2011_Лабиринты памяти_Альманах

нашей семье с магнитофонной ленты, но стихов его тогда не издавали. Апофеозом любви Э. Е. к поэзии Высоцкого стал двухтомник стихов барда. Эдуард Ефимович сам набрал его на компьютере, сам отредактировал и сам напечатал – «СамВиолинИздат». Эта книга до сих пор хранится в нашей

семье как дорогая реликвия. Я благодарна судьбе за

то, что дала мне такого замечательного мужа. Когда дети подросли, он с удовольствием осваивал вместе с ними мир детских интеллектуальных игр (кубик Рубика, модели самолетов, космических кораблей, железной дороги и т. п.). Играли на равных, потому что в нем, взрослом и сильном мужчине, всегда жил ребенок.

К его 50-летию кто-то из кафедральных «поэтов» написал:

Чему бы жизнь нас ни учила, Но сердце верит в чудеса: Есть неслабеющая сила, Есть и нетленная краса!

Пример? Пожалуйста! Виолин – Достопочтенный юбиляр, Хорош собою, статен, строен, Ну, словом, – просто super star! Когда-то юношей зеленым Союз с наукой заключил, И ум, и молодости пыл

Отдав карбиду, стал ученым!..

Пишу эти строки и жалею, что идея издать этот альманах не появилась при его жизни: он подготовил бы интересный материал. Эх, Эдуард Ефимыч!..

М. И. Камчатка. В начале шестидесятых, будучи студентами кафедры ДП, мы мечтали создавать новые полупроводниковые материалы. Однажды я и Джульетта Чеснокова спустились по таинственной винтовой лестнице в подвал и оказались в научной лаборатории Д. А. Яськова, где уже обосновались

наши сокурсники Андрей Кальнин и Валерий Сорокин. Сумрачный подвал освещался улыбкой аспирантки Нины Смирновой. Освоившись, мы поинтересовались:

–А что таится за следующей дверью?

–Там святая святых – «мраморная» комната, где священнодействуют мэтры карбидной технологии Юрий Таиров и Игорь Пичугин.

Увидев нас, благоговейно застывших у неплотно прикрытой двери, Пичугин сказал:

–Девушки с горящими глазами и жаждой познания, заходите!

И потом стал с упоением рассказывать о процессе выращивания карбида кремния и конструктивных особенностях установки, которая торжественно высилась в центре комнаты.

А на первом этаже противоположного крыла первого корпуса творила науку группа Г. Ф. Холуянова. Именно в нее направил нас Дмитрий Андреевич Яськов на стажировку. Здесь мы познакомились с Галей и Эдуардом Виолиными. На фоне общительной Гали Эдуард казался жестким и даже суровым. Позднее я поняла, что за этой маской скрывался добрый и очень чуткий человек с искрометным юмором.

Как-то он, отвечавший за издательскую деятельность кафедры, строго поинтересовался, когда я «соблаговолю» сдать свою статью в «Известия ЛЭТИ». Я со смехом спросила:

–Эдуард Ефимыч, что ты такой суровый? Женщины тебя боятся!

–Пусть страх поможет им сдать статьи в срок.

–Но ты же на самом деле добрый!?

Его лицо просияло:

– А ты откуда знаешь? Ладно, сдашь статью через неделю.

Как-то мне пришлось вместе с ним проводить лабораторные работы по полупроводниковым приборам, подменяя заболевшего преподавателя. На просьбу подстраховать меня в процессе занятий (я никогда ранее не вела «приборные» работы), Эдуард твердо сказал:

– Совершенно убежден, что, будучи материаловедом, ты и о полупроводниковых приборах знаешь больше, чем студенты. Главное, не спеши, не нервничай.

В ходе занятия я иногда ощущала на себе его взгляд. Если бы возникли затруднения, он, без сомнения, пришел бы на помощь. После окончания занятия Эдуард сказал с улыбкой:

– Молодец! Я же говорил, что все будет хорошо.

Это «боевое крещение» стало началом систематического подключения меня к лабораторным занятиям по полупроводниковым приборам.

Эдуард Ефимович, несомненно, был специалистом высочайший квалификации и мог бы «почивать на лаврах», лениво почитывая лекции. Но это был бы не он. К примеру, когда на кафедре появились первые компьютеры, Эдуард с мальчишеским восторгом погрузился в их изучение. Как-то он спросил меня:

– Твой дипломник делает математическую обработку результатов измерений вручную?

Прошло немного времени, и мой дипломник делал эту обработку уже на компьютере по его программе. Проведение самих исследований тоже не обошлось без участия Эдуарда, который помог реанимировать технологическую установку.

И. В. Саунин. Идут лабораторные работы по курсу «Полупроводниковые приборы». К Виолину подходит студент, сообщает, что их бригада не может снять какую-то зависимость, и просит Э. Е. подойти к лабораторному стенду. Виолин, не вставая из-за стола, спрашивает номер «лабораторки» и пункт описания. Студент отвечает.

– Поставьте переключатель П1 в верхнее положение, переключатель П2 – в среднее, а П3 – в нижнее.

Потенциометр R1 выведите в среднее положение, а потенциометр R2 – в максимальное. Затем, меняя положения пакетника Т1 от первого до пятого, запишите в таблицу показания вольтметра U1 и амперметра I1.

И так при подходе любого студента с любым вопросом по любому пункту описания любой лабораторной работы по любому курсу.

А. П. Андреев. Как-то на экзамене Виолин поставилстудентке«неуд»ипопросилееприйти на пересдачу

снаправлением из деканата. Девушка спросила:

–Эдуард Ефимович, а когда с Вами можно встретиться?

Виолин улыбнулся:

–Встретиться можно в любое время, а расписание переэкзаменовок висит на кафедре.

Чувство юмора не изменяло ему никогда.

Н. А. Смирнова. Я проработала в ЛЭТИ сорок лет, из них тридцать пять – на кафедре диэлектриков и полупроводников. Однако обо всем по порядку.

После окончании ЛИИЖТа (1957 г.) год сидела с грудным сыном и потому не могла найти работу по специальности. Вдруг подвернулось предложение поработать технологом в учебно-экспериментальных мастерских ЛЭТИ. Проработала 5 лет и в числе прочих дел активно занималась изготовлением оборудо-

вания для выращивания кристаллов карбида кремния по заказу кафедры ДП, который курировали Д. А. Яськов и Игорь Пичугин. (Фактически они сформировали технологическую базу карбидной лаборатории.)

В 1963 г. Дмитрий Андреевич пригласил меня перейти на кафедру ДП, на должность инженера научной группы, занимавшейся карбидом кремния. В 1965 г. поступила в аспирантуру. После ее окончания с 1968 г. по 1998 г. работала ассистентом.

Я очень благодарна Д. А. Яськову и Игорю Пичугину, они учили меня всему – от технологических навыков, до сдачи экзамена на профессию В. В. Пасынкову. Кстати, именно благодаря В. В., я довела свою научную работу до логического конца, поскольку при каждой встрече он со строгой улыбкой спрашивал меня: «Ну, когда будем защищаться?». Я «бегала» от него четыре года после окончания аспирантуры, но все-таки защитилась в 1972 г.

Часто вспоминаю заседание кафедры в учебной лаборатории первого корпуса после летних каникул: на столах – прекрасные яблоки с дачи В. В. Пасынкова (плоды его третьего трудового семестра). А запах!.. (Даже сейчас чувствую.)

Первоначально наша группа была большой и условно делилась на «карбидчиков» (Пичугин, Кальнин, Смирнова, Иванов и др.) и «фосфидчиков» (Ильин, Сорокин, Овчинников, Солодовникова и др.). Позднее «карбидчики» отошли к Ю. М. Таирову, а «фосфидчики» – к Д. А. Яськову. Дмитрий Андреевич внес большой личный вклад в аппаратурное оснащение тематики, связанной с полупроводниками типа А3В5.

Мне повезло преподавать курс технологии полупроводниковых материалов с Валерием Сергеевичем Сорокиным. Замечательный человек – необычайно талантливый, трудолюбивый, требовательный к себе и людям и в то же время абсолютно доброжелательный. Он был «от Бога» педагогом и «от Бога» исследователем, а еще – неравнодушным человеком

сочень активной жизненной позицией.

ОЛ. К. Чиркине я рассказала в материале «Писатель» (см. рубрику «Первая волна»), поэтому здесь немножко расскажу о научной группе Андрея Александровича Кальнина.

ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТЬ

Андрей Кальнин начал работу на кафедре ДП лаборантомучебной лаборатории. До сих пор вспоминают случай, когда Андрей, тогда еще совсем новичок, сумел за полчаса наладить одну из лабораторных работ, чего не смог сделать за две недели один из дипломантов. Нас

больше всего поражала в Андрее целеустремленность. Он поступил в институт не «с первого захода». Но неудача не уменьшила его желания стать электрофизиком. Мы помним, что у А. Кальнина возникали некоторые трудности на первых курсах, но продуманная методика занятий сделала свое дело.

СIII курсаКальнинсовмещаетучебусработойнакафедре. Егозаинтересовалапроблемавыращивания кристаллов карбида кремния. Из всего многообразия вопросов, возникающих при решении этой проблемы, А. Кальнин выделяет один вопрос, которым занимается вплоть до окончания института, – это проблема стабилизации температуры высокотемпературной установки для выращивания кристаллов карбида кремния и изучение влияния колебаний температуры в процессе роста на совершенство выращиваемых кристаллов.

А. Кальнинразрабатываетцелыйрядвариантовсистемыавтоматического регулирования температуры высокотемпературных установок, прежде чем останавливается на одном из них. Почти четырехлетняя работа над этой проблемой завершилась созданием оригинальной системы, которая успешно используется не только в проблемной лаборатории электрофизических процессов при кафедре диэлектриков и полупроводников, но и в ряде НИИ страны.

В1963 г. Андрейдосрочно защищает дипломный проект, который подытоживает его плодотворную работу на кафедре в качестве студента. Решением ГЭК он рекомендуется для оставления в аспирантуре.

Работа на кафедре не помешала ему вести активную общественную деятельность. На V курсе он стал председателем СНО факультета, кстати, именно тогда электрофизический факультет занимает первое место в институте по результатам работы СНО. Кальнин успешно сдал вступительные экзамены в аспирантуру, показав высокий уровень теоретической подготовки и глубокое знание новейших представлений о процессах, протекающих в твердом теле. За недолгое время после окончания института он успел принять активное участие в создании новой научной лаборатории кафедры.

Говоря о нашем молодом коллеге, не лишне заметить, что он очень дорожит временем и многое успевает. Есть у него особые «секреты» в этом умении вникать в новое для себя дело, и, пожалуй, один из них – глубокая теоретическая подготовка. На это хотелось бы обратить особое внимание тех, кто сейчас на студенческой скамье мечтает о плодотворной научной деятельности.

В настоящее время Андрей разрабатывает метод получения p–n-переходов на кристаллах карбида кремния. Работать вместе с ним большое удовольствие. Он всесторонне образованный человек, увлекающийся музыкой, искусством. Хочется пожелать Андрею успешной учебы в аспирантуре.

Профессор В. Пасынков, ассистент Ю. Таиров

В семидесятых мы переехали из подвалов первого корпуса в пятый корпус. Там в светлой, но холодной комнате № 201 образовалась наша «интеллектуальная секта» – группа «кальнинцев». В нее, помимо самого Андрея Александровича, входили Витя Лучинин, Женя Иванов,

Андрюша Корляков, Юра Демин и я. У нас было много хоздоговоров, позволявших привлекать к работе студентов, без которых экспериментальная наука в вузе невозможна. Более того, благодаря научному авторитету нашей группы, мы могли выбирать лучших студентов. Через кальнинскую группу прошло много дипломников, в том числе – иностранцев (особенно немцев): М. Мюлиг, Ф. Нойберт и многие другие.

Со временем мы разбогатели электронным микроскопом, который освоил и довел до рабочего состояния Юра Демин. Позже у нас появился болгарский аспирант Николай Пеев. Технологию выращивания кристаллов карбида кремния ему пришлось осваивать с азов, так как его базовое образование (программист?) было вообще «из другой оперы».

Генераторами идей в нашей группе всегда были

А.А. Кальнин и В. В. Лучинин. В результате их совместной «генерации» успешно защитились не только сам Лучинин, но и Коля Пеев, и Андрюша Корляков.

Хочется в своих воспоминаниях «погладить»

А.А. Кальнина – необычайно одаренный ученый и очень интеллигентный человек – деликатный, скромный, абсолютно неамбициозный. Тяготеет к старине, талантлив во всех начинаниях – будь то садоводство в наследной усадьбе Бокситогорска, отращивание бороды или еще что-то. Старается не воспринимать отрицательных и трагических событий. После переезда электронного микроскопа в комплекте с Юрой Деминым в лучининский ЦМИД (1986 г.) Андрей Александрович организовал на освободившихся площадях исследования самоорганизующихся сред и даже поставил лабораторные работы по этой тематике. Жаль, что они просуществовали недолго: наверное, не все понимали в полной мере перспективность этой тематики, да и время пришло непростое.

Вдополнение к научно-техническим

талантам А. А. Кальнин писал трогательные стихотворные тексты и прекрасно рисовал. Бережно храню его картинки до сих пор (см. его вернисаж в рубрике «Легкий флирт с кафедральной музой»).

А. А. Кальнин. Нина Александровна Смирнова «самоорганизовалась» в нашем коллективе очень быстро и вошла в него очень органично. В то время наша лаборатория находилась в подвальном помещении первого корпуса. «Парк оборудования» состоял всего из двух громоздких вакуумных установок. Нина Александровна занималась выращиванием кристаллов карбида кремния, легированных бериллием, и исследованием их свойств. Эти кристаллы использова-

лись для создания «красных» светодиодов (в те годы – перспективная новинка!). Был даже создан полицветный светодиод.

После защиты диссертации она успешно преподавала и занималась жидкофазной эпитаксией, а кроме того, блестяще выполняла обязанности консультанта-контролера в части соблюдения ГОСТов по всем направлениям кафедральной деятельности. У нее – конструкторско-технологическое мышление. Светлая

голова, труженица и к тому же красавица. Вот так-с! Виктор Лучинин пришел в ЛЭТИ в начале семи-

десятых. Я сразу понял, что он незаурядный человек с нестандартным, образным мышлением, титаническим трудолюбием и жесткой самодисциплиной.

«Политипную капризность» карбида кремния Виктор прочувствовал сполна к 1974 г., будучи еще дипломником. А в 1977 г. уже аспирант Лучинин сформулировал сме-

лую научную гипотезу: «Вследствие малого различия свободных энергий образования разных политипов и больших барьеров перехода в новый политип возможен эффект наследования политипной структуры кристалла – подложки». Это было очень похоже на эффект самокопирования биотканей!

Правильность его предположения была подтверждена экспериментально, и тогда возникла вторая гипотеза – о допустимых скоростях репликации (воспроизведения структуры). Эти результаты создали основу кандидатской диссертации В. В. Лучинина. Ну а далее абсолютно логично возникла третья гипотеза: «Если политип в процессе роста копирует “самого себя”, то может быть возможно копирование и “не самого себя”, а структуры иного кристалла?». Вскоре эту гипотезу подтвердили опыты аспирантов из ГДР Франка Нойберта и Йорга Петцольдта. В результате были получены эпислои карбида кремния с «островками» иного политипа в заданной конфигурации. Так в нашей научной группе

сформировалась принципиально новая технологическая концепция – эволю- ционно-генетическая,при- чем перспективы ее развития и использования распространились далеко за пределы карбида кремния. В создании этой концепции – большая личная заслуга В. В. Лучинина и Ко.

Не могу не отметить стратегическое мышление В. В. Лучинина, это у него – дар Божий. На определенном этапе развития и самому Виктору Викторовичу, и коллегам стало ясно, что рамки нашей маленькой научной группы для него уже тесны. Так что его назначение директором ЦМИД все восприняли как совершенно естественное событие. Он разработал идеологию этого центра, создал его фактически с нуля и вот уже 25 лет уверенно удерживает «на плаву», несмотря на все «шторма перестройки». Его блестящая докторская диссерта-

ция, должность профессора и заведующего кафедрой микроэлектроники (в дополнение к должности директора ЦМИД) – закономерный итог многолетнего упорного труда одаренного человека. «Большому кораблю – большое плавание!», и я очень рад сознавать свою причастность к его становлению как преподавателя, исследователя и руководителя.

В. В. Лучинин

ОБ УЧИТЕЛЯХ

Судьбу человека во многом определяет Его Величество Случай – и когда знакомит его родителей, и когда посылает людей, помогающих принять «судьбоносные» решения.

Я родился в семье флотского офицера-медика и, намереваясь пойти по стопам отца, поступил в Высшее военно-морское училище радиоэлектроники им. А. С. Попова. Учился с интересом и уже грезил океанскими просторами, но на третьем курсе меня «спи-

сали» из-за нарушения барофункции ушей. Необходимо было получать гражданскую специальность, и я остановил свой выбор на ЛЭТИ.

Вноябре 1970 г. пришел в институт с ориентацией на гидроакустику (по этой специальности я учился в училище). Тогдашний декан ЭФФ Дмитрий Андреевич Яськов прочитал мой «аттестат» и сказал:

– Зачем тебе гидроакустика? Иди лучше на «Диэлектрики и полупроводники», все равно ведь будешь переходить к нам с потерей курса.

Так я попал в «элитную» 855-ю группу (24 человека), в которой, за исключением меня и еще трех парней, было 15 медалистов и 5 немцев. (В те годы слово «немец» звучало еще солиднее, чем слово «медалист».)

Вучилище я успел прослушать курс общей электроники, но он был почти полностью «ламповым». Чтобы завершить первый семестр третьего курса ЛЭТИ пришлось получать перезачеты. На нашей кафедре

япришел к Владимиру Васильевичу Пасынкову и Розе Карловне Манаковой (они часто принимали посетителей вместе). Как за оставшиеся дни ноября и декабрь погасить «лабораторные долги» по дисциплине «Электротехнические материалы»? Решили прикрепить меня к Н. Н. Семенову для выполнения лабораторных работ, причем с другими группами, которые приходили в учебную лабораторию к семи утра.

Для меня не было проблемы прийти в вуз рано. Проблема была в том, что на каждое следующее занятие я должен был принести отчет, сделанный самостоятельно, поскольку студентов этих групп я не знал. До сих пор благодарен Николаю Николаевичу за доброе отношение ко мне.

Согласно толковому словарю С. И. Ожегова «учитель – лицо, которое обучает чему-нибудь». Моими первыми учителями-предметниками в ЛЭТИ стали В. В. Пасынков, читавший нашему потоку курс «Электротехнические материалы», и Н. Н. Семенов, принимавший у меня экстер-

ном «лабораторки», которые мне откровенно нравились, особенно работа «Пробой диэлектриков». С высоты лет хочу отметить, что построение лекционных курсов и лабораторных практикумов на нашей кафедре заслуживает безусловного уважения: все создавалось (и создается) умными профессионалами.

Третий курс запомнился прекрасными лекциями Л. К. Чиркина (конспект бережно храню до сих пор). Лев Константинович был обаятельным и очень так-

тичным человеком, умевшим системно и доступно излагать новый по тем временам материал. Кафедре «повезло» иметь в своем составе двух глубоких «прибористов» – Л. К. Чиркина и А. Д. Шинкова.

В начале сентябре 1971 г. я получил записку из деканата: «Зайдите в комнату (такую-то) к И. И. Хлебникову».

Игорь Хлебников тогда был аспирантом Ю. М. Таирова и работал в «кафельной» комнате вместе с другим таировским аспирантом – Валерием Цветковым. Как потом выяснилось, Игорь отобрал меня для работы в карбидной лаборатории по картотеке деканата.

Юрия Михайловича Таирова я воспринял как «человека с другой планеты» – так он был не похож на всех окружающих. (Сейчас понимаю, что в его обаянии было три составляющих: гены, семейное воспитание и школа работы в ректорате.)

Так я стал «подмастерьем» карбидной лаборатории. Работал каждый день после занятий, поскольку учился в первую смену. Здесь же в подвале познакомился с другими «карбидчиками»: Ниной Александровной Смирновой, Женей Ивановым, Володей Левиным (он был вечерником первого курса и пришел на работу одновременно со мной), Мариной Блиновой и Мишей Черновым. Позже в качестве стажера-дипломника к нам примкнул Гаджимед Сафаралиев, студент Дагестанского университета. Иногда появлялись болгарка Росица Якимова, готовившая к защите свою кандидатскую диссертацию по ЖФЭ карбида кремния, и аспирант Боря Селезнев, который работал в группе Эдуарда Ефимовича Виолина.

Работа нравилась. Под руководством В. Ф. Цветкова мне удалось получить неплохие «сплавные» (а не порошковые!) контакты «золото–тан- тал» и рассчитать тепловые поля в зоне роста кристалла.

Принципиально новый период моей кафедральной жизни связан с работой под научным руководством Андрея Александровича Кальнина – удивительно талантливый человек. Природа одарила его и мощным интеллектом, и мастерством речи, и прекрасными человеческими качествами. Именно он стимулировал во мне способность мыслить нестандартно и всегда добиваться конкретного результата. Именно благодаря ему,