Б) Тварный человек § 52 (57)

Второй разряд, который для нашего исторического рассмотрения представляет нам природа, это genus homo, как из него, минуя бесконечный ряд исторических жизней, человеческая природа поднялась до того уровня и многообразия, в каковом она пребывает сейчас.

Пусть естественные науки ищут себе оправдания в том, что они, по их мнению, в своих изысканиях идут к началам, истоку рода человеческого, к тому состоянию, когда человек был лишь тварным, животным, а затем, скажем, согласно теории Дарвина о natural selection, естественном отборе, лишь стал человеком. В своём методе объяснения сущего, а именно объяснения его как естественного развития, они прибегают к таким гипотезам, которые, впрочем, менее всего согласуются с их похвальбой, что они являются точными науками. Ибо ни исследования природы, ни история не могут эмпирическим путём дойти до начал, не могут доказать ни протоплазмы, ни естественного отбора. Эмпирически мы знаем только, что любой человеческий эмбрион уже имеет специфический человеческий тип, он не есть никакое животное, не встречается ни у какого животного. Но точно так же верно, что в человеке, на какой бы высокой ступени культурного развития он ни был, остаётся что-то от животного: человек есть и остаётся чувственно-духовным существом, как бы высоко ни был развит в нём один из этих двух моментов, само это смешение обусловливает и определяет тип исторического развития, которое проживает род людской, и эти прожитые этапы всё снова и снова видоизменяют смешение этих двух элементов его природы.

298

Здесь мы имеем дело с целым рядом дисциплин, которые касаются природы и образа человека и их многообразия: прежде всего физиология и антропология, далее этнография, учение о различии рас, о распространении рода людского по земному шару. Здесь мы имеем длинный ряд ступеней культурных способностей и культурного развития, которые выступают не только во временной последовательности, но и сосуществуют друг с другом в пространстве, а именно вплоть до совершенно прозябающих и гибнущих племен. Да, кажется, что по мере того, как культуры выходят на более высокую ступень, у таких идущих вперед народов их низшие слои все больше и больше разлагаются, становясь декультивированными, шлаком, не для того, чтобы затем прекратить существование, а чтобы в полуразложившемся состоянии вступить в новые связи и смешения и, может быть, дать новую народную жизнь под новым именем и с новым языком. Так, к темнокожим туземным племенам Передней Азии пришли арийские народы и выработали удивительную санскритскую культуру, а под конец кастово разложившись в себе, подпали под власть сначала вторгшихся греков, затем вторгшихся скифов, ислама, монголов, европейцев; в изумительных философемах безнадежности и отчаяния, сложившихся в религию Будды, они распространили свое внутреннее разложение и безнадежный квиетизм по обширной территории Индостанского полуострова и Китая. А разве не так было с эллинами после Александра? Разве не Тацит нарисовал грандиозную картину начинающегося разложения Рима? Там славяне, здесь германцы привнесли новые элементы в древние культурные шлаки, возникли совершенно новые формации. Было бы нелепо говорить, что это всё ещё тот же народ индийцев, греков, римлян, хотя во вновь образовавшихся формациях можно распознать некоторые черты как из вновь пришедших элементов, и из древних и древнейших основных материй. Так, некоторые черты описанных Цезарем кельтов приложимы к французам, но у них можно распознать и германские элементы, которые переплелись с первыми породили свой новый язык.

299

Таким образом, мы – и это третье – сможем признать, что какими бы глубокими и прочными ни были характерные типы народов, сами народы как индивидуальные образования, чем выше есть или было их развитие, тем менее они вечны или даже постоянны. Но это значит, что они изменяются настолько, насколько у них есть история, и у них есть история настолько, насколько они претерпевают изменения. Кто хотел бы понять в этом смысле большую экономику народной жизни, перед тем бы встал вопрос: какие народы могут вступать в смешение, перекрещиваться, из каких скрещений возникло более благородное, в каких мулатское, вырождающееся? Какой народный элемент при скрещивании был порождающим, какой воспринимающим?

Как мы видим, во всех таких вопросах, как бы нам в их решении ни помогали естественные науки, по существу, всё дело упирается в историческое исследование; историческое исследование важно и тогда, когда предания бросают нас на произвол судьбы, когда имеются только ещё остатки, да, возможно, ещё языки, происходящие из незапамятных времен, но сохранившиеся в живых языках. Естественные науки, пожалуй, при помощи своего метода не объяснили бы возникновение пёстрой разноликости народов земли, которую нам излагают в естественнонаучном плане физиология, анатомия, краниология и т. д., а историческое исследование может доказать, как эти метаморфозы происходили, как они совпадают с Великим переселением народов, с изменением климата и питания, с повышением уровня культурного развития.

Ибо, прежде всего, важны эти моменты. На примере греческой, италийской античности можно еще, в частности, доказать, как изменялись этнографически суровые племена пастухов и землепашцев лесистых гор, как они вместе с появлением на своей земле чужих растений и животных сами приобретали новый тип. Только при соприкосновении с перенаселённым Египтом в греческий мир пришла чума, только после открытия Америки пришел в Европу сифилис. И лишь в наше столетие англо-индийский импорт принес в китайский мир опиум и вместе с ним ужасное опустошение.

300

Приведённых примеров достаточно, чтобы показать, как изменяется данное природой genus homo и окружающая его природа в движении истории, т. е. в труде рода человеческого.