1. Предмет и задачи

В отечественной историографии XIX века действовало несколько школ или направлений: в области российской истории так называемая «скептическая школа» (первая половина XIX в.) (основатель – М.Т. Каченовский (1775-1842), ректор МГУ с 1837 года); «государственная школа» (вторая половина XIX в., основатель Б.Н. Чичерин), к ней примыкал и С.М. Соловьев (1870-1879 гг.), автор знаменитой 29-томной «Истории России с древнейших времен».

Вполне понятно, что всеобщая история начала преподаваться и изучаться в России значительно позже, чем родная история, а новая история – лишь во второй половине XIX века.

Однако, несмотря, так сказать на позднее время университетского преподавания и изучения проблем новой истории стран Запада в России, и в этой области действовали различные школы. Самой знаменитой из них была «Русская историческая школа» или, если использовать французский термин, «École russe».

Научная школа Н.И. Кареева по новистике.

Марксистская школа советской историографии.

Либерально-буржуазная школа в современной России.

Предмет предлагаемого вам специального курса и будет «École russe», т.е. та группа выдающихся русских историков во главе с Н.И. Кареевым, И.В. Лучицким, М.М. Ковалевским, которая поставила русскую науку истории Запада (новое время) на уровень европейских исследований, и по отдельным проблемам (истории крестьянства) и превзошла его.

Пунктирно коснемся каждой из названных школ (кроме École russe, поскольку ей посвящен предлагаемый специальный курс). Начнем со скептической школы.

Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885), один из «отцов» русской государственной юридической школы. Либеральный деятель, участник подготовки реформы 1861 г., автор одного из первых проектов отмены крепостного права, в котором предусматривалось помещичье землевладение и сохранение самодержавия.

Профессор С.-Петербургского университета по юриспруденции. Западник. Близок был к Т.Н. Грановскому.

Один из основателей «государственной школы».

Василий Иванович Сергеевич (1832-1910), историк русского права, глава «государственной школы» в России. Профессор, ректор СПб. Ун-та.

Написал:

[1] Вече и князь. Русское государственное устройство и управление во времена князей Рюриковичей (1867). [Магист. диссерт.].

[2] Задачи и методы государственной науки (1871). [Доктор. диссерт.]

Рассматривал Древнерусское государство как результат договорных отношений между князем и вече.

В.И. Корецкий назвал Сергеевича главой государственной школы в России (См.: СИЭ. Т.12. М., 1969. С. 800).

École russe как малоизученный историографический факт. Его составляющие: основатели и работники школы, их труды (т.е. исторические сочинения). Методология этих трудов. Проблематика их исследований. Техника исторических исследований ученых, принадлежащих École russe. Историчность школы.

Взаимодействие École russe с отечественными и зарубежными историческими школами. Значение École russe в отечественной и зарубежной историографии стран Запада.

Все это является предметом специального курса. Его предмет определил и задачи специально курса.

Задачи специального курса:

• Определить самое понятие «научная школа в историографии» применительно к École russe;

• Определить время возникновения École russe, основные этапы ее формирования и хотя бы пунктиром обозначить ее традиции, сохранившиеся на сегодня;

• Проанализировать основные научные исследования предшественников École russe: а) историко-публицистические сочинения русских революционных демократов; б) М.Н. Петрова и В.В. Бауера; в) основателей (В.И. Герье и Н.И. Кареев), а также многочисленных работников École russe : И.В. Лучицкого, М.М. Ковалевского, П.Г. Виноградова, Е.В. Тарле и др. и показать их роль в развитии новой истории в России и СССР.

• Обозначить ту систему научных принципов и методов, которыми пользовались историки этой школы при исследовании исторических проблем. Короче: ответить на вопрос: Какова была их исследовательская лаборатория?

• Раскрыть то новое, что внесли русские историки École russe в изучение новой истории в сравнении с западноевропейскими учеными (не забудем, что русские историки этой школы выступали иногда в качестве учителей западноевропейских историков);

• Раскрыть значение École russe для западноевропейской и отечественной историографии;

• Остановиться на том, как в настоящее время восстанавливается человеческий и научный облик ученых историков, принадлежавших к École russe.

Эти задачи будут решаться на основе анализа источников специального курса и историографической литературы.

2. Источники спецкурса

Источниковый материал специального курса можно распределить на несколько блоков (или пакетов):

Первым «пакетом» с источниками стали труды русских ученых, входивших в École russe (см. раздел II Списка источников и литературы программы).

Подбирая и анализируя материал специального курса, мы кое-что обнаружили и в иностранной литературе по тем проблемам, которые разрабатывала École russe.

Вторым «пакетом» послужили труды иностранных историков (А. Токвиля, Ж. Жореса, А. Олара, А. Сэ и др.). Эти источники позволили выяснить, во-первых, насколько объективнее, правильнее анализировали и описывали русские историки те проблемы, которых касались вышеназванные историки Запада, и, во-вторых, получить оценки русских исследователей со стороны ученых Западных стран.

В качестве третьего «пакета» источников выступили историографические статьи «основателей» École russe в западноевропейских журналах и сборниках, прямо касающиеся École russe. В данном случае я имею в виду два больших историографических обзора Н.И. Кареева об изучении истории Франции в России: один охватывает обзор российской историографии с последней четверти XIX века до начала 20-х годов прошлого столетия (этот обзор опубликован в сборнике «История и историки за 50 лет» (1876-1926). Париж, 1927. С. 341-370), а другой – с 1911 по 1930-е гг. (он опубликован во Французском журнале Revue historique moderne, 1931, sept.-oct. Р. 369-389).

Эти два больших обзора Кареева, предназначенные для французского читателя, дают много нового и русскому читателю. Во-первых, в них дается история формирования «русской исторической школы», называющаяся ее основателями и работками, указываются хронологические рамки (с 70-х годов XIX века до конца 20-х годов XX века) и т.д.

Во-вторых, определяется проблематика École russe. Не только история крестьянства Франции, история ВФР, но история рабочего класса, классовая борьба и т.д.

Четвертый блок – это изобразительные источники. Они представлены в книгах: А.А. Чернобаев. Историки России. Иконография. М., 2008; М. В. Лучицкая. Мемуары. М., ИВИ РАН, 2003. [4 фото: Лучицкие, П.Л. Лавров, М.М. Ковалевский].

Если первый блок источников École russe, включающий 4 пакета, назовем основным, то имеется вдобавок к нему еще второй блок. Назовем его вспомогательным, поскольку литературные его источники позволяют нам сравнивать, сопоставлять различные суждения, оценки, выводы и тем самым находить историческую правду.

К ним отнесем труды основателей материалистической теории истории К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина о самой школе и ее работниках. Они следили за развитием исторической науки в России, видели ее достижения и недостатки. Они были лично (или заочно) знакомы с некоторыми учеными École russe. О трудах Н.И. Кареева, М.М. Ковалевского они, их анализируя, давали прямые оценки.

Особенно ценно для нас два больших письма Ф. Энгельса: одно Евгении Паприц от 26 июня 1884 г. (т. 36), в котором друг Маркса говорил «об исторической и критической школе в русской литературе», другое – к Карлу Каутскому от 20 апреля 1889 г. (т. 37), в котором особенно подробно и положительно оценивается один из лучших трудов Н.И. Кареева.

- письмо Марксу и Н.Ф. Даниельсону от 19 сентября 1879 года (т. 34).

В.И. Ленин в своих работах давал оценку политических и методологических взглядов Н.И. Кареева, М.М. Ковалевского, П.Г. Виноградова. В своей кремлевской библиотеке В.И. Ленин имел, пользовался и даже констатировал труды историков École russe (в частности, Н.И. Кареева), что свидетельствует о научном отношении Ильича к представителям русской либерально-буржуазной историографии.

Теоретические положения классиков марксизма, их оценки были нами бережно взяты на вооружение и послужили основой специального курса.

3. Историография Ecole russe

Какова же - кратко – историография проблем спецкурса? Сам термин «Ecole russе» принадлежит французскому историку и политическому деятелю Ж. Жоресу (1859 - 1914) (См. Т.1, 1977, С. 391). Высказывание Жореса прямо относится к Ecole russe.

Но вообще вопрос о школах в исторической науке России ставился задолго до Ж. Жореса.

Первым это сделал В.С. Иконников в своей монографии 1871 г. Через 15 лет (1886 г.) Милюков нечто сходное написал о юридической школе в русской историографии.

Переходя к историографии Ecole russe, отметим, прежде всего, что это направление русской исторической мысли в отличие от «скептической школы» и «государственной школы», о которых имеются давно написанные специальные исследования¹, вопросы же Ecole russe начали специально исследоваться сравнительно недавно. Не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что сам термин Ecole russe был малоупотребляем. Укажем, что в СИЭ и БСЭ термин «Русская историческая школа» не раскрывается, тогда как о «скептической» и «государственной школах» имеются отдельные статьи и монографии.

Говоря далее об изучении Ecole russe у нас и в зарубежной историографической мысли, хочу сразу же определить свой подход к этому: я буду говорить далее только о работах, специально посвященных Ecole russe, оставляя без внимания все опубликованное, в котором о русской школе есть лишь упоминания.

В советское время впервые написал и воспроизвел сам термин Ecole russe Н.И. Кареев в своем четырехтомнике «Историки французской революции» (Л., Т.1-3, 1924-1925;Т.4, Сыктывкар, 1998). Это им сделано в томе 3 «Изучение Французской революции вне Франции» (Л.,1925), в специальной главе XV, названной «Русские историки» (с.146 - 297). Читаем: «Недаром французские историки, - знакомые, впрочем, только с частью этой литературы, - говорят о существовании «русской школы» (ecole russe) в деле изучения их великой революции, придавая самой «школе» при том большое научное значение.

Особенностью этой «школы», - продолжал Кареев, - если уж употреблять такой термин, в том, что она занималась именно не столько общими построениями истории революции, сколько частными исследованиями и вместе с тем экономических явлений.

Автор настоящего историографического обзора, - мемуарировал Кареев, - сам принадлежит к этой школе, и даже был одним из первых ее работников, сделав французскую революцию предметом своих специальных изучений»² (Выд. мною, - В.З.). после этих верных наблюдений одного из «работников» Ecole russe наступило почти четвертьвековое молчание, которое прервал в 1957 г. самобытный и скромный русский историк, член-корреспондент АН СССР А.В. Ефимов в своей статье «Изучение в СССР новой истории за сорок лет (1917 - 1957)» (Вопросы истории. 1957,№10. С. 201 - 220). «Принято считать, - писал А.В. Ефимов, - что в 70-90х годах XIX в. сложилась «русская школа» историков аграрных отношений во Франции; причем имеется в виду группа известных ученых во главе с Н.И. Кареевым, И.В. Лучицким и М.М. Ковалевским. Это распространенное представление требует, однако, корректива. Так называемая «русская школа» исследовала более широкий круг вопросов, чем предпосылки Французской революции XVIII в. в аграрном строе Франции. Все представители этой школы, занимавшиеся преимущественно аграрными отношениями, - Кареев, Лучицкий, Ковалевский, - писали также и об истории промышленности. В свою очередь, Е.В. Тарле, изучавший главным образом историю промышленности и рабочего класса во Франции, создал оригинальное исследование и по истории сельскохозяйственных рабочих во Франции… Академик П.Г Виноградов дал ряд работ крупнейшего значения по истории аграрного развития Англии и Италии. Академик Ф.И. Успенский изучал аграрные отношения в Ирландии, Н.В. Молчановский – историю прусской промышленности XVIII в., И.И. Янжул – проблему английского фритредерства XIX в., П.П. Митрофанов – проблему «просвещенного абсолютизма» в Австрии.

Мы можем, - заканчивает свои размышления А.В. Ефимов, - говорить не только о русской школе аграрных отношений Франции, но и о русской школе историков экономического развития Западной Европы»// Изучение в СССР новой истории за сорок лет (1917-1957)// ВИ. 1957. X. 201-220. Содержательный отрывок А.В. Ефимова об Ecole russe, полностью приведенный из его статьи, не вызвал у отечественных историографов никакого отношения – ни положительного, ни отрицательного, ни дискуссионного. Время шло. Часы истории после публикации статьи Ефимова отстукали 19 лет. На сентябрь 1976 г. Научный совет по истории исторической науки при отделении истории АН СССР запланировал в г. Калинине (ныне Тверь) провести Всесоюзную конференцию преподавателей историографии высших учебных заведений СССР. Она состоялась 14-16 сентября 1976 г. в Калининском государственном университете. В работе конференции приняли участие 230 специалистов в области истории исторической науки из 66 городов, 11 союзных и автономных республик. В их числе был и автор этих строк, выступивший с сообщением «О «русской школе» новой истории стран Запада (к постановке вопроса о понятии исторической школы в историографии)», в котором обосновал, что «Научной школе, по-видимому, должны быть присущи по крайней мере три основных признака: во-первых, методологическая основа научной школы; во-вторых, особенности ее проблематики; в-третьих, единство техники обработки источников» ³. Скажу, что впервые в историографии столь четко и концептуально были сформулированы понятийнообразующие признаки такого базового понятия, каким является научная школа в истории исторической науки. Как сейчас можно – дело пошло: за 12 лет (с 1998 по 2000 г.) одна за другой вышли три монографии, посвященные отдельным аспектам Ecole russe. Назовем эти монографии.

Мягков Г.П. «Русская историческая школа»: методологические и идейно-политические позиции» Казань. Изд-во КГУ. 1988.- 200 стр.

Погодин С.Н. «Русская школа» историков: Н.И. Кареев, И.В. Лучицкий, М.М. Ковалевский» Спб. Изд-во СПбГУ. 1997.- 380 стр.

Мягков Г.П. «Научное сообщество в исторической науке: опыт русской исторической школы». Казань, Изд-во КГУ. 2000. – 298 стр.

Мне надобно еще остановить ваше внимание на спорных и невыясненных вопросах Ecole russe. Ни одному из упомянутых авторов не удалось сколь – либо четко установить временные границы «жизни» школы, как и наметить основные этапы ее истории.

Г.П. Мягков назвал Грановского «предшественником школы». Значит ее истоки – 40-50е гг. XIX века. Г.П. Мягков завышает заслуги Грановского как предшественника школы, и не пишет о С.М. Соловьеве.

Вот свидетельство на этот счет В.И. Герье: «По смерти Грановского и Кудрявцева он (Соловьев – В.З.) стал в университете главным представителем исходившего от них предания и был в нем центром для людей, особенно дороживших этим преданием»⁴.

Конец «школы». Все кто касался этой проблемы – Адо, Олива, Г.П. Мягков, - солидарны: школа была разгромлена в три года: 1929 – 1931 гг. в связи с известными событиями в СССР.

Это не совсем так. Организационно – да, но методологически и методически она продолжала скрытно «работать» в исследованиях Я.М. Захера (ум. в 1963 г.), В.В. Бирюковича (ум. в 1954), Е.Н. Петрова (погиб в блокадном Ленинграде), Н.П. Соколова (ум. в 1979 г.) и их учеников. Традиции школы в настоящее время возрождаются.

Эти две проблемы спорные. Третья – состав «работников» школы. Состав Ecole russe возможно трактовать в широком смысле (именно так делает А.В. Ефимов) и в узком смысле, который требует включать в число «работников» школы лишь историков, изучавших аграрные отношения прежде всего во Франции (Кареев, Лучицкий, Ковалевский).

Перехожу к проблематике еще никем не поставленной, и, стало быть, невыясненной – этапы в истории школы и взаимодействие русских научных школ между собой и с зарубежными школами. Принцип историзма – генеральный в исторических исследованиях. Он требует от ученого на все смотреть как на развивающиеся явления в тесной связке с эпохой.

Какие же этапы прошла школа? Первый. От 50-60х годов XIX в. до 1879 г. Это время ее самоопределения.

Второй. От 1879 до 1917 г. это время ее апогея, «отпочкование» от нее дочерних школ ( в том числе школы по новистике Н.И. Кареева в СПб университете и по другим эпохам всемирной истории).

Третий. 1917 – начало 50х гг. XX в. Это этап вынужденного угасания школы, ее организационного разгрома, ухода из жизни ее последних представителей, подточенных не столько временем, сколько политической непогодой.

Четвертый этап. От середины 50х годов XX века до 2011 г. Это время вывода «работников» Ecole russe из густой тени времени на всеобщее, так сказать, обозрение. Это делается путем создания диссертационных и монографических исследований и о самой школе и – самое главное – о ее работниках. «Ждут»своей очереди П.П. Митрофанов, Я.М. Захер, Н.П. Соколов. «Дождались» -