводит к преобладанию женщин практически в каждой возрастной группе, кроме юношества. Во-вторых, женщина по-прежнему, и даже больше, чем при социализме, выключена из политической жизни, управления государством, крупным бизнесом. Количество женщин в этих сферах существенно ниже, чем доля женщин в обществе, и намного ниже, чем в развитых странах. При этом средний уровень образования женщин выше, чем мужчин.

Понятно, что все это влияет на демографическую ситуацию в обществе. Сокращается рождаемость, увеличивается число неполных семей и одиноких матерей. Многие женщины сознательно отказываются от рождения ребенка, выбирая карьеру как способ самореализации.

На это влияют и сложившиеся культурные нормы и традиции, и особенности школьного образования, и отсутствие социально-бытовой поддержки материнства.

Возрастная структура. Во всех языках понятия «младший», «старший», «ребенок» указывают не только на возраст человека, но и на его положение в статусной структуре общества, обозначая некоторое неравенство (асимметрию) прав и обязанностей, предполагая определенный набор ожиданий норм поведения. Возрастная стратификация, будучи стабильной в общих чертах, имеет определенные исторические особенности с точки зрения статуса того или иного возраста.

Наиболее последовательно значение возрастной структуры общества в социализации (и в стихийной, и в социально контролируемой) подрастающих поколений показано в концепции Маргарет Мид. Она выделила три типа обществ в зависимости от темпов их развития и меры модернизированности/ традиционности, которые, по ее мнению, определяют характер межпоколенных отношений и процесс социализации человека (постфигуративные, кофигуративные, префигуративные).

Постфигуративная культура, по мнению М. Мид, преобладает в традиционном, патриархальном обществе, которое учится главным образом на опыте прошлых поколений, ориентируясь на традиции и их живых носителей – пожилых людей. Традиционное общество живет как бы вне времени, всякое новшество вызывает в нем подозрение: «наши предки так не поступали». Взаимоотношения возрастных групп здесь жестко регламентированы, каждый знает свое место, и никаких споров на этот счет не возникает.

В обществах кофигуративного типа (индустриальных и модернизирующихся) моделью для людей оказывается поведение их современников. И дети и взрослые учатся преимущественно у сверстников, т.е. в межпоколенной трансмиссии культуры центр тяжести переносится с прошлого на настоящее.

Префигуративная культура ориентируется главным образом на будущее. В ней не только молодежь учится у старших, как было всегда, но и старшие во все большей степени прислушиваются к мнению молодежи. Раньше старший мог сказать юноше: «Ты должен слушаться меня, ибо я был молодым, а ты не был старым, поэтому я лучше тебя все знаю». Сегодня он может услышать в ответ: «Ты никогда не был молодым в мире, где молод я, и никогда им не будешь»⁵⁹. В подобных условиях, в периоды нестабильности, межпоколенные отношения осложняются тем, что старшие нередко переживают кризис социальной идентичности, а младшие, социализируясь в меняющихся условиях, оказываются более приспособленными к жизни, чем старшие.

М. Мид, еще в момент написания своей работы, в 1970-е годы, писала о том, что благодаря развитию электронных коммуникаций «у молодых возникла общность опыта, того опыта, которого никогда не было и не будет у старших». Все это приводит к тому, что в настоящее время именно молодежь и среднее поколение (те, кому чуть за 30) претендуют и реально являются ведущим, доминирующим поколением в обществе.

В нашей стране на эти общемировые тенденции накладываются события последних лет, приводящие к ещё большему разрыву поколений. Ранее нами уже отмечалось, что вследствие невнятности отношения к истории у поколения 40-летних и старше формируется ощущение напрасно прожитой жизни, а у молодых – утрата исторических корней, доверия к старшему поколению, чувства защищенности. В итоге утрачена связь поколений, утрачено уважение к истории собственной страны, соответственно – и к ее настоящему, утрачена готовность молодых поколений к созидательной деятельности, к деятельности ради общественного, а не личного блага, что является основой целостности общества.

В идеологии рынка и прагматизма не осталось места нравственным ценностям, исчезла позиция ответственного отношения взрослого сообщества к детскому. Произошла интенсивная примитивизация сознания детей.

Подобные явления, как показывают наблюдения, воспоминания и исследования происходили в Европе в конце 50-х – начале 60-х годов XX в. Как пишет С. Френе, по всей Европе в это время прокатилось создание агрессивных молодежных банд. Первая мысль о природе этого явления – утрата авторитета взрослыми. Но почему он оказался утраченным? По мнению Френе, причиной этого стало ослабление семейных уз, напоминающие изменения в отношениях между сеньорами и вассалами в средние века. Во время мировой войны почти все отцы семейств были мобилизованы, а дома, в мастерских и на полях остались женщины, плохо подготовленные к роли главы семьи, выбивающиеся из сил, страдающие душевно и физически. Однако женщины и подростки справились с этой ролью, и вернувшиеся с войны отцы застали другой мир, где они перестали быть хозяевами. Так отцы отдали власть женщинам и молодежи, и молодежь стала заявлять свои права на обладание этим миром.

Прошли времена, когда взрослые всегда были готовы прийти детям на помощь, когда они интересовались жизнью всего квартала и всеми его ребятишками, которых они считали в какой-то степени своими детьми и к которым всегда были снисходительны. Отныне, в силу различных причин, ребенок считается врагом взрослых, они стали безразличны к его жизни.

Немалая доля ответственности за всеобщий упадок и обезличенность падает на кино, где молодые люди видят роскошную жизнь, к которой они инстинктивно тянутся, как бы компенсируя киноиллюзиями свою неудовлетворенность в реальной жизни. Вследствие этого – рост жестокости, понимание силы как единственного способа решения проблем. Убийство перестало быть страшным. Жестокими становятся не только подростки, но и совсем маленькие дети.

Раньше хотя бы школа служила каким-то подобием домашнего очага. Ученики дружили между собой и предавались довольно мирным играм. В данное время школа не только не помогает ученику справиться с возникающими у него трудностями, но даже усугубляет их. Вывод: механизм общественного воспроизводства разладился, и его восстановление – вопрос жизни и смерти⁶⁰. Так писал французский педагог в конце 1960-х годов. Примерно эту же картину мы видим в наших городах сейчас.

Психологический анализ ситуации взросления детей в сегодняшнее время дан в блестящей статье Б.Д. Эльконина, в которой статье он развивает идею кризиса детства как кризиса событийности и посредничества и связанную с ним потерю идеальной формы.

Он пишет в статье о том, что в традиционных обществах культура существует как возрастная культура и социум – как возрастной социум. В них возрастные нормы и формы обязательны для всех и представлены всем. Для неё характерны возрастная стратификация и возрастная символизация. «Очень важно, - отмечает Б.Д. Эльконин, что в таких сообществах каждый возраст представлен предыдущему и последующему, причем для предыдущего он выступает как ступень взрослости и зрелости, а для последующего, наоборот, - как незрелость, несовершенство. Последовательная трансляция взрослости во времени онтогенеза, трансляция событий взросления по схеме «абсолютный взрослый – относительный взрослый – ребенок» задает ясность для представителей каждого возраста того, что такое взрослость, т.е. понятность того, что такое самостоятельность и ответственность и каковы их границы»⁶¹.

В современном обществе этого нет. Из-за социальных и технологических изменений жизнь детей и взрослых оказалась разорванной: детям не представлены взрослые в их трудовой деятельности; стиль современной жизни таков, что родителям просто нет возможности предъявлять детям свою «взрослость» и предъявлять требования на взросление – детям. А, как показано в работах психологов культурно-исторической традиции, вне образа взрослости нет авторитета взрослого – опоры его власти; власть становится формальной, ни на чем не основанной и вырождается в агрессию. Таким образом, взрослые теряют все средства воздействия на собственных детей.

Таким образом, Б.Д. Эльконин полагает, что если кризис детства понять как потерю представленности взрослости, то необходимо окажется, что его корни – в потере событийности самой взрослой жизни, утрате её собственной идеальной формы. Взрослое функционирование, например профессиональное, технологизируется, теряет событийное значение в самом взрослом сообществе.

С другой стороны, по-видимому, появляется или будет появляться новая взрослая событийность, новый способ жизни, связанный с необходимостью развития, а не только функционирования. Таковы требования нового типа цивилизации, в котором профессиональное функционирование уже не является достаточным. Взрослый отчасти теряет определение и образ сложившегося индивида. Но его новый способ жизни, каковым является посредничество, пока никак не представлен ни ему самому, ни детям.

В сохранении связи поколений и целостности общества огромная роль принадлежит образованию. С.И. Гессен писал, что «отличие подлинного образования от того непрогрессивного «приспособления к жизни», которое, составляя сущность первобытного воспитания, не знает педагогического принуждения, состоит именно в том, что в последнем новое поколение чисто природным образом просто воспроизводит поколение предыдущее. В культуре же, напротив, новое поколение не копирует, не воспроизводит, но как бы отрицает предыдущее поколение. Задача наша как поколения, дающего образование, заключается в том, чтобы образовать тех, которые со временем должны отвергнуть наши нравственные убеждения, наши правовые понятия, наши научные системы, наш художественный стиль. Своеобразие культуры состоит в том, что, воспитывая в новом поколении свое собственное отрицание, она как бы сама роет себе могилу»⁶².

Социализация и взросление детей и молодежи в современной России существенно изменились содержательно в связи с политико-идеологическими и социально-политическими процессами, происходящими в обществе, в котором на смену идеологии тоталитаризма пришел неустойчивый и весьма подвижный плюрализм, воспринимаемый многими как внешняя свобода.

Однако так понимаемая свобода убирает не только препятствия на пути человека, но и его «подпорки». Это порождает в переходном обществе неопределенность ситуации, а неопределенность может вызвать у живого существа одно из трех базовых отрицательных эмоциональных состояний –депрессию, или тревогу, или агрессию. Это весьма опасно, ибо утрата ценностей, с одной стороны, и неспособность сделать выбор новых, с другой - ведут к тому, что, потеряв ориентиры, человек теряет цель и надежду и нередко «обращается в чудовище», как писал Ф.М. Достоевский.

Но человек отличается от всех живых существ тем, что, кроме обозначенных негативных состояний, он способен ещё и к активности, направленной на снятие этой неопределенности. Пробудить эту активность, направить её в правильное русло способна целенаправленная образовательная и воспитательная деятельность старших поколений.

Воспитание как социальный институт возникло для организации относительно социально контролируемой социализации членов общества, для трансляции культуры и социальных норм, а в целом – для планомерного создания условий удовлетворения важнейшей социальной потребности – развития членов общества и социального воспроизводства. Оно имеет более или менее существенные различия в тех или иных обществах. Эти различия определяются степенью традиционности модернизированности общества. В зависимости от этого:

• отличается соотношение воспитания со стихийной и относительно направляемой социализацией;

• различно место, занимаемое воспитанием в иерархии ценностей общества;

• в конкретных обществах имеют место разный «объем» семейное, религиозное, социальное и коррекционное воспитание, и они по-разному соотносятся между собой.

В стабильном обществе интересы, возможности различных социальных слоев, профессиональных и возрастных групп относительно гармонизированы, что определяет их заинтересованность в поддержании стабильности. В связи с этим перед воспитанием в стабильном обществе объективно стоит задача развития человека в процессе и в результате трансляции сложившейся в обществе культуры от поколения к поколению и от элитарных слоев общества - к низшим, независимо от любых идеологических и педагогических деклараций.

Учет влияния макрофакторов требует реализации принципа природосообразности, в соответствии с которым в воспитании у человека необходимо культивировать определенные этические установки по отношению к природе, к планете и биосфере в целом, а также природоохранное и ресурсосберегающее мышление. Не менее существенно, чтобы воспитание стремилось к тому, чтобы человек:

• осознавал себя гражданином Вселенной;

• отчетливо понимал происходящие планетарные процессы и существующие глобальные проблемы;

• осознавал взаимосвязь ноосферы и жизнедеятельности человеческих существ;

• имел чувство сопричастности природе и социуму как ее части;

• формировал у себя личную ответственность за ноосферу как среду и продукт человеческой жизнедеятельности;

• осознавал самого себя как субъекта, творящего ноосферу, разумно и сохранно «потребляющего» сберегающего и воспроизводящего ее⁶³.

Именно на этих принципах действуют такие педагогические системы, как движение «глобального образования» в США, Вальфдорская педагогика, основанная на идеях Р. Штайнера, ноосферное образование в России и т.д.

Меняющееся общество не в состоянии ставить реальные и адекватные задачи перед воспитанием, ибо оно не имеет устоявшегося канона человека и устойчивого сценария своего развития, оно лишь пытается определить свои ценности и их иерархию, нащупать новые идеологические установки. Оно лишь знает, что нужно развивать «другого» человека и делать это «по-другому». С.И. Гессен, отвечая на поставленную Л.Н. Толстым проблему о праве воспитания, т.е. о праве одного человека делать таким же, как он сам, пишет: «Не сделать новое поколение таким же, каковы мы сами, но сделать его самим собой – задача поколения, дающего образование. Но для того, чтобы стать самим собой – мы это достаточно уже знаем, - необходимо выйти за пределы самого себя и погрузиться в сверхиндивидуальную целостность человечества»⁶⁴.

Инструментом управления на макро уровне социальной среды выступает социальная политика государства. Основные направления (функции) социальной политики: социальное обеспечение граждан, их занятость, оплата и охрана труда, разветвленная система различных социальных услуг, здоровье, образование, воспитание населения страны. Вряд ли найдется в стране хотя бы один человек любого возраста и пола, который бы так или иначе не испытывал забот, не пользовался бы в том или ином виде и объеме результатами осуществления социальной политики, разнообразными формами социально-педагогической поддержки и защиты.

Любой из субъектов, индивидов, которые служат объектом воздействия социальной политики, вправе иметь о ней свое мнение, определять свою оценку. Научный анализ природы, сути сопредельности, пограничности социальной педагогики и социальной политики позволяет сделать ряд выводов.

Основной, знаковый субъект и социальная педагогика, и социальная политика - это живой, стремящийся к природосообразному действию человек как родовое понятие со своими полученными от природы и облагороженными культурой способностями, чувствами, талантом, живущий в данном конкретном социально-политическом и экономическом пространстве.

Каждый субъект социальной педагогики и социальной политики есть явление неповторимое, уникальное с присущими ему интересами и потребностями, наследственно приобретенными и формирующимися в процессе жизни, деятельности.

Способности, естественные творческие дарования человека не застывшие, константные, раз и навсегда данные.

Психолого-педагогическая, социально-политическая, личностно-гражданская реакция субъектов социального сервиса обычно имеет по своим моделям многоканальные выходы и проявления в пространстве и времени: от положительно-разовых, краткосрочно-пилотажных до открыто отрицательных и длительных.

Через социальную среду, в которой человек адаптируется, с малолетства проходя обязательную школу социализации, он постоянно и жизнезначимо находится в контакте с окружающей природой, испытывая на себе и действия законов её естественной саморегуляции.

Расположение социальной педагогики и социальной политики по принципу сопредельности, рядоположенности получает реальное, зримое выражение в довольно различных формах, в частности, в систематических, целеполагающих связях и в солидарных, социально значимых действиях работающих в различных областях социальной сферы специалистов, их помощников. «Благодаря рабочему профессиональному сотрудничеству с социально-педагогической наукой, с её компетентными кадрами специалистов можно было бы расшифровать истинную правду, «философскую тайну» нашей нынешней бюджетно-финансовой и всей сложной социально-обслуживающей деятельности только ради одного - познать её досконально, заниматься ею честно, осуществлять свои функциональные обязанности по-настоящему, с учетом строгих требований законов укореняющихся рыночных отношений»,- сказал в беседе один экономист-финансист, на практике столкнувшийся с реальными социальными проблемами населения.

Развивающиеся, имеющие будущность связи, осмысленные действия социально - педагогических и социально-политических работников мы рассматриваем как одну из составляющих в ряду современных уникальных социальных явлений.

Одним из живых источников, способствующих изучению социально-педагогическими и социально - политическими работниками отношения миллионов россиян к реальному состоянию общефедерального, регионального и местного управления, является большой, не прерывающийся поток писем, запросов, жалоб, обращений граждан в центр (Москву), а также и в другие центральные и местные административные органы, в средства массовой информации.

Народу нужна «сильная социальная политика», которая имеет определенные черты.

Сила государственной социальной политики детерминирована совокупностью предпосылок, условий, факторов и, прежде всего, тем, насколько она опирается на научные основания, на познание особенностей и механизма действия объективных закономерностей и живого человеческого фактора.

Сильная, научно обоснованная социальная политика – это последовательно демократическая гуманистическая политика по определению. При прочих равных условиях она имеет стабильный, спокойно-деловой, плавный, но всегда деятельностный характер, несовместимый как с застоем, так и с резкими, непродуманными поворотами, с зигзагообразностью движения (например, проблемы со льготами).

Благоприятные предпосылки осуществлению сильной, энергичной, динамичной социальной политики объективно создают хорошо подготовленные кадры.

Социальная политика приобретает огромную дополнительную силу, умножает свой энергетический ресурс и эффективность, если она выступает в качестве педагогически ориентированной научно-познавательной и социально-преобразующей деятельности больших масс людей, солидарно сплоченных общей идеей.

Практический опыт убеждает также, что сила социальной политики существенно возрастает, если в её функциональной структуре заранее научно обоснована и определена система иерархической взаимозависимости всех структур с непременным выделением того её подразделения, которое, по общему мнению, считается ведущим, «впередсмотрящим» и в данном случае приоритетным⁶⁵.

В настоящее время ведущим, приоритетным направлением в федеральной социальной политике является последовательное и ускоренное повышение уровня жизни населения, снижение социального неравенства, обеспечение доступности основных социальных благ для каждого гражданина.

В такой ситуации социальные политики, социально-педагогические работники считают своим профессиональным долгом отчитаться перед народом, дать ясные, честные ответы на вопросы, разъяснить непонятные явления в нашей социальной жизни и войти с этим в каждый дом, в каждую семью.

Специалисты рассматривают совокупную, скоординированную социально-педагогическую и социально-политическую активность, деятельность как благоприятную, простую, а потому и доступную модель, способствующую развитию положительных качеств личности, её духовно-профессиональной закалке, профессиональному и культурному становлению. Формирование у каждого индивида именно таких интересов, потребностей есть одно из важнейших условий и задач сильной государственной социальной политики. Воспитание у каждого человека сознания и чувства непримиримости, неприязни к политиканству, к любителям различных, грубо извращенных этических норм есть профессиональный, гражданский, нравственный долг и обязанность социального педагога.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что экология, история, воспитание и социальная политика государства – главные факторы, формирующие культуру, влияющие на поведение членов культуры и тем самым создающие способы социализации детей в данной культуре, этнической общности.

Вопросы для самоконтроля

1. Как менталитет этноса влияет на социализацию человека?

2. Покажите на примерах проявление имплицитных концепций личности в воспитании.

3. Охарактеризуйте воспитание как социальный институт.

4. В чем принципиальные различия семейного, религиозного, социального и коррекционного воспитания?

5. Понятие социальной политики.

Темы для углубленного изучения

• Роль национального языка в процессе социализации.

• Социальная структура общества и её особенности в регионе проживания студентов.

• Взаимодействие общества и государства в процессе социализации.

Литература для самостоятельной работы

1. Основы педагогики/С.И. Гессен. - М.,

2. О русском национальном характере/ К. Касьянова. - М., 1994.

3. Ребенок и общество/И.С. Кон. - М., 1988.

4. Культура и мир детства/М. Мид. - М., 1988.

5. Социальная педагогика/А.В. Мудрик. - М., 1999.

6. Социология/Н. Смелзер – М., 19994. – С. 70-94; 304-390; 493 – 521.

7. Социальная роль семьи и школы/П. Сорокин//Педагогическое наследие русского зарубежья…

8. Кризис детства как основание проектирования форм детского развития/Б.Д. Эльконин // Вопр. Психологии. – 1999. - №3-4.

9. Детство и общество/Э. Эриксон СПб.: Ленато, АСТ, Фонд «Университетская книга», 1996. С.543.