63. Проблемы демократизации в постсоветском и российском контексте.

Устойчивый интерес к демократизации в российской науке обнаруживается на рубеже 1980-1990 гг. и объясняется теми процессами, которые протекали в СССР, а затем и на постсоветском пространстве. Спустя десятилетие можно выделить два практических результата в развитии данного интереса к проблеме. Во-первых, были опубликованы и стали обсуждаться базовые фундаментальные наработки зарубежной науки, по преимуществу западной. Сегодня с такими именами, как Роберт Даль, Данкварт Растоу, Адам Пшеворский знакомятся уже больше студенты, а не специалисты. Широкую известность и резонанс в среде ученых получили идеи волн демократизации С. Хантингтона, Р. Дикса, Ф. Шмиттера. Таким образом, появилась возможность межнационального диалога политологов. Во-вторых, одновременно с этим появляются попытки отечественных авторов построить интегральную схему, модель процесса демократизации. В работах О.Г. Харитоновой, А.П. Цыганкова, А.Ю. Мельвиля был собран первичный необходимый материал для анализа проблемы, выделены фазы процесса демократизации - либерализация, собственно демократизация, консолидация демократии, сформулирован базовый спектр проблем изучения, определен базовый “пактовый” вариант транзита. Но уже в этих первых работах, изначально нацеленных на суммирование общей логики демократизации, большое внимание было уделено особенностям демократического перехода. Так, стали говорить, что даже в рамках одной третьей волны демократизации, начавшейся в 1970 г., можно выделять южно-европейский, восточно-европейский и латиноамериканский варианты демократических транзитов. Особое внимание акцентировалось на том, что результаты демократического перехода не предопределены. Не только либерализация политического режима и экономики, но и сама демократизация не являются гарантиями устойчивости демократии. В последние два года отечественные аналитики все больше говорят об особенностях российского варианта демократического перехода. Причем сам разговор все больше отходит от единой сквозной темы демократизации в сторону анализа различных аспектов дифференцированных проблем. Иначе говоря, сегодня и в научном, и политическом дискурсе не идет речь о демократизации в том смысле, в каком большинство россиян представляло себе этот процесс десятилетие назад как цель, способ решения многих социальных проблем. Мы вообще не можем говорить о демократизации как о едином понятии. Она оказывается внутренне многомерной. Напротив, любой серьезный диалог здесь возможен в рамках обсуждения отдельных тем. Уменьшение частоты использования термина "демократизация" сегодня не всегда значит и рост непопулярности понятия. По существу сегодня впервые начинается отделение вопросов собственно демократизации от круга проблем посткоммунистического развития. Термин "посткоммунизм" оказывается более емким и с функциональной и со структурно-региональной точек зрения. За счет слияния данных составляющих в свое время стали появляться и разговоры о нелиберальной и управляемой демократиях. Отчасти возникновение этих проблем связано с тем, что современная социально-политическая система в России может быть описана с различных сторон. Например, как элемент единой демократической волны, или с точки зрения распада единой империи, как переход от плановой модели экономики к рыночной, как процесс становления новых форм национальной государственности, становления национального уровня идентичности в обществе и как внутреннюю демократизацию жизни в стране по отношению к советской эпохе. Все эти процессы неоднородны, хотя и взаимосвязаны. Поэтому термин "постсоветское", применительно к СНГ, или в более широком контексте "посткоммунистическое" развитие не является синонимом процесса демократизации в функциональном смысле.

В пространственно-структурном смысле особенности российской демократизации опять напоминают о ее месте между Европой и Азией. С одной стороны, российский вариант демократического транзита ни в коей мере не напоминает современный китайский опыт трансформации, в котором либерализация и реформирование экономики по существу заменяют демократизацию в политике. С другой стороны, мало общего имеет российский вариант и с восточноевропейским, в котором демократизация началась с построения новых политических институтов и процедур и лишь затем изменения достигли экономики. В этом смысле, одной из едва ли не банальных особенностей российской демократизации можно считать одновременное создание институтов демократической власти и формирования основ рыночной экономики. В результате, строительство демократических институтов оказалось заторможенным и растянутым по времени, а экономическое реформирование до сих пор не имеет отлаженной связи с обществом и прочных институтов государственной поддержки предпринимателей. Отмеченные внутренние особенности российского варианта демократического транзита создают и ряд внешних характеристик, объясняющих наличие разности подходов во взаимодействии с Россией и другими странами в стадии перехода со сложившимися демократиями. Эти разные стандарты не всегда можно назвать сотрудничеством, и не всегда они способствуют демократизации страны, но в целом определенная логика здесь есть.