androsov--ocherkidrbudd_1

Ранний буддизм: созидание Дхармы (Закона), смыслов учения и образа Будды

Предназначение святого становится ему и читателю жизнеописания ясным обычно вмомент божественного откровения, когда он встречается сизбранным божеством, которое содействует ему наего пути инаставляет по его же просьбе» [там же: 297–298].

В другой своей работе, посвящённой чудесам в агиографическом жанре, Ф. Гранофф замечает, что в житиях великих мудрецов и религиозных деятелей Индии общие черты суть обнаруживаемые сдетства сверхъестественные интеллектуальные способности, предсказание величия задолго до рождения, способность творить чудеса [Granoff 1986: 390–391]. Отсутствие последней черты вранних жизнеописаниях Будды, о которых учёный судит по трудам Андре Баро [Bareau 1963] и Хадзиме Накамуры [Nakamura 1958],

лишает его уверенности при определении этой литературы то ли как агиографической, то ли как биографической и заставляет считать её назначением:

«иллюстрировать силу кармы, эффективность благочестивого деяния

иобета… Хотя святые люди в буддийской традиции, конечно, способны творить чудеса, они не должны демонстрировать эти силы перед мирянами… В санскритских „Дивья-авадана” и „Пратихарья-сутре” делается допущение, что чудеса разрешается совершать только против наиболее упорных еретиков… Когда чудеса случаются, они чаще ассоциируются с такими объектами, как реликвии. Идеальный буддист тот, кто выказывает почтение к таким священным объектам, а также к буддийскому закону

имонашеской общине» [Granoff 1986: 391–392].

Анализируя далее джайнские жизнеописания пратьека-будды Караканды, учёный приходит к выводу, что «чудеса– вовсе не обязательно внутренне присущий этим биографиям элемент, они попадают в них откуда-то извне– в одном случае излегенд паломников, насыщенных сообщениями о невероятных событиях, в другом – из придворных романов, в которых также прославляется сверхъестественное» [там же: 402] (см. также [Андросов 1990: 29–30]).

Для реконструкции изначальных сюжетов и мотивов сказаний о Будде наблюдения Ф. Граноффа представляются весьма интересными, несмотря на то что паломнических текстов в искомое время не могло быть, как и, разумеется, «романической» литературы. Паломничество – институт развитых религий, в буддизме он сложился, видимо, из практики первых поколений монахов следовать

113

ЧАСТЬ I. Очерк 1

маршрутами, проложенными Буддой, т. е. по местам, где их знали

иневоспринимали вкачестве чужаков, что вомногом еще архаическом сознании населения первых государств было далеко не маловажным обстоятельством.

Впротивном случае чужой как потенциальный враг, тем более без рода иплемени,какими представлялись себе члены нищенствующего братства, не мог быть доверительно принят в незнакомом обществе. Отсюда правомерно сделать предположение осоциозначимой семантике имён Будды и его учеников в различных стратах общества. Эти имена были «говорящими», в них сообщался необходимый минимум информации, чтобы не быть «побитыми камнями». Если внутри общины Будду, или Просветлённого, величали Татхагата (Истинносущий), Архат (Достойный нирваны), Бхагават (Благодатный или Благословенный),Гуру(Учитель)ит. д.,товнеее он Щакьямуни– мудрец изрода щакьев, Щакьяпутра– сын щакьев. В житийной литературе (а она предназначалась для самого низового слушателя [Аверинцев 1976: 60]) он – Сиддхартха, царевич богатого племени с завидной родословной. Кроме того, его могли называть щраманом, бхикшу идругими именами, общими для всех странствующих древнеиндийских отшельников.

Отом, как название соответствовало ситуации общения, можно судить по фрагменту из «Махавагги» I, 6 из Виная-питаки, повествующему о первой встрече Будды после Просветления со своими пятью нищенствующими собратьями по прежней аскетическойпрактике,которыебылинедовольныизменойщраманаГотамы образу их жизни. Эта встреча стала стимулом произнесения знаменитой Бенареской проповеди, ознаменовавшей начало буддийского движения, или первого поворота колеса Учения («Дхамма-чак- ка-паваттана-сутта»). Очевидно, что значение этого текста нельзя переоценить, поэтому оно приводится полностью с введением, пояснениями, примечаниями, толкованиями в пересказе и переводе с пали.

Приводимая ниже сутта содержит не только коренные идеи

иучения,общиедлябуддистоввсехшколинаправлений,ноиявляетсянаиболеевостребованнымисточникомвпроповедяхсовременных миссионеров. Монахи тхеравады считают: «Сутту [Первого]

114

Ранний буддизм: созидание Дхармы (Закона), смыслов учения и образа Будды

поворота колеса Закона» самым ранним произведением Просветлённого. Миру она была возвещена в ночь полнолуния, наступившей два лунных месяца спустя после Просветления. В странах «южного» буддизма это событие– великий праздник.

Её особенность состоит ещё ив том, что она практически идентично присутствует в двух корзинах Типитаки. В «Виная-питаке» оназанимаетместовсвязномповествованииопервыхмесяцахпроповеднической деятельности Будды [Vinaya Pitakam 1997: 10–14, 34–35],в«Сутта-питаке»онавходитсоответственновпятый,третий ичетвёртыйтома«Самъютта-никайи»[Samyutta-Nikaya1975–1998, Pt.V:420–424,Pt.III:66–68,Pt.IV:19–20].Нопоскольку«Сутта-пи-

така» – это собрание отдельных произведений, или условных единиц Слова, то многие тексты имеют зачин, в котором, как правило, сообщается, где происходило действо, а также знаменитая вводная фраза Ананды, ближайшего ученика Просветлённого: «Evāṁ me sutaṁ ekaṁ samayaṁ Bhagavā». Традиционно принято, что Ананда твёрдозапоминалвсёсказанноеБуддойипослеуходаеговнирвану наПервомсоборевозвестилэтитексты,каждыйизкоторыхпредварялсловами:«Яслышалтак,чтооднаждыБлагодатный(Бхагаван)» пребывал там-то и там-то (см. об этом [Андросов 2000: 615, 614,

примеч. 6, 7]).

Впалийских суттах, санскритскихсутрах, атакже вдругих буддийских источниках приверженцы ипочитатели любовно величали Будду Бхагаваном (или Бхагаватом) 45, т. е. Благостным, Благодатным, Благословенным 46. Это имя-эпитет было общеиндийским

близко отвечает смыслу палийско-санскритского терминаблагодатибуддийской культуре.См.также[Андросов2000:49–50,примеч.221].

115

ЧАСТЬ I. Очерк 1

термином торжественного возвещения о святых персонажах или обращения к ним. Оно применяется в индуизме в отношении высших богов (Щива, Вишну, Кришна и др.), а в джайнизме– Джины Махавиры [Мифы 1991, т. 1: 201].

Возвращаясь к зачину буддийских сутт, обратим внимание: почему-то буддийская традиция опускает такое немаловажное обстоятельство, что Ананда вступил в общину только во второй год её существования [Андросов 2001: 136–138]. Поэтому он не мог слышать первые три великие проповеди Просветлённого. В этом случае, думается, более логично следовать «Виная-питаке», тем более что в ней интересна и сама канва событий, вызвавших к жизни духовно-нравственное произведение, что мною кратко излагаетсявовведениексутте.Считается,что этособраниетекстов произносил Упали, брадобрей, который принадлежал к нижним слоям общества и был в услужении у богатых щакьев. Фактически низкорождённый становился в обшине не просто братом, а именно равным во всём с высокорождёнными сообщинниками.

Однаковозникаетвопрос:какпереводить?Ответнанегопорождаетмножествоновыхвопросов.Стоитлибуквальноследоватьтексту?Прибегатьликтранслитерацииспециальныхтерминов?Каким образомпередаватьихзначения?Можнолипереводвкакой-томере подменять пересказом, изложением? Должен ли древний текст звучать современно или нужно ему придавать «шарм старины»? Во всём мире учёные различно отвечают на эти и другие возникающие у переводчика вопросы, в чём легко убедиться, просмотрев многочисленные русские публикации «Сутты [Первого] поворота Колеса Закона» [Хрестоматия 1980: 136–137; Вопросы Милинды

1989:445–450;Лысенко1994:169–173;Пишель1911:39–41;Жизнь Будды 1994: 63–65, 206; Андросов, 2001: 111–116, 2010: 34–65; Томас 2003: 142–145; Сенкевич 2017: 372–374].

Я полагаю, если работа не специальная, то, во первых, нужно отчётливо представлять читателей, интересующихся буддизмом в России, во вторых, исходить не из академических принципов перевода, а из внутренних задач буддийской текстовой культуры. Это упор на передачу значений, современный язык (желательно без иностранных заимствований), согласованность с другими

116

Ранний буддизм: созидание Дхармы (Закона), смыслов учения и образа Будды

частями Закона и опора на его сущностные смыслы. К внутренним задачам также относятся учёт адресата (его уровень понимания)

ихарактера сообщения, т. е. насколько идейно-содержательная сторона оригинала соотносима с категориями и понятиями русской культуры. В местах «нестыковок» допустимы упрощения, пересказ, но они обязательно должны сопровождаться комментариями, истолкованиями.

Конечно, такого рода деятельность неизбежно влечёт субъективизм определённого рода (ср., например, с принципами перевода

икомментария на современный английский язык [Udana 1990: 2–7]), но,как учил Просветлённый, без субъекта, без человека иего деянийнесвершаетсяничеговмировомпроцессе.Здесьтекстадресуется хорошо знакомым мне читателям– приступившим к изучению, живо вникающим в восточные учения, и в частности в буддизм. Индологи же в состоянии прочесть текст самостоятельно.

117

ЧАСТЬ I. Очерк 1

«Сутта [Первого] поворота Колеса Закона»

(«Дхамма-чакка-паваттана-сутта»)

[Вступление]

После обретения Дара Просветления Будда пребывал некоторое время в недоумении. Открытый им Закон, Дхарма, оказался не просто глубоким, высоким, тонким, но ещё и трудным для понимания как людьми, так и богами. Он задался вопросом: доступен ли Закон познанию рассудком? Вероятно, подумал Благодатный, эту Дхарму могли бы освоить святые мудрецы, но они блюдут собственные законы. Для людейже, живущих встрастях ипривязанностях, жаждущих наслаждаться, обладать ивластвовать, этот Закон врядлистанет Учением, ибо им не понять радость искоренения чувственности, радость прекращения череды рождений, радость обретения нирваны.

Врождённая сила Сострадания и Любви ко всем существам заставляли его вновь и вновь возвращаться к мысли о том, кому

икак поведать о полученном Знании. В этот ответственный момент принятия решения, как сообщают источники, навыручкуБудде ифактически всему человечеству поспешили высшие боги– Брахмы 47, которые смогли проникнуть в мысли Истинносущего. Один из этих богов, по имени Брахма Сахампати, спустился с небес на землю

ипредстал пред Благодатным ввиде отшельника. Преклонив колени, он обратился к Просветлённому с просьбой проповедовать Зако-

118

Ранний буддизм: созидание Дхармы (Закона), смыслов учения и образа Будды

из плена желаний, из тлена бытия, из тьмы невежества. Вот они-то

иуслышат тебя, они-то нуждаются втаком Учении, как всолнечном свете, а без него они пропадут и сгинут во мраке.

Решение было принято. Тень сомнений растаяла всвете знания. Раздумывая над тем, с кем поделиться Даром в первую очередь, Щакьямуни 48 сразуже степлотой вспомнил своих мудрых учителей. Однако, открыв «божественное око» 49, Просветлённый не нашел их на бренной земле: к этому времени его духовные учители отошли в мир иной (здесь и далее см. палийскую «Махаваггу» [Vinaya Pitakam 1997: 7–12; Vinaya Texts 1881–1885. Pt. I: 89–98]).

«Божественное око» Благодатного увидело пятерых аскетов, которыесовсемнедавнобыли его друзьями-сотоварищами поотшельнической практике. Они покинули его накануне Просветления, усомнившись в правильности его поведения, когда он отказался от дальнейшего умерщвления плоти [Андросов 2001: 84–86]. В это время они как раз прибыли в славный град Варанаси и расположились близ него в Оленьей роще на окраине пригородного местечка, называемого в древних палийских текстах Исипатана 50, Сарнатх

ит. д. Туда же направился Просветлённый.

Ещёиздалиегоприближениеувиделипятероаскетов51  .Удивились

скогоюжетыВертоградовойсодержатся большинстве буддийских источников агиографиче плана.Этоипалийская«Ария-париесана-сутта»(из«Маджджхима-ни-

каи»,XXVI[Thomas1952:83;Narada1980:67–69;Пименов,1998:199]).Ейвто рит «Лалита-вистара» [Lalitavistara 1983. Vol. II: 614–616] и «Буддха-чарита»

119

ЧАСТЬ I. Очерк 1

ни брать у него чашу для подношений, ни готовить ему сиденье». Ибо считали они его отказником духа, изменником отшельнических правил. Нолишьсвет очей его достиг их лиц, забыли они обуговоре, вышли радостные навстречу и дружески приветствовали. Приняли они и чашу его, и сиденье предложили, и сбегали за водой для омовения ног, и полотенце нашли.

Благодатный уселся поудобнее, умылся, смыл дорожную пыль со своих стоп, скрестил ноги, выпрямил спину и взглянул окрест. Друзья-отшельники решили привлечь его внимание. «Друг Гаутама»,– обратились они кнему. Начто Победитель Мары 52 возразил: «Подвижники 53, не зовите Истинносущего (Татхагату) 54 по имени или словом „друг“, как равного. Истинносущий– это тот, кто удостоился нирваны (архат), кто достиг наивысочайшего совершенного Просветления. Да услышьте, подвижники, Я обрёл бессмертие. Я буду учить и возглашать Закон. Практически следуя моим наставлениям, вы вскоре, уже вэтом рождении, познаете инепосредственно постигнете, что есть высшая цель духовной жизни, ради которой юные брахманы уходят из дома в отшельничество».

Друзья-аскеты не очень прониклись услышанным и высказали своему бывшему товарищу сомнения: «Друг Гаутама, ты ведь несмог достичь наивысшего совершенного знания и сверхъестественного состояния сознания, даже практикуя крайне трудные и мучитель-

120

Ранний буддизм: созидание Дхармы (Закона), смыслов учения и образа Будды

вудовольствиях, отказавшись от духовных устремлений, прозябая

вублажении себя, смог обрести столь совершенное знание исверхъестественное состояние?»

На это Будда ответил: «О подвижники, Истинносущий не пребывает в удовольствиях, не отказался от духовных устремлений и отнюдь не погряз в ублажении себя. Истинносущий– это тот, кто удостоился нирваны, кто достиг наивысочайшего совершенного Просветления. Да услышьте, подвижники, Я обрёл бессмертие. Я буду учить и провозглашать Закон. Практически следуя моим наставлениям, вы вскоре, уже в этом рождении, познаете и непосредственно постигнете, что есть высшая цель духовной жизни, ради которой юные брахманы уходят из дома в отшельничество».

Одним словом, он отверг обвинения и настаивал на главных чертах своего нового Дара. Ещё некоторое время продолжался спор между ними, пока Благодатному неудалось наконец убедить пятёрку подвижников посидеть молча и, внимательно слушая, глубоко проникаться Знанием его Первой проповеди, торжественно называемой поворотом Колеса Закона.

[Перевод с пали]

И возвестил Благодатный пятёрке подвижников:

«О нищенствующие подвижники духа, существуют две крайности, к коим не следует приближаться тому, кто решил удалиться от мира.

Какие две?

Одна – это жизнь во страстях, посвящённая ублажению чувственных желаний, что низко, пошло, обыденно, недостойно и бесцельно.

Другая – это жизнь, посвящённая самоистязанию, что мучительно, недостойно и бесцельно.

Небудучинапривязисэтимидвумякрайностями,оподвижники, Истинносущий воистину познал Срединный путь, содействующий проникновенному вѝдению и знанию, ведущий к умиротворению,

121

ЧАСТЬ I. Очерк 1

высшеймудрости,Просветлениюиокончательномуосвобождению от череды рождений– к нирване.

Каков же, о подвижники, этот Срединный путь, воистину познанный Истинносущим, содействующий проникновенному вѝдению и знанию, ведущий к умиротворению, высшей мудрости, Просветлению и окончательному освобождению от череды рождений– к нирване?

Этот достойный Восьмеричный путь состоит в правильных воззрениях, правильных устремлениях, правильных речах, правильных действиях (правильном поведении), правильном способе поддержания жизни, правильном приложении усилий, правильном памятовании и в правильном сосредоточении. Это и есть, о подвижники, Срединный путь, воистину познанный Истинносущим, содействующий проникновенному вѝдению и знанию, ведущий к умиротворению, высшей мудрости, Просветлению и окончательному освобождению от череды рождений– к нирване.

Оподвижники, существует и благородная истина о страдании. Рождение есть страдание, старость – страдание, болезнь – страдание, смерть – страдание, связь с тем, что неприятно, – страдание, утрата того, что приятно, – опять страдание, не иметь того, что хочется, тоже страдание. Одним словом, пять видов привязанности 55 суть страдания.

Оподвижники, существует и благородная истина о причине страдания. Это – жажда, из которой вновь происходит рождение, сопровождаемое чувственными наслаждениями и похотью, она услаждается то одним, то другим. Она состоит в жажде ублажать страсть, жажде [лучшего] существования и жажде разрушения, небытия.

Оподвижники, существует и благородная истина о прекращении страдания. Это– высвобождение отжажды и полное искоренение страсти, что достигается оставлением их, отречением от них,

отвращением к ним и забвением их [ради освобождения].

[Андросов2010:61pañca–65,атакжеupādāna khandha2001:167–182].

Так, видимо, можно образно назвать важнейшее представление буд- дизмаотом,чтосуществованиечеловекасковано(илиобреченоследовать) пятью55  группами ( - - ) дхарма-частиц потока сознания и психики. Подробнее см. «САндросовутту признаках отсутствия вечной души»

122