316AEIsEg

Воктябре 1955 года были подписаны соглашения о военном сотрудничестве и взаимопомощи между Египтом

иСирией, с одной стороны, и Египтом и Саудовской Аравией, с другой. Западные державы видели в этом шаги, сделанные в противовес Багдадскому пакту, в Израиле же задавались вопросом о том, не готовится ли новый акт совместной агрессии арабских стран против еврейского государства. Спустя полгода, в апреле 1956 года, аналогичное соглашение было заключено между Египтом

иЙеменом.

ИДавид Бен-Гурион, и Моше Даян считали, что займет определенное время, пока египтяне получат основную часть современного советского оружия и научатся обращаться с ним. Они считали более чем вероятным нападение египетской армии на Израиль после, но не до этого, из чего выходило, что у Израиля есть время, чтобы подготовиться к такому развитию событий123. Кроме того, считалось крайне маловероятным, что египтяне начнут войну до тех пор, пока британские войска окончательно не покинут Египет (операция по их эвакуации закончилась 13 июня 1956 года).

Ввопросе о том, сколько именно времени есть у Израиля до того, как он станет беззащитным перед угрозой нападения со стороны Египта, единства мнений не было. В Израиле в очередной раз царила политическая междоусобица: хотя выборы в Кнессет третьего созыва прошли 26 июля 1955 года, процесс формирования правительства затянулся на три с лишним месяца, до 3

123 См.: Моше Даян, Этапы пути. Автобиография, стр. 156. 131

ноября. Моше Шарет всё это время оставался премьер- министром, хотя всем, включая его самого, было ясно, что на высший пост возвращается Давид Бен-Гурион. Спустя неделю после формирования нового правительства, 10 ноября 1955 года, Моше Даян подал премьер-министру докладную записку, в пункте (б)2 которой выразил мнение о желательности «раннего столкновения с египетским режимом, стремящимся к войне на уничтожение Израиля, чтобы добиться смены режима или изменения его политического курса». Пункт (в) этого документа содержал конкретные указания на предлагавшиеся меры: кроме жесткой реакции на каждую акцию фидаинов и на каждый обстрел израильской территории египетскими войсками, начальник Генерального штаба выступил за захват сектора Газа и района Шарм-аш-Шейха, чтобы обеспечить свободу судоходства в порт Эйлат124. Важно отметить, что ставший после выборов лидером оппозиции глава Партии Свободы Менахем Бегин активно поддерживал превентивный израильский удар по Египту, поэтому в случае его проведения правительству была бы обеспечена весьма широкая парламентская поддержка, хотя Моше Шарет, вновь занявший пост министра иностранных дел, ожидаемо выступал против.

Эту военную операцию, получившую кодовое наименование «Омер», М. Даян хотел начать и завершить как можно скорее; Д. Бен-Гуриону он сказал, что армия будет готова к ней к концу декабря125. В ходе встречи с

124Эта докладная записка приводится там же, стр. 162–163.

125Там же, стр. 165.

132

главой правительства, состоявшейся 17 ноября 1955 года, начальник Генерального штаба сказал, что у Израиля есть лишь 5–6 месяцев до неминуемого нападения со стороны Египта126. 18 ноября М. Даян определил цели операции: установление контроля над проливами, ведущими в Эйлат; установление границы между Израилем и Египтом примерно там, где она проходила в период британского мандата (это предусматривало захват Газы, но не Шарм- аш-Шейха); противодействие англо-американскому плану по отчуждению от территории Израиля Негева или какой- либо его части; нанесение шокового удара по египетской армии и особенно ее военно-воздушным силам. При этом было отмечено, что не планируется штурмовать Суэцкий канал и вести какие-либо боевые действия к западу от него127. Из этого напрямую вытекало, что военные действия могли распространиться на всю территорию Синайского полуострова, но в планы М. Даяна в любом случае не входило нанесение удара по Каиру, Александрии и другим городам в глубине территории Египта.

Может показаться странным, что Давид Бен-Гурион, сам предлагавший на заседаниях правительства 29 марта, 3 и 4 апреля 1955 года и объявить о денонсации соглашения, заключенного с Египтом на Родосе, и захватить сектор Газа, в декабре того же года вначале попросил Моше Даяна повременить с реализацией операции «Омер», отложив ее на конец января 1956 года, а затем и вовсе отдал распоряжение ее отменить.

126Там же, стр. 166.

127Там же, стр. 168.

133

М. Даян был разочарован, но 16 декабря 1955 года глава правительства подробно объяснил ему, что нападение на Египет чревато вмешательством в войну Великобритании против Израиля, с одной стороны, и риском санкций, к которым будут готовы присоединиться многие страны, включая Советский Союз и Соединенные Штаты, с другой. Египет, проиграв войну, будет готовиться к реваншу, но в условиях санкций и эмбарго на поставки оружия, в которых Израиль неминуемо окажется, он как раз, учитывая неразвитость в то время его военно- промышленного комплекса, подготовиться к «третьему раунду» должным образом не сможет. Д. Бен-Гурион также обращал внимание своего главнокомандующего на то, что война неминуемо будет сопровождаться жертвами и разрушениями, которые отбросят экономику страны на пять – семь лет назад128. М. Даяну не нужно было напоминать, что израильская экономика только-только вставала на ноги после Войны за независимость и абсорбции большого числа новых иммигрантов, за три года удвоивших население страны. Всё это звучало как будто очень убедительно, но одно оставалось неясным: какие из этих аргументов нельзя было повторить за восемь месяцев до этого, когда Д. Бен-Гурион убеждал М. Шарета сделать то, что в ноябре 1955 года его самого убеждал сделать М. Даян?! Нет, Д. Бен-Гурион не пересмотрел свои взгляды. Но ситуация менялась, и у него были веские причины считать, что вскоре Израиль сможет начать войну на куда более выгодных условиях.

128 Там же, стр. 174–175.

134

ПОСРЕДНИЧЕСКИЕ МИССИИ Р. АНДЕРСОНА И Д. ХАММАРШЁЛЬДА И ПРЕДОТВРАЩЕННАЯ ИЗРАИЛЬСКО-ЕГИПЕТСКАЯ ВОЙНА

Понять, по каким причинам Давид Бен-Гурион отложил, а затем и вовсе отменил проведение операции «Омер», а, называя вещи своими именами, – вторую израильско-египетскую войну, невозможно ни сквозь призму анализа исключительно двусторонних отношений, ни даже в контексте сложной внутриполитической ситуации в Израиле. Несомненно, что как во внутриегипетской (изначально в континууме сложных отношений между М. Нагибом и Г.А. Насером, а затем – между Г.А. Насером и А.Х. Амером), так и во внутриизраильской политике (прежде всего, хотя не только, в связи с разногласиями между Д. Бен-Гурионом и М. Шаретом) фактор «радения о национальной безопасности» и готовности «бросить все силы на борьбу с врагом» играл весьма значимую роль: в обеих странах ведущие государственные деятели соревновались между собой, одновременно завоевывая симпатии новых сторонников. Однако главную роль в том, что в конце 1955 года между Египтом и Израилем не началась война, сыграла, сама об этом не ведая, Франция.

Слишком часто в различных публикациях ведется речь о политическом курсе некоего обобщенного Запада на Ближнем Востоке – в реальности, однако, курса такого нет, и верно будет сказать, что его никогда и не было. Не

135

было его и в середине 1950-х, причем если вначале, пусть и на сравнительно недолгое время, сложился альянс между США и Великобританией (в который отнюдь не входила Франция), то во второй половине 1956 года, напротив, сложился британо-французский альянс, которому открыто противостоял Вашингтон. Израиль при этом находился по одну сторону баррикад с Францией – вначале против Великобритании, а затем вместе с ней.

В отдельных публикациях приходится встречать утверждения, будто французско-израильский альянс сложился потому, что во Франции в те годы вначале один, а затем другой политик еврейского происхождения возглавляли правительство. Действительно, с 8 января по 28 июня 1953 года премьер-министром страны был Рене Мейер (René Mayer, 1895–1972), а с 19 июня 1954 по 23

февраля 1955 года – Пьер Мендес-Франс (Pierre Mendès France, 1907–1982), однако нет никаких свидетельств об их сколько-нибудь особом отношении к Государству Израиль. Главный же аргумент против подобных предположений заключается в том, что ключевой поворот во французско- израильских отношениях случился в 1955 году уже после отставки П. Мендес-Франса; «медовый месяц» в отношениях между двумя странами продлился три года, когда во главе правительства Франции последовательно стояли Эдгар Фор (Edgar Faure, 1908–1988), Ги Молле (Guy Mollet, 1905–1975), Морис Бурж-Монури (Maurice BourgèsMaunoury, 1914–1993) и Феликс Гайяр д’Эме (Félix Gaillard d’Aimé, 1919–1970), а президентом Республики был Рене Коти (René Coty, 1882–1962) – никто из них не имел еврейских корней. Причины сближения между двумя

136

странами лежали сугубо в политико-практической, а отнюдь не национально-эмоциональной плоскости.

В то время, когда как американская, так и британская дипломатия прикладывали значительные усилия к созданию военно-политического союза, известного как Багдадский пакт, а также к включению в его состав Египта, французы смотрели на первое с отчужденным недоумением, а на второе – с очевидным неприятием. Профессионалы из МИД Франции, фиксируя на Ближнем Востоке переворот за переворотом, не верили в стабильность арабских режимов и тем более – в стабильность их внешнеполитического курса, поэтому превращение этих стран в «кирпичики», из которых можно выстроить надежную стену региональной безопасности, казалось им иллюзией, причем отнюдь не безопасной. Вместе с тем, не желая ссориться с

американцами и опасаясь вызвать их раздражение, французы, что называется, держали свое мнение при себе.

Абба Эвен (1915–2002), бывший в 1950–1959 годах одновременно послом Израиля в США и постпредом в ООН, вспоминал о своей встрече с находившимся с визитом в США Пьером Мендес-Франсом, состоявшейся в начале декабря 1954 года, в ходе которой премьер- министр Франции раскритиковал обсессивное стремление госсекретаря Д.Ф. Даллеса к строительству военных блоков с мусульманскими странами и его веру в то, что западные модели будут работать и на Ближнем Востоке129. Однако

129 См.: Абба Эвен, Страницы жизни (Тель-Авив: «Сифрият Маарив», 1978), стр. 181 [на иврите].

137

когда информация об этой беседе и высказанных на ней мнениях была опубликована в израильской прессе, возмущенный П. Мендес-Франс устроил по телефону разнос послу Израиля во Франции Яакову Цуру (1906– 1990), утверждая, что детали переговоров должны были остаться строго конфиденциальными130. Обнародованная в израильской прессе информация соответствовала действительности, но и французская сторона, и МИД Израиля опубликовали «решительные опровержения».

В ночь на 1 ноября 1954 года отряды повстанцев атаковали ряд французских объектов в Алжире; так началась многолетняя кровопролитная война. Потрясением стало массовое убийство 120 мирных жителей, включая женщин и детей, совершенное алжирскими повстанцами 20 августа 1955 года в городе Филиппвиль (сейчас – Скикда). Французские власти рассматривали Алжир как интегральную часть своей страны и были намерены сохранить его в качестве таковой. Они были убеждены в том, что повстанцы пользуются поддержкой Г.А. Насера, что определяло их отношение к египетскому лидеру. Израиль и Францию сближали не национальные сантименты и не память о Холокосте и Сопротивлении, как утверждают авторы, переоценивающие роль моральных факторов в политике;

их сближало чувство общего врага, которым был египетский режим. Враг моего врага – мой друг.

130 См.: Ицхак Бар-Он, Зонтик для дождливого дня: военное сотрудничество между Францией и Израилем в 1948–1956 гг.

(Израиль: издатель Эфи Мельцер, 2010), стр. 120 [на иврите]. 138

Боевые действия, которые велись в Корее, Индокитае и Алжире, наглядно продемонстрировали, что даже такие державы, как США и Франция, могут годами вести боевые действия, в которых им отнюдь не гарантирован успех. Эти войны существенно повлияли на формирование стратегического мышления Д. Бен-Гуриона, пришедшего к выводу, что именно такого развития событий необходимо избежать. Израиль был в то время бедной страной с очень ограниченными материальными, военными и людскими ресурсами и ни в коем случае не мог позволить себе вести войну, которая бы затянулась на годы. Как следствие, задача была не в том, чтобы в конечном итоге выиграть войну, а в том, чтобы добиться этого максимально быстро, за считанные дни, максимум – недели. Для этого Израилю нужно было иметь существенное превосходство в сфере оснащенности вооружениями, как количественное, так и качественное. Кроме того, представлялось крайне желательным, чтобы Израиль не был одинок в этой войне; поддержка хотя бы одной державы, имевшей право вето в Совете Безопасности ООН, в сложившихся после Второй мировой войны геополитических реалиях имела важнейшее значение. В дополнение к этим двум факторам, нужно упомянуть и третий. В Израиле существовал достаточно широкий консенсус относительно того, что любая выигранная у арабов война лишь на то или иное количество лет отодвигает войну следующую, тогда как поражение станет концом еврейского государства как такового. Именно поэтому важнейшей задачей стало создание условий, которые бы сделали военную победу над Израилем невозможной в принципе.

139

Таким образом, Д. Бен-Гурион фактически отложил вторую израильско-египетскую войну до того момента, когда на каждом из этих трех направлений удастся добиться существенного улучшения ситуация, чтобы война была короткой, целиком велась на территории противника и закончилась его поражением. У Д. Бен- Гуриона не было никаких сущностных разногласий с М. Даяном о том, что Израиль должен начать войну против Египта до того, как армия Г.А. Насера получит и освоит советское оружие. Как говорил он сам,

«Я видел в чехословацко-египетской сделке серьезную угрозу нашей безопасности. Мы прилагали отчаянные усилия для того, чтобы достать минимум оружия, и добиться других гарантий нашей безопасности. Вторую задачу мы совсем не смогли выполнить; о выполнении первой я представил Кнессету отчет 15 октября 1956 года. Я отметил тогда, что, хотя “мы не беззащитны, как в начале года, но до сих пор один Египет, а не следует забывать и о соседних странах, обладает по сравнению с нами громадным преимуществом в вооружении и на море, и в воздухе, и на суше. Он имеет советские эсминцы и подводные лодки, реактивные самолеты и бомбардировщики, качество и количество которых сильно превосходит все, что есть у нас”»131.

При этом Д. Бен-Гурион считал, что сам Израиль должен быть существенно лучше готов к войне, и поскольку Франция соглашалась оказать в этом

131 Выступление Д. Бен-Гуриона на пленарном заседании Кнессета 5 марта 1957 г. [на иврите].

140