2011_Лабиринты памяти_Альманах

Материалы этой рубрики посвящены трем первым сотрудникам кафедры –

Р. К. Манаковой, М. В. Курлину и В. В. Пасынкову, возглавившему кафедру в 1967 г., после смерти Н. П. Богородицкого.

Талант и труд этих замечательных людей обеспечили становление кафедры и во многом определили ее дальнейшее развитие

Впервые послевоенные годы Владимир Васильевич успешно работал в области материалов и элементной базы электроники. Он вложил много сил в организацию подготовки инженеров-электрофизиков по открытой в ЛЭТИ в 1947 г. специальности «Диэлектрики и полупроводники», а с 1961 г. – и по специальности «Полупроводниковые приборы». Под его руководствомосуществляласьтакжеорганизацияподготовки инженеров и научно-педагогических кадров в Новгородском филиале ЛЭТИ (ныне – Новгородский госуниверситет им. Ярослава Мудрого).

В1955 г. Владимир Васильевич защитил докторскую диссертацию по техническому применению карбида кремния, а в 1959 г. был утвержден в звании профессора. К этому времени уже сформировалось новое научное направление – разработка технологии получения полупроводников и приборов на их основе.

Результаты его исследований отражены во множестве публикаций. Он является соавтором многих учебников и учебных пособий для студентов вузов и техникумов. Второе издание учебника «Электротехнические материалы» (1951 г.) было удостоено Сталинской премии. Всего этот учебник выдержал 7 отечественных и 9 зарубежных изданий, был переведен на французский, немецкий, китайский, румынский, венгерский, болгарский, чешский и другие языки. Учебник «Материалы радиоэлектроники» был переведен на английский и выпущен в Лондоне в 1968 г. Учебник «Полупроводниковые приборы» переиздавался 9 раз, вплоть до последнего времени.

С 1967 г. по 1984 г. Владимир Васильевич руководил кафедрой ДП и Проблемной лабораторией электрофизических процессов в диэлектриках и полупроводниках. Созданная им научно-педагогическая школа выпустила много кандидатов и докторов наук. Его научно-образовательные заслуги отмечены орденом Ленина и почетным званием «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР». В течение многих лет он являлся председателем Научно-методического совета по полупроводниковой и изоляционной технике MBиССО СССР и заместителем председателя Головного совета Минвуза России по радиоэлектронике.

У него был свой стиль руководства кафедрой. Он не имел заместителя по учебной работе, но активно пользовался консультациями ведущих специалистов. Лично контролировал качество лекций всех молодых преподавателей, качество всех диссертаций и даже дипломных проектов. И вот что еще важно: Владимир Васильевич «умел хорошо сказать»…

Он обладал удивительной способностью гасить конфликты, которые неизбежно возникают в любом коллективе. Благодаря этому, на долгие годы установился особый климат кафедрального братства.

В«эпоху Пасынкова» заседания кафедры являлись «культовыми» мероприятиями, явка на них была строго обязательна для всех сотрудников. Они были длительными (иногда до четырех часов), и многим это не нравилось. Однако большинство сотрудников и аспирантов позднее отмечало, что такие заседания расширяли кругозор и формировали «в массовом сознании» ощущение корпоративной целостности и порядка. Во всем остальном обстановка на кафедре была абсолютно творческой и свободной.

Вканун очередного Нового года В. В. Пасынков и Н. П. Бо-

городицкий заходили в каждую научную лабораторию и спрашивали: «Ну, что достигнуто в этом году? Каковы планы на следующий год?».

О. В. Пасынкова

МОЙ ОТЕЦ, НЕИЗВЕСТНЫЙ КОЛЛЕГАМ

Дом, в котором жила наша семья, стоял между корпусами ЛЭТИ, причем в годы моего детства третьего корпуса еще не было. Кафедра, совмещенная с одной из лабораторий, находилась на первом этаже первого корпуса, большое окно выходило на ул. Проф. Попова, а часть лабораторий располагалась в подвалах.

На кафедре папа обычно сидел за столом у окна и что-то писал при свете настольной лампы. Та же картина и дома: ночью просыпаешься – горит лампа под

зеленым абажуром, и папа что-то пишет. Тихо, уютно, привычно. Днем он прибегал (именно прибегал) очень ненадолго – что-нибудь съесть, чтобы голова не кружилась. Всегда улыбающийся, приветливый, но только поел – и его уже нет. Улица Профессора Попова в те времена была вымощена булыжником, а Ботанический сад спускался прямо к Большой Невке. Ни набережной, ни сквозного проезда не было, а был чистый песчаный пляж, где можно было загорать и купаться в жаркие дни. Когда возникала угроза наводнения, необходимо было выносить все приборы и материалы из подвальныхпомещений вкоридоры первогоэтажа.В таких случаях отец уходил в институт независимо от времени суток. Чаще всего вода поднималась к ночи, и тогда он возвращался под утро, но уходил на работу в обычное время. Отдыхал он в те годы очень мало, но все-таки отдыхал.

Летом мы снимали дачу в Кавголово, на озере Хеппо-Ярви, и его любимым видом отдыха была рыбалка. Он мог уйти на нее перед утренней зорькой и вернуться после вечерней. Говорил, что на воде, в тишине очень хорошо думается и что все книги он обдумал в лодке. Рыбы в то время в озерах было много, и папа никогда не возвращался без улова. Иногда попадались очень крупные лещи и щуки, которых он с гордостью демонстрировал соседям и даже фотографировал на память (он до-

рожил этими фото).

Внешне невозмутимый, папа на самом деле был очень азартным человеком. Случай с «самым крупным» лещом помнили в нашей семье всегда.

День был хмурый и прохладный, но на мостках у озера кипела дачная жизнь. Кто-то что-то мыл, стирал, а кто-то просто любовался природой. Папа в ватнике и сапогах сидел с удочкой в лодкенедалекоотберега.Неожиданноонвыпрямился, какое-то время постоял и вдруг плашмя упал за борт. Все, кто был на мостках, ахнули. К счастью, там было мелко, и папа по пояс в воде, держа лодку за цепь, побрел к берегу. Оказалось, что на мелководье клюнул очень крупный лещ

(его было хорошо видно!). Когда папа подвел его к лодке, лещ сошел с крючка, но остался стоять у борта, и папа инстинктивно попытался поймать его руками, несмотря на то, что дело было заведомо проигрышное.

А вообще-то он считал, что и на службе, и в семье надо всегда держать себя «в рамках» и с любыми людьми общаться вежливо и доброжелательно, несмотря на эмоции.

У него очень негладко складывалась защита докторской диссертации по ряду причин, на которых останавливаться не буду. Следуя своему принципу, что «служебные неприятности нельзя нести в семью», папа ничего не рассказывал нам об этом. Но как-то мама пошла в булочную и встретила на улице сотрудников кафедры, которые стали ее поздравлять. Мама удивилась и спросила:

–С чем же?

–Как с чем? Владимир Васильевич только что защитил докторскую!

Мама вернулась очень обиженная, хотя событие было радостное.

Как я уже говорила, мы жили в институтском доме и потому знали всех сотрудников кафедры, да и они, естественно, знали нас. Для отца все они были самыми способными и самыми любимыми, он очень переживал за каждого – и по работе, и по жизни в целом. Многие делились с ним и личными проблемами. На кафедре было очень много ярких и талантливых

Папа очень хорошо рисовал*. Но дома он никогда ничего не рисовал для себя. Иногда удавалось упросить его помочь мне сделать домашнее задание по рисованию. Если он соглашался, то увлекался, и работа переставала быть похожей на ученическую. (Мне даже приходилось чтонибудь «немножко портить», чтобы учительница поверила, что это рисовала я.) Однажды нам задали расписать блюдо. У папы было время и настроение, и он стал помогать мне. Мы вместе придумали очень красивый, но сложный орнамент и в течение двух недель по вечерам его прорисовывали. Блюдо получилось замечательное. Было очень жаль, что вместе с окончанием этой работы закончилось и наше совместное творчество. Я тогда спросила его: «Почему ты не стал художником?». Он ответил: «Хорошего художника из меня не получилось бы, а быть посредственностью не хотел».

Когда у него было свободное время, он ходил на выставки ленинградских художников. Из театров больше всего любил «Мариинку» и Театр комедии, где в то время главным режиссером был Акимов…

Я не пыталась написать научно-биографический очерк. Просто хотелось, чтобы люди, много лет проработавшие с отцом, увидели его с несколько неожиданной стороны.

Пару слов о себе. После окончания ЛЭТИ по кафедре ДП пошла работать в Геологический институт. Работа нравилась: и коллеги приветливые, и много интересных мест удалось повидать. Тогда и предположить было нельзя, что придут времена и эти «интересные места» станут «горячими точками». Когда в девяностые годы все и везде развалилось, я получила второе образование (филологическое) и стала преподавать английский. Этим и занимаюсь до сих пор, но память о кафедре ДП храню бережно…

* Прим. автора. Его отец (мой дедушка) получил историко-археологическое образование по специальности «Древние рукописи», но волею судьбы работал бухгалтером. Мама (моя бабушка) знала несколько языков и прекрасно разбиралась в живописи. Сыну они тоже стремились дать хорошее образование. На фотографии из семейного архива виден мальчик (будущий В. В. Пасынков) на занятиях в художественной сту-

дии. Особенно удавались ему пейзажи. Во время блокады в пожаре погибли все работы папы. (В дом в Новой Деревне, где он жил с матерью, попала зажигательная бомба.) Сохранилась только одна картина – «Зимний вечер», подаренная им кузине.

деятельность. К нам приезжали многие специалисты, желавшие получить добротную консультацию. Обычно эти люди приходили к В. В., он выслушивал их и направлял к конкретному сотруднику кафедры. Все это делалось в устной форме. И вдруг однажды явились «ходоки», желающие разобраться с проблемами электролюминофоров. Владимир Васильевич неожиданно попросил их оформить просьбу о консультации в письменном виде. Затем поставил на документе визу, дату и направил просителей к Г. А. Савельеву. Тот проконсультировал «страждущих»,

ивсе об этом забыли. Через некоторое время Георгий Анатольевич защищал кандидатскую диссертацию. На его защиту пришли упомянутые «ходоки» и к общему удивлению стали претендовать на приоритет в его тематике. Вот тут-то и помог документ с визой В. В. «Ходоки» были посрамлены, и Савельев успешно защитился. Подобных примеров проявления уникальной интуиции В. В. можно привести много.

Яочень благодарна ему за «ревизионные» посещения моих лекций

ипоследующие «разборки». Они были не всегда приятными, но всегда полезными. Благодаря им, мы, молодые преподаватели, начинали чувствовать ответственность за каждое слово. Когда В. В. убеждался, что преподаватель набрал необходимый опыт и его уровень соответствует высокому уровню кафедры, проверки прекращались. Момент доверия, заслуженный трудом, согревал преподавательскую душу.

Е. П. Юрченко. В 1968 г. я поступала в аспирантуру к А. Д. Шинкову. Мне тогда еще не было известно, что В. В. не приветствует яркие (особенно красные) цвета в одежде сотрудников.

Как-то пришла в институт в ярко-красном платье. Буквально на пороге кафедры услышала удивленный

идаже негодующий голос Владимира Васильевича:

– Ну вот, еще и в красном платье?!

Я очень смутилась, но, к счастью, нашлась:

–Иду сдавать «Историю КПСС» (и это было действительно так).

–Ну, … тогда можно.

Позднее я подарила это красное платье подруге. И. А. Митюрева. Приближался Новый год.

Мне захотелось поздравить Владимира Васильевича и пожелать ему здоровья и успехов. Звоню. Он выслушал мои поздравления внимательно, но как-то сдержанно, а затем поздравил меня, но как-то официально. На следующий день (31 декабря) встречаю его очень радостного в коридоре.