Azizyan_A_A_Dve_dveri__Obryad_initsiatsii_i_rasprostranenie_informatsii_na_drevneyshem_Blizhnem_Vostoke_A_A_Azizyan__SPb_Al

Рамад, нижние слои I – II (близ г. Дамаска, Южная Сирия), Телль Саби Абияд, холм II (бассейн р. Балих, Северная Сирия), Мезраа-Телейлат, фаза IV (р. Евфрат, г. Биреджик, провинция Шанлыурфа, Турция), Чаталхёйюк, слой VI (Конья, Центральная Турция) – поселения Шаар Хаголан (к югу от Галилейского моря, Израиль), Телль Саби Абияд, холм I (бассейн р. Балих, Северная Сирия). Изображение убийства быка / коровы отмечено во всех этих пунктах, стоящих на разных хронологических ступенях неолитического периода: к MPPNB относятся соответствующие слои Айн Газаля, к LPPNB / PPNC – Мунхаты, Рамада, Саби Абияда II, Мезраа-Телейлата, к керамическому неолиту середины – второй половины 7 – начала 6 тыс. до н. э. – Чаталхёйюка, Шаар Хаголана и Саби Абияда I. Данной теме посвящена специальная работа М. Фрейкмана и Й. Гарфинкеля (Freikman and Garfinkel 2009, с дальнейшими ссылками), к которой следует сделать несколько уточнений. По сообщениям Г. Роллефсона, глиняные фигурки быков / коров преобладают среди мелкой пластики Айн Газаля, составляя более 50%, в то время как среди реальных костей животных быки / коровы не доминируют, а те из них, которые изучены, не дают явных признаков одомашнивания. В тайнике одного из домов 1984 г. раскопок найдены три пястные кости зубра, одна из которых сохранила специально выполненные гравированные линии. В другом тайнике (яме) обнаружено целое «стадо» из 24 глиняных особей. Некоторые фигурки «быков» несли на шеях отпечатки веревочных ошейников, другие – косые насечки, изображающие удары. Еще в одном тайнике (яме) обнаружены два быка со следами ритуального убийства: кремневые лезвия вставлены в глиняные тела – в ребра, грудь и глаз (Rollefson 1986: 47, 50;

48, pl. II: 4, 5; Rollefson 2008: 398 – 400; 399, fig. 8 a, b; 400, fig. 9 a, b) (ил. 160). Большинство глиняных животных автор раскопок датирует MPPNB (Rollefson 2008: 398), то есть тем же периодом, что и гипсовые статуи и бюсты людей, первой половиной – серединой 8 тыс. до н. э. В Телль Саби Абияде II среди нескольких фрагментов предполагаемых быков / коров выделяется один со специально сделанными на боку 5 углублениями, заполненными красной охрой (Verhoeven 2000: 101; 109, F96-8; 121, fig. 4.12 – 1) – возможно, это попытка показать кровь; фигурка была захоронена в яме, заполненной золой. В Телль Саби Абияде I найден фрагмент фигуры быка с вставленным в левый

160

бок камнем и расположенным рядом углублением-уколом (Collet 1996: 406; 414, fig. 6.4 – 10). Из фазы IV Мезраа-Телейлата опубликована глиняная фигура быка, израненного длинными насечками (Özdoğan et al. 2011 b: 74, fig. 41). Из Мунхаты, слои 6 – 3, поступили пять фигурок с намеренными порезами и углублениями-уколами, из Шаар Ха-

голана – две (Freikman and Garfinkel 2009: 15 – 16; 14, figs. 13 – 14),

Дж. Меллаарт сообщал о неопределенном количестве подобных глиняных изображений с «ранами», похороненных в специальных ямах слоя VI в Чаталхёйюке – только один бык представлен на фото

(Mellaart 1967: 138, pl. 66; 180). Там же новыми раскопками экспеди-

ции Я. Ходдера к 2012 г. выявлены 44 глиняные фигуры быков / коров, из которых 12 уверенно отнесены к данному виду намеренно «ране-

ных» порезами и проколами (Martin and Meskell 2012: 408 – 410; 409,

fig. 3; 415, fig. 9).

Все авторы упомянутых публикаций интерпретировали эти находки как ритуальные предметы, выражающие намерение убить реальных животных так же гарантированно, как и вылепленных, иными словами, как предметы охотничьей магии (например: Rollefson 1986: 50). Это остается основным значением изображений быков / коров с насечками и проколами, однако Л. Мартин и Л. Мескелл, считают его только одним из широкого спектра значений, используемых при коммуникации людей между собой в случаях планирования охоты, управления стадами, переговоров об обменах и распределении животных и мяса, сообщения знаний о животных. То есть более общая их функция – наглядные пособия, простые заменители реальных особей (Martin and Meskell 2012: 414 – 416). В поле такого рода коммуникативных функций надо учесть еще одну возможную: раненые и убитые глиняные быки представляют собой разновидность «бычьих» игр, образцом которых является фреска с красным быком из «Охотничьего святилища» Чаталхёйюка F.V.1 середины 7 тыс. до н. э. Иными словами, фигуры могли быть изготовлены «в учебных целях» для наглядного изложения неофитам, проходящим инициацию, изначального мифа об убийстве тотема в краткой скульптурной форме. На то, что культ быка в Газале примерно на тысячу лет предшествовал тому же в Чаталхёйюке, хотя и выражался в скромных глиняных фигурках, указывали Г. Роллефсон и З. Кафафи (Rollefson and Kafafi 2013: 10).

161

(3) Согнутые в коленях ноги сидящих на земле / полу скульптур.

Поселение Телль Рамад, слой I (близ г. Дамаска, Южная Сирия) – поселение Мезраа-Телейлат, фаза III (р. Евфрат, г. Биреджик, провинция Шанлыурфа, Турция) – поселение Чаталхёйюк, слой VI (Конья, Центральная Турция) – поселения ярмукской культуры Шаар Хаголан и Мунхата, слой 2 b (оба – к югу от Галилейского моря, Израиль).

Из нижнего слоя Рамад I, 7300 – 7000 гг. до н. э. (Benz 2008 – 2018:

RAMAD), происходит крупная сидящая антропоморфная фигура с намеренно срезанной площадкой на месте головы, предназначенной, по мнению А. де Контенсона, для установки на нее реального черепа – так называемая «подставка для черепа» (de Contenson et al. 2000: 127 and fig. 104; Mellaart 1975: 63, fig. 27) (ил. 161). Обращает на себя внимание деталь: иконографическая поза с вытянутыми вперед и согнутыми в коленях ногами (раньше сидящие на земле / полу фигуры изображались «углом», с вытянутыми прямыми ногами). Это один из первых случаев применения данной детали по крайней мере на западе Ближнего Востока. Из числа опубликованных изображений каменных сидящих фигурок Мезраа-Телейлата времени конца 8 – первой трети 7 тыс. до н. э. с уверенностью определяется только одна, сидящая на земле / полу с согнутыми ногами (Özdoğan 2012: 47, слева) (илл. 162), хотя их может стать и больше при непосредственном визуальном анализе, так как качество изображений в публикациях очень плохое, а материалы опубликованы не полностью. При этом руководитель раскопок М. Оздоган считает, что все 29 фигур сидят на «креслах», из-за чего и появились ломаные геометрические конфигурации их силуэтов, особенно на месте спины (Özdoğan 2003: 515 – 517). В случае приведенной мной фигуры трудно представить себе наличие кресла, но можно допустить, что эта и другие скульптуры вырезаны в «кубистической» манере (вероятно, специфичной для их автора / авторов). В Чаталхёйюке, слой VI, дом VIA.61, ок. 6600 г. до н. э., найдена известная глиняная фигура женщины с согнутыми в коленях ногами, руками, лежащими на коленях, и крестообразной росписью по всему телу. Она намеренно сделана без головы, на месте которой оставлено отверстие для вставления послед-

ней, аккуратно обведенное краской (Mellaart 1963: pl. XXIII a; 92, fig. 28; Mellaart 1967: 145, pl. 79; 182, fig. 50) (ил. 164). Из 159 фрагменти-

рованных и целых глиняных человеческих фигур ярмукской культуры

162

(6400 – 5800 гг. до н. э.) большинство составляют обломки голов и ног, включая согнутые в коленях ноги. Подобные скульптуры происходят преимущественно из Шаар Хаголана и Мунхаты 2 b и изображают сидящих с согнутыми коленями женщин, положивших правую руку на колено (Garfinkel et al. 2010: 26, fig. 2.7; 63 – 65, 67 – 69, 70 – 71, 90 – 91,

106 – 107; 286, fig. 9.4 и др.) (ил. 165).

(4) Глаза в виде кофейных зерен. Поселение Баста (близ г. Петра, южнее Мёртвого моря, Иордания) – поселение Телль Рамад (близ г. Дамаска, Южная Сирия) – поселения Шаар Хаголан, Мунхата 2 b (оба – близ Галилейского моря, Израиль) и другие пункты ярмукской культуры – поселение Чаталхёйюк (Конья, Центральная Турция) – поселения Хакеми Усе и Тилл Хузур-Яйвантепе (Верхний Тигр, Юго-Восточ- ная Турция) и другие пункты периода начала археологических культур хассуна и самарра. Все эти пункты объединены наличием в них зоо- и антропоморфных скульптурных изображений с глазами, похожими на кофейные зерна или раковины каури. Относительно недавно Й. Гарфинкель сделал обзор ближневосточных и европейских находок скульптур и сосудов, имеющих данную деталь и охватывающих по времени период от 8 до 5 тыс. до н. э. (Garfinkel et al. 2010: 283 – 317).

Из обзора следует, что глаза-«кофейные зерна» в 8 тыс. до н. э. появились сперва в Южном Леванте, где в глазницы настоящих черепов (с моделированным гипсово-штукатурной массой лицом) вставляли настоящие раковины каури, а далее их начали имитировать в мелкой каменной и глиняной скульптуре. Но уже в эту раннюю группу Й. Гарфинкель включил два памятника из бассейна р. Евфрат в расширенном Северном Леванте: миниатюрную каменную голову из Невали Чори и глиняную женскую фигурку из Телль Секер эль-Ахеймара (примечание 89). Хотя об их датировках можно поспорить, в частности, упомянутая глиняная скульптура происходит из слоя 12 Ахеймара, для которого имеются 2 калиброванные С-14 даты (7040 – 6685 cal BC; 7058 – 6707 cal BC (Nishiaki 2007: 120, table 1)), допускающие отнесе-

ние скульптуры скорее к первым векам 7 тыс. до н. э., чем к 8 тыс. до н. э., тем не менее в целом усматривается тенденция распространения «моды» на «кофейные зерна» с юга на север. Поскольку выше был поставлен вопрос о памятниках Южного Леванта, так или иначе коррелирующих с Чаталхёйюком, я сосредоточусь только на артефактах 7 тыс.

163

до н. э., которые как раз и происходят из мест, перечисленных в начале п. (4). По каким-то причинам ни Баста, ни Чаталхёйюк, ни Тилл ХузурЯйвантепе не упомянуты в обзоре Й. Гарфинкеля.

Голова змеи – часть декоративной костяной ручки церемониального кремневого кинжала из погребения мужчины под полом здания VIА.29 Чаталхёйюка – имеет рельефные глаза с разрезом, глаза типа «кофейных зерен», и гладкую удлиненную голову (Mellaart 1964:

pl. XXVI b, c; 104, fig. 46; Mellaart 1967: 160, pl. XIV; 213, fig. 54) (ил. 166 – 167). Предмет, найденный в слое VIA, датируется либо ок.

6600 г. до н. э. (Clare and Weninger 2014: 27, fig. 15; 38 – 40, table 4),

либо ок. 6500 г. до н. э. (примечание 67) – серединой 7 тыс. до н. э. В раннем керамическом неолите 6500 – 5800 гг. до н. э. Неа Никомедии (Македония, Греция) и Ахиллейона (Фессалия, Греция) «кофейные зерна» появляются очень рано, почти одновременно с Чаталхёйюком, и, судя по всему, благодаря мигрантам из Чаталхёйюка на Балканы. Если в Чаталхёйюке мы имеем подлинную рептилию – змею, то на Балканах – подражание рептилиям в манере передачи голов на антропоморфных фигурах и сосудах. Так, в Неа Никомедии одна из голов с «кофейными зернами» откровенно изображает рептилию с огромным щелеватым ртом (Müller-Karpe 1968: Taf. 135 B – 6). Лезвие чаталхёй-

юкского кинжала из мелкозернистого слоистого кремня отличного качества с большой вероятностью могло быть импортом из-за отсутствия кремневых нуклеусов и общей редкости кремневых предметов на поселении (Conolly 1999: 41 – 42). Тогда встает вопрос, была ли также импортом костяная ручка со змеей – ее могли либо импортировать вместе с лезвием, либо произвести на месте и прикрепить к уже готовому лезвию. Частично на этот вопрос отвечает вторая находка из Чаталхёйюка, сделанная в 2016 г. на участке GDN, в доме 81, датируемом авторами раскопок поздней фазой жизни поселения, 6500 – 6300 гг. до н.

э. (Pawłowska and Barański 2020: 1, 7)90. Это антропоморфная фигурка с глазами-«кофейными зернами», вырезанными на дистальном конце первой фаланги кости лошадиного, вероятно, дикого осла (Pawłowska

et al. 2017: 151 – 158; 154, fig. 3; Pawłowska and Barański 2020: 5, fig. 8) (ил. 168). Благодаря естественной форме с утоньшением в средней части, соответствующим талии, поставленная вертикально фаланга напоминает схематичную человеческую фигуру с глазами в верхней части.

164

На сей раз скульптура обнаружена в глиняном коробе – хранилище разного рода запасов, стоявшем в узкой боковой комнате («подсобке»), примыкавшей к большому жилому помещению дома 81. Авторы раскопок сообщают о еще 4 обработанных в виде фигурок фалангах лошадиных, обнаруженных на других участках в ходе новых раскопок Чаталхёйюка (Pawłowska and Barański 2020: 2 – 5), у них отсутство-

вали «кофейные зерна», однако на дистальном конце 2 предметов из 4 имеются дугообразные резные линии, по всей видимости, отражающие намерение передать глаза. История с фалангами лошадиных говорит о том, что глаза вырезали (или пытались вырезать) на месте, в Чаталхёйюке, и костяные фигурки скорее всего не были импортированы. Материал – кость – также выделяет оба чаталхёйюкских памятника с глазами в виде «кофейных зерен» из всего ряда аналогов, и, если это был сознательный выбор, а не случайность, то он ассоциируется собственно с древнейшими черепами – костями – из Южного Леванта с вставными раковинами каури на месте глаз. И в Чаталхёйюке похожая погребальная традиция также была известна. Так, по сообщению Дж. Меллаарта, в погребении слоя VII найден череп с вложенными в глазницы пластинами, полученными из раковин каури (Mellaart 1975: 103), хотя и не с целыми раковинами. В свете сказанного «кофейные зерна» предположительно отмечали на искусственно произведенных предметах признаки особых существ: покойников, временных покойников, тех, кто находится в исключительных отношениях со смертью, может быть, и сам представляет ее. Поэтому здесь и уместны животные тотемные ассоциации – змея, ящерица, баран и пр. Это не противоречит тому, что со временем значение таких глаз могло измениться.

О каменной подвеске из Басты, имеющей тот же признак, см. раздел «Археология», п. (2) (ил. 136). Как уже сказано, Б. Д. Хермансен считал «кофейные зерна» этой подвески одним из наиболее ранних примеров использования данной иконографической детали на Ближнем Востоке. Однако выяснение хронологии появления «кофейных зерен» в 7 тыс. до н. э. пока невозможно, так как у нас нет достаточно тонких инструментов датирования каждой конкретной находки. Равно как и два костяных предмета из Чаталхёйюка, подвеска из Басты может быть отнесена к середине – третьей четверти 7 тыс. до н. э. Аналогичное утверждение следует и в адрес трех глиняных голов с глазами-

165

«кофейными зернами», принадлежавших человеческим фигуркам из Телль Рамада (ил. 169). Хотя одна голова происходит из нижнего слоя I (LPPNB), а две головы – из верхнего слоя III (PN), они неотличимы друг от друга и, по мнению Й. Гарфинкеля, должны быть, несмотря на стратиграфические различия, приписаны все к более позднему слою III (Garfinkel et al. 2010: 286; 293, fig. 9.11 – 1, 2, 3). Также во второй половине 7 тыс. до н. э. массово появляются глаза-«кофейные зерна» на глиняных антропоморфных фигурках ярмукской культуры, где они достигают полного расцвета. По данным на 2010 г. известны 159 глиняных фигур ярмукской культуры (из них только 6 целых и 49 фрагментов с головой или ее частями), происходящих главным образом из Шаар Хаголана и Мунхаты слоя 2 b; Й. Гарфинкель все их относит к данной категории с гротескно преувеличенными налепными глазами типа «кофейных зерен» (Garfinkel et al. 2010: 30, table 4). Под-

нимающийся над глазами резко вытянутый вверх лоб создает максимально «нечеловеческое» впечатление – впечатление рептилоидности (ил. 165, 170, 173), что хорошо коррелирует со змеей из Чаталхёйюка. С другой стороны, А. Гофер и Э. Орель предпочитают интерпретировать глаза ярмукских фигур как изображение женского полового органа, а вытянутую по вертикали голову – мужского, предлагая взгляд на все части этих глиняных тел как на продуманную комбинацию мужчины и женщины и тем самым оценивая весь образ в качестве андрогина, смешанного или бесполого существа и мифологического трикстера

(Gopher and Orrelle 1996: 273, 276). К рубежу 7 и 6 тыс. до н. э. (ок. 6100 – 5900 гг. до н. э.) относятся конусообразные головы антропоморфных фигур с глазами-«кофейными зернами» из двух поселений в бассейне р. Верхний Тигр – Хакеми Усе (Tekin 2011: 172, fig. 15) (ил. 171) и Тил Хузур-Яйвантепе (Caneva 2011: 184, fig. 15). Однако в синхронно существовавших уже в Верхней и Средней Месопотамии поселениях хассунской и самаррской культуры аналогичные головы также распространены, например, в Ярым Тепе I, Телль эс-Савване. В 6 – 5 тыс. до н. э. «кофейные зерна» и стержнеобразные рептилоидные головы становятся маркерами убайдской культуры Южной Месопотамии. Так как в той или иной степени все эти неестественно вытянутые по вертикали месопотамские головы с глазами-«кофейными зернами» 7 – 5 тыс. до н. э. восходят к более ранним и многочисленным

166

головам ярмукской культуры и Телль Рамада, то можно заключить, что описанная история с глазами фиксирует устойчивые контакты между Южным Левантом и Месопотамией во второй половине 7 тыс. до н. э. и далее. А, судя по «кофейным зернам» из Чаталхёйюка, устойчивые контакты развивались также между Южным Левантом и Центральной Анатолией – как минимум до середины 7 тыс. до н. э.

(5?) Леопардовы хвосты (?), заброшенные по спине на плечи жен-

ских фигурок. Поселения Чаталхёйюк (Конья, Центральная Турция) и Хаджилар (провинция Бурдур, юго-запад Турции) – поселение Шаар Хаголан (близ Галилейского моря, Израиль) и другие пункты ярмукской культуры. Леопардовы хвосты изгибаются вверх по спинам, свешиваются с плеч на передний фасад женских глиняных фигур, изображенных сидящими на этих же леопардах в слое VI Хаджилара (дом

Q.VI.5) и в слоях III и II Чаталхёйюка (дома A.II.1 (ил. 172) и A.III.1), то есть около 6300 – 6100 гг. до н. э. (датировки: Clare and Weninger

2014: 39 – 40, table 4; 43, table 12; ил.: Mellaart 1963: 96 – 97, figs. 31 –

32; Mellaart 1967: 139, pls. 67, 68; 157, pl. IX; 182, fig. 49; 184, fig. 52; Mellaart 1970: 215, pl. CLVII-a; 503 – 504, figs. 228 – 229). Два глиняных жгута налеплены на спину ярмукской женской фигуры из Шаар Хаголана (номер по каталогу B 1) так, что каждый из жгутов описывает дугу вокруг своей руки; верхние концы жгутов спускаются через плечи на грудь, нижние выходят из-под рук на живот (Garfinkel et al. 2010: 31,

fig. 3.1; 58 – 61, figs. 3.6 – 3.7; Garfinkel et al. 2011: 125, fig. 18 A, B; Levy 2017: 68, fig. 6 b) (ил. 173). Аналогичное «одеяние» Й. Гарфинкель фиксирует на всех ярмукских фигурах с глазами-«кофейными зернами», однако – в отличие от описанной скульптуры B 1 – там оно выглядит скорее как плоские куски ткани на спине, а не рельефные жгуты; руководитель раскопок осторожно предполагает, что так могли бы быть изображены две отдельные шкуры, сшитые под подбородком во время ношения (Garfinkel et al. 2011: 126 – 127). Д. Леви считает их аксес-

суарами одежды, конкретно изображающими хвосты животных вроде волка или лисы (Levy 2017: 69). Кроме того имеется всего 4 глиняные ярмукские фигурки, у которых эти жгуты или полосы без разрыва соединяются впереди под горлом, образуя сплошной шарф, концы которо-

го закинуты за спину (Garfinkel et al. 2010: 36 – 37; 70 – 73, figs. 3.12 – 3.13). Настоящая параллель отнесена к числу ненадежных (5?) ввиду

167

того, что мы действительно не знаем, передавали ли ярмукские скульпторы именно хвосты на спине или хотя бы имитирующий их предмет одежды. Если принять это предположение, то следует сказать, что в анатолийских скульптурах есть осмысленный сюжет о взаимодействии леопарда и человека, а в ярмукских сами животные не показаны: здесь скульптор как будто забыл семантику этих жгутов, их происхождение от зверей, но помнит, что жгуты должны быть на спине – показательный момент, теоретически говоривший бы об анатолийском источнике заимствования. Фактически обе сравниваемые группы скульптур совершенно синхронны. В то же время в Анатолии изогнутые хвосты кошачьих как иконографическая деталь гравированных рисунков на каменных сосудах известны со времен 10 тыс. до н. э. из Кёртик Тепе (ил. 23) и Халлан Чеми Тепеси, а в самом Чаталхёйюке – около середины 7 тыс. до н. э. из так называемого «Леопардова святилища» или помещения VIB.44. Во всех этих случаях «Хозяйка» кошачьих не изображалась, но мыслилась присутствующей между ними в ритуальном геральдическом противостоянии – поднятые хвосты фланкировали ту, которой нет. Поскольку из Южного Леванта времен PPN подобная традиция не известна, в данном случае возможно влияние с севера на юг91.

Более точную интерпретацию этому сюжету, связанную не с леопардами, а со змеями, вероятно, дает скульптура так называемой «большой» Змеиной Богини из Кносса (о. Крит, Греция) середины 2 тыс. до н. э.: она имеет на спине рельефную криволинейную виньетку Х-образной формы, образованную симметрично изогнутым телом пятнистой змеи (ил. 195), близко повторяющим извивы леопардовых хвостов по спине чаталхёйюкской «богини на леопардовом троне» из A.II.1 (ил. 172). Сходство очертаний и пятнистый окрас объясняют семантику самих леопардовых хвостов, одновременно понимавшихся уже в 7 тыс. до н. э. и раньше как змеи, то есть образ змеи подразумевался скрытым в образе леопарда и проявляющимся тогда, когда хвост поднят, изогнут. В этом смысле скульпторы ярмукской культуры могли прямо изображать змей, минуя их воплощение в леопардовых хвостах, свойственное анатолийским культурам, и ничего не зная о змеиной символике леопардовых хвостов. Дело, однако, не носит просто бытовой характер: оборачивание хвостов и лап вокруг человека, обо-

168

рачивание зверей / зверя вокруг человека есть обытовленная метафора заглатывания зверем человека в соответствии с тезисом В. Я. Проппа (Пропп 2002: 195), о чем уже упоминалось выше, то есть этимология данных композиций с хвостами восходит к инициации.

(6?) Маски. Пункт Хорват Дума (близ г. Хеврон, Иудейские горы, западнее Мёртвого моря, Израиль) и другие пункты Иудейских гор и Иудейской пустыни – пункт Телль Фахария на границе Сирии и Турции (бассейн р. Хабур, притока р. Евфрат, Сирия) – поселение МезрааТелейлат, также вблизи сирийско-турецкой границы (р. Евфрат, г. Биреджик, провинция Шанлыурфа, Турция). О каменных смеющихся масках из Израиля, среди которых наиболее популярна маска из Хорват Дума с 6 отверстиями по периметру (ил. 138), см. раздел «Археология», п. (3). В связь с ними можно поставить редкую находку двух стоящих каменных фигур мужчины и женщины из Телль Фахария, изготовленных именно как пара: один сорт камня, одна высота, одни пропорции. Обе фигуры смеются, даны с открытыми ртами, что является прямым указанием на «надетые» маски, а на головах и шеях сделан специальный уступ для съёмных головных уборов или натуральных волос – или он образован краями действительно изображенных таким образом масок. Мужчина стоит на низкой подставке-табуретке, при женщине она не обнаружена, но предположительно должна была быть (Müller-Neuhof 2007: 38, fig. 1 a – d; 39, fig. 2 a – d) (ил. 174 – 175). Только смех связыва-

ет эти скульптуры с каменной маской из Хорват Дума и другими улыбающимися и смеющимися масками с иерусалимской выставки 2014 г. Датировка данных фигурок неопределенна, долгое время они относились к концу 2 тыс. до н. э. в соответствии с археологическим контекстом раскопок 1940-х гг., но Б. Мюллер-Нойхоф предложил отнести их к периоду PPNB (Müller-Neuhof 2007: 40 – 42). Поскольку последний длился как минимум с середины 9 тыс. до н. э. по начало 7 тыс. до н. э., подобная «датировка» явно требует сужения. В поисках более близких иконографических аналогов данной пары автор привел несколько скульптурных параллелей, но обошел молчанием глиняные женские фигурки из слоя VI Хаджилара, сходство с которыми может стать ключевым в определении датировки: искусственно раздутые приподнятые треугольником плечи (женская фигура), низкая подставка-табуретка на четырех ножках (мужская фигура), набедренная повязка (мужская

169