2. Особенности современного международного права и его основные принципы

Современное международное право определяется юристами как «особая система прав, функционирующая в международной системе» (Курс международного права. 1989. С. 9), как «государственно-волевое явление; система юридических норм, регулирующих определенные об­щественные отношения», с указанием на ее обеспечение государствен­ным принуждением в необходимых случаях {Тункин. 1983. С. 26). Важно также уточнение, что «международное право есть совокупность прежде всего общепризнанных норм» (Блищенко, Солнцева. 1991. С. 106). Существенной особенностью современного международного права является его тесная связь с зародившимся в Европе внутригосу­дарственным правом, основанном на принципе суверенитета. В госу­дарстве, призванном защищать своих граждан от индивидуальных и групповых нарушений их безопасности, существует потребность уста­новления и поддержания социального порядка. Эта потребность привела к выработке объективных правил, содержащих четкие указания на то, какие поступки членам общества разрешены, а какие запрещены, что им можно делать, а что нельзя. Параллельно вырабатывались столь же объективные процедуры применения этих правил. Государство дли­тельное время оставалось единственным «мотором» этого механизма, поскольку оно имело монополию на осуществление принуждения в качестве неотъемлемого свойства суверенитета, дававшего ему исклю­чительность компетенций на своей территории. Это не значит, что все Нормы непременно исходили от государств. В недрах общества также Рождались некоторые обычаи. Кроме того, источником правовых норм выступали соглашения и обязательства, принятые между людьми. Но именно государство было гарантом действенности и возможности при­менения всех правил независимо от источника их происхождения. Именно государство фиксировало иерархию правил посредством

«юридического порядка». Если государственная власть была автори­тарной, этот порядок подлежал критике. Но при этом не переставал оставаться порядком (подробнее об этом см. СкетИИет-Оепётеаи. 1999).

И сегодня основными субъектами международного права являются прежде всего существующие государства, государства в стадии станов­ления, МПО, некоторые государствоподооные образования (вольные города, Ватикан и др.) (Тункин. 1983. С. 27). Вместе с тем в последние годы состав субъектов международного права расширяется, и в него сегодня вводят уже не только ряд НПО, транснациональных образо­ваний, но/и отдельные граждане..Это является одним из важных про­явлений демократизации современных международных отношений.

Действительно, 80-е гг. XX в. ознаменовались широким распро­странением либеральной демократии в мире, которое продолжается и сегодня. В эти годы произошло падение военных режимов в Латинской Америке (Аргентина, Бразилия, Чили) и Азии. (Филиппины), начались демократические преобразования в Южной Корее, Тайване, де­мократические выборы прошли в ряде африканских стран к югу от Сахары (Мали, Буркина-Фасо и др.). Бурные перемены в Восточной и Центральной Европе — начиная с «перестройки» и падения Берлинской стены, обретения странами бывшего «советского блока» возможности самостоятельно выбирать свою судьбу и кончая достижением бывшими республиками СССР независимости — также вписываются в эту общую тенденцию. В то же время именно в Восточной и Центральной Европе, вероятно, наиболее выпукло проявляются противоречия как самой идеи либеральной демократии, так и международного права, которое издавна является ее неотъемлемым спутником.

В соответствии с либеральной идеей между демократическими го­сударствами, использующими для разрешения возникающих между ними разногласий и споров прежде всего политические средства (пере­говоры, посредничество, международный арбитраж и т.п.), практически немыслимы вооруженные конфликты, а тем более войны. Для вышеназванных государств характерны осуждение ксенофобии, со­блюдение прав человека и национальных меньшинств на своей терри­тории, отсутствие притязаний на территории соседних государств и т.п. Чего нельзя сказать о «молодых демократиях» на пространстве бывшего СССР, в том числе и о государствах, присоединившихся к Европейской конвенции по правам человека, международным правовым обязательствам и встречающих благожелательную поддержку со стороны Запада. Например, дискриминационные законы в отношении национальных меньшинств (Эстония, Латвия), нарушения прав человека остаются практически без каких-либо серьезных международно-правовыхпоследствий. Все это питает сомнения в действенности норм

международного права, в возможности правового решения проблем, возникающих в отношениях между независимыми государствами, дает аргументы сторонникам «символического» значения права для функ­ционирования международных отношений.

По мере того как зарождалась и становилась все более тесной связь права и демократии, отраженная термином «правовое государство», государство утрачивало свою исключительную роль в установлении и поддержании юридического порядка. Подчиняясь заранее установлен­ным правилам или высшим принципам (разделение властей, осново­полагающие конституционные нормы или международные договоры), государство соглашается на ограничение своей власти. Это необходимое условие демократии. Вместе с тем оно недостаточно, так как демократия не сводится к институциональным механизмам, а представляет собой постоянный, непрекращающийся поиск процедур привлечения всех граждан к выработке механизмов принятия решений и участию в них.

Другой стороной указанного феномена стало добровольное делеги­рование государствами части своих компетенций межправительствен­ным организациям — процесс, который получает ускорение после 1945 г. Даже право вести войну было передано ООН через механизм коллективной безопасности. Регулирование торговых отношений перешло иод контроль ВТО; уровень государственного дефицита стран зависит от МВФ, а для некоторых из них — от ЕС (см.: Моп(Ьпа1. 2000). Все это вносит изменения в содержание традиционного суверенитета государства.

Наиболее сильные экономические акторы серьезно теснят государ­ства в сфере осуществления тех функций, которые препятствуют фи­нансовым и коммерческим интересам этих новых игроков междуна­родной сцены. Характерный пример этого — Многосторонний договор по инвестициям (ЛМ1), разработанный в рамках ОЭСР. Как показывает руководитель НПО «РиЪпс Сшгеп С1оЬа1 \Уа1сЬ» Лори М. Уэлэк (Ш'аНаск. 1998), АМ! фундаментально отличается от других междуна­родных договоров тем, что в нем за международными предприятиями и инвесторами резервируются права, а за правительствами — обяза­тельства. Механизмы АМI предоставляют каждому иностранному предприятию или инвестору право оспорить почти любую политику или деятельность государства (например, существующие в нем фискальные меры в области окружающей среды, трудовое законодательно или правила защиты потребителя) как представляющие потенциальную угрозу для прибылей. АМI трансформирует властные отношения в современном мире, подчиняя директивам мультинационалий Множество тех функций, которые в настоящее время осуществляются государствами, включая применение международных договоров. Что касается применения положений, то АМ! дает частным предприятиям и инвесторам те же права и тот же статус, что и национальным прави­тельствам, в частности, право преследовать государства в судах по своему выбору. Примером стали действия швейцарской фирмы МООА в 2000 г. в отношении российского правительства: арест счетов посольства РФ во Франции, задержание российского парусника «Седов» в Гавре. Фактически подобные действия транснациональных фирм являются нарушением международного права, маскируемым под юридические нормы. Передавая свои разногласия с государством в арбитраж, они обнаруживают склонность не столько к строгому применению международного права, сколько к заключению сделки (см. там же).

Специалисты подчеркивают, что в экономической и финансовой сферах международное право оказывается особенно малоэффективным, а безнаказанность просто вызывающа. Преступления в них не подлежат никакому международному суду, а национальные суды не терпят ограничений своих действий. Что касается сферы международной торговли, то создание ВТО как органа, регламентирующего возни­кающие здесь споры, было расценено как позитивный шаг вперед, про­движение по пути правового регулирования взаимодействий госу­дарственных и негосударственных субъектов. Однако на деле это продвижение можно отнести только к тем сделкам, которые не затра­гивают США. Соединенные Штаты, сохраняя соответствующий раздел (кирег 301) своего внутреннего законодательства, касающегося международной торговли (Тгайе Ас!), оставляют за собой свободу при­бегать к односторонним санкциям в тех случаях, когда, с -их точки зрения, имеется угроза их национальным интересам. Этот пример красноречиво показывает преждевременность вывода о господстве права в современных международных отношениях. Господство между­народного права может иметь место только в случае всеобщего ха­рактера существующих норм, отсутствия каких-либо исключений (СИетННег-Оепйгеаи. 1999).

Приведенный выше пример свидетельствует и о том, что процесс трансформации содержания государственного суверенитета более сложный, чем его трактуют. Вопреки широко распространенным ут­верждениям, что этот процесс — просто «подрыв», «утрата» прежнего содержания, он не является таковым, а тем более он не ведет к «посте­пенному исчезновению» государственного суверенитета. Во-первых, само по себе делегирование некоторых традиционных внутренних функций государства в компетенцию международных организаций яв­ляется не отрицанием суверенитета, а проявлением одного из важней­ших его принципов — принципа суверенного равенства (подробнее об

этом см: Орджоникидзе. 2000). Во-вторых, процесс трансформации со­держания государственного суверенитета проходит при активном со­участии государств, которые видят в нем возможность интегрироваться в общемировые экономические процессы и тем самым сохранить и продвинуть свои национальные интересы в условиях глобализации. В-третьих, «подрыв суверенитета» касается прежде всего так называемых слабых государств и в конечном счете представляет собой новое проявление борьбы государственных интересов на международной арене в условиях появления на ней новых мощных экономических и финансовых акторов — транснациональных корпораций, фирм, банков и т.п. В-четвертых, «размывание суверенитета» не доходит до отмены репрессивных возможностей государства.

Сила и слабость международных организаций и, соответственно, эффективность международного права, его власть над государствами в решающей степени зависят от самих государств, главным образом, — от великих держав. Так, уже в июне 1945 г. в рамках ООН была основана международная судебная власть — Международный суд с место­пребыванием в Гааге. Его функции состоят, во-первых, в разрешении в соответствии с международным правом юридических споров, пере­данных на его рассмотрение государствами, и, во-вторых, вынесение консультативных заключений по юридическим вопросам, переданных ему уполномоченными на то международными органами и учрежде­ниями. Однако его компетенция остается достаточно ограниченной. Во-первых, она касается только юридических споров между государствами и исключает из этих споров граждан, народы без государств, МПО и НПО. А во-вторых, она относится только к тем-государствам, которые официально признали авторитет Международного суда в уре­гулировании споров, которые могут возникнуть между ними. Между тем до настоящего времени из 188 стран — членов ООН только .58 принимают его компетенцию. Из постоянных членов Совета Безопас­ности его признает только Великобритания. При этом государства, признавшие компетенции Международного суда, сопроводили свое признание многочисленными ограничительными условиями. Поэтому международная судебная власть находится на эмбриональной стадии: именно недостаток компетенции помешал Международному суду при­нять к рассмотрению обращение Югославии в 1999 г., требовавшей принятия срочных мер по прекращению бомбардировок НАТО, которые велись в нарушение норм международного права. Рассматривая эту проблему, М. Шемийе-Жандро ставит риторический вопрос: какой суд возьмется преследовать, например, израильское руководство за Распространение израильских поселений в Иордании, которое запре­щено четвертой Женевской конвенцией? Ведь 49-я статья этой Кон­веиции гласит: «Оккупационная держава не может осуществлять де­портацию или размещение части своего собственного гражданского населения на оккупируемой ею территории». И какой суд способен привлечь к ответственности руководство Атлантического союза за ущерб, причиненный гражданским лицам в Югославии натовскими бомбардировками? (СкетПИег-Оепагеаи. 1999). Ответ очевиден: в от­сутствие воли великих держав международное право не может быть эффективным и в полной мере отвечать своему предназначению. По­ложение осложняется и коллизией между основными принципами международного права, их несбалансированностью.

Основные принципы международного права

Под основными принципами международного нрава понимаются его наиболее широкие и важные нормы, в которых выражается его главное' содержание и характерные черты и которые обладают высшей, импе­ративной юридической силой (Курс международного права. 1989. Т. 2. С. 5). Основные принципы современного международного права за­креплены в ряде документов наиболее авторитетных международных организаций и форумов, в частности, в Уставе ООН, в Декларации о принципах международного права 1970 г., в Заключительном Акте Со­вещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. (поэтому их называют иногда «Хельсинкским декалогом»). Как правило, в меж­дународных актах речь идет о следующих десяти принципах: суверен­ном равенстве государств; неприменении силы и угрозы силой; неру­шимости границ; территориальной целостности государств; мирном урегулировании споров; невмешательстве во внутренние дела; уважении прав человека и основных свобод; равноправии и праве народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничестве между государствами; добросовестном выполнении обязательств по международному праву (см.: там же. С. 19). Их функции состоят,в закреплении и охране устоев системы международных отношений, содействии ее нормальной жиз­недеятельности и развитию, а также в обеспечении приоритета ооше-человеческих интересов и ценностей — мира и безопасности, жизни и здоровья, международного сотрудничества и т.п.

Основные принципы международного права носят исторический характер, т.е. в них закрепляются основные права и обязанности госу­дарств применительно к потребностям существующего этана и состо­яния международных отношений. Их значение и роль в регулировании международных отношений нельзя абсолютизировать: как показывае практика, эти принципы нередко игнорируются, оставаясь, по сущест­ву, благими пожеланиями. Вместе с тем было бы ошибкой отрицать «побое влияние принципов на характер межгосударственного взаимо­действия.

Несмотря на многочисленность, легко заметить, что содержание принципов пересекается, они так или иначе перекликаются друг с дру­гом. Поэтому в системе основных принципов международного права могут быть выделены три группы: 1) принципы, формулирующие по­ложения о равенстве субъектов международных отношений; 2) прин­ципы, настаивающие на их независимости; 3) принципы, направленные на мирное урегулирование межгосударственных противоречий.

В первую группу входят нормы, в которых отражается одна из наи­более древних и фундаментальных идей, касающихся международно-правового регулирования взаимодействия государств. В Уставе ООН она формулируется следующим образом: «Организация основана на принципе суверенного равенства всех ее Членов» (ст. 2, § 1). Этот принцип проявляется в положениях о равноправии и праве народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничестве между государствами; добровольном выполнении обязательств по международному праву. Он получает дальнейшее развитие также в принципах иммунитета, взаимности и недискриминации (МагНп. 1982. Р. 107—111). Согласно первому из перечисленных выше положений, государство не может быть подчинено законодательству другого государства (иммунитет юрисдикции); его представители обладают правом неприкосновенности на территории другого государства (дипломатический иммунитет). Второе положение нацеливает субъектов международного права на прагматическое поведение: речь идет о равенстве обязательств в кон­кретных областях взаимодействия, например в торговле, культурных обменах и т.п. Наконец, в третьем положении речь идет о так называ­емом негативном обязательстве, когда права или выгоды, признаваемые за одним субъектом международного права, должны быть гаран­тированы и другому.

Вторая группа включает такие принципы, как невмешательство; Иеруцшмость границ; территориальная целостность. Являясь предметом особой озабоченности и постоянных напоминаний, они в то же ^вРемя не менее часто нарушаются, чем принципы первой группы. Это ^в полной мере может быть отнесено и к принципам третьей группы (Нецр_{именение} шлы _или угрозы силой; мирное урегулирование спо-Р°в; соблюдение прав человека).

Одним из основополагающих принципов международного права является принцип соблюдения прав человека и основных свобод, со­вершенно очевидно превращающийся в последние десятилетия (Все-°Щая декларация прав человека была принята в 1948 г.) в самостоя­тельную тему, оказывающую возрастающее влияние на международные отношения. Именно в силу этой причины данная тема длительное время оставалась одной из наиболее заидеологизированных, использовалась как орудие конфронтации между «Западом» и «Востоком». В то же время она и сегодня служит достаточно красноречивой иллюстрацией, демонстрирующей противоречия и двусмысленности, свойственные международному праву в целом.