Значение судебно-медицинской экспертной версии в криминалистической характеристике преступления против жизни и здоровья с.Н. Куликов

В настоящее время успешно применяются новые криминалистические методики интегрирующие в себе знания в области судебной медицины, пси­хиатрии и психологии. В ответ на рост, так называемых «серийных убийств», носящих систематический характер, совершающихся одним ли­цом, во ВНИИ МВД РФ разработаны специальные автоматизированные информационно-поисковые системы (АИПС), предназначенные для ана­лиза информации об убийствах такого рода. Разработанные системы («Се­риал-1», АИПС «Монстр», «Насилие», «Досье») используют при построе­нии психологических портретов неизвестных преступников, совершающих серийные преступления против личности. Основные признаки, составля­ющие алгоритм диагностики психологического портрета преступника, чер­пают из анализов результатов осмотра места происшествия и результатов осмотра трупа на месте обнаружения, накопленных в банках данных по расследованиям типичных преступлений. Систематизация этой ин­формации дает ключ к установлению способа совершения преступления, позволяет судить о профессиональном, житейском или преступном опыте лица и т.д. . Незаслуженно забытая, а вернее долгое время остававшаяся без употребления, теория Г.Гросса о личности преступника, нашла свое продолжение в разработанных информационно-поисковых системах. Принцип криминалистической теории «следы преступления - личность преступника» как двуединая методика, основанная на взаимосвязи и вза­имодействии личности преступника и познания самого преступления, явил­ся основополагающим в разработке и применении указанных поисковых систем, [1,2,8,9,10,11,12].

Как отвечает на это практика судебной медицины? В этом контексте диагностика механики образования, давности происхождения поврежде-

49

ний при исследовании объектов судебно-медицинской экспертизы (в част­ности, трупов, живых лиц) является важной частной составляющей для формирования криминалистической характеристики преступного собы­тия, совершившегося в условиях неочевидности.

Результат осмотра места происшествия и трупа на месте обнаружения чаще всего характерен своей информативностью. Это заключается в об­наружении и фиксации (исследовании на месте осмотра) различных объек­тов и следов. Выявленные материальные следы в ходе и после осмотра трупа на месте происшествия исследуют в основном судебно-медицинские экс­перты и эксперты-криминалисты. И те, и другие могут быть правомочны­ми субъектами выдвижения экспертных версий, которые дают возможность следователю реконструировать криминалистические модели преступления, представляя в общих чертах криминалистическую характеристику собы­тия, с возможным обозначением субъективного элемента. Например, от­дельных характеристик личности преступника: пола, возраста субъекта;

мотива, цели, умысла совершения преступления. Это необходимо уже на первых этапах предварительного следствия, тем более, что в силу требо­вания закона (пункт 2 ст. 68 УПК РФ), обстоятельствами, подлежащими доказыванию по уголовному делу, являются как преступные действия, так и их психологические регуляторы, т.е. субъективная сторона преступле­ния.

В специальной литературе отмечают, что криминалистическая модель отдельного вида (материальная, идеальная) получается неполной, посколь­ку она в силу методологии ее построения не включает в себя признаки субъективного (психологического) механизма совершения преступления во всех его взаимосвязях [8].

Элементы субъективной стороны преступления, составляющие его криминалистическую характеристику, гораздо шире. Такими элементами являются:

способ совершения преступления, обстановка и механизм совершения посягательства, непосредственный предмет посягательства, идентифици­рующие признаки личности преступника (в материальных следах, напри­мер, в характере, локализации, количестве телесных повреждений), лич­ность потерпевшего [2.7,12].

«Криминалистическая характеристика преступления» - термин и поня­тие в криминалистике относительно новые, находятся в стадии научного обоснования, но ясно одно, что к этому понятию следует относить анализ и оценку максимального количества взаимосвязей, их согласование и пе­реоценку [2].

Элементы субъективной стороны преступления могут быть взаимосвя­заны с его объективными признаками. Например, способ причинения смер­ти (убийство) может свидетельствовать о мотивах преступления, которые

50

могут быть выражены в материальных следах (характере, локализации, количестве телесных повреждений), обнаруженных при наружном осмот­ре трупа на месте происшествия и при последующей экспертизе трупа.

Основываясь на этих данных, судебно-медицинский эксперт в процессу­альном порядке (как участник осмотра трупа на месте его обнаружения и как эксперт, выполнивший судебно-медицинскую экспертизу данного тру­па) может стать субъектом выдвижения экспертной версии события. При­чем, его экспертная версия в зависимости от анализа «подбора» судебно-медицинских признаков может распространяться на общие, отдельные и частные стороны преступления [12].

В квартире был обнаружен труп гр.-на Н. 65 лет с обнаженным торсом, со связанными за спиной руками и связанными ногами. В области лица и волосистой части головы имелись множественные ушибленные раны, кро­воподтеки, ссадины. Вокруг грудных сосков располагались множественные и мелкие колото-резаные раны в пределах подкожно-жирового слоя. Из колото-резаной раны в проекции третьего межреберья левой передней поверхности грудной клетки выступала рукоятка финского ножа. В обла­сти передней стенки живота имелись две ожоговые раны по конфигура­ции и размерам повторяющие форму гладящей поверхности электричес­кого утюга. Последний был обнаружен рядом с трупом. Расположение и состояние предметов в помещении комнаты (раскрытая и перемещенная мебель, беспорядочно лежащие вещи, признаки взлома досок пола) свиде­тельствовали о действиях, направленных на поиск каких-то предметов (де­нег, документов, драгоценностей и т.д.). Характер, количество, локали­зация и механизм образования повреждений на передней поверхности груд­ной клетки и живота (множественные мелкие колото-резаные раны, ожо­ги от воздействия утюгом), всевозможные повреждения на лице и волоси­стой части головы от воздействия тупыми предметами дали основание сле­дователю на месте осмотра выдвинуть частную версию о признаках истя­зания (пыток). Результаты проведенной нами судебно-медицинской экс­пертизы трупа показали, что смерть наступила от массивной кровопотери вследствие проникающего колото-резаного ранения грудной клетки с повреждением сердца. В ходе экспертизы трупа мы диагностировали мор­фологические признаки повреждений, которые не только подтверждали следственную версию, но, как показало дальнейшее расследование дела, имели определяющее значение для установления личности преступника. При детальном исследовании лучезапястного и локтевого суставов пра­вой руки трупа были выявлены повреждения сумочно-связочного аппара­та этих суставов, типичные для запредельного проведения болевых при­емов на эти суставы, применяемых в квалифицированном ведении руко­пашного боя: «дожим кисти» и «блок локтя». При первом приеме (запре­дельное сгибание кисти к ладонной стороне предплечья) образуется спе-

51

цифическое повреждение - разрыв тыльной межзапястной связки. При вто­ром приеме (запредельное переразгибание руки в локтевом суставе) обра­зуется характерный разрыв передней стенки капсулы локтевого сустава в проекции плечелоктевого сочленения и разрыв внутренней связки локте­вого сустава (3, 4, 5, б].

Мы выдвинули экспертную версию, которая уже касалась отдельной стороны преступления: субъект (преступник) владеет приемами рукопаш­ного боя и в расследуемых обстоятельствах применял эти навыки умыш­ленно, для причинения особенной боли пострадавшему. Наша экспертная версия в частном порядке существенно дополнила ряд выдвинутых след­ственных версий (в утвержденном плане следственных и оперативно-ро­зыскных мероприятий) . Это оказало эффективную помощь в установле­нии наиболее вероятной характеристики деталей поведения субъекта в момент совершения преступления. С применением ориентировки по выд­винутой экспертной версии преступник был установлен и задержан. Пос­ледний действительно квалифицированно владел приемами рукопашного боя.

Практика выдвижения следственных и экспертных версий при расследо­вании убийств показывает, что для более достоверной криминалистичес­кой характеристики преступного события необходим синтез выдвигаемых версий участниками уголовного процесса и лицами, содействующими ему. К последним и относятся судебно-медицинские эксперты. Версия, выдви­гаемая при этом судебно-медицинским экспертом, последовательно оце­нивающим информативные признаки, обнаруженные на осмотре места происшествия, в ходе экспертизы трупа (или живого лица) может играть определенную, а иногда и ключевую роль в раскрытии преступления и доказывании того или иного обстоятельства по делу.

Экспертная и следственная практика показывает, что такое взаимодействие участников предварительного следствия и судебных ме­диков - явление редкое. Проведенный нами анализ 85 уголовных дел (за период 1995-1997 г.г.), возбужденных в связи с расследованием убийств, показал, что ни по одному расследуемому эпизоду, в планах следственных и оперативно-розыскных мероприятий, частные версии судебно-медицинских экспертов не фигурировали. Последнее свидетельствует о том, что такая работа инициативно экспертами не проводится, а субъекты и участ­ники уголовного процесса не догадываются использовать такую возмож­ность, как дополнять дежурный перечень следственных версий по делу частными судебно-медицинскими версиями.

В контексте рассматриваемой проблемы с удовлетворением можно кон­статировать, что например, при расследовании особо тяжких преступле­ний, длящихся во времени (таких, как «серийные убийства»), субъекты предварительного следствия прибегают к синтезу выдвигаемых версий.

52

При этом, судебно-медицинским экспертам они представляют возможность анализировать и интегрировать все медико-криминалистические данные по установленным следствием эпизодам убийств.

Так, нами в течение первой половины 1997 года, на основании постанов­ления прокуратуры Самарской области, была проведена судебно-медицинская экспертиза по материалам уголовного дела, фактов умышленных убийств и покушений на убийства, совершенных неустановленным лицом (в материалах дела было представлено 13 эпизодов преступных действий) в период с 1993 по 1997 гг. . Следствие интересовали отдельные личност­ные признаки преступника: является ли он леворуким или праворуким; не владеет ли специальными навыками рукопашного боя? Представлял ин­терес вопрос: «Идентичны ли по способу и специфике причиненные по­вреждения...», обнаруженные на трупах потерпевших?

Что привнесла данная экспертиза в оценку, сделанную предваритель­ным следствием уже имеющихся данных? Прежде всего, иллюстративную упорядоченность в отражении характера, локализации, количества при­чиненных повреждений. Не было установлено объективных оснований выдвинуть частную судебно-медицинскую экспертную версию о таких субъективных элементах преступника, как определенное владение им на­выками рукопашного боя. Но экспертное мнение в вероятностной форме относительно этого вопроса предварительное следствие получило.

В таких судебно-медицинских экспертизах (с анализом большого количества предыдущих судебно-медицинских исследований) у экспертов есть возможность провести сравнительный морфологический анализ, дифференциальную морфологическую диагностику механики образования установленных повреждений, возможность выявить какую-либо законо­мерность в причинении последних. Все это дает основание, если не сконст­руировать определенную экспертную версию относительно субъекта пре­ступления, то высказать экспертное мнение по данному элементу крими­налистической характеристики события.