Особый случай

Наверное, стоит сказать о некоторых случаях спе­цифического употребления закадрового текста.

Иногда создатели передачи или телефильма обходят­ся лишь коротким вступительным текстом, поясняющим, о ком идет речь и где разворачивается действие, или неким, с философским подтекстом, эпиграфом. В этом случае все эпизоды фильма (передачи) должны быть так логически точно соединены, что зрителю достаточно од­них лишь субтитров, представляющих героев или место, где действие происходит, или время, о котором идет речь, чтобы понять, что же хотели сказать автор, режиссер, оператор... Это задача очень трудная и в полной мере решаемая только опытными и талантливыми людьми. Но, как правило, такое решение диктуется не столько автор­ским замыслом, сколько характером отснятого материа­ла. При просмотре перед монтажом выясняется, что люди, которых снимали, сказали все, что хотели сказать сами создатели передачи или телефильма, причем сказали в достаточной степени ясно и выразительно, и что и место, и время тоже не нуждаются в закадровых комментариях.

Но, повторяю, самое трудное здесь — логика монта­жа, т. е. логика соединения отдельных планов, эпизодов. Но эта логика не формальная: композиция передачи или фильма должна быть интересной зрителю, захваты­вать его.

Кстати, без дикторского текста очень часто обхо­дятся создатели так называемых видовых фильмов. Все необходимые сведения для зрителя обычно заключа­ются в самом названии, например, «Жигулевские горы», «Приэльбрусье» и т. д.

Очень интересны случаи, когда закадровый текст пишется не для того голоса (автора или диктора), кото­рый комментирует большую часть эпизодов. Приведу снова пример из литературного сценария телефильма В. Никиткиной «Почему снег белый».

«Ослепительный солнечный день. Заиндевелая ветка дерева.

И проносятся под ней санки с хохочущими ребятами Летят сани. Рассыпается искрами снег. И вдруг девочка. В заиндевевшем от дыхания платке.

Тишина. И только ее голос: "Если бы я была вол­шебником, взяла бы я в руки цветок. А потом бы он исчез... — и разжимается рука в варежке из грубой шер­сти. — А на ладони бы у меня остались птицы".

И мальчик в ушанке — весь мех старой шапки ле­дяными иглами торчит, вдруг поднимает удивленные глаза. И только его голос: — А почему снег белый? Дымом летит снег с деревьев...» Понятно, что когда В. Никиткина писала свой сце­нарий, она, скорее всего, и не надеялась, что дети по­вторят во время съемок те же слова, которые она услы­шала, собирая материал для сценария. Но для пролога к фильму о детях и сельской школе ей нужно было показать, каким поэтичным бывает внутренний мир детей, как любознательны и пытливы они бывают. И в сценарий был вписан тщательно продуманный закад­ровый текст, якобы произнесенный детьми в далекой сибирской деревне (возможно, единственный закадро­вый текст, написанный до съемок и монтажа). Катание детей на санках, крупно их лица снять, безусловно, было не затруднительно. Потом отдельно записанные — не знаю, в студии в момент озвучивания или, может быть, во время съемок — голоса детей совместили с изобра­жением. И прозвучал вопрос, который, может быть, дети (да и взрослые!) в обыденной жизни никогда себе не задают. Но вопрос, который при всей своей неожидан­ности (но и благодаря ей) отразил момент открытия ребенком окружающего мира.

В этом случае мы столкнулись в документальном фильме с поставленным эпизодом. Его можно назвать даже игровым.

Время от времени мы сталкиваемся с использова­нием закадрового текста в неигровых фильмах и пере­дачах для создания игрового эпизода. Например, до­вольно часто авторы сочиняют для своих передач «письма», якобы от своих героев или телезрителей, и поручают читать эти тексты актерам. Хорошо ли это или плохо? Все зависит от единственного: если такой прием улучшает вашу передачу или телефильм — зна­чит, хорошо. Если же остается проходным, не задер­живающим внимания местом, то...

Но сценарист должен знать, что может быть ис­пользован и такой прием.