из электронной библиотеки / 168227728456258.pdf

значений слов: "повседневный", "быт", "обыденный", "будни"210. Словарь литературного языка дает больший набор синонимов, раскрывая психологический, эмоциональный фон будничной, повседневной жизни. Так, "будни" означают: "1. Рабочие дни; 2. повседневная, обыденная жизнь // однообразная, безрадостная жизнь"211. В первом издании этого словаря набор уточняющих, эмоционально насыщенных эпитетов более богатый: "будничный" — беспросветный, серый, неприглядный, скучный212.

Можно предположить, что близкую по характеру эволюцию прошло слово "повседневный" в других европейских языках. Во всяком случае это подверждается относительно немецкого языка. Исторические модификации семантического поля слова "Alltag" прослежены Х. П. Турном213.

Семантика немецкого Alltag коренится в античной культуре. Греческое kas hmerau связано с латинским cotidianus и означает (и то, и другое) повседневное, повторяющееся, с одной стороны, и обычное, привычно стабилизированное. Одновременно в смысловом поле "повседневного" (des Alltдgliches) лежало все рутинизирующе повторяющееся, а также связанное с привычными, накатанными путями и минимальными затратами.

История немецкого слова ориентируется на латинское cotidianus и

Далее автор обращается к словарям 1561, 1616, 1691 гг. Если в словаре 1691 г. "alltдgig" и "alltдglich" указаны как синонимы, в XVIII в. они уже дифференцируются. В словаре 1793 г. "alltдgig" раскрывается в числовом ряду: однодневный, двухдневный и т. д. и имеет аспект незавершенности. "Alltдglich" же содержит более интенсивную степень, усиление смысла "tдglich" и состоит в оппозиции с "воскресным днем", "праздничным днем" ("sonntдglich", "festtдglich").

Есть толкования "das Alltдgliche" как "das Gemeine". Варианты перевода с немецкого следующие: а) общий уровень; б) низость, подлость, пошлость. Содержательное значение "die Alltдglichkeit" в "Словаре немецкого языка" И. Х. Кампе (I. H. Campe) 1807 г. — материальный и духовный уровень маргинальных социальных слоев (der besitzlosen Schichten). Это отражает общую идейную ситуацию рубежа XVIII– XIX вв. У К. М. Виланда, Ю. Мѐзера, Г. Э. Лессинга, Ф. М. Клингера, Ф. Шиллера слово "der Аlltag " и производные словосочетания служат для

социально иерархического отграничения от низов. Описания повседневности в их текстах создают образ низменной и отвергаемой реальности. Существительное "Аlltag" используется как "оборонительное понятие" (Abwehrbegriff). По Г. Форстеру, "человек повседневности" (Alltagsmensch) и его "разухабистые суждения" выдают необразованность, грубость, серость (matt), односторонность.

Поворот к положительному восприятию повседневности намечается у И. В. Гете в "Вильгельме Мейстере", "Поэзии и правде". Семантика повседневности меняется с "оборонительной" на позитивно приемлемую также и под влиянием Жан-Поля и А. фон Книгге (A. fon Knigge). На смену полного отрицания приходит приятие повседневной бюргерской реальности с ее прагматизмом и практически-созидательной инициативой (gestaltungsinitiativ).

В немецких словарях середины XIX в. прилагательное "повседневный" отражало как темпорально-ритмический аспект — "изо дня в день повторяющееся", так и качество "неважности" ("несущественности" — unerheblicher Beschaffenheit). Оба смысловых момента не различались. То, что происходит изо дня в день, в чем человек нуждается каждый день, понималось как принадлежащее к низменному и обычному.

В словаре, издававшемся несколько раз во второй половине XIX в. и начале XX-го, Alltag раскрыто как "обычный рабочий день, противоположный праздничному дню". XX в. сохраняет за повседневным также и значение "невыразительного, скучного, пошлого, посредственного".

Таким образом, как историческая эволюция, так и семантическое поле слова "повседневность" и родственных ему слов в немецком языке

(Alltag, Alltдglichkeit, alltдgig, alltдglich, tдglich) в общем и целом повторяют эволюцию и совпадают с аналогичными словами русского языка. Может быть единственное дополнительное значение, обнаруженное исследователями и отражающее реалии западноевропейской культуры конца XVIII — начала XIX вв., это значение социальное стратифицирующее, закрепляющее повседневность как грубость, неразвитость, заурядность, серость за образом жизни социальных низов.

Этот социально дифференцирующий смысловой момент весьма важен и его так или иначе принимают во внимание, когда речь идет не об обыденном, обиходном словоупотреблении или литературном языке, но о слове "повседневность" в текстах научного характера, тем более, когда

ему придается статус ключевого понятия, как в "социологии повседневности".

Хотя интерес к тем или иным аспектам повседневности проявляли многие научные дисциплины, а в рамках дисциплин — научные направления, исходное, ключевое понятие "повседневность" подвергалось теоретической рефлексии лишь в социологии. Это не случайно. Социология повседневности развивается уже около полувека. Наряду с традиционными ее направлениями — феноменологическим и этнометодологическим — появились и новые, ориентированные на культурную антропологию и историю культуры. Социологами написаны сотни исследований о повседневной жизни214. Отмеченная неслучайность подтверждается также тем, что из имеющихся научных отраслевых словарей (философских, социологических, социальнопсихологических) понятие "повседневность" включают в словник только словари по социологии. "Повседневность" в них интерпретируется как понятие феноменологической социологии и этнометодологии215. В кратком виде, учитывая не только содержание этих статей, но и, главным образом, осуществленный в первой главе настоящей работы анализ, основные смысловые моменты понятия "повседневность в "социологии повседневности" можно представить следующим образом.

Повседневность — это: установка сознания на принятие действительности как данности; психическое (душевное) здоровье и взрослость (зрелость) как условие, обеспечивающее возможность такой установки сознания; земной, посюсторонний статус реальности повседневной жизни; практический характер повседневной деятельности и обусловленные им конкретность и прагматизм целей, которые ставит и решает "повседневный деятель". Возможность достижения таких целей и решения повседневных проблем обеспечивается характером обыденного знания, которое представляет собой знание рецептов решения повседневных проблем. Повседневная реальность подчинена привычному порядку повторяющихся изо дня в день событий. Вместе с тем имеет место ее постоянное взаимодействие с "иными мирами" (сна, душевной болезни, религиозного опыта и т. п.) и возможность их вторжения в мир обыденной реальности, а также все время существующая потенциальная угроза нарушения привычного течения дел и событий какими-то неожиданностями. Отсюда, с одной стороны, переживание повседневности как рутины и тривиальности, с другой — необходимость быть всегда "начеку" и держать сознание в бодрствующем, напряженном состоянии.

Попытка разобраться с понятием "повседневность" была предпринята в

ряде статей специального выпуска западногерманского журнала "Kцlner Zeitschrift fьr Soziologie und Sozialpsychologie". В одной из помещенных

феноменологическую трактовку повседневности. Он дополняет характеристику повседневной жизни доминантными для нее эмоциями

— унынием и скукой, которые порождаются рутинным повторением формул поведения и событий повседневности, а также отмечает, что

Наиболее интересна статья Н. Элиаса "К понятию "повседневное"217. Автор обращается к контекстам употребления понятия "повседневное" в социологических работах преимущественно этнометодологической ориентации. Его анализ показывает, что круг значений "повседневного" подтверждает и несколько расширяет то, что закреплено обыденным словоупотреблением. А именно: повседневное как будничное противостоит праздничному; как сфера ординарных, мелких, бытовых событий — сфере государственных, "исторических", "великих" событий; как рутина — чему-то необычному, нерутинному; как трудовая жизнь народа — праздной, роскошной жизни аристократии, буржуазии; как жизнь массы — жизни "выдающихся личностей", символических фигур: царствующих особ, президентов, вождей, лидеров экономики и т. п.; как частная, приватная, семейная жизнь и сфера досуга — общественной жизни, главным образом профессиональной; как сфера нерефлексивного мышления и спонтанного проявления чувств — рефлексивному мышлению и контролируемым эмоциональным реакциям.

Выявленные Н. Элиасом смысловые бинарные оппозиции свидетельствуют об известной стихийности употребления и логической противоречивости, неупорядоченности выделенных смысловых моментов ключевого понятия, в которое включаются разные уровни, горизонтальные и вертикальные "срезы" реальности. Это неизбежно при массовом повороте исследователей к столь обширным сферам социальной жизни, которые ранее табуировались или просто не замечались, при резком расширении и обновлении поля исследований218.

Достижение хотя бы относительной понятийной определенности и непротиворечивости возможно, видимо, с параллельно ведущейся работой по определению методов, способов, "техник" сбора и осмысления материала, в целом — методологии исследования. Эта задача была и остается непростой, в том числе и потому, что социологии при исследования многоплановости и многообразия повседневности

приходится интегрировать методы и подходы других научных дисциплин, а этим научным дисциплинам, таким как история, культурная антропология — учитывать то, что сделано социологами. Иначе говоря, многоплановость повседневной жизни диктует необходимость объединения наук. Современное исследование повседневности может быть только комплексным и системным, и возможность такого исследования обеспечивает сегодня культурология, о чем шла речь в предыдущем разделе.

Заслуживающую внимания попытку придать понятию "повседневность" статус научной категории предпринял Х. П. Турн в статье, посвященной "антропологии повседневной жизни"219. Автор утверждает, что из всех родственных, однокорневых слов именно "повседневность" (Alltдglichkeit) наиболее подходит для категоризации, что "повседневность" как научная категория может быть только категорией модальности.

Повседневность обнаруживает тенденцию универсальности. Нет таких предметных областей или сфер жизни, которые не имели бы отношения к повседневности. Поэтому для того, чтобы обрести статус научной категории, понятие "повседневность" должно ориентироваться на определенную модальность бытия. Конечно, речь должна идти о бытии человека, социальном бытии. Важен и уровень этого бытия. Его задают разговорный язык и литература в их историческом развитии. Ориентируясь на этот уровень, наука должна систематизировать проявления повседневности, создать своего рода морфологию повседневности. Поскольку повседневной жизнью живет каждый отдельный человек, категория повседневности выступает фундаментальной антропологической категорией. Здесь должна приниматься во внимание упорядоченность индивидуальной жизни людей в рамках каждого дня.

В категории "повседневность" содержится определенное временное измерение. Здесь можно говорить о традиционной смене рабочих и выходных дней или, более абстрактно, — о том, что человеческое бытие есть постоянная смена повседневного и неповседневного, что жизнь не может протекать только в повседневности или в том, что ей противоположно. К изменяющимся временным аспектам повседневности относится имеющее место сокращение рабочего времени и увеличение свободного, распоряжение которым все более становится делом каждого отдельного человека. Он может свободно манипулировать отрезками часов, дней или недель. Повседневность стала темпорально вариабельной.

Более свободным, функционально подвижным стало и пространство повседневности. Речь идет о пространстве современного жилища, которое утратило жесткое монофункциональное зонирование. Пространство дома — лишь одна из форм повседневного пространства, а именно — частное, приватное пространство ("privater rдumlicher Alltдglichkeit"), предназначенное для семейного, дружеского и подобного привилегированного общения. Другая форма пространства —

Наконец, есть уровень "персонально-культурной повседневности" ("personal-kulturelle Alltдglichkeit"). Рутина ее ежедневно повторяющихся обстоятельств покоится на усвоенных однажды стереотипах, что облегчает течение индивидуальной жизни и одновременно ограничивает ее. Цена, которую платит человек за эти жизненно гарантированные повседневные привязанности, — утрата изменчивости, неподвижность, застылость. Здесь и заботы о теле, вроде мытья рук или причесывания, повторяющееся одевание и раздевание, стилизация еды и питья или ежедневное чтение газет. Экономящие энергию привычки направляют людей во время работы и в свободное время, как в бодрствовании, так и во сне.

Далее Х. П. Турн выделяет: "вещественную культурную повседневность", т. е. мир вещей, который окружает человека в повседневной жизни: одежду и ее аксессуары — кошельки, портмоне, часы, очки, курительные принадлежности; отмечает моду последних лет на "андрогинные" карманные вещи, которые изменили сферу повседневных вещей.

В заключение смыслового развертывания категории "повседневность" немецкий ученый выделяет уровень "социальной повседневности". Речь идет прежде всего о различных формах ежедневного взаимодействия, общения между людьми: в кругу семьи, знакомых и близких, на работе и в общественных местах. Автор отмечает ритуализованный характер повседневного общения.

Анализ понятия "повседневность" предполагает также обращение к близкому ему по смыслу понятию "быт". Оно появляется в работах русских историков середины и второй половины XIX в.: А. Терещенко, И. Е. Забелина, А. Пыпина, используется философами: К. Кавелиным, П. Струве, сохраняется как рабочее понятие и в работах современных исследователей: Ю. Лотмана, Г. Кнабе и др.

У русских историков XIX в. "быт" понимался как уклад жизни, образ жизни, формы, способы и культурная семантика повседневной жизнедеятельности людей. Если взять, например, наиболее обстоятельную, справедливо названную "энциклопедией русской жизни"220 работу А. Терещенко, в ней охвачено все: черты национального характера, жилище (типы сооружений, внутренняя структура, оборудование и убранство интерьеров), домашнее хозяйство (еда и напитки, обычаи потребления, меню, ритуалы застолья), костюм (различные элементы одежды, украшения, прически и бороды, разновидности костюма в соответствии с сословным делением общества, половой дифференциацией), "образ жизни"221 (обычаи гостеприимства и хлебосольства, распорядок дня, домашние занятия, мытье в бане, формы и способы проведения досуга, общественные развлечения, средства передвижения), свадебный и другие традиционные обряды, игры, забавы, языческие и христианские праздники, летосчисление.

В русской философско-социологической традиции (Ф. Буслаев, К. Кавелин, П. Струве и др.) понятие "быт" также обретает категориальный статус. Под бытом разумеют определенный уклад человеческой жизни, взятой в ее целостности, интегративности222.

Понятие "быт" в работах современных ученых, историков и социологов сохраняет подобную широту, в тенденции тяготеет к полному охвату всех проявлений повседневной жизни с преимущественным вниманием к ее материально-телесной стороне223. Понятия "быт", "повседневность", "повседневная жизнь" употребляются ими как синонимы224.

Задачу более строгой аналитической проработки этих понятий приходится решать авторам справочных, энциклопедических изданий. Так, раскрывая понятие "быт", А. Г. Харчев225определяет его как "уклад повседневной жизни", отделяет быт от производственно-экономической сферы, трактует его сущность как деятельность по удовлетворению материальных (пища, одежда, жилище, поддержание здоровья) и духовных (освоение духовных благ, общение, отдых, развлечения) потребностей, выстраивает его иерархические уровни (общественный, городской, сельский, семейный, индивидуальный), намечает его внутреннюю структуру, определяемую соотношением материального и духовного, общественного и индивидуального, выделяет типы социального объединения и общения (семья, соседство, товарищеские компании и т. д.), указывает на существование бытовых норм, традиций, обычаев, обрядов, которые могут, наверное, рассматриваться как структурообразующие элементы быта и регуляторы бытового поведения.

То, что сделано А. Г. Харчевым, представляет собой, конечно, значительный шаг вперед, но и этому, развернутому в энциклопедической статье пониманию быта, повседневности, не хватает концептуального единства и системности.

Опыт категоризации, придания понятию "повседневность" категориального статуса, в общем и целом отражает то состояние разработки и осмысления феномена повседневной жизни, которое описано и проанализировано в первой главе настоящей работы. Если сравнить семантические поля слова "повседневность" и родственных ему слов в разговорном языке со смысловыми контекстами, смысловым наполнением понятий "быт", "повседневность", "повседневная жизнь", "обыденный мир" в научной литературе (включая немногочисленные опыты раскрытия их как ключевых понятий, категорий), то семантика естественного языка окажется более упорядоченной и определенной, чем научного. Это объясняется системностью и логической упорядоченностью, которые органически присущи живому языку и которых недостает на данном этапе развития проблематики повседневности языку научному. Ведь каждая из наук, каждое из научных направлений развивает и дифференцирует семантику ключевого понятия по-своему. Смысловое наполнение понятия "повседневность" определяется сознательно или интуитивно избранным ракурсом видения реальности, есть результат избранной методологии исследования и определения его предмета. Поэтому определение исходного, ключевого понятия, которое будет принято в настоящем исследовании, резонно предварить анализом существующих и поиском

оптимальных направлений и методологии исследования. 2.3. Бытие

человека и повседневность

Повседневность — один из модусов человеческого бытия. По отношению к природе в ее органических, тем более — неорганических формах говорить о повседневности нет достаточных оснований. Природа дает лишь фундамент, основу, рамку повседневности в виде постоянного чередования дня и ночи, обусловленного положением Земли относительно Солнца, суточным циклом ее вращения вокруг своей оси. Повседневность возникает там, где есть человек. То, что в жизни человека и окружающем его мире природы и культуры происходит ежедневно, должно быть определенным образом воспринято, пережито и оценено. Для того, чтобы стать повседневным, обыденным, то, что повторяется каждый день, должно стать ожидаемым, неизбежным, обязательным, привычным, само собой разумеющимся, понятным,

должно быть пережито и оценено как тривиальное, серое, скучное.

Таким образом, в понятии "повседневность" содержится два уровня смыслов. Первый — фиксирует суточный ритм повторяющихся в жизни человека процессов и событий, выявляет определенную статистическую закономерность. В повседневности человек имеет дело с явлениями, процессами, событиями, делами, происходящими, случающимися, вершащимися каждый день и повторяющимися изо дня в день. Точно и кратко этот уровень смысла раскрыт в выражении "изо дня в день одно и

аксиологическая его сторона запечатлевает эмоциональную реакцию на это повторение и его оценку.

Повседневность, будучи особой модальностью человеческого бытия, существует, как всякое бытие, во времени и пространстве. Время повседневности в его предельных параметрах, в самом общем плане — это время геокосмическое. Природно-космический уровень повседневности задан суточным вращением Земли вокруг своей оси и ее положением относительно Солнца. Восход и заход Солнца, постоянная смена дня и ночи — таковы "события" этого уровня повседневности. Чередование дня и ночи, суточный ритм — природная, космическая "рама" повседневности. Она очерчивает первичные темпоральные границы повседневной жизни как в ее природных, биологических, так и социокультурных проявлениях.

Следующий уровень повседневности — природно-биологический. Космические ритмы подчиняют себе все живое на Земле, в том числе человека, и формируют, определяют ритмы биологические, прежде всего

— ритмы сна и бодрствования. У человека как биологического вида исторически сложилась приуроченность бодрствования к дневному времени суток. Отсюда — преимущественное развитие зрения по сравнению с другими сенсорными системами, активная работа других физиологических систем организма и удовлетворение основных витальных потребностей в дневное время.

В паре "день-ночь" день не просто более важен, но вытесняет ночь почти полностью из семантического и ценностного поля смыслов "повседневности" (повседневность, но не повсенощность!). При этом такое вытеснение никогда не реализуется полностью и окончательно, поскольку: а) среди форм повседневной (дневной) активности имеет место подготовка ко сну, куда могут включаться: прогулка, гигиенические процедуры, молитва, снятие "дневных одежд" и

облачение в ночные, подготовка места для сна; б) аналогичный "ритуал" оформляет переход от сна к бодрствованию; в) то, что происходит с человеком во сне (качество сна, его глубина, продолжительность, сновидения) имеет непосредственное отношение к дневному бодрствованию, определяет его качество. Речь идет об ощущении отдохновения, "выспатости", свежести, наличия сил или, наоборот, "недосыпа", разбитости, усталости — на физиологическом уровне. На уровне психологическом, если человек (культура, субкультура) практикуют толкование сновидений, влияние ночи на дневное состояние и поведение также имеет место.

На основе космических: годовых, сезонных и суточных ритмов строятся различные культурные системы исчисления и учета времени. Это системы календарного времени, в рамках которых возникает повседневность как будни, рабочие дни, противостоящая праздникам, выходным дням, дням отдыха. Система календарного времени создает бинарную оппозицию "будни / праздники", дающую возможность выделить уровень календарной повседневности, который по отношению к охарактеризованным выше уровням имеет субъективный характер. Повседневность этого уровня исключает праздничные дни, среди особенностей которых — игнорирование обычного ритма сна и бодрствования, превышающее обычную норму или вообще иное, чем в будни, удовлетворение витальных потребностей, запрет на работу и обычные дела, усиленная забота о духовных, в том числе религиозных потребностях и т. д. Иначе говоря, календарная повседневность характеризуется определенным способом и качеством удовлетворения ежедневных телесных и духовных потребностей человека, определенным сценарием поведения, перечнем дел и событий, отличающим будни от праздников. Повседневность в этом смысле —

В истории европейской культуры встречаются разные модели соотношения будней и выходных (праздничных) дней. Обычное преобладание будней в рамках недельного цикла могло сменяться долгими, длящимися неделю, месяц и более праздниками. При этом праздники не превращались в будни, их сущностная и реально событийная, поведенческая противоположность сохранялась. Аналогичное соотношение обычных и праздничных дней имеет место и в календаре иного типа, который делит месяц на декады без выходных дней, с чередованием долгих будней и долгих праздников, таких, как общегреческие игры в античную эпоху. В любом случае мы имеем дело с учетом всей совокупности будних и праздничных дней в масштабе