2011_Лабиринты памяти_Альманах

Д. А. Таирова

ГОРЖУСЬ ПРИЧАСТНОСТЬЮ

Мой муж, Владимир Николаевич Таиров, после окончания ЛЭТИ (1953 г.) работал на Заводе радиокерамики при НИИ «Гириконд»: сначала – начальником ОТК, а затем – гл. инженером. В 1958 г. Н. П. Богородицкий пригласил его на кафедру ДП для создания Проблемной лаборатории. Он стал ее первым заведующим, затем защитил кандидатскую и до конца жизни работал доцентом кафедры ДП и руководителем научной группы активных диэлектриков. Приятно, что

меня пригласили участвовать в этом альманахе, поскольку я не только «жена В. Н. Таирова», но и «дэпэшница» по духу и факту.

В1950 г. поступила в ЛЭТИ, на специальность «Радиолокация», но волею судьбы окончила вуз по специальности «Гидроакустика и гидролокация». Три года работала в ЦНИИ им. А. Н. Крылова, проверяла звукоизоляцию на подлодках и «бобиках» (больших охотниках). Позже (уже после рождения сына и дочери) стала аспиранткой Н. П. Богородицкого

изанималась разработкой электретных дозиметров.

Вшестидесятые годы кафедра ДП была небольшой, но очень дружной. На ней царила удивительно творческая и какая-то «домашняя» атмосфера. Почти все праздники встречали всем коллективом.

Помню, вместе со мной слушали курс кристаллографии Б. Ф. Ормонта два аспиранта из ГДР – Дитрих Тесс и Иоганнес Годау. Они активно участвовали во всех наших «неслужебных» мероприятиях, которые обычно проводились на даче у кого-нибудь из профессоров или ведущих доцентов. Для нас «демократические» отношения с титулованными коллегами были совершенно естественны. А вот наши немецкие друзья не переставали удивляться – как можно «простым аспирантам» сидеть за одним столом с «учеными» и кататься с ними с горки. А когда кто-нибудь из преподавателей (обычно Р. К. Манакова) становился вместе с аспирантами играть в снежки против «профессуры» (В. В. Пасынков, Д. А. Яськов, Г. Ф. Холуянов, Ю. М. Волокобинский), для немцев это было просто неслыханно и потому особенно ценно.

Помню, как мама Юры Волокобинского учила нас чистить корюшку «по-ленинградски», вытаскивая голову и внутренности одним махом.

Запомнилось, как на даче у Холуяновых любили играть в русскую лапту, которую немцы считали более интересной, чем пресловутый гольф. При этом команду Жоры Холуянова победить было невозможно!

Еще помню Рифаата Басили, египетского аспиранта Ю. М. Волокобинского, который никак не мог понять, почему в СССР «все бесплатно». Только из сегодняшнего «далека» становится ясно – какие же мы были тогда счастливые: невероятной ценой выиграли Великую войну, и уже в первые послевоенные годы многое было бесплатно! Надо заметить, что некоторые наши преподаватели были участниками и героями войны. В начале ее ушел защищать «Невский пятачок» и Жора Холуянов. У костра на даче мы пели фронтовые песни, слушали рассказы о войне.

А еще мы, советские студенты и аспиранты, могли бесплатно лечиться (или просто отдохнуть) в чудесном лэтишном профилактории, куда нас охотно помещала не менее чудесный врач – Вета Абрамовна.

В институтской столовой в пятидесятые годы на столе всегда стоял бесплатный «джентльменский набор» – квашеная капуста, горчица, хлеб. Все остальное было по «студенческим» ценам. Мы не платили за проживание в общежитии, за дрова и кипяток. Правда, за работу в стройотрядах нам тоже ничего не платили, но мы рвались туда не за деньгами, а «за туманом и за запахом тайги» (в голову не приходило думать о зарплате). Многие ребята из ГДР просто мечтали остаться в Союзе, говоря, что таких человеческих отношений они никогда и нигде больше не найдут.

Еще помню наши институтские вечера танцев (они были для меня и приятными, и полезными, поскольку «поймать» своего научного руководителя Н. П. Богородицкого и обсудить с ним диссертационные проблемы я могла, только пригласив его на «белый» танец). Танцевать тогда любили все и петь тоже, ведь мы учились в «Ленинградском ЭстрадноТанцевальном Институте с легким электротехническим уклоном». Название знаменитого спектакля – «Весна в ЛЭТИ» – в полной мере отобразило неповторимую атмосферу в нашем вузе того времени.

ДЕВЯТЬ ЗАЩИТ НА ОДНОЙ КАФЕДРЕ

Среди нашей девятки одна женщина – Деляра Абдурахмановна Таирова. Ее работа проходила на базе кафедры физики по теме, связанной с изучением электретов – диэлектрических аналогов постоянных магнитов. Исследования Д. Таировой проводились новейшими ме-

тодами изучения вещества (рентгеноструктурными, резонансными и т. д.), а обсуждение результатов явилось свежей струей в науке об электретах, уже в течение ряда лет переживающей определенный застой.

Профессор В. Пасынков

После защиты диссертации я работала ассистентом, а потом доцентом кафедры физики. Но и в этом качестве всегда оставалась «агентом кафедры ДП»: подбирала толковых студентов для научной работы. Горжусь, что была руководителем дипломной работы будущего «звездного» профессора кафедры ДП Валерия Сорокина.

Запомнилось, как ночью мы с Р. К. Манаковой ехали в автобусе в Новгород принимать экзамены, и она консультировала нас, аспирантов. (Тогда в Новгороде находился филиал ЛЭТИ, которым заведовал «дэпэшник» Юрий Карпов.)

В семидесятых мы с мужем получили квартиру в институтском доме. Друзья любили заскакивать к нам «на огонек». Заходил и Михаил Курлин, который помимо ЛЭТИ закончил еще и Консерваторию по классу фортепиано.Онвеликолепно музицировалнанашемрояле, прерывая игру удивительнымирассказами(рассказчик он был потрясающий!).

Помню незабываемое лето 1963 г., когда мы с мужем купили 401-й «Москвич» и отправились на юг. Водительских прав у нас еще не было, поэтому машину вел Лёва Чиркин. Первая остановка была в Пушгорах, на Сороти, затем – в Опочке, в

гостеприимном доме нашего завлаба – Олега Максимовича Корнева*. Ехали по ночам, а днем отдыхали и доехали аж до Азовского моря, а затем – до Анапы и Туапсе, где снимала дачу Р. К. Манакова с детьми. Остались сказочные воспоминания о том, как вместе обедали в пляжном ресторане (прямо у моря), а между столами важно расхаживали утки и козы, которых наши дети кормили арбузными корками.

* Прим. составителя. Во время Великой Отечественной войны Олег Максимович Корнев в школьном возрасте был разведчиком в отряде спецназначения Калининского штаба партизанского движения. Затем до конца войны воевал на Черноморском флоте.

Кавалер боевых орденов и медалей. После Победы закончил ЛЭТИ, работал заведующим лабораториями кафедры ДП, затем ассистентом и заместителем декана ЭФФ по учебной работе (см. рубрику «ФотоЕралаш»).

о моей прежней работе был кратким, образ человека собранного, энергичного и умного он создал в моем воображении сразу.

Кафедра выходила на работу после летних каникул. Лаборатории были разбросаны по первому корпусу, центр находился в большой угловой комнате первого этажа, где мне и выделили рабочее место. Сотрудники постепенно появлялись, но меня как человека незнакомого игнорировали, и я могла

внимательно их наблюдать. Первыми увидела Янину Ивановну Панову, Аркадия Дмитриевича Шинкова и Раису Павловну Чернову (помню даже фразы, которыми они обменивались). На заседаниях кафедры характеры проявлялись полнее, и постепенно я начинала чувствовать непривычную для меня атмосферу своего нового коллектива.

С кафедральной жизнью я была знакома по Университету и потому все воспринимала в сравнении. На кафедре теоретической физики ЛГУ превыше всего ценился интеллект. На кафедре ДП ЛЭТИ приоритет принадлежал труду. Поскольку труд преподавателя и научного работника есть труд умственный, то упомянутое разграничение далеко не тривиально. Рутинный труд присутствует в любом деле, но на кафедре ДП он распределялся между всеми сотрудниками, а не взваливался на одного человека. И что еще важнее, не принято было «делать дело» формально – в него обязательно вкладывали душу. Помню, как много новаций вносила Роза Карловна в проведение семинаров и организацию курсового проектирования, добиваясь того, чтобы на семинарах все студенты работали и, как следствие, делали курсовики основательно и вовремя.

Существенным было и то, что приоритет труда признавался людьми, интеллект которых был очень высок и общепризнан. Не жалея ни времени, ни сил, постоянно помогая друг другу, они достигали высот в деле распространения знаний как в учебное время, так и во всякое другое, как среди студентов, так и среди всех прочих, простирая область своего влияния до детей. Энциклопедически образованный Аркадий Дмитриевич при обсуждении сложных научных вопросов не только находил верное решение, но и формулировал его в строгом и неоспоримом виде. Владимир Васильевич любил представлять законы и явления об-

разно, что помогало лучше понять их. Роза Карловна часто прибегала к категоричным формулировкам. Янина Ивановна всегда стремилась «взять быка за рога». Восторг испытываешь в такие минуты и мобилизацию умственных сил, наблюдая и усваивая примеры для подражания. А благодаря бескорыстию рождается взаимопонимание и прекрасное чувство плеча и братства.

Интеллекта человеку не хватает всегда, как и денег. А труд? Тяжек он. Редки те люди, которым он необходим, как воздух. И именно то, что основатели кафедры поставили труд и человека во главу угла, определило развитие и расцвет коллектива. Все создается трудом, в том числе и интеллект. Кроме того, интеллект, доставшийся по наследству, не всегда идет в союзе с человечностью, как это характерно для интеллекта, достигнутого собственным трудом.

В качестве награды за труд наша кафедра всегда получала и получает высокую оценку квалификации своих выпускников как специалистов, способных эффективно работать в любой области микроэлектроники.

В 1973 г. я защитила кандидатскую диссертацию по теме «Химическая связь и поляризация в рутиле». К тому моменту кафедра уже стала для меня вторым домом, у нее появилась своя история.

Вспоминаю работу ГЭК по специальностям 0604 и 0629. Ее председателем долго был Виктор Пантелеймонович Цветов, выпускник нашей кафедры, начальник СКТБ по-

лупроводниковых приборов. Подготовкой студентов к защите занимался В. В. Пасынков. Они как бы олицетворяли две стороны – промышленность и высшую школу, и оба были блестящими организаторами.

Владимир Васильевич строго контролировал выполнение всех дипломных работ. Перед началом защит всегда собирал всех дипломников и лично проводил инструктаж. Я как секретарь ГЭК присутствовала на таких собраниях каждый год и слушала В. В. с неизменным удовольствием. Его напутствия были не только содержательными, но удивительно

образными и артистичными. Он советовал хронометрировать доклад и обязательно отрепетировать его по месту выполнения работы. Если нет возможности сделать это там, то тренироваться надо перед домочадцами, в крайнем случае – перед кошкой. Самое трудное – отвечать на вопросы членов комиссии. Нельзя спешить, надо понять, о чем тебя спрашивают, и помнить, что детали твоей работы могут быть неизвестны присутствующим. Все это подавалось на основе опыта защит предыдущих поколений и всегда с юмором.

Виктор Пантелеймонович выработал стиль и нормативы заседаний, позволяющие за отведенное время в полной мере выслушать и оценить работу. Оптимальное сочетание краткости, четкости и содержательности придавало нашим защитам артистический блеск – это чувствовали и студенты, и члены комиссии.

Помню защиту заочника, уже имевшего диплом физико-матема- тического факультета Педагогического института им. А. И. Герцена. По оценкам членов комиссии его работу можно было приравнять к кандидатской диссертации, и Б. Ф. Ормонт выразил свои положительные эмоции, окружив пятерку на листе оценок плюсами со всех четырех сторон.

Виктор Пантелеймонович был членом ГЭК и на профильной кафедре Технологического института. Однажды, ввиду отсутствия председателя, его попросили «принять командование на себя».

После его «командования» заведующий той кафедрой приложил максимум усилий, чтобы он стал председателем ГЭК и в Технологическом институте. По сути это было внедрение нашего опыта.

На мой взгляд, кафедра и сегодня имеет силы и опыт, позволяющие взять на себя труд, востребованный в наши дни: написать книгу, раскрывающую широкому читателю нанотехнологии, с которыми ему

рано или поздно предстоит встретиться в жизни. Наши знания и языковые достижения способны сделать изложение простым и ясным, образным и не поверхностным. Ведь есть еще порох в пороховницах!!!

Пришелец с планеты ФэХа

Рубрика содержит воспоминания об известном советском ученом Борисе Филипповиче Ормонте.

Он пришел в ЛЭТИ из московского института по приглашению

Н.П. Богородицкого в 1960 г.

исущественно обогатил научно-образовательный

потенциал нашей кафедры физико-химическими знаниями

Профессор Б. Ф. Ормонт называл себя ровесником века, и его научные труды в полной мере отражают все основные этапы развития одного из главных физико-химических направлений XX века – физической химии фаз переменного состава. Собственно и этот термин принадлежит Б. Ф. Ормонту.

Он родился 29 января 1900 г. в Киеве. Закончил Первую Императорскую гимназию, что позволило ему в будущем владеть тремя иностранными языками.

После окончания Киевского политехнического института была аспирантура в Москве, у академика А. Н. Баха, которого Борис Филиппович всегда чтил как своего учителя. Уже в 1934 г. появляется первая монография Ормонта «Химия и строение материи», определившая основное направление его исследований. Борис Филиппович является одним из основоположников термодинамики и кристаллохимии фаз переменного состава. В тридцатые годы объектом его исследований стали сверхтвердые и жаропрочные материалы. В теоретическом плане он развивает энергетическую кристаллохимию атомных соединений. Впервые вводит понятие энергии атомизации как фундаментальной характеристики атомных кристаллов, предлагает модифицированный круговой процесс для ее определения. Выводит формулы для расчета основных параметров полупроводников (микротвердости, ширины запрещенной зоны и др.) через энергию атомизации, тем самым закладывая основы энергетики атомных кристаллов. Созданная им термодинамическая шкала твердости явилась базой для предсказания свойств сверхтвердых материалов. Эти работы позволили ему в предвоенном 1940 г. решить проблему замены алмазов в технике и были отмечены Сталинской премией.

Результаты комплексных кристаллохимических исследований Б. Ф. Ормонта были обобщены в его фундаментальном труде (1950 г.) «Структуры неорганических веществ». 1950 год стал годом первых полупроводниковых кристаллов кремния и германия, годом первых твердотельных полупроводниковых приборов. Научная интуиция приводит Ормонта к исследованию полупроводниковых фаз переменного состава. Именно в эти годы он предложил и стал настойчиво внедрять в исследования свой знаменитый структурно-термодинамический подход, согласно которому в рамках одного исследования необходимо устанавливать взаимосвязь термодинамических и кинетических условий синтеза