Европейское_дворянство_XVI_XVII_вв.__границы_сословия

Дворянство Италии конца XV— середины XVII в.

лось характерным для повседневного быта флорентийской верхушки. Излюбленным занятием молодых отпрысков патрицианских родов, презиравших коммерцию и не желавших работать в боттегах, стало военное дело. Они увлекались азартными играми, спекуляциями, бездельничали, тратили больше, чем имели. Патрицианская молодежь нередко вступала в орден Сан Стефано, ее представители занимали почетные должности при великогерцогском дворе, они начали приобретать высокие титулы графов, маркизов и герцогов. В XVII в. отдельным патрициям были даже пожалованы феоды со всеми связанными с этим привилегиями и титулами. Начали распространяться правила майората фидеикомиссы37. Одновременно представители патрициата занимали наиболее высокие и доходные должности в государственном аппарате, которые были важной предпосылкой для аноблирования 38.

Однако, несмотря на возросшую ориентацию на дворянскую среду и ценности, говорить о полном одворянивании патрициата можно лишь в том случае, если основным источником дохода становятся феодальные формы эксплуатации крестьян. Изменилось ли в этом отношении что-нибудь по сравнению с XV веком?

Инвестиции капиталов в землю продолжались и в XVI в., а в следующем столетии приобрели еще более широкий размах. Это расценивалось в свое время как признак стремления уйти от ставших невыгодными буржуазных занятий в более престижную феодальную среду39. Однако нынешнее состояние исследования вопроса позволяет оценивать этот процесс менее однозначно. Несомненно, свою роль сыграли различные причины. Во второй половине XVI в. большое значение имел рост цен на продукты питания, которые при увеличивающейся численности населения пользовались повышенным спросом. Доход в 6—7% от вложенного капитала был в XVI в. не намного меньше той прибыли, которую давали другие занятия. Не случайно Агостино Гаппо, автор популярного сельскохозяйственного трактата, писал, что агрикультура — это выгодное дело, точно так же, как торговля и промышленность40. И только в XVII в., когда деловая жизнь утратила свою

37Ролова А. Д. Итальянское общество XVI в. и специфика культуры позднего Возрождения // Культура Возрождения и общество. М., 1986. С. 102—103. Аналогичной была ситуация в других государствах: Vismara G. Il patriziato milanese... P. 167— 170; Ventura A. Nobiltà e popolo... P. 338—365.

38Burr Litchfield R Office Holding in Florence after the Republic // Renaissance Studies in Honour of Hans Baron. Firenze, 1971.

Об этом беспокоился и венецианский патриций Приули (Ventura A. Nobiltà e popolo... P. 304—305).

40Romano R La storia economica: Dal secolo XIV al Settecento // Storia d'Italia. Torino, 1974. Voi. 2.

P. 1901.

91

привлекательность для патрициев, преобладали престижные соображения.

Что же касается способа эксплуатации крестьян, то по-прежнему в этом регионе преобладала испольщина со всеми выше отмеченными особенностями. Постепенно, и особенно в XVII в., в Тоскане стали сокращаться инвестиции землевладельцев в хозяйство. Это привело к хронической задолженности испольщиков, в результате чего они фактически прикреплялись к земле. Характер дополнительных повинностей и ограничений, возлагавшихся теперь на испольщика, свидетельствует о том, что феодальные черты в испольщине усиливались. Повинности феодального характера появились и при других формах краткосрочной аренды41.

Взарубежной историографии много говорят о рефеодализации в Италии. Подобный термин вряд ли оправдан, т. к. никакой дефеодализации, т. е.

ликвидации феодализма, до этого не было. Скорее можно говорить о феодальной реакции, и то лишь применительно к XVII веку42. В то же время нет данных, свидетельствующих о каком-либо возврате к типично феодальным формам

эксплуатации. Больше того, отказ землевладельцев от хозяйственной деятельности отнюдь не являлся повсеместным явлением 43 . В этих условиях говорить об одворянивании в полном смысле этого слова можно только с большой осторожностью, и то лишь в том случае, если доходы с земли преобладали над остальными. Как обстояло дело в этом отношении?

В1549 г. английский путешественник Вильям Томас писал об Италии: «Главные купцы по большей части знатные (gentlemen). Если в одном доме 3 или 4 брата, то один или два из них посвящают себя торговле». Далее он говорит о том, что если братья не делят имущество, то те, которые становятся купцами, работают как на себя, так и на других братьев, и все у них общее — и прибыль и убытки 44. В начале XVII в. французский путешественник Дюваль писал о том, что вся флорентийская знать занимается торговлей и производством шелка, и большинство приобретает свои богатства только этим путем 45 . Позже об этом неоднократно писали и другие путешественники. Особенно красноречивы слова

41Котельникова Л. А. «Феодальное возрождение»... С. 18—19.

42Там же. С. 5 24.

43В Ломбардии, например, хозяйственная деятельность активизировалась (Sella D. L'economia lombarda durante la dominazione spagnola. Bologna, 1979).

44Thomas W. The History of Italy (1549) / Ed. G. В. Parks. Ithaca; N. Y., 1963. P. 13-14.

45Pariset F. G. Jean-Baptiste du Val en Italie (1608—1609) // Revue de la Méditerranée. 1961. № 3. P. 261—262.

92

Дворянство Италии конца XV— середины XVII в.

анонимного автора, что тосканский двор немного пахнет буржуазией, как и вся знать этого государства46.

Действительно, патриции по-прежнему играли ведущую роль в деловой жизни Флоренции. В середине XVI в. практически все шелкодельческие компании, существовавшие во Флоренции, принадлежали знатным семействам47. С. Бернер, исследовавший капиталовложения 41 патрицианской семьи за 1531—1610 гг., не обнаружил никаких признаков отказа от деловой активности; характер капиталовложений оставался традиционным 48. По данным Р. Голдсвейта, вплоть до 1568 г. инвестиции флорентийских дельцов — Каппони в финансовые и торгово-промышленные предприятия преобладали над инвестициями в землю49. А ведь Каппони — это, по словам хрониста Риччи, крупнейшие дельцы, каких не было и не будет во Флоренции 50. Другие флорентийские патриции (Гвиччардини, Корсини, Карнесекки, Альтовити, Ачаюоли и др.) также были известными дельцами итальянского и европейского масштаба и одновременно крупнейшими землевладельцами.

Конечно, бывали и другие случаи. Так, основные доходы семьи Сальвиати в середине XVI в. извлекались из земельных владений. Но в то же время целый ряд богатейших флорентийцев именно во второй половине XVI в. стал заниматься торгово-промышленной деятельностью 51 . Поэтому не приходится удивляться, если венецианский посол Контарини в 1588 г. писал: «Богатства подданных зависят от ремесел и торговли: богатства знатных от торговли, богатства народа от ремесел. Однако знатные также занимаются ремеслами, не только управляя ими, но и работая собственными руками»52.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что в течение всего XVI в. в среде патрициев отчетливо вырисовываются две тенден-

46Imbert С. La vita fiorentina nel seicento: Secondo memorie sincrone (1644—1670). Firenze, 1906. P. 143.

47Goodman J. Financing Pre-Modern European Industry: An Example from Florence, 1580—1660 //

The Journal of European Economic History. 1981. № 2. P. 430.

48Berner S. The Florentine Patriciate in the Transition from Republic to Principato: 1530—1609 // Studies in Medieval and Renaissance History. 1972. Vol. 10. P. 7—8.

49Goldthwaite R. A. Private Wealth in Renaissance Florence: A Study of Four Families. Princeton N. Y., 1968. P. 215—233.

50Ricci G. de. Cronaca (1532—1606) / A cura di G. Sapori. Milano; Napoli, 1972. P. 299.

51Polverini Fosi. Feudi e nobiltà: i possessi feudali dei Salviati nel Senese (secoli XVII— XVIII) // Bollettino senese di storia patria. Siena, 1977. Voi. 82/83; Malanima P. I Riccardi di Firenze: Una famiglia e un patrimonio nella Toscana dei Medici. Firenze, 1977.

Relazioni degli ambasciatori veneti al Senato / A cura di A. Ventura. Roma; Bari, 1980. Voi. 2. P. 266.

93

ции: стремление оставаться верными купеческим традициям и стремление сблизиться с дворянством. Та и другая тенденция могла проявляться с разной интенсивностью и в разное время и даже в рамках одной семьи. Только с конца XVI в., когда ввиду растущих экономических трудностей занятия торговлей и промышленностью становились все менее прибыльными, земельные владения стали преобладать в имуществе патрициев, а феодальные элементы в испольщине заметно увеличились, можно говорить об одворянивании в полном смысле слова. Но даже и тогда флорентийские патриции не утратили вкуса к торгово-промыш- ленным занятиям. Разница заключалась лишь в том, что они сами отходили на задний план, превращаясь в своего рода «молчаливых» партнеров. Еще в XVII в. дворянские роды Сальвиати, Гвиччардини, Каппони, Ачаюоли и др., носившие громкие титулы маркизов, герцогов и графов, обладавшие несметными владениями, феодами и феодальными иммунитетами, продолжали открыто или скрыто участвовать в торгово-банковских предприятиях53.

Вкакой мере флорентийский пример характерен для всего рассматриваемого региона? Несомненно, патрициат Флоренции отличался более выраженным предпринимательским духом, здесь медленнее, чем в остальных частях Северной и Центральной Италии, проходил процесс аристократизации, не было юридических норм ограничений сфер деятельности, сохранялась мобильность общества. Показательно, что даже такая прерогатива дворянства, как свобода от уплаты прямых налогов, здесь отсутствовала. Но принципиально Флоренция не отличалась от других регионов Северной и Центральной Италии.

Вначале XVI в. Никколо Макьявелли писал, что в Венеции «знатные являются таковыми скорее по названию, чем в действительности, так как они не имеют больших доходов от недвижимого имущества; их большие богатства происходят

от торговли и от движимого имущества и, кроме того, никто из них не владеет замками и не имеет частной юрисдикции»54. Но со временем многое изменилось: постепенно сокращалось участие патрициев в торговле, возрастали их земельные владения. Покупки земель становились особенно интенсивными в период между 1580 и 1630 гг. Такие семьи, как Санудо и Приули, поочередно инвестировали капиталы то в торговлю, то в земельные владения. Нередко и здесь один брат занимался торговлей, другой нет. Как и во Флоренции, формальных сословных преград здесь не было, но образ жизни и мышления, занятия, престиж и политическая власть от-

52 Goodman J. Financing Pre-Modern European Industry... P. 429—435. 54 Machiavelli N. Opere... Т. 5. P. 226.

94

Дворянство Италии конца XV— середины XVII в.

деляли городскую знать от рядовых граждан города. В XVII в. все меньше становилось знатных, лично занимавшихся торговлей55.

Похожим было положение в других городах. В Генуэзской республике интенсификация капиталовложений в земельные владения относится к 70-м гг. XVI в. и первым десятилетиям XVII в., в Миланском государстве — к первому двадцатилетию XVII в. Многие патриции становились владельцами феодов с соответствующими титулами и привилегиями. Но и здесь городская знать не утратила своей деловой жилки56. Все же с конца XVI в., а местами еще раньше, начали издаваться декреты, запрещавшие знати заниматься торговлей и ремеслами. Иногда делались исключения для занятий суконной и шелковой промышленностью, а также крупной торговлей. В XVII в. городская знать представляла собой более или менее замкнутую городскую аристократию, обладавшую своими правами и привилегиями и стремившуюся не допускать чужих в свою среду57.

Процесс одворянивания верхушки городского населения — общеевропейское явление. Однако Италия имеет в этом отношении свои особенности. Одворянивающийся патрициат не был обособленным от родового дворянства социальным слоем. Вполне можно согласиться с мнением М. Беренго, что к нему не применим термин «дворянство мантии»58. В рассматриваемое время происходит постепенное слияние старой родовой знати, сохранившей свои отличительные черты, с новой знатью — выходцев из патрициата, не порвавших полностью со своим прошлым. Их объединяют одни и те же источники дохода, в первую очередь земельные владения, но также в известной мере торговля и банковское дело. И те и другие занимали влиятельные и доходные должности и имели феодальные привилегии. Одинаковы были и образ жизни, нравы, мышление. Всевозможные правила способствовали замыканию дворянства, однако Италия не знала строгих сословных границ и сословных привилегий.

55Ventura A. Nobiltà e popolo... P. 304—309; Woolf S. I. Venice and the Terraferma // Crisis and Change in the Venetian Economy in the Sixteenth and Seventeeth Century / Ed. by B. Pullan. London, 1968. P. 194; Pullan B. The Occupation and Investments of the Venetian Nobility in the Middle and Late Sixteenth Century // Renaissance Venice / Ed. J. R. Hale. London, 1973. P. 379—408; Rapp R. T. Real Estate and Rational Investment in Early Modern Venice // The Journal of European Economic History.

1979. № 2. P. 269— 290; Malanima P. L'economia italiana nell'età moderna. Roma, 1982. P. 136.

55Vismara G. Il patriziato milanese... P. 163—164.

56Ventura A. Nobiltà e popolo... P. 276—285, 300—329; Vismara G. Il patriziato milanese... P.

156-160, 162—163, 170-171; Ролова A. Д. Итальянское общество... С. 104-105.

58 Berengo M. Patriziato e nobiltà... P. 192 193. См. также: Borelli G. «Doctor an miles»: Aspetti della ideologia nobiliare nell'opera del giurista Cristoforo Lanfranchini // Nuova rivista storica. 1989. № 1. P. 151-152.

95

Хотя в рамках рассмотренного региона наблюдается известное преодоление местных различий в положении и деятельности знати, полностью они не исчезли. Так, в подчиненных Венеции городах знать патрицианского происхождения не смешивалась с родовой аристократией 59 . А об отличиях между Тосканой и Севером Италии речь уже шла.

Вышеохарактеризованные процессы находили отражение в сознании в отношении к дворянству и в представлениях о нем. Об этом свидетельствует огромное количество трактатов, посвященных проблеме знатности и отражающих самооценку дворянства. Все авторы с восторгом отзываются о знатных, их достоинствах и значении. Они затрагивают разнообразные вопросы: каковы критерии знатности, чем знатный может или не может заниматься, в чем заключается честь знатного человека, как он должен вести себя и как воспитывать детей. Общеевропейской известностью пользовался трактат Бальдассаре Кастильоне «О придворном».

Обращает на себя внимание, что гуманистические критерии знатности, заключающиеся в моральных качествах личности (virtù), не были забыты, хотя и встречаются не у всех авторов. Вместе с тем критерии древности и законности происхождения, и раньше применявшиеся некоторыми авторами, особенно в государствах с синьориальным режимом, постепенно выдвигаются на первый план. Под воздействием общеевропейских традиций эта тенденция явно проявлялась уже в период Итальянских войн. Впоследствии свою роль сыграло и испанское влияние.

В конце XV в. высокая оценка личных качеств и достижений при определении знатности встречается в трактате веронского юриста Кристофоро Ланфранкини, но все же он допускает, что и приобретенная знатность передается по наследству60. Флорентийский врач и философ Паоло Мини еще в конце XVI в. пишет, что есть два критерия знатности — чистота крови и достойные действия людей; дальше он развивает именно гуманистические представления о знатности61. В то же самое время Анибале Ремеи, дворянин из Феррары, считает, что не богатство и роскошь одежды делают человека знатным, но только блеск его предков 62 . Другой придворный, А. Сардо, требовал от знатного в первую очередь блеска предков, великолепия и богатства63. Одни авторы

59Berengo М. Patriziato e nobiltà... P. 193.

60Borelh G. «Doctor an miles»...

61Mini P. Discorso della nobiltà di Firenze e dei fiorentini. Firenze, 1593.

62Ср.: Berengo M. Nobili e mercanti nella Lucca del Cinquecento. Torino, 1965. P. 254

63Ibid. P. 254-255.

96

Дворянство Италии конца XV— середины XVII в.

считали признаком знатности владение недвижимым имуществом, главным образом землей, другие — военную карьеру, третьи — обладание властью. Все же основным критерием была древность происхождения 64.

Другой вопрос, занимавший теоретиков, касался допустимых для знатного человека занятий. Преобладала точка зрения, что ручной труд несовместим со знатностью65. Флорентиец Винченцо Боргини считал, что даже медиков, юристов, философов нельзя считать знатными, так как они существуют с доходов от своих занятий. Но в то же время он допускал, что знатный человек может заниматься крупной торговлей и банковским делом66. Отношение к занятиям торговлей было противоречивым. Так, флорентиец Орацио делла Рена писал в 1589 г. из Феррары, что там знать считает позором даже занятия крупной торговлей, и тот, кто этим занимается, не может быть дворянином (gentiluomo)67. Большинство же авторов считало подобные занятия вполне допустимыми.

Дворянство Севера и северной части Центральной Италии, несмотря на общие тенденции его развития, обладало значительными местными различиями. Нами отмечены далеко не все варианты. Однако значительно больше отличались от них роль и тенденции развития дворянства в других частях Италии. Особый интерес представляет в этом отношении Неаполитанское королевство.

К началу XVI в. Юг Италии по-прежнему был преимущественно аграрным районом с относительно небольшим количеством городов. В силу этого товарно-денежные отношения меньше деформировали устои феодального строя. Экономические позиции феодалов не были поколеблены. В деревне феодальные отношения продолжали господствовать повсеместно. Сельскохозяйственная продукция, идущая главным образом на экспорт, выращивалась в крупных имениях, принадлежавших феодальной знати и сданных частично крупным арендаторам-посредникам, частично в краткосрочную аренду непосредственно крестьянам. Ведущую роль в торгово-финансовом мире играли купцы и банкиры Генуи и Флоренции, которые не ограничивали свою деятельность крупнейшими городами, но проникали в самые отдаленные уголки страны, предоставляя займы феодалам, беря на откуп налоги, приобретая феодальные земли и права. Их деятельность способствовала однобокому развитию экономики и укрепляла феодальные устои обще-

64Ventura A. Nobiltà e popolo... P. 301—303; Barelli G. «Doctor an miles»... P. 164.

65Ventura A. Nobiltà e popolo... P. 300—329.

66Ср.: Perini L. Un patrizio fiorentino e il suo mondo: Bernardo Davanzati // Studi storici. 197Éi. № 2. P. 167.

67Ср.: Berengo M. Nobili e mercanti... P. 256.

97

ства и государства. Этому способствовала и политика испанских властей, которые как средство пополнения казны применяли продажу должностей, титулов и феодов.

Феодальная знать подвергалась при Карле V и Филиппе II значительным ограничениям. Власти ополчились против традиционного партикуляризма, требовали от баронов возвращения незаконно захваченных земель, отменили ряд привилегий и т. д. Все это вызывало глубокое возмущение баронов, которые поднимали мятежи, выступали с жалобами, посылали протесты в Мадрид. Сопротивление баронов было не борьбой за свободу, а, говоря словами Р. Виллари, борьбой за наиболее широкое утверждение феодального господства 68 . По существу испанцы боролись только против феодальной анархии в стране, но они позволили феодалам сохранить значительную часть публичной власти в своих владениях, доходов от осуществления прав юрисдикции и фискальных привилегий, не говоря уже о господстве над крестьянами. Иногда бароны даже обладали собственными вооруженными отрядами. Политика Испании позволила им укрепить свои позиции и влияние на местах.

В этих условиях экономическое оживление второй половины XVI в. способствовало обогащению феодалов за счет пошлин, налогообложения, предоставления привилегий оптовым купцам и откупщикам, через которых они были связаны с рынком. Они даже поощряли экономическую активность своих подданных ради увеличения своих доходов. Все это, естественно, способствовало консервации традиционной феодальной структуры. Как отмечает Дж. Галассо, нерв феодальной аристократии остался незатронутым 69.

Обострение политических противоречий между властями и феодальной знатью не привело к сколько-нибудь серьезному разрыву между ними. Наоборот, многие феодалы служили в испанской армии за пределами Италии, занимали высокие должности в государственном аппарате и при дворе вице-короля. Рост значения столицы заставил многих феодалов переселиться туда. В Неаполе они строили дворцы, жили в роскоши. По этой причине многие из них вскоре оказались в долгах, их земельные владения сокращались, но в целом редко кто был доведен до полного разорения. Упрочению позиций феодальной знати способствовало и то, что ее ряды пополнялись за счет высшего чиновничества, представителей финансистов, откупщиков и более мелких феода-

68Villari R. Note su la rifeudalizzazione del Regno di Napoli alla vigilia della rivoluzione di Masaniello // Studi storici. 1963. Nà 4. P. 655.

69Galasso G. Potere e istituzioni in Italia: Dalla caduta dell'Impero romano ad oggi. Torino, 1974. P.

98

Дворянство Италии конца XV— середины XVII в.

лов, разбогатевших в результате исполнения публичных должностей. Среди «новых феодалов» особенно многочисленными были генуэзские и флорентийские купцы и банкиры. Из 2700 мелких сельских поселений в 1636 г. 1200 были переданы в феод генуэзцам.

В XVII в. наступил конец экономического благополучия Юга. Феодальная знать становилась все более многочисленной, богатой и влиятельной. За 1590—1675 гг. количество князей выросло с 21 до 118, количество герцогов с 26 до 138, количество маркизов с 45 до 16170. Упрочились их позиции как в деревне, так и в городе. Они полностью узурпировали административные функции и местные доходы, произвольно осуществляли свои судебные права. Неимоверная роскошь и произвол, близкий к анархии, царили в их среде. От растущего налогового гнета Испании они не страдали, так как феоды пользовались налоговыми иммунитетами, а остальные владения путем ловких махинаций (фиктивная передача имущества церкви и т. п.) в значительной мере тоже освобождались от налогообложения. Истинными хозяевами Неаполитанского королевства были и остались бароны.

Похожей была ситуация в Папском государстве, где также велась борьба с феодальным сепаратизмом. Она, однако, не была доведена до конца (феодальные прерогативы на местах не были сколько-нибудь ограничены), о чем свидетельствуют повторяющиеся вспышки феодальных мятежей и междоусобиц. И здесь об одворянивании патрициата в такой форме, в какой оно протекало на Севере, говорить не приходится. Ряды феодальной знати пополнялись главным образом за счет высшего чиновничества, финансистов (преимущественно генуэзцев и флорентийцев) и родственников и близких пап. В целом папская политика способствовала сохранению мощи феодальной знати.

Аристократизация общества и увеличение удельного веса дворянства во всей Италии в XVI—XVII вв., при всех различиях в конкретных формах их проявления, не подлежит сомнению. Это было закономерным результатом тех сдвигов, которые происходили в экономической и политической жизни, а также в известной мере и в образе мышления как в самой Италии, так и во всей Европе. Процесс аристократизации способствовал значительному ослаблению динамичности общества, столь характерной для предыдущих веков итальянской истории, и приводил в конечном итоге к его закостенению, хотя тоже не везде в одинаковой степени. Это в свою очередь оказывало отрицательное влияние на все дальнейшее развитие Италии.

70 Vivanti С. La storia politica e sociale: Dall'avvento delle signorie all'Italia spagnola // Storia d'Italia. Torino, 1974. Voi. 2. Р. 1. P. 421—422.

99

В. А. Ведюшкин

ИДАЛЬГО И КАБАЛЬЕРО:

ИСПАНСКОЕ ДВОРЯНСТВО В XVI—XVII ВВ.

Особенности развития испанского дворянства по сравнению с дворянством других стран Европы во многом были определены ходом и последствиями Реконкисты. В течение восьми веков на территории Пиренейского полуострова проходила граница между христианством и исламом. Со временем она отодвигалась с севера на юг, так что вся территория Испании раньше или позже, но в течение длительного времени была границей. Походы и сражения сменялись периодами затишья, подчас длительными, войны на всех этапах Реконкисты сочетались с глубокими и разнообразными контактами и взаимовлияниями, однако постоянно сохранялась опасность возобновления широкомасштабных военных действий, мелкие же пограничные стычки были повседневной реальностью. Поэтому общество средневековых государств Пиренейского полуострова, возможно, в большей степени, чем любое другое западноевропейское средневековое общество, было организовано для нужд войны, что не могло не наложить свой отпечаток на облик сословия воинов. И не только этого сословия: экзальтация воина сочеталась с требованиями аналогичных качеств и от остальных общественных слоев.

Конец XV и XVI век ознаменовались глубокими социальноэкономическими и политическими переменами. Завершение Реконкисты, разнообразные последствия которой, однако, оставались заметными еще в течение длительного времени, объединение четырех прежде независимых государств (Кастилия, Арагон, Наварра и Гранада) в единое королевство, становление и расцвет абсолютизма, развертывание экспансии в Европе и конкисты Нового Света — все эти и многие другие факторы самым непосредственным образом повлияли и на дворянство. Среди этих факторов особенно следует выделить глубокие изменения в характере и распределении богатств. Экономическая экспансия первой половины XVI в., колониальные авантюры способствовали быстрому и под-

100