1.2. Чему не учили в юридическом вузе

Право как достижение общественной мысли является универсальным регулятором человеческих отношений. Роль права все более и более возрастает. С этими утверждениями спорить вряд ли возможно.

Однако право имеет ценность тогда, когда оно может быть реализовано. Само по себе издание самого лучшего закона не гарантирует его исполнение и применение. Вынесенное судом решение может остаться неисполненным.

Кроме того, не все сферы могут быть урегулированы правовыми нормами. Вспомним, например, предмет регулирования семейного права - нельзя обязать супругов любить друг друга. Нельзя в отношении девушки, опоздавшей на свидание, применить неустойку. Нельзя заставить соседа со второго этажа здороваться, а бабушку не ругать свою собаку. Нельзя заставить работника иметь не связанные с работой мысли и т.д.

Однако даже в урегулированных правом отношениях возникают сложности, выходящие за рамки парадигмы правового регулирования.

Вот несколько примеров из личного опыта автора. При работе в юридическом отделе местной администрации обнаружился конфликт между органами местного самоуправления с одной стороны, целью деятельности которого является благополучие населения муниципального образования, и руководством градообразующего предприятия - с другой. Бизнес считал налоговую нагрузку чрезмерной в связи с завышенными ставками местных налогов и сборов и угрожал изменить место государственной регистрации, где налоговое бремя является "разумным". Для муниципалитета такое решение означало значительное снижение поступлений в местный бюджет. Парадигма правового регулирования не смогла ответить на вопрос: как заставить оппонента, обладающего дискретными полномочиями, выбрать необходимый вариант? <26>

--------------------------------

<26> Любопытно было обнаружить, что подобная проблема распространена не только в России. См. подробнее: Фишер Р., Юри У., Паттон Б. Переговоры без поражения. Гарвардский метод / Пер. с англ. М.: Эксмо, 2007. С. 138 - 140.

Работая в строительной организации крупного нефтяного холдинга, автору настоящей работы приходилось участвовать в переговорах о заключении сделок, когда контрагенты не желали исключать выгодные для их стороны условия или желали включать неприемлемые. В результате некоторые перспективные контракты так и не были заключены. Или еще пример. Работники не хотели считаться с экономическими трудностями организации и, по сути, сезонным характером работы. В результате приходилось с квалифицированными работниками расставаться, а вместо них принимать на работу не востребованных в других местах специалистов осенью, чтобы уволить их весной.

Защищая интересы филиала банка, приходилось сталкиваться с нежеланием, а в некоторых случаях невозможностью клиентов возвращать кредитные средства даже после вынесенного судебного решения и возбуждения исполнительного производства. После неоднократного предъявления исполнительных листов к взысканию соответствующая задолженность списывалась.

Осуществляя правосудие в качестве судьи арбитражного суда, приходится наблюдать, как иногда решение не устраивает не только проигравшую, но и выигравшую сторону. Оставление в силе вышестоящими инстанциями правосудного, справедливого и мотивированного решения не снимает недоумения - почему судебный акт не устраивает сразу обе стороны. Кроме того, нередки случаи (в частности, по корпоративным спорам), когда, несмотря на разрешение спора путем вынесения решения, через некоторое время на рассмотрение суда попадает другой спор между этими же сторонами - неудовлетворенная сторона желает реванша за полученное поражение. Стороны, выигрывая битву за битвой, в итоге обе проигрывают войну - уничтожая друг друга, они расчищают путь конкурентам или, нанося друг другу удары на поражение, уничтожают противника, но уже не могут и сами встать на ноги.

Таким образом, достижение интересов через реализацию парадигмы правового регулирования нередко не ведет к быстрой и эффективной защите прав и законных интересов, несмотря на высокую разработанность юридических конструкций.

Во время обучения автора в вузе альтернативе этого пути не обучали. В 90-е годы XX века восторжествовала абсолютизация судебной защиты через расширение судебной подведомственности. Это обстоятельство привело к лавинообразному увеличению судебных дел, судебная система стала развиваться экстенсивным путем - за счет увеличения количества судов и судей. Исходя из этого, возникла необходимость рассмотрения гражданско-правового спора с другой, нетрадиционной для парадигмы правового регулирования стороны.

Встречается мнение, что правовой спор является разновидностью спора - конфликтом. Так, Ю.С. Колясникова указывает: "Конфликт и спор - это практически синонимичные понятия. Отличие в том, что арбитражное процессуальное законодательство оперирует именно термином "спор". В связи с этим для досудебных споров, дел, в которых с позиции науки нет спора, предлагается использовать термин "конфликт", еще раз подчеркивая определенную условность избранного понятия и охват им не только споров, которые находятся на рассмотрении суда" <27>.

--------------------------------

<27> Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. СПб.: Наука, 1994. С. 314.

В связи с этим методологически необходимо ответить на два вопроса. Первый заключается в следующем: что первично-правовой спор или конфликт; что и чьей разновидностью является? Второй звучит так: если правовой спор является разновидностью конфликта, то распространяются ли на него характеристики конфликта, и наоборот? В частности, можно ли использовать при разрешении правового спора способы разрешения (урегулирования) конфликта?

Ответ на первый вопрос зависит от изначальной философской установки.

Размышляя в контексте изложенной выше парадигмы правового регулирования (напомним, правовое регулирование состоит из трех стадий: 1) регламентирование общественных отношений; 2) действие юридических норм; 3) реализация субъективных юридических прав и обязанностей), правовой спор всегда будет являться разновидностью конфликта с момента обращения заинтересованного лица за защитой нарушенных прав. При этом некоторые конфликты не будут правовыми спорами, так как, во-первых, некоторые отношения не урегулированы правом; во-вторых, до обращения в суд или в другой юрисдикционный орган правового спора нет.

Интересной является концепция правового спора Гегеля. Анализируя философию права Гегеля, И.А. Ильин пишет: "Важно не то, чтобы люди непрерывно справлялись с отвлеченными правилами и превращали свою жизнь в механическое подведение своих деяний под букву законов. Важно, чтобы в душах людей было живо и действенно "право само по себе" и чтобы законы точно и верно передавали содержание "всеобщей воли": тогда положительное право будет совпадать с естественным правом и "свободная воля" сохранит свою свободу. Люди должны не "бояться" права и рабствовать ему; но жить правом и в праве, зная его разумную сущность и свою собственную разумную природу" <28>.

--------------------------------

<28> Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. С. 324 - 326.

Однако "воля способна к неправде и преступлению потому, что она абстрактна, т.е. отвлечена или оторвана от своей всеобщей глубины, а следовательно, от "права самого по себе", и заполнена случайным и внешним содержанием... Сущность неправды и преступления состоит в том, что воля в своем существовании повергает себя в неправое состояние. Это означает, что "право само по себе" (т.е. правовой status воли) остается скрытым, эмпирически недейственным, лишь "по себе" сущим состоянием воли. Право не "является", т.е. не осуществляется; является и осуществляется не право. Разумная и свободная сущность воли, которая может иметь существование (Existenz) только в лице особенной, индивидуальной воли, оказывается оттесненной ею и замененной индивидуальным произволом. В результате явление Права (Erscheinung) превращается в видимость (Schein): произвол утверждает какое-то свое "особенное право", не соответствующее сущности, т.е. "праву самому по себе"... Есть три основных вида "неправды": ошибка, обман и преступление. Ошибка есть такая видимость права, которую человек добросовестно (unbefangen) принимает за настоящее, истинное право, за "право само по себе"... Обман есть такая видимость права, которую человек произвольно создает для того, чтобы выдать ее другому человеку за истинную сущность права... Преступление есть такая видимость права, которую человек насильственно и открыто поставляет на место "права самого по себе", в явное противоречие ему и в отмену его" <29>.

--------------------------------

<29> Там же. С. 325.

В связи с этим можно напомнить, что Гегель понимает сущность правового спора следующим образом: "Пребывая в качестве явления в сфере эмпирических конечных обстоятельств, воля запутывается в договорных недоразумениях и непредвиденных событиях и вступает в правовую коллизию с другой волей. Она утверждает свою правоту и приводит правовые основания (Rechtsgrunde); она признает и чтит "право само по себе" как истинное и всеобщее и ждет от него решения; она не желает ничего противоправного и не подлежит наказанию; напротив, она ищет право, стремится представить его себе, требует его как должного; она отрицает только правовые основания встречной воли и настаивает на своем, противоположном, особенном интересе. Таков гражданский спор. И если воля согласно допущению оказывается в состоянии ошибки и "неправды", она подчиняется правовому решению и остается свободною, ибо торжествует то, чего она сама искала и хотела, - "право само по себе". Ее неправда была в том, что она отстаивала свой особенный интерес, не совпадающий со всеобщею волею; этим она низводила "право само по себе", ибо ставила его в положение чего-то нереального, "должного", требуемого и лишь субъективно воображаемого, тогда как истинное значение его в том, чтобы быть всегда живою, реальною силою индивидуальной души" <30>.

--------------------------------

<30> Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. С. 324 - 326.

В рамках этой парадигмы любой правовой спор является внутренним конфликтом правонарушителя, где ошибку, обман или преступление свободной воли восстанавливают правовым решением или наказанием. Как справедливо замечает Э. Ватцке: "При этом пострадавший или жертва выступают лишь в качестве свидетеля, только лишь как вспомогательный материал в процессе доказательства. В центре судебного разбирательства находится не сам по себе конфликт между участвующими в нем лицами, а конфликт между правонарушением и действующими правовыми нормами" <31>.

--------------------------------

<31> Ватцке Э. Сравнение медиации и судебно-правовой практики с точки зрения теории познания. С. 30.

При этом данная концепция приведения конкретной воли в соответствие со всеобщей волей обоснована и применима в публичной сфере. В конфликтах частных лиц ее применение ограничено вопросами права, которые исходя из практики суда первой инстанции имеются не в каждом деле.

Анализ материального и процессуального права свидетельствует о том, что в отечественной правовой системе в силу господства парадигмы правового регулирования предполагается, что правовой спор является разновидностью конфликта.

Однако, по нашему мнению, правильнее признавать правовой спор замещением конфликта - переводом его в другую плоскость (правовую). После обращения в суд или иной юрисдикционный орган конфликт является тем же, но изложенным в юридических терминах.

Когда покупатель не может удовлетворить свои потребности и интересы купленной вещью, он переводит свои требования на юридический язык и говорит о некачественности товара. Прежний конфликт трансформируется, переводится в другую знаковую систему.

Правовой спор - это не часть конфликта или его разновидность. Это сам конфликт. В противном случае судебная система существует ради себя самой - разрешает споры, не разрешая конфликтов.

Приведем примеры, когда конфликт невозможно трансформировать в правовой спор, в частности, когда девушка опоздала на свидание (отношения не урегулированы правом). Иногда конфликт может быть трансформирован в правовую плоскость частично: развод супругов предполагает необходимость одновременного решения вопросов раздельного проживания, раздела имущества, содержания детей и участия в их дальнейшем воспитании, выборе или смене школы для ребенка, личной безопасностью каждого из супругов и т.д.

Кроме того, не учитывается, как правило, комплексный характер конфликта. Противостояние возможно на разных отраслях правовой системы. Встречаются ситуации, когда, по сути, один и тот же конфликт является предметом рассмотрения в арбитражном суде, суде общей юрисдикции, прокуратуре, милиции и т.д. Это связано с отраслевым характером права: вопросы о детях решаются в суде общей юрисдикции, раздел долей участия в бизнесе - в арбитражном суде, попытку сексуальных домогательств - в прокуратуре, самоуправство и побои - в милиции, а потом уже в суде. Разрешение каждого из указанных дел фрагментарно направлено на разрешение конфликта, который может от каждого из этих воздействий лишь разгораться.

Наконец, при трансформации конфликта может произойти потеря содержания. Неудовлетворенность соседей в межличностном общении приводит к спору о границах их владений и негаторным искам, которые решаются правовыми средствами. Однако первопричина остается нетронутой, в связи с чем тяжбы длятся годами.

Таким образом, когда конфликты не подпадают под парадигму правового регулирования или охватываются частично, они признаются полностью или в оставшейся части обычными межличностными конфликтами, разрешаемыми в рамках конфликтологии. Если же конфликт трансформирован в правовой спор, то его решают правовыми средствами. При этом, учитывая возможную потерю (изменение) содержания конфликта, нередки ситуации, когда разрешение правового спора не влечет разрешение конфликта.

Эту ситуацию можно образно представить следующим образом. Пока богатырь (читай - судья) пытается отрубить многоголовому дракону следующую голову, минутой назад отрубленная голова прирастает снова. Вместо того чтобы отрубить дракону хвост (после чего тот сразу погибнет), богатырь сражается с каждой головой по отдельности, оправдывая себя тем, что ведь в конкретный момент только одна голова на него нападает.

Правоприменитель может попытаться декодировать правовой спор и "отрубить дракону хвост", используя не средства разрешения правового спора, а средства разрешения конфликта.

При этом ключевыми являются вопросы: а может ли судья рубить "хвост", когда и как ему это делать? Подробно на эти и другие вопросы мы постараемся ответить ниже.