androsov--ocherkidrbudd_1

Введение

идомашние хозяйки. В своём озарении Будда постиг не только дар Закона, ноидарСлова. Он умел ясно ипросто говорить (субхашита) с каждым слушателем, невзирая наего «культурный уровень». Одна из граней дарования Просветлённого состояла в умении читать мысли других существ.

Поэтому не удивительно, что последователи и сподвижники у нового Учителя появились сразу же после первой его проповеди, названной «Поворот колеса Законоучения» (дхарма-чакра-правар- тана). Ученики Будды составили монашескую общину (сангха), объединённую целями духовного совершенствования, просвещения

иоказания помощи страждущим, а также некоторыми правилами поведения, установленными Учителем. Они величали себя «нищенствующими» (бхикшу), людьми без какой-либо собственности. Вих личном пользовании были лишь одеяние, состоящее из 3 кусков найденной или подаренной материи, пояс, чаша для ежедневного сбора подаяния пищи, бритва, иголка исито для процеживания воды.

Новообращённыенесколько летходили заПросветлённым,постигая Учение. По мере того как их сознание, очистившись от прежних заблуждений, наполнялось светом и знанием Закона, Будда отправлял их на самостоятельное подвижничество– возвещать всё познанное другим людям. В сезон муссонных дождей (примерно с июня по август-сентябрь, но иногда и с июля по октябрь), когда путешествовать пешком по Индии затруднительно, члены общины собирались вместе пребывания Истинносущего, чтобы исповедаться в проступках, обсудить возникшие вопросы ислушать, запоминать, повторять про себя долгие речи Учителя и раздумывать над ними.

По большому счёту Будда не только всё знал, но и всё умел. Однако ранние памятники буддизма (палийские сутты) 9 несообщают о каких-то сотворённых им чудесах. Конечно, если к ним не относить такие «дела», как чтение мыслей других существ, ясновидение, яснослышание, знание о прежних рождениях других существ, как

исамого себя, а также пророчества о будущих рождениях. Ранние сказители, видимо, считали более важным сохранить впамяти тексты

Закона– Дхарму, веками передававшуюся из уст в уста.

Сутта»,илипо-санскритски«сутра»,–этоотдельноепроизведениесвя- щенного9  « буддийскогонаследия,СловаБудды.

33

Введение

Помимо повествования оПросветлении ипервой проповеди ещё только одно событие жизни Истинносущего привлекло повышенное внимание учеников– это последние дни перед его уходом внирвану. С позиции здравого смысла кажется нелепым, что Будда мог заболеть, отравившись едой. Но вся эта история не более абсурдна, чем распятие Иисуса Христа. Как ив христианстве, в буддизме столь же велико религиозное значение этого события.

Нирвана Просветлённого дала толчок к составлению его жития и поиску средств сохранения его образа. Поскольку в те времена не было ни живописи, ни ваяния, то его ученики поступили весьма оригинально. Прежде всего, они запретили даже пытаться изображать ещё памятный им лик Будды. Вместо этого было создано особое учение повнутреннему созерцанию. Оно технически помогало каждому воспроизводить в сознании единожды выписанный образ посредством 32 больших отметин (лакшана) его тела, к которым позднее добавили 80 малых характерных признаков (анувьянджана). Вот этот-то каждодневно имолитвенно создаваемый облик Первоучителя буддисты и созерцают до сих пор. Запрет на изображение Истинносущего был снят в начале нашей эры, т. е. спустя примерно четыре века, но теперь уже все его знали и помнили примерно одинаково.

К этому же времени накопились и многообразные версии полного сказочного жизнеописания Будды, начинавшие, как правило, с описания событий задолго до его рождения и включавшие в круг персонажей обитателей небес идругих лиц изнародных поверий. Это творчество буддистов оказалось весьма продуктивным иподверженным влиянию меняющихся литературных норм, идейных задач того или иного направления, культово-доктринальных установок и т. д. Оно продолжается до сих пор не только в странах исторического распространения буддизма, но и в европейской культуре.

В России существуют две традиции жизнеописания Просветлённого. Одна– русская– насчитывает около двух веков. К её последователям относятся учёные-востоковеды, православные священ- ники-миссионеры среди буддийских народов и даже выдающиеся мастера словесности. Так, Константин Бальмонт перевёл в стихах на русский язык одно из первых житий Будды индийского поэта Ащвагхоши (1 в.). Вторая– индо-тибето-российская– насчитывает

34

Введение

свыше двух тысячелетий. Её непосредственные носители – такие народы России, как калмыки, буряты и тувинцы. Первые приняли буддизм не так давно – более 400 лет назад, а последние и того позже: 300 лет назад. По историческим меркам это совсем немного.

Восприятие самого образа Будды, его деяний, Законоучения менялось не только со временем, но и в зависимости от того или иного направления в буддизме. Каждая следующая историческая эпоха порождала плеяду новых великих мыслителей. Как правило, они принимали за основу всё ранее накопленное в собственной линии передачи знаний, в своей цепочке духовной преемственности, и дополняли её новыми идеями, культами, ценностями, в том числе и заимствованными из других направлений буддизма и даже индуизма. Взаимообмен знаний– естественное явление буддийской истории и современности.

Конечно, каждое новое духовное ответвление держалось и за прежние цепочки передачи знаний, ратуя только за обновлённые истолкования. Старые же приверженцы традиций поначалу старались не замечать новшеств, затем им приходилось отрицать их правильность и праведность. И лишь десятилетия и века спустя адепты древнего культа признавали новую ветвь передачи знания в качестве ещё одного Пути спасения или практики освобождения. Буддийские учёные первой половины I тыс. н. э. насчитывали уже 84 000 равноправных духовных практик. В задачи учителя входила обязанность подобрать ученику наиболее подходящие для него способы духовно-нравственного совершенствования. Еслиже этого не удавалось сделать, то ученик направлялся к другому учителю.

Для российских буддистов необычайно важно и «второе лицо» древнего индийского буддизма– Нагарджуна, выдающийся деятель буддизма иодин извеличайших мыслителей вистории человечества. Его духовное наследие является средоточием религиозных откровений, философских исследований и раздумий, нравственно эти­ ческих­ установлений и других видов творческой деятельности. В каждом из них гениальная одарённость автора находила решения непреходящих проблем, возникающих в жизни людей, заботящихся о благе других.

35

Введение

Как распутать сложнейшие узлы взаимоотношений индивида иобщества? Как усмирить буйство желаний? Как принести мир всобственное сознание, расколотое противоречивыми устремлениями? Как обрести внутреннюю свободу ине обманываться религиозными доктринами, философскими теориями, духовными авторитетами, идеологическими догмами и прочими умозрительными схемами? Прежде всего, нужно помнить слова Просветлённого: будьте светильниками сами себе, или «Сам себя побуждай, сам себя проверь… Ибо ты сам себе господин, ибо ты сам себе путь. Поэтому смири себя, как купец хорошую лошадь» [Дхаммапада 1960: 122–123].

Ответы на поставленные и аналогичные вопросы, разумеется, искали мудрецы всех времён и народов, в том числе в Индии – колыбели учителей и провозвестников освобождения, взрастившей Нагарджуну примерно во II– начале III в. Однако уникальность его творений определяется силой великой любви исострадания ко всем живым существам. Именно ради них он учил совершенствовать ум и знания. Нагарджуна– первый Учитель за пять веков истории буддизма после Щакьямуни 10, значение деятельности которого сопоставимо с деяниями самого Будды. Истолкование Нагарджуной Срединного пути фактически означало строительство Великой колесницы, Махаяны. Как её основоположник он не только собрал, соединил и «подогнал» друг к другу уже имевшиеся в его распоряжении части Колесницы 11, но и впряг в неё «коней» 12, пригласил путешественников и в роли возничего отправился с ними в Путь. Движение по Великому Пути (что тоже является буквальным пониманием Махаяны) продолжается до сих пор.

мудрости»(«Праджня-парамиты»)видудругиесутры,вошедшиеСовершенствованиясоставмаха-

36

Введение

Тем не менее сказать что-либо конкретное об этапах жизненного пути Нагарджуны крайне сложно, и всякое высказывание будет заведомо спорным, несмотря на два десятка сохранившихся его жизнеописаний и другие источники о нём. Реально-историче- ское содержание его жизни целиком и полностью было поглощено стихией фольклорного вымысла. Образно говоря, легенда о нём «съела» действительность, и события его «жизни» мало чем отличаются от жизни других эпических персонажей древней Индии (см. об этом [Андросов 1990: 27–52; Андросов 2000: 20–56], атакже ниже очерк 3).

Колоссальный объём письменного наследия Нагарджуны отчасти объясняется тем, что его последователи в течение нескольких веков «подписывали» свои произведения его именем (подробнее см. там же). Такая ситуация савторством вполне обычна для Индии древности и Средневековья. Создаваемые тогда тексты считались либо «услышанными свыше» (щрути), либо «запомненными» (смрити) со слов древних мудрецов, либо сохраняемыми в качестве Провозвестия (агама) великих духовидцев, например, Будды или Махавиры, либо традиционно передаваемыми творениями основоположников духовных школ (арьявамща или парампара; о ранней мадхьямаке в качестве таковой см. [Androssov 1986–1987; Androssov 1989;Androssov 1997]). Такое творчество было лишено личностных характеристик.Внёмценилосьследованиепервообразцу, что не препятствовало использованию в произведениях новейших данных и дописыванию старых текстов.

Поэтому проблема атрибуции текстов относится ксложнейшим в индологии ибуддологии ирешается исследователями посредством определённых источниковедческих методик (ср. [Серебряный 1980: 148–160, 166–180; Исаева 1991: 51–55]). Последние, как правило,

ситуативно-индивидуальны и зависят от имени древнего автора, подхода учёного, наработок предыдущих поколений текстологов и т. д. В этой и в предыдущих работах (см. [Андросов 1990: 52–66, Андросов 2000, 2000б, 2006, 2010] мною предлагается системный историко-текстологический метод, который позволяет рассматривать различные источники в едином ключе и создавать картину махаянского буддизма II–IVвв. Поскольку ярчайшим представителем этого

37

Введение

исторического периода был Нагарджуна, постольку и основанное им течение называется здесь «нагарджунизм» (см. очерк 3).

В принципе положение с авторством Нагарджуны во многом повторяет ситуацию с авторством Будды Щакьямуни, особенно в отношении махаянских сутр и ваджраянских тантр. Учёные воспринимают эти тексты Слова Будды вкачестве плода многовекового коллективного творчества буддистов. Знаменательно, что Нагарджуна сыграл ведущую роль в этом «творческом коллективе», занимаясь редактированием, дописыванием и, возможно, даже составлением отдельных коротких сутр «Совершенствования мудрости» («Прадж- ня-парамиты»), сочинением толкований к ним. Но главное в его роли заключалось в том, что он всей своей текстовой деятельностью убедил общество и буддийскую общину в происхождении этих сутр от Будды, несмотря на их иной образно-идеологический ряд и изменённое содержательно-смысловое поле, отличающееся от канонов ранних школ.

Подобным же образом последователи Нагарджуны посвятили свои труды упрочению имени иславы первоучителя школы, Второго Будды, нередко приписывая ему авторство собственных произведений. Ксожалению, русское слово «приписывание» неточно отражает значение этого феномена. Нельзя забывать, что буддизм всех направлений учит отказываться как от личного «Я», так и от всего, что обычно называют «моё». Более того, вВеликой колеснице учат духов- но-нравственному совершенствованию даянием (дана-парамита). Поэтому представляется единственно правильным рассматривать творения Нагарджуны, как дарованные им Будде (сутры Махаяны), так и дарованные ему сподвижниками трактаты, в качестве акта даяния 13 высоко духовных лиц, просветлённых людей,бодхисаттв. Последние суть существа, достигшие или действенно стремящиеся кПросветлению (бодхи), способные стать буддами, достичь нирваны, но из сострадания остающиеся в кругу земных рождений.

Величием содеянного объясняется, впервую очередь, легендар-

ная слава Нагарджуны. Она выросла изпреклонения и восхищения,

О культовом значении даяния применительно к жизнеописаниям Нагарджуны13  см. [Андросов 1990: 48–52], где рассматривается и литература по

этому вопросу, а также см. ниже очерк 3.

38

Введение

а также из убеждения верующих в правильности намеченного им Пути. Всё это породило всплеск различных видов текстовой деятельности его последователей во II–IV вв., которая стала мощным основанием махаянского движения в Индии, а затем и в других странах, в том числе в России в последние 250 лет. К примеру, в Китае имя Нагарджуны приобрело огромное значение уже вконце IV– начале V вв. как для интеллектуалов («книжников»), так и для широких слоёв населения.

Для первых индийский миссионер Кумараджива (344–413) перевёл на китайский язык несколько трактатов основоположника Великой колесницы иположил начало школе китайской мадхьямаки (саньлунь-цзун). Для первых и вторых учитель буддизма Хуэй-юань (334–416) организовал Общество Белого лотоса, построил монастырь и ввёл культ будды Амитабхи, опиравшийся как на сутры цикла «Сукхавати» («Чистой земли»), так и на труды Нагарджуны, которого можно признать родоначальником этого культа.

Со временем этот культ вылился в мощное религиозное движение– амидаизм, охватившее все страны Дальнего Востока (включая Вьетнам) и остающееся там до сего дня самым распространённым направлением буддизма. Вамидаизме Нагарджуна считается первым из семи патриархов (особенно в самой многочисленной японской школе дзёдо-синсю), аего трактат «Даща-бхумика-вибхаша»– одним из главных культовых текстов «лёгкой практики достижения рая Будды Амиды» [Inagaki 1998:V, 4–6, 8–11]. Кроме того, Нагарджуна– патриарх не менее популярного чань/дзен-буддизма и первый земной патриарх японской школы сингон [там же: 4]. Не менее важны философско-идеологические учения Нагарджуны для понимания «Лотосовой сутры», а также китайских и японских школ буддизма, опирающихся на этот текст (тянтай, тэндай, Нитирэн-сю и др., см.: [Лотосовая сутра, 1998: 334–337]).

Ныне творчество Нагарджуны является предметом внимания

иизучения не только буддистов, нои учёных. Нагарджуноведение– отрасль научной буддологии, которую составляют исследования

ипереводы богатейшего письменного наследия этого мыслителя индийской древности. Всё это неразрывно связано также ис рассмотрением вопросов, касающихся аутентичности текстов, приписанных

39

Введение

Нагарджуне, историчности его образа идеяний. Данное культурное достояние буддизма сохранилось всанскритских оригиналах савтокомментариями и в толкованиях продолжателей его дела, в древних и средневековых переводах на китайский и тибетский языки.

Мировое нагарджуноведение насчитывает уже более 150 лет своего развития. Одним из его зачинателей был известный русский востоковед Василий Павлович Васильев (1818–1900). Заметный вклад в эту область знаний внёс и выдающийся буддолог, индианист Фёдор Ипполитович Щербатской (1866–1942). Сравнительно

сдругими школами европейской научной буддологии, а тем более

сяпонской или индийской, следует признать, что в России сделано не столь много, хотя в нашей стране махаянский буддизм– официальная религия.

Нельзя забывать, что Нагарджуна стремился противодействовать туманному философствованию и столь естественным для интеллектуалов теоретико-познавательным схемам. Основоположник Великой колесницы видел в них лишь формы умственной скверны, освободиться от которой гораздо труднее, нежели от чувственных привязанностей. Поэтому при описании его философских взглядов надлежит особенно строго следовать правилу золотой середины: во первых, обращаться к аудитории, знающей творчество Нагарджуны не понаслышке; во вторых, по возможности избегать механического перенесения категорий западной культуры навосточную (см. об этом: [Андросов 1988: 46–49], а также вступительную статью С. Д. Серебряного к «Лотосовой сутре» [Лотосовая сутра

1998: 7–10]).

За последние 20 лет религиозная культура в России весьма изменилась. Теперь буддизм у нас преподают не только в высших учебных заведениях. Махаяна всвоем тибето-монгольском варианте обрела в стране вторую жизнь. Поэтому третьей важнейшей исследовательской темой данной монографии стало освещение проблем трансформации индийского буддизма в тибетский.

Главным вопросом этого исследования является следующий: как удалось миссионерам с родины Будды передать сложнейшие знания и практики народу с ещё архаическим фактически уровнем сознания? Тибетский буддизм– одно из самых загадочных явлений

40

Введение

буддийской цивилизации Азии. Тибетцы ради благосостояния «инфраструктуры» института религии жертвовали практически всем

втечение 1300 лет. И поэтому ныне именно тибетские источники буддизма– это самое богатое его письменное и духовное наследие.

Всовременной России возникли десятки буддийских общин, обществ, центров и институтов. Правда, знакомство с их деятельностью, как и чтение издаваемых ими переводов (нередко низкопробных) санглийского языка работ побуддизму (далеко нелучших) оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, учёные должны радоваться росту аудитории, а с другой – печалиться по поводу духа сектантства и фанатичности, охвативших наших так называемых новых буддистов.

Для интересующихся буддизмом, пожалуй, общим является отсутствие системного образования, которое предполагает знакомство хотя бы с одним из основных буддийских языков (пали, санскрит, китайский, тибетский) или, по крайней мере, знание буддийской терминологии. Во всех европейских культурах (в том числе русской) эта терминология почти наполовину состоит изсанскритских транслитераций. Остальные термины– это устоявшиеся переводы буддийских понятий 14 и заимствования из других языков 15. Ещё одним общим свойством российской аудитории буддизма можно считать преимущественный интерес к так называемой мистической литературе. Здесь наших соотечественников поджидают большие искушения и маститые искусители, которые не всегда грамотны

вбуддийских науках, но зачастую авторитарны. В то время как авторитарность и тоталитаризм в принципе чужды подлинному буддизму.

Современная российская культура находится нараспутье,накотором она оказалась после низвержения старых мифов и идеологических текстов, а также после крушения новых иллюзий, фантазий

41

Введение

жить и читателям, интересующимся религиозно-философской проблематикой, ищущим в ней отдохновения от политики, рекламы, рынка и обмана.

*  *  *

Отчасти поэтому вторая часть книги содержит аннотированные переводы ссанскрита как раз тантрических текстов, которыми необходимо заниматься российским учёным, чтобы понимать «эзотерический» буддизм. В нём нет ничего сверхъестественного. Просто ему свойственны перегруженность мифо-ритуальными комплексами

ийого-медитативными техниками, которые легли в основу новых, непривычных даже для индийской культуры, практик, норм ритуального поведения, а также абсолютизация одной из древних идей буддизма. Она называется «знание о том, как относиться ко всему равно» (самата-джняна) – равенство во всём (саматва), равное отношение ко всему, в житейской, социальной, физиологической

ипрочих сторонах жизни.

ВМалой и Великой колесницах эта идея проявлялась частично, например, в равном отношении к кастовым (джати) и варновым различиям в древнеиндийском обществе: перед Просветлённым все былиравны.ВАлмазнойжеколесницеэтаидеяприлагаласьковсему: принцип разницы, различия, структуры и т. д. должен быть полностью удалён из сознания практикующего тантриста, стремящегося к Просветлению, освобождению от череды рождения (нирвана), кобретению чрезвычайных сил испособностей. Нет низла, нидобра, ни друзей, ни врагов, нет ни родственников, ни сообщинников, нет ни добродетелей, нипроступков, нет нинарушений нравственности, ни законов общества.

Более того, именно внарушении всех норм индийского общества

ибуддийской общины видятся колоссальные силы, накопленные тысячелетним воздержанием, соблюдением определённых правил. Тантризм основан на трансгрессии– нарушении, непослушании, несоблюдении, неповиновении. Важной отличительной чертой тантрических традиций является то, что они эзотерические, т. е. эти учения и практики доступны не всем ищущим освобождения.

42