§ 4. Приобретательная давность и владельческая защита

Приобретательная давность является способом приобретения права собственности. В силу истечения указанного в законе давностного срока на стороне фактического владельца возникает право собственности на вещь, которая до этого не являлась его собственностью.

Некоторые авторы считают, что необходимым условием введения приобретательной давности должна быть владельческая защита. (стр.206) Отсутствие владельческой защиты приведет, по их мнению, к тому, что фактический владелец вообще не сможет воспользоваться приобретательной давностью, как способом приобретения права собственности, ибо владение его будет нарушено прежде, чем он станет собственником.

Необходимо поэтому установить сущность и назначение владельческой защиты и исходя из этого разрешить вопрос, является ли существование владельческой защиты непременным условием приобретения права собственности по давности владения.

Владельческая защита — дополнительное средству к петиторной защите, и в разных правовых системах она устанавливалась, как упрощенный способ защиты интересов имущих (господствующих) классов. Вещи, как правило, находятся во владении лиц, имеющих право на владение ими. Поэтому защита нарушенного владения в огромном большинстве случаев является в то же время защитой права. Отсюда возникает возможность защитить владение как таковое. Иск о восстановлении нарушенного владения рассматривается судом в посессорном процессе, в котором ни суд, ни заинтересованные лица не могут поставить вопрос о материальном праве истца и ответчика.

Истец обязан доказать, что его владение было нарушено, но он не должен доказывать юридический титул владения. Для вынесения решения суду достаточно установить, имел ли место факт нарушения владения, на который указывает истец. Установив, что владение истца было нарушено, суд вынесет решение о восстановлении нарушенного владения, даже если владение истца является незаконным, а право принадлежит ответчику, который пытался самоуправно восстановить его.

Поскольку вопросы права в посессорном процессе не рассматривались судом, решение суда по владельческому иску является провизорным. Заинтересованная сторона вправе перенести разбирательство дела в петиторный процесс, где во главу угла будут поставлены вопросы права. Установив, что право на владение вещью принадлежит стороне, проигравшей в посессорном процессе, суд вынесет благоприятное для нее, на этот раз уже окончательное решение.

При этом владельческая защита охраняет владение не ради него самого, а ради предполагаемого за владением права, но так как дело рассматривается в посессорном процессе, вопрос о праве поставить нельзя. Тем самым, предположение о праве в посессорном процессе не только общеобязательно, но и неопровержимо. Петиторные возражения в посессорном процессе, за редкими исключениями, не допускаются. В этом и заключается коренное различие между владельческой и петиторной защитой. В петиторном процессе за владением также презюмируется право. Однако из самого существа презумпции, как предположения, которое считается истинным, пока не установлено противоположное, вытекает право заинтересованной стороны в петиторном процессе на опровержение (стр.207) презумпции. В петиторном процессе вопросы права и факта неотделимы друг от друга.

Существует ли владельческая защита в действующем советском гражданском праве? В своих работах о владении проф. А. В. Венедиктов последовательно проводит мысль, что владельческой защиты нет и не может быть в советском гражданском праве.²¹²

В нашей литературе была высказана и противоположная точка зрения. Так, по мнению М. В. Зимелевой, отсутствие в советском праве общеобязательной презумпции права, 'в смысле ст. 2279 Кодекса Наполеона означает, что владельческий иск не сливается у нас с иском виндикационным. Поскольку, по мнению М. В. Зимелевой, расширение обладателей активной легитимации по виндикационному иску, в силу ст. 59 ГК, невозможно, остается признать. что иск владельца, владение которого не было основано на праве собственности, о восстановлении нарушенного владения является владельческим иском.²¹³

В советском гражданском праве действительно не существует общеобязательной презумпции права в смысле ст. 2279 Кодекса Наполеона. Фактическая презумпция законности владения в советском праве прямо противоположна -общеобязательной презумпции в буржуазном праве.²¹⁴

В буржуазном процессе общеобязательная презумпция означает, что, если заинтересованная сторона не сможет опровергнуть презумпцию, суд не придет к ней на помощь. Буржуазный суд не вправе по собственной инициативе поставить вопрос о праве, истребовать дополнительные доказательства, обязать сторону представить новые доказательства, которые помогли бы ей утвердить свое право. Решение будет вынесено в пользу владельца, который презюмировался собственником.

Пассивное положение, которое занимает суд в процессе, является на деле помощью суда сильной стороне в ее борьбе против слабой стороны. Как владельческая защита с ее искусственным разделением и противопоставлением вопросов права и факта, с ее ограничением активности сторон в процессе, с ее провизорными решениями полностью соответствует эксплуататорской сущности буржуазного процесса, так и общеобязательные презумпции, вытекающие из принципа состязательности в его буржуазном понимании ему соответствующие, являются защитой интересов сильной стороны (стр.208) в процессе. Цель судебного разбирательства в буржуазном суде — достижение формальной, а не действительной истины.

Отсутствие в советском праве общеобязательного предположения о том, что право на вещь всегда принадлежит ее владельцу, является выражением присущей советскому суду активности. Советский суд должен всемерно стремиться к установлению действительных прав и взаимоотношений сторон. Фактическое владение в советском праве поставлено под активный контроль суда. Если представленные сторонами доказательства окажутся недостаточными для вынесения правильного решения, советский суд не вправе, как это делает буржуазный суд, вынести неправильное но существу решение, исходя из того, что действующая в пользу одной стороны презумпция не была опровергнута другой стороной. Советский суд в этом случае собирает доказательства по собственной инициативе и может предложить сторонам представить дополнительные доказательства. Цель судебного разбирательства в советском суде — достижение объективной, действительной истины.

Таким образом, отсутствие в советском праве общеобязательной презумпции не только не означает ограничения активности сторон в процессе (не говоря уже о пассивном положении самого суда) противопоставления вопросов права и факта, провизорного характера судебного решения, как это имеет место в посессорном процессе, а наоборот, является выражением того, что активность сторон в советском процессе неразрывно связана с активностью самого суда.

Из отсутствия в советском праве общеобязательного предположения о том, что право на вещь принадлежит ее владельцу, вовсе не следует, что, разбирая дело в петиторном процессе, суд всякий раз по собственной инициативе обязан ставить вопрос о праве. Обстоятельства дела иногда бывают настолько ясны, что суду достаточно установить факт нарушения владения, не занимаясь исследованием вопросов права.

Таким образом, фактическая презумпция законности владения в советском праве означает, что, установив факт нарушения владения, суд может, если обстоятельства дела будут для него ясны, не ставить по собственной инициативе вопроса о праве и вынести решение о восстановлении нарушенного владения, исходя из презумпции законности восстанавливаемого им владения.

Означает ли это, что дело было рассмотрено судом в посессор-ном процессе? Нет, не означает, ибо, презюмируя право, суд в силу присущей ему активности в любой момент мог проверить титул владения. Это ни в какой мере не означает также сближения фактической презумпции законности владения в советском праве с общеобязательной презумпцией в буржуазном праве. Советский суд презюмирует право потому, что обстоятельства настоящего дела для него совершенно ясны, потому, что цель судебного разбирательства — установление объективной истины уже достигнута. Буржуазный суд потому презюмирует право, что он обязан вынести (стр.209) решение в пользу фактического владельца, если противная сторона не опровергнет презумпции, хотя бы это решение и было неправильным по существу.

Отсутствие общеобязательной презумпции вовсе не означает, что владельческая защита является действующим институтом советского права, как полагает М. В. Зимелева.²¹⁵ Более того, отсутствие владельческой защиты вытекает из того же, из чего вытекает и отсутствие общеобязательной презумпции, а именно — из действительной активности суда и сторон в советском гражданском праве.

По мнению проф. Б. Б. Черепахина, «отсутствие защиты владения в нашем праве и отсутствие приобретательной давности делают беззащитным владельца, утратившего владение».²¹⁶ Наряду с этим проф. Черепахин считает, что владельческая защита, точно так же, как и приобретательная давность, идет на пользу самим собственникам, освобождая их от необходимости доказывать юридический титул владения.²¹⁷ Проф. Черепахин тем самым положительно разрешает вопрос о целесообразности введения в наше законодательство владельческой защиты в целях охраны права собственности и фактического владения.

Наша задача заключается в том, чтобы установить, является ли владельческая защита необходимым условием введения приобретательной давности.

Советское гражданское право не знало и не знает владельческой защиты, как упрощенного средства защиты предполагаемого за владением права, в процессе, исключающем возможность суда и заинтересованных лиц поставить вопрос о праве и проверить титул владения — в посессорном процессе.

Означает ли отсутствие владельческой защиты незащищенность фактического владения в советском праве? На этот вопрос следует ответить отрицательно. Не подлежит никакому сомнению, что фактическое владение пользуется охраной административного и уголовного права. Достаточно вспомнить ст. 90 УК, устанавливающую уголовную ответственность за самоуправное осуществление не только предполагаемого, но и действительного права.

Значительно труднее доказать, что, несмотря на отсутствие в нашем праве владельческой защиты, фактическое владение пользуется защитой также и в порядке гражданского судопроизводства.

По мнению А. В. Венедиктова, фактический владелец в целях охраны своего владения может воспользоваться некоторыми средствами гражданско-правовой петиторной защиты. Это положение А. В. Венедиктов обосновывает следующим образом: поскольку имущества в подавляющем большинстве случаев находятся во владении их собственников или лиц, имеющих иное право на владение (стр.210) ими, презумпция права собственности в пользу фактического владельца действует и в советском праве. Нужно лишь уточнить условия и пределы применения этой презумпции.

В развитие этого положения А. В. Венедиктов пишет: «Достаточно поставить дилемму: 1) должен ли суд при разрешении всякого спора в порядке гражданского судопроизводства всегда требовать от владельца доказательств его права на владение спорной вещью или 2) он должен всегда решать спор в пользу фактического владельца, если другая сторона не доказала своего права на владение вещью... Совершенно очевидно, что в условиях советского гражданского процесса, с точки зрения советского права, отрицающего формально-юридический подход к процессуальным отношениям и устанавливающего активную роль суда (ст. 5 ГПК), решение лежит где-то между этими двумя крайними позициями. Нельзя обязать суд каждый раз проверять титул любого владельца вещи — это крайне усложнило бы работу суда и вместе с тем бесцельно отяготило бы процессуальное положение трудящихся, обращающихся к суду. На практике суд далеко не всегда требует доказательств титула владения от фактического владельца вещи».

Из всего этого, по мнению автора, следует, что «.. .и в СССР в ряде случаев фактический владелец получает защиту своего владения, независимо от наличия какого-либо права на это владение».

А. В. Венедиктов указывает, что «.. .в этом нет никакой опасности для социалистического общества или для отдельных граждан. заинтересованных в судьбе того же имущества, ибо в любом сомнительном случае суд вправе немедленно проверить, и на практике проверяет, титул владельца. Но пока этой проверки не произведено, фактический владелец — как добросовестный, так и недобросовестный — практически пользуется защитой в указанных нами пределах».²¹⁸

Аргументация А. В. Венедиктова вызывает известные сомнения в ее правильности. А. В. Венедиктов по существу рассуждает так' поскольку суд далеко не всегда ставит по собственной инициативе вопрос о праве и проверяет титул владения, он иногда не поставит этот вопрос и в тех случаях, когда владение является незаконным. А это приведет к тому, что незаконное владение в ряде случаев получит защиту как законное, поскольку суд будет исходить из ошибочного предположения о законности владения.

Подобное обоснование, будучи наиболее легким, теоретически ошибочно, как противоречащее ст. 5 ГПК. Конечно, в работе суда возможны ошибки. Однако вряд ли можно, опираясь на них, строить теоретическую конструкцию. Таким образом, от предложенного А. В. Венедиктовым обоснования охраны фактического владельца в гражданском процессе придется отказаться.

При ответе на поставленный вопрос необходимо исходить из того, что, в силу ст. 5 ГПК, советский суд обязан установить отсутствие (стр.211) титула владения всякий раз, когда владение является незаконным. Верно, что, разрешая спор, суд не обязан всегда по собственной инициативе ставить вопрос о праве и проверять титул владения. Однако мы должны исходить из того принципиального положения, что суд не поставит вопрос о праве только в тех случаях, когда владение действительно является законным, — к этому прямо обязывает нас ст. 5 ГПК. В тех же случаях, когда владение не является законным, суд всякий раз обязан установить, и, как правило, устанавливает, отсутствие титула.

Могут сказать, что, придя к таким выводам, мы вместе с тем должны признать, что фактические владельцы в нашем праве никогда не могут воспользоваться для охраны своего владения петиторной защитой. Нам представляется, однако, что, установив отсутствие у владельца права на владение спорной вещью, суд далеко не всегда откажет ему в защите. Если лицо, нарушившее владение, также не имеет никаких прав на владение вещью и если привлеченный к делу в порядке ст. 172 ГПК госорган заявит о не заинтересованности государства в судьбе вещи, суд, исходя из конкретных обстоятельств дела, сможет вынести решение о восстановлении нарушенного владения. Это и будет той защитой, которой фактическое владение пользуется в советском праве. Однако такая защита владения ничего общего с посессорной защитой не имеет, поскольку восстановление нарушенного владения явилось результатом самого тщательного рассмотрения судом вопросов права, тогда как в посессорном процессе петиторные возражения, за редкими исключениями, не допускаются.

Таким образом, доказывая, что фактическое владение по нашему гражданскому праву не является беззащитным, мы переносим центр тяжести на те случаи, когда суд, установив незаконность владения, тем не менее считает возможным защитить его.

В этом мы и расходимся с А. В. Венедиктовым, который, доказывая то же самое положение, опирается на те случаи, когда суд защищает незаконное владение, исходя из ошибочного предположения о его законности. Случаи эти действительно встречаются в жизни, однако подобная аргументация, как мы стремились показать, является теоретически ошибочной.

Таким образом, следует прийти к выводу, что, несмотря на отсутствие в советском праве владельческой защиты в юридико-техническом смысле, фактический владелец в целях защиты своего владения сможет воспользоваться некоторыми средствами гражданско-правовой петиторной защиты.

Сказанное предрешает отрицательный ответ на вопрос о необходимости введения владельческой защиты в целях охраны давностного владельца, т. е. владельца, который будет признак способным к приобретению права собственности по давности владения.

Отметим, во-первых, что авторы, полагающие, что без владельческой защиты не может быть и приобретательной давности, поскольку (стр.212) владение фактического владельца будет нарушено до того, как он станет собственником, исходят из неверной посылки, что давностное владение обязательно будет нарушено. Между тем, давностное владение, как правило, никем не будет нарушено. Случаи нарушения фактического владения в условиях социалистического общества, где отношения между людьми характеризуются, как отношения товарищеского сотрудничества и социалистической взаимопомощи свободных от эксплуатации работников, встречаются весьма редко. С другой стороны, неверно считать, что в случае нарушения владения давностный владелец не сможет восстановить нарушенное владение при отсутствии особой владельческой защиты.

Давностный владелец сможет воспользоваться теми же средствами защиты владения, какими по действующему праву располагает всякий фактический владелец. Однако защита давностного владельца в такой же мере, как и защита всякого фактического владельца, не будет являться владельческой защитой.

Установив, что владение, которое было нарушено, является незаконным и что вещь не имеет собственника, например потому, что последний пропустил исковую давность, суд обязан известить о производящемся деле соответствующий государственный орган и разрешить дело в зависимости от заинтересованности государства в судьбе вещи. В некоторых случаях суду следует известить о производящемся деле и бывшего собственника имущества и обсудить вопрос о возможности восстановления срока исковой давности на основании ст. 49 ГК.

В 'тех случаях, когда основания для продления исковой давности кет, а госорган в имуществе не заинтересован, суд сможет вынести решение о восстановлении нарушенного владения с тем, чтобы дать возможность давностному владельцу приобрести право собственности по давности. Таким образом, введение института приобретательной давности явится для суда дополнительным основанием для восстановления нарушенного владения. Однако решение суда и в этом случае не имеет ничего общего с владельческой защитой, ибо рассмотрение дела происходит здесь в петиторном процессе, а владение защищается не ради предполагаемого за ним права, как это имеет место при владельческой защите, ибо суд установил отсутствие права на стороне владельца, а ради того, чтобы давностный владелец в будущем приобрел право собственности.

Таким образом, предполагаемое введение приобретательной давности в наше законодательство ни в какой мере не означает необходимости и желательности владельческой защиты. Введение владельческой защиты противоречило бы основным принципам советского гражданского процесса и не вызывается практическими соображениями.

Владельческой защиты нет и не может быть и советском гражданском праве. (стр.213)