2011_Лабиринты памяти_Альманах

Мне очень нравились мамины коллеги и хотелось учиться именно у них (о чем впоследствии ни разу не пожалела). Дома в рассказах мамы о работе всегда звучал мажорный позитив, отрицательные эмоции она в семью не несла. Например, мама не любила комсомольских функционеров, но это мнение не распространялось на Сашу Соломонова: даже став секретарем комитета комсомола ЛЭТИ, он в ее понимании остался порядочным человеком.

Когда я поступила в институт, мы с мамой договорились, что она не будет вести занятия и принимать экзамены в нашей

группе, очень уж не хотелось мне быть «маменькиной дочкой». Но волновалась я зря: никаких поблажек «кафедральным детям» не было и быть не могло. Утверждаю это не только по собственному опыту, ведь в моей группе училось еще трое детей сотрудников кафедры.

В студенческие годы от сокурсников и позже от многих выпускников ЛЭТИ мне приходилось слышать сочувственный вопрос: «Наверно, трудно быть дочкой такой суровой мамы, как Роза Карловна?». И каждый раз приходилось объяснять, что гроза студентов и замечательная мама – понятия очень даже совместимые. И еще: всегда было очень приятно, что маму все знают и помнят.

Память сохранила детские воспоминания о маминой работе. Когда она готовилась к лекциям, обложившись кучей книг, я ни-

как не могла уразуметь, сколько же можно готовиться к одним и тем же лекциям. Только потом поняла, что интересными бывают только лекции хороших преподавателей, которые не ленятся к ним готовиться. А вот когда наступала пора распределения, становилось совсем интересно. Во-первых, мама ездила в Москву, в различные министерства «выбивать места». (Для меня это звучало очень загадочно, но из Москвы она всегда привозила гостинцы.) Во-вторых, по вечерам она раскладывала «пасьянс» (это ее термин). Наблюдать за этим процессом я очень любила. Мама приносила личные карточки студентов, раскладывала их на полу (ведь ни на каком столе не разместишь шесть групп двух специальностей!) и священнодействовала над своим пасьянсом. Меня это зрелище просто завораживало.

Первая волна

Рубрика отражает начальный период развития кафедры

(конец 40-х – начало 60-х гг.). Авторами и героями размещенных в ней материалов являются ветераны кафедры

Николая Петровича Богородицкого и его «верных апостолов» я знал еще до создания нашей кафедры.

Осенью 1945 г., будучи студентом первого курса электроэнергетического факультета ЛЭТИ, я слушал лекции доцента В. В. Пасынкова по общей физике, а в феврале 1946 г. сдавал ему экзамен. В 1948 г. мне, третьекурснику, удалось устроиться лаборантом в Высоковольтную лабораторию им. А. А. Смурова**.

Учился и работал я с интересом, мой рабочий день составлял 12-13 часов. Лаборатория им. А. А. Смурова была укомплектована первоклассным по тому

времени оборудованием: два каскада высоковольтных трансформаторов промышленной частоты (на 1050 и на 350 кВ), два генератора импульсных напряжений (на 3000 и на 750 кВ в импульсе), два высоковольтных высокочастотных генератора. (Эти уникальные устройства были созданы аспирантами Н. П. Богородицкого.) В лаборатории было много и другого оборудования. В частности, имелись высоковольтный трансформатор на 100 кВ и механический выпрямитель к нему, так что можно было получать переменное напряжение частотой 50 Гц и постоянное напряжение 100 кВ. На этой установке я, будучи еще студентом, начинал самостоятельную исследовательскую работу.

Но не только уникальным оборудованием была богата Лаборатория им. А. А. Смурова. Здесь работали очень талантливые люди. Помню П. Н. Матханова – принципиального и честного человека, вскоре защитившего докторскую. Помню Тинякова, Дмитриева, Третьяка, Капустина (впоследствии ставшего ректором ЛИТМО, а затем – ЛИАПа). Добрым словом вспоминаю З. Ф. Воробей, Д. В. Шишмана, Л. З. Гоголицина и др. Все они – бывшие аспиранты или сотрудники Н. П. Богородицкого, ранее возглавлявшего кафедру техники высоких напряжений.

* Прим. составителя. Этот текст обнаружен в архиве кафедры в конце 2009 г. Судя по всему, автор подготовил его в первой половине 90-х гг. по просьбе В. В. Пасынкова, который намеревался издать сборник воспоминаний сотрудников кафедры ДП.

** Прим. автора. Эта лаборатория в то время действовала в составе кафедры техники

высоких напряжений. Наша кафедра – тогда она называлась кафедрой электротехнических материалов – формально была создана в 1946 г., но в 1948 г. еще находилась на этапе становления.

Заведовал Высоковольтной лабораторией Ч. М. Машек – умный, похорошему хитрый человек, прекрасный хозяйственник и организатор. При нем склады лаборатории (подвалы) буквально ломились от избытка разных изделий и материалов. Их было такое разнообразие и такое множество, что даже я – уже старший (!) лаборант – не всегда помнил, где что лежит.

Уникальная техническая база Высоковольтной лаборатории, восстановленная под руководством Н. П. Бого-

родицкого после снятия блокады Ленинграда, и хорошо подобранный коллектив позволяли проводить очень серьезные исследования. От заказчиков не было отбоя. Разумеется, большую роль играл личный авторитет Николая Петровича, его дружеские связи с «командирами промышленности». К сожалению, в дальнейшем хозяйство постепенно пришло в упадок, лаборатория практически развалилась, а уникальное оборудование было демонтировано.

Зато другая лаборатория, в которую я пришел осенью 1951 г. (уже в качестве аспиранта), получила мощный импульс развития. Первоначально она помещалась в комнате первого этажа первого корпуса (возле лестницы) и, кроме того, занимала еще одну комнату в подвале первого корпуса. Она называлась лабораторией высоковольтной изоляции и защиты от перенапряжений и входила в состав недавно созданной кафедры электротехнических материалов. Заведующим этой кафедрой и руководителем этой лаборатории был Н. П. Богородицкий.

Кроме него в штате кафедры на тот момент было только три человека: доцент В. В. Пасынков, ассистент М. В. Курлин и лаборант Р. К. Манакова. На кафедре также работали аспиранты: З. Ф. Воробей, М. В. Иванов, Полулях (жаль, не помню его имени и отчества), Г. Ф. Холуянов и я.

После Лаборатории им. А. А. Смурова кафедра электротехнических материалов показалась мне очень бедной. Оборудования, кроме высоковольтной установки с трансформатором и пультом

от рентгеновского аппарата, почти не было. Материалами и оснасткой мы также не были обеспечены.

С 1949 г. заведующий нашей кафедрой Н. П. Богородицкий стал еще и заместителем директора ЛЭТИ по научной работе. Он пробыл на этой должности до 1954 г., а затем – с 1954 г. по 1967 г. – был рек-

тором ЛЭТИ. Поэтому все вопросы учебной деятельности кафедры решал В. В. Пасынков. Он же организовывал научные исследования. Вначале их тематика была «незатейливой», затем появились и серьезные работы. Одна из них была посвящена разработке игнитронных поджигателей. К этой работе был подключен и я, она составила основу моей кандидатской диссертации. Необходимо отметить, что я выступал скорее как исполнитель работы и то, пожалуй, в части испытаний, а точнее – измерял ток и напряжение поджигания. Именно в это время в связи с выполнением ряда НИР, в том числе по постановлениям правительства, кафедре было предоставлено соседнее помещение. Мы также получили подвальные помещения, освободившиеся в связи с переездом учебноэкспериментальных мастерских в новое здание. Вот на этих площадях и начали развертывать исследовательские работы. Ориентировались в основном на студентов старших курсов. У нас, например, работали Б. Царенков, Г. Медведева, М. Уннам, Я. Панова, Л. Чиркин, Ю. Таиров, Ю. Карпов, Ю. Окунев, Р. Войлочникова (Чернова) и др. Многие из них после окончания института были оставлены на кафедре.

К этому времени уже готовилось постановление правительства об организации при нашей кафедре Проблемной лаборатории электрофизических процессов в диэлектриках и полупроводниках.

Осенью 1954 г. я закончил аспирантуру, прошел предзащиту на кафедре, сдал диссертацию в совет и приступил к преподавательской работе. За долгий период пребывания на кафедре постоянно общался со студентами и аспирантами. Памятных эпизодов (и драматических, и комических) не счесть, вот лишь некоторые из них.

В начале шестидесятых мне поручили в качестве исполнителя договора сделать образцовый газона-

полненный конденсатор на 100 кВ для румынского заказчика. Все сроки были сорваны, и меня подключили к этому делу «в пожарном порядке». Не успели мы выполнить эту работу, как поступил новый заказ на изготовление образцовых конденсаторов на 220 кВ для эксплуатации на передвижных испытательных станциях. Работа оказалась чрезвычайно сложной, а помощник у меня был всего один – Ося Авербах. Трудились мы самозабвенно (в буквальном смысле этого слова). Помню,

собрали конденсатор, подготовили его к испытаниям и вдруг Ося говорит: «Дмитрий Андреевич, с Новым годом!». Я взглянул на часы и обомлел: десять минут первого. Очень потом жалел, что не пригласил Осю к себе домой. Жена хоть и отругала меня за опоздание, но новогодний стол был накрыт. А Ося, как оказалось, проживал у своей тетки и остался без новогоднего пиршества.

Прошло всего несколько дней, как вдруг случилась беда. Игорь Пичугин при запуске подогретого триэтилалюминия (лигатура) в печь для выращивания кристаллов карбида кремния неудачно повернул кран. Система разгерметизировалась, и произошел взрыв. Пичугин получил ожоги, и вся работа остановилась.

А еще через несколько дней группа сотрудников кафедры профессора Б. П. Козырева отравилась хлором. Баллон с этим ядовитым газом притащили со склада Юра Ильин и все тот же Пичугин для экспериментов аспирантки Н. Билибиной (судя по всему, они оба за ней ухаживали). Вентиль был неплотно закрыт. Баллон катали по двору от стенки к стенке и, наконец, подкатили туда, где хорошо пригревало солнышко. Давление поднялось, и газ через неплотно закрытый вентиль стал поступать в подвальные помещения. Там запах хлора почувствовали, но почему-то ничего не предприняли. К вечеру несколько человек увезли на скорой помощи. К счастью, все уладилось без «оргвыводов».

Хочу вспомнить и организацию 1-й Всесоюзной межвузовской конференции по диэлектрикам и полупроводникам, которую проводила наша кафедра. Сколько было вложено сил, энергии и труда всеми сотрудниками – начиная от руководителей и кончая студентами. Мы

трудились с энтузиазмом, сознавая, что такие мероприятия укрепляют авторитет нашей кафедры.

За время работы мне пришлось побывать во многих странах Европы, три года преподавал в Гвинее. Но где бы я ни находился, всегда выступал как представитель нашей кафедры, всячески пропагандируя научнообразовательные успехи ее сотрудников.

Я являюсь автором более 160 научных работ и 36 авторских свидетельств. Наиболее важными результатами своей научно-технической деятельности (если их формулировать укрупненно) считаю:

–эталонный высоковольтный конденсатор со сжатым газом на рабочее напряжение 220 кВ;

–цикл работ по выращиванию монокристаллов карбида кремния и исследованию их свойств;

–цикл работ по выращиванию монокристаллов фосфида галлия и исследованию их свойств;

–цикл работ по получению и исследованию твердых растворов типа «теллурид свинца–теллурид олова» и «селенид свинца–селенид олова»;

–газодатчики на основе диоксида олова.

От редакции: Дмитрий Андреевич Яськов был очень яркой, неординарной личностью и сыграл значимую роль в истории нашей кафедры. Его колоритный образ присутствует в воспоминаниях многих сотрудников.

Помню, как занималась игнитронными поджигателями вместе с Раей Войлочниковой (Черновой), как оттаскивала за платье Розу Карловну, когда она полезла чинить осциллограф и попала под напряжение.

Петли гистерезиса сегнетоэлектриков, которыми мы занимались, отображали

характерные потери (материал был плох). «Хохмы» ради мы включили вместо сегнетоэлектрика вариконд. Петли стали значительно красивее, но это не удивило заказчика – специалиста НИИ «Гириконд»:

– Ну и что? У нас такие же.

Моя аспирантура проходила в подвале, приходилось часто бегать по винтовой лестнице. Увлекшись работой, я иногда забывала о беременности. Зато В. В. Пасынков помнил об этом постоянно и при каждой встрече призывал меня к «степенности».

Став молодым преподавателем, я начала читать лекции на факультете повышения квалификации инженеров. Помню, как один слушатель предпенсионного возраста в процессе сдачи мне зачета взмолился:

– Деточка, ну хватит меня мучить!..

Как-то я принимала зачет у польского студента, он сказал, что материал знает хорошо, но ответить не может, поскольку плохо владеет русским. Когда я по-польски предложила ему сдавать зачет на его родном языке, он встал и ушел, пообещав прийти в другой раз.

В. В. Пасынкову нравилось, как я пишу, и он периодически посылал ко мне кого-нибудь перенимать опыт. В числе моих «литературных учеников» – Г. Н. Виолина и Г. А. Савельев. Как ни странно, до сих пор помню, как на каком-то банкете танцевала с Георгием Анатольевичем вальсбостон, даже музыку слышу. (Кстати, Г. А. был прекрасным партнером.)

Это было недавно, это было давно…