из электронной библиотеки / 168227728456258.pdf

Постройки прямоугольной формы, которые стали появляться со времен верхнего палеолита, поначалу представляли собой соединенные "анфиладой" овальные шалаши257. Приверженность кругу (и прямоугольнику; о нем подробнее — чуть позднее) при формировании домов и поселений обнаруживается и в дальнейшем: в неолите и древних цивилизациях. Структурно-типологический анализ праславянских и древнеславянских жилищ и поселений приводит исследователей к выводу, что это: "... с одной стороны, круглые (как вариант — четырехугольные) дома с очагом в качестве центра, с другой стороны, круглые селения с центром, который, вероятно, использовался для совершения ритуалов общего характера и сходок взрослого мужского населения"258. К сходным выводам приходит К. Леви-Строс, опирающийся на иной региональный материал: традиционные общества Северной Америки, Индонезии и Меланезии. Организация пространства поселений в виде концентрических кругов с сакральным центром трактуется ученым как пространственная модель, территориальное воплощение социальной организации этих обществ259.

Данные лингвистики, этимологический анализ подтверждают округлость древнеславянских, как и древнегерманских поселений. Их названия: obьti (obьtjь) — праславянск. "община" и "круглое"; rundburg, runddorf — "круглая крепость", "круглая деревня". Память о круге как оптимальной, идеальной пространственной форме, к тому же сакрально защищенной, сохранилась и в современных названиях территорий, контуры которых ничего общего не имеют с окружностью: "административный округ" (ср. нем.: Bezirk; Кreis — "круг" и "уезд", "область")260. Но и в древности даже если реальное пространство поселения, города не имело формы круга, оно мыслилось символически как круг, который был (и в известной мере остается до сих пор) эталонной моделью, "общим принципом геометрии социальных пространств"261.

Очерчивание круга, опоясывание (ниткой, полотном и проч.), круговое опахивание или оползание территории, ее круговой обход, круговое огораживание или осыпание (зерном, маком, пеплом и т. п.) — повсеместная практика магической защиты, оберега от всякого зла и напасти во многих традиционных культурах262. Это практика, варианты которой известны и современной культуре в детской игре и магии. Такова же первичная семантика кругового движения в танце, хоровода263. В современном разговорном языке огораживающезащищающая семантика круга сохранилась в выражениях: "в кругу семьи", "в кругу друзей". Быть в чьем-то кругу значит не только и не столько физически, сколько духовно принадлежать кому-то (чему-то).

Круг очерчивает культурное пространство с характерной для него центростремительностью и "притяжательностью" ("круг интересов", "круг чтения"). Пространство семейного, дружеского или просто доброжелательного общения, "пространство" единомышленников, учеников и последователей, — круг264, пространство врага — территория, стан, лагерь (даже если она имеет форму круга). Правда, в виде круга язык оформляет также заботы и обязанности: "круг обязанностей", "круг забот". В данном случае акцентируется, актуализуется очерченность, определенность ("очертить круг обязанностей"). Круг может также быть и порочным ("порочный круг"). Здесь — семантика кругового движения с его постоянным возвращением к исходной точке и невозможностью изменить маршрут. Полнота,

В целом востребованность слова "круг" в разговорном языке до сих пор очень высока. Современный толковый словарь фиксирует 9 актуальных его значений (для сравнения: у слова "квадрат" — всего два значения265. Близкое слову "круг" слово "сфера" используется и для создания

Символика солнца-круга с расходящимися от него лучами была актуальной во Франции во время правления Людовика XIV, "королясолнце". Связанная с солярной символикой радиально-лучевая планировка его загородной резиденции, Версаля, сказалась и на архитектурном решении центральной части Петербурга. Демифологизированный круг, круг как символ совершенства продолжает оставаться ориентиром в архитектурных проектах "идеальных городов", "городов будущего". Среди самых известных проектов такого рода — чертежи пространства идеального города у К. Леду (1736–1806) в неосуществленном проекте, созданном под влиянием идей просветительского рационализма266.

Второй по распространенности и значимости геометрической фигурой, геометрическим символом, который принимает активное участие в структурировании как сакрального, так и повседневного пространства, является квадрат (и его менее "совершенный" аналог — прямоугольник). Обычно он соотносится с кругом, противопоставляется ему и это противопоставление принадлежит к числу наиболее значимых и повсеместно распространенных267. В космологической символике "круг представляет небо в противоположность квадрату земли"268.

Неомифологическую космизацию круга и квадрата осуществляет абстрактный геометризм супрематизма и родственных ему западных течений. Можно вспомнить в этой связи, в частности, художников, организовавших в 30-е гг. ХХ cтолетия в Париже журнал и объединение

крупнейшие представители живописного и архитектурного авангарда: Х. Арп, В. Кандинский, Ле Корбюзье, П. Мондриан, А. Озанфан269.

Земные истоки этой символики, возможно,— в раннеземледельческой, энеолитической культуре. Земля для оседлого земледельца прежде всего

— кормилица, поле, дающее урожай. Полю придается форма квадрата или прямоугольника. "Поле вспахивалось в двух направлениях (борозда в одну сторону, борозда в противоположную сторону), а затем боронилась в двух направлениях, нередко перпендикулярных бороздам. Так ежедневный ритм основной земледельческой работы создавал представление о движении вперед и назад, влево и вправо, к которому добавлялось представление о постоянных географических координатах (тоже очень привычных для земледельца): север — юг, запад — восток. Отсюда — идеограмма поля — квадрат, пересеченный крест-накрест, с точками-семенами, и идеограмма солнца в виде диска, пересеченного крестом, так как земные координаты определялись по солнцу"270. Такие идеограммы сохранились до XVIII–XIX вв. в декоративной резьбе русских прялок. "Земля на прялках с геометрическим узором изображалась в нижней части лопаски в виде прямоугольника, заштрихованного прямыми и косыми линиями, что в целом, действительно, напоминало прямоугольное вспаханное поле. По свидетельству В. М. Вишневской, сами мастера-резчики называли эти прямоугольники "землей"271.

Совмещение обоих начал, земного и небесного, может быть графически воплощено в виде круга и квадрата, наложенных друг на друга. Поскольку человек принадлежит обоим мирам, объединяя их, и совмещая земное и небесное в своей природе, символически воплотить идею принадлежности можно, поместив фигуру человека в круг и квадрат. Не в этом ли смысл изображений Мадонны с младенцем, о которых шла речь? Круг символизирует небесную ипостась персонажей, квадрат — земную. Возможно, здесь также ключ к смыслу известного рисунка Леонардо да Винчи, на котором изображен обнаженный мужчина, вписанный в круг и квадрат.

Этот рисунок реализует идею, высказанную Витрувием в "Трактате об архитектуре", очень популярном в эпоху Возрождения. У римского

архитектора и теоретика она сформулирована так: "... Далее важно следующее наблюдение: центр человеческого тела, естественно, представляет пуп; если положить человека на спину с распростертыми руками и ногами, а центр циркуля поместить в пупке и очерчивать окружность, то линия этой окружности будет касаться пальцев той и другой руки и ноги. Но не только фигура круга образует человеческое тело, подобным же образом найдется в нем и очертание квадрата; если произвести обмер от концов ног до макушки головы и эту меру приложить к распростертым рукам, то длина и ширина окажутся равными, как это бывает на ровной поверхности, которую по мерке делают квадратной"272. Здесь важно не только то, что фигуру человека можно вписать в круг и квадрат, но и то, что центр круга и центр фигуры (как его обозначил Витрувий) совпадают. В этой формуле, словесное выражение которой принадлежит Витрувию, а графическое — Леонардо273, можно усмотреть по крайней мере еще две "архетипические" идеи: антропоцентричности мира и изоморфности макро- и микросмоса. Кроме того, круг и квадрат как геометрические символы не только в европейской, но и в других культурах, традиционно воплощают идею совершенства. Один из теоретиков архитектуры эпохи Возрождения, издатель и комментатор Витрувия Д. Барбаро отмечал, что квадрат и окружность — "самые совершенные фигуры в своем роде". Одна состоит из прямых линий, другая — из кривых. "Круглая форма… самая совершенная форма, вся она — угол и не имеет ни одного угла, притом она — самая вместительная и удобная из форм… фигура квадрата совершенна, как и фигура круга"274. Возможность вписать тело человека в круг и квадрат таким образом, что центры всех фигур оказывались совмещенными, была не просто еще одним доказательством совершенства человека. Формула Витрувия-Леонардо давала возможность показать предельную, возведенную в куб степень совершенства, ибо образцовая гармоничность и пропорциональность фигуры человека умножалась на соответствующие качества круга и квадрата.

Противоположность круга и квадрата как глобально-космических символов не абсолютна. Это подверждают и планы (схемы) устройства древних городов. К основым типам организации, обрамления городского пространства принадлежит как круговая, так и четырехугольная планировка. "Для многих древневосточных городов характерна четырехугольная (квадратная) структура, при которой с каждой из сторон квадрата соотнесена одна из сторон света, храм, дворец, ворота и соответствующее божество"275. Известно, что значительная часть западноевропейских городов возникла из римских военных поселений, лагерей, имевших строго геометрическую планировку. А именно, —

форму квадрата со стороной, равной примерно 660 м. Этот квадрат делился на квадратные же участки с главной улицей, проходящей по центральной оси276 (ср. с идеограммой поля, о которой писал Б. А. Рыбаков!). Форму квадрата или прямоугольника (в плане) имеет большинство культовых сооружений Европы. В этом отношении они не противопоставляются жилым постройкам, которые, начиная с энеолита, также в подавляющем большинстве имеют прямоугольную форму277. Таковы дома и дворы, прилегающие к ним участки, поселения, города (когда они строятся по плану).

К сказанному можно добавить, что графическая формула квадрата, вписанного в круг, могла служить геометрическим символом Земли и без ее соотношения с небом. Этот вариант интерпретации был предложен еще в эпоху Каролингского возрождения крупнейшим теологом того времени Рабаном Мавром (Hrabanus Maurus). Поставив задачу согласовать имеющиеся в псалмах и Евангелии указания на круглую форму Земли и на четыре стороны света (подразумевающие четырехугольность), Рабан предлагает соединить эти две фигуры и получить таким образом геометрическую формулу Земли. "Писание называет форму Земли кругом по той причине, что для тех, кто смотрит на ее дальние пределы, она всегда кажется круглой. Этот круг греки называли "горизонтом", обозначая, что он образован четырьмя сторонами света; эти четыре стороны света обозначают четыре угла квадрата, который заключен в упомянутом выше круге Земли. Потому что если вы начертите две прямые линии от востока, одну на юг и другую на север, и таким же образом начертите две прямые линии из западной точки, вы сделаете указанный выше квадрат Земли внутри

указанного выше круга..."278. 3.2. Тело человека: иерархия и символика соматического пространства

В философских и лингвокультурологических работах, посвященных концепту пространства, тело берется как исходная точка моделирования, построения и номинации окружающего человека пространства. Вместе с тем человек практически и ментально осваивает не только то, что находится за пределами своего тела, но и топос собственной фигуры, культурная ценность которой не уступает значимости иных пространств. Тело человека может быть рассмотрено как самоценная объемная фигура, имеющая собственную "территорию", функционально и ценностно структурированную природой и культурой. В этом случае во внимание принимается расположение частей и органов тела, их место и функции в системе соматического целого и его иерархическая

организация.

Тело человека как объемная фигура имеет вертикальное измерение, определяющее ее рост, верх (голову) и низ (ноги, ступни), и два горизонтальных измерения, фиксирующие правую и левую, лицевую (перед, грудь, лицо) и тыльную (зад, затылок, спину) стороны. Каждая из частей тела занимает определенное место телесного пространства и отличается размерами, психосоматическими и культурными функциями. Роль разных участков тела и расположенных на них органов различна. Среди них есть более физиологически и культурно ценные, и менее ценные, те, без которых возможно существование организма, и те, без которых оно невозможно. Иначе говоря, пространство человеческого тела организовано иерархически.

С момента обретения человеком статуса Homo erectus и Homo sapiens верх и передняя часть его тела человека в ее физиологических и культурных проявлениях в целом оказались важнее и предпочтительнее нижней и задней. Телесно-функциональное и культурное доминирование верха и передней части тела обусловлено дислокацией в этой части соматической территории наиболее важных для жизнедеятельности органов и частей тела: головы, лица и рук.

Голова — важнейшая точка, кульминация телесного верха. Основные функции головы как местонахождения головного мозга — управление телом, поведением, контроль над ними, мыслительная деятельность279. "Теряя голову", "лишаясь головы" в состоянии аффекта или сильного увлечения", человек утрачивает контроль над своим поведением. Язык фиксирует управленческий статус головы в семантических гнездах разных контекстов употребления слова "голова" и производных слов. "Глава" — это и руководитель любого ранга, человек, принимающий решения (на украинском языке "голова уряду" — "глава правительства"), и церковный купол, венчающий сооружение и имеющий сакральносимволический смысл небесного свода. "Главенство" — господство, преобладание, могущество. В мифах и сказках сила и непобедимость часто присуща многоголовым существам280. "Главный" — наиболее важный, основной, старший, решающий. "Во главе" — впереди, в руководящем положении. "Ставить во главу угла" — считать самым важным и т. д.281 Голова выделяется как главенствующий орган и в ментальных представлениях русской крестьянской культуры. Голова — вместилище сознания, синоним человека282.

Голова — орган мышления. Мысль "приходит в голову". Можно сказать, что голова рождает мысль. В мифологической картине мира, в ее

антропоморфном варианте, порождающая функция головы трактуется расширительно, универсально. По мнению М. М. Маковского, слова со значением "разум, понимание, ум" этимологически соотносятся со словами, имеющими значение "родить, половые органы"283. (Может быть, отсюда и рождение Афродиты из головы Зевса, и мудрость богини как атрибутивное свойство?) В древнегреческой философии, затем в иудаизме и христианстве универсальные креативные функции передаются логосу. Скажем, у стоиков от логоса как совокупности формообразующих потенций (так называемых семенных логосов) "в инертной низшей материи "зачинаются" вещи". В иудейских и христианских учениях логос переосмыслен "как слово личного и "живого" бога, окликавшего этим словом вещи и вызывавшего их из небытия"284.

Неспособность к мыслительной деятельности или ее неэффективность, ошибочность язык определяет как "безголовость", "безмозглость" или "отсутствие головы на плечах" (в риторическом вопросе: "У тебя голова на плечах есть?"). Отделение головы от корпуса, реальное или воображаемое, метафорическое, и возможность представлять (как pars pro toto) тело целиком ("сложить голову", "отдать голову" — умереть) подтверждает главенство головы в составе соматического целого. Уже в первобытности, а также во многих традиционных культурах голова считалась вместилищем души285. В западноевропейских языках до сих пор живо латинское выражение per capita (букв.: "на одну голову"), которое переводится на русский как "на душу населения"286. "Голова", в русском языке —"душа", — синоним человека в целом. Известный в мифологии и фольклоре мотив помощи мертвой головы герою восходит к древнему обычаю сохранять черепа умерших287. В этом ряду, очевидно, стоит и обычай снимать посмертные маски, создавать бюсты умерших и хранить их в домашних алтарях.

Отрубленная голова — символ умерщвленного противника или преступника288. Особенно эффектна ее "презентация" на блюде. (Достаточно вспомнить графические и живописные воплощения библейских историй о Юдифи и Олоферне, Иоанне Крестителе и Саломее). Но и посаженная на кол при въезде в ворота средневекового города она производила достаточно сильное впечатление.

Костяной "каркас" головы — череп издавна символизирует смерть и бренность жизни, как и в целом скелет, кости. В языковой модели человека "... кости — символ старости (как возраста, близкого смерти — В. Л.), при описании старых людей часто упоминаются именно мерзнущие кости", ибо "кровь уже не греет"289. В европейском

изобразительном искусстве XVI–XVII вв. череп — атрибут отшельничества, покаяния, меланхолии, знак презрения к земной жизни и наглядное воплощение ее итога. В "Кающейся Марии Магдалине" Тициана (1560-е гг. СПб. Эрмитаж) череп на переднем плане использован как "подставка" для Библии. В гравюре "Святой Иероним в келье" А. Дюрера (1514) череп лежит на подоконнике. Между ним и Иеронимом, склонившимся над книгой, по диагонали взгляда — скульптурное изображение распятия, за спиной святого, над его головой на стене песочные часы, динамический символ быстротечности, бренности жизни. Череп на раскрытой книге, освещенный лучом света и резко выделяющийся на черном фоне, — в "Св. Иерониме" Караваджо (1625. Рим. Галерея Боргезе). В обнимку с черепом изображены "Меланхолик" Д. Фетти (1613–1621. Париж. Лувр), "Св. Франциск молящийся" Ф. Сурбарана (1630-е гг. Лондон. Нац. галерея). Особенно популярен череп (наряду с песочными часами) как эмблематическое воплощение memento mori в европейском барочном натюрморте XVII в. Можно вспомнить "Memento mori. Череп и букет цветов" Я. Д. де Хема (Дрезден. Картинная галерея), "Vanitas" А. ван Ньюландта (Харлем. Музей Франса Халса. В центре композиции — череп с мухой и кость, стопка ветхих книг, монеты, раковина), "Суета сует" Х. ван Стенвейка (Лондон. Нац. галерея. На краю стола в хаотическом беспорядке: череп, книги, карманные часы с открытой крышкой, морская раковина, музыкальные инструменты и проч.)290. Тема черепа в связи с излюбленной романтиками темой смерти, увлечением творчеством Шекспира, возникает и в искусстве ХIХ в. Гамлетовскую реплику "Бедный Йорик!" некоторые живописцы ХХ в. адресуют самим себе,

Наиболее важная часть головы — лицо, на котором расположены четыре из пяти сенсорных систем организма: зрение, обоняние, вкус и слух292, а также губы, рот и гортань как органы вербальной и паралингвистической коммуникации (речь, пение, нечленораздельные звуки). Голова и особенно лицо — зона повышенной информационной активности, постоянно работающее приемно-передающее информационное устройство. Львиная доля информации не только поступает к нам через органы чувств, расположенные на лице, но и считывается другими с нашего лица.

Естественно, что голове и лицу уделяется повышенное внимание не только в повседневной жизни, но и в искусстве. Объясняя, почему следует брать голову в качестве модуля для измерения высоты человеческого тела, Д. Барбаро пишет, что "… в ней, как части тела

более благородной, главной и видной, заключено сокровище всех человеческих чувств"293. И далее, в описании каждой из частей человеческого тела, итальянский теоретик основное внимание уделяет голове и лицу, размерам лба, носа, глаз, расстояниям между ними и т. п.

Хотя человеческая индивидуальность проявляется во всем: в походке, жестах, интонациях голоса и т. д., основная культурная идентификация и самоидентификация человека определяется его лицом. В житейском словоупотреблении "лицо" ("важное лицо", "важная персона") — синоним личности, да и слово "личность" как общеупотребительное понятие и научный термин производно от слова "лицо". Отсюда выражения: "иметь лицо" в значении "иметь индивидуальность", "потерять лицо" в смысле утраты социального статуса и / или моральной смерти; определение "безликость" как констатация остутствия своеобразия, индивидуальности. Говоря о "подлинном лице" человека имеют в виду "лицо его души", его внутреннюю, духовную сущность.

Тенденции обезличивания, отчетливо обнаруживающиеся в культуре ХХ в., запечатлены в изображениях головы без лица, встречающихся в творчестве некоторых современных живописцев. Так, муляжные герои произведений Дж. де Кирико пугающе безлики в прямом смысле слова. Впрочем, они и в целом не воспринимаются как живые. Отсутствие лица

— лишь продолжение отсутствия живого тела. Иное дело у Р. Магрита. Его герои более похожи на живых людей. Желая показать обезличивающее, унифицирующее действие современной цивилизации, Магрит делает главным героем своих живописных произведений мужчину, имеющего вместо головы какие-то заменители или недоступное восприятию зрителя лицо. Тема скрытого лица — одна из ведущих тем творчества художника. В "Первопричине удовольствия" ("Le Principe du plaisir". 1937) дано погрудное изображение мужчины в униформе "белых воротничков" (черный пиджак, черный гастук, белая сорочка) с горящей электрической лампочкой вместо головы. В "Мужчине в котелке" ("L'Homme au chapeau melone". 1964) лицо героя закрыто телом пролетающего мимо белого голубя. В "Не подлежащей разглашению жизни" ("La vie secrete. IV". 1928) обращенная затылком к зрителю и "лицом" к зеркалу мужская фигура отражается в зеркале также со спины. Зритель видит дважды, в "реальном" и зеркальном пространстве только спину и затылок294.

Советский вариант унификации и обезличивания воплощен в крестьянских образах К. Малевича, частности, в "крестьянской" серии его работ 1928–1932 гг. Среди них: "Жатва. Эскиз к картине", "Женщина с граблями", "Крестьяне" и др.295 Художник дал итоговую формулу

визуального стереотипа советского человека конца 20-х–30-х гг. Это подтверждают исследования современных ученых. Так, Т. Дашкова выделяет четыре основных иконографических типа человека на основе анализа фото- и изоматериалов массовых советских журналов 30-х гг.: "Многоголовые портреты", "Женщина-станок (женщина-диаграмма)", "Массовки" и "Безлюдные кадры". Для них характерны: обезличенность (в прямом и переносном смысле), трактовка человека как придатка машины, механизма ("кентаврический объект" — "человек-станок"), акцент на людской массе, в которой индивид растворен, "портретирование" машин, механизмов, заводов, и т. п. без людей. Самодостаточность средств производства в фотографиях этого, последнего типа рождает у современного исследователя "болезненное ощущение нехватки человека" (Курсив Т. Дашковой — В. Л.)296

Вернемся, однако, к основному варианту культурной репрезентации головы, "головы с лицом".

Преступника ищут по подробному словесному описанию его внешности, но главным ориентиром является его фотопортрет в погрудном изображении. Отсеченная голова преступника, посаженная на кол и выставленная на всеобщее обозрение, замещает и представляет, репрезентирует его. Человекоподобные изображения божества возможны в виде головы (голова Будды, например) или лика (иконографический тип "Спаса Нерукотворного"), но невозможны в виде обезглавленного торса. Стать неузнаваемым человек может, скрыв лицо под маской и изменив голос. Изображение лица в посмертной маске; головы правителя на монете или банкноте, медали, ордене; погрудное изображение лица, головы с верхней частью туловища в живописном (графическом, скульптурном, фото) портрете, традиционно заменяет человека в ситуациях, когда достаточно его символическое присутствие,

атакже при воображаемом, виртуальном общении с ним.

Культурное доминирование телесного верха обусловлено в значительной мере тем, что именно верхняя часть тела отобрана культурой в качестве места обитания души и как территория духовного общения. Здесь размещены основные зоны (органы, части тела), ответственные за этот важнейший вид человеческой деятельности: лицо и глаза (как "зеркало души"), грудь (как местоположение "сердца": органа сентиментальности, чувствительности), руки как орган "языка жестов". Душевное волнение "теснит" грудь. "Бессердечность" в обыденном словоупотреблении означает бесчувственность, черствость, жестокость. Сердце как средоточие эмоционального начала, эмоциональной жизни в новоевропейской языковой модели человека обычно